Итак, начинает биолог, я думаю, что всем нам будет, э-э-мм, интересно послушать Веронику Крылову, которая, э-э-мм
Мэ-э-э! передразнивая, блеет кто-то с задних парт.
всю осень провела в удивительном, э-э-мм, месте совершенно не замечает издёвок препод, научно-профессиональном молодёжном, э-э-мм, лагере Научграде. Вероника, просим!
Бэ-э-э! торжественно завершают с задней парты.
Я злюсь. Ну что за идиоты?!
Иван Петрович, а можно я вам лично потом всё расскажу? Когда стадо покинет загон?
Кто-то хихикает, биолог интеллигентно разводит руками и, пару раз наморщив нос, чтобы поправить очки, берётся за мел.
Ну что ж, воля ваша. В таком случае, э-э-мм, записываем тему сегодняшнего урока, которую мы с вами уже
Слышь, Крылова, вплетается в речь учителя сдавленный шёпот с задов, у нас так не прокатит! У нас либо ты со всеми, либо против всех!
Оборачиваюсь. Там Щелкунов, глядя на меня, медленно ведёт пальцем по шее. Подкатываю глаза и отворачиваюсь. Хомо дебилиус. Что он вообще в одиннадцатом классе забыл, с таким-то IQ2?
Однако ему на выручку неожиданно приходит царица Каримова.
Иван Петрович, а вам, э-э-мм, ещё нужны кандидаты на международную олимпиаду в Пекине? А то у нас, э-э-мм, Крылова очень хочет поехать!
Ну а что, искренне воодушевляется биолог, Вероника, между прочим, одна из немногих кто
Бэ-э-э! с задо́в.
имеет все шансы пройти, э-э-мм, отбор на поездку!
Ещё бы! У неё такая крыша в комобре3, что ей можно сразу золотую медаль дать!
Ага, экстерном! Первый раз что ли!
В поднявшемся гвалте непонятно кто ржёт над «шуткой», а кто просто, воспользовавшись моментом, начинает болтать о своём. Я молчу, уставившись в парту, лицо пылает. А Иван Петрович, сцепив руки на животе, терпеливо ждёт, пока шум стихнет. Наконец, поправив очки, разворачивается обратно к доске, но вместо продолжения темы урока, изрекает вдруг:
Мой вам, Вероника, совет не берите в голову! Пока одни упражняются в пустом острословии, другие, э-э-мм, делом доказывают, кто был прав, а кто у мамы с папой просто не получился!
Класс взрывается хохотом такого поворота от Бэмэки точно никто не ожидал! Потерявшая дар речи Каримова вспыхивает не меньше меня, а её верная поддувалка Грушко аж с места вдруг вскакивает:
А у кого-то и мамы с папой вообще нету, только сестра шаболда, и её любовник, который вашей дорогой Крыловой грамоты в комитете образования рисовал! Но только всё, кончился праздник! У шаболды новый мужик, а Крылова теперь и сама из тех, кто у мамы с папой не получился! И мы ещё посмотрим, закончит ли она вообще одиннадцатый класс, или вылетит в какой-нибудь технарь с аттестатом за девятый в зубах! И, донельзя довольная собой, гордо восседает обратно.
Класс резко затихает, даже Иван Петрович теряется. И в этом душном молчании я, с трудом унимая предательскую резь в носу, встаю и, не глядя ни на кого конкретно, чеканю:
Личная жизнь моей сестры, никого кроме неё не касается, это раз. А во-вторых, для тех кто сомневается что я всего добилась сама, я клянусь, что сначала закончу эту школу с золотой медалью, а потом с первого раза поступлю на биофак в МГУ. Сама. На бюджет. И если я этого не сделаю я сама лично признаю, что я не получилась у у мамы с с па папой на последних словах я уже не могу держать ни безнадёжно дрожащий голос, ни слёзы. Поэтому хватаю сумку и, без спроса покидаю кабинет.
До конца урока я стою в рекреации второго этажа, в царстве начальной школы. И хотя вокруг меня происходит полнейших хаос мельтешащей мелюзги чувствую я себя чертовски одиноко. Как снег за окном: вроде со стороны глобальная метель, а на самом деле каждая снежинка сама по себе.
Едва раздаётся звонок на большую перемену, я спешу в столовку занять место себе и Женьке. Однако она сначала задерживается, а потом в упор не видит меня в толчее. Наконец замечает и, подхватив поднос, садится со мной.
Фух, я уж думала стоя жрать придётся! Посылает мне воздушный чмок и торопливо набивает рот макаронами.
Буду знать, что самый верный способ заловить тебя, это столовка, в тон ей шучу я, и сходу перехожу к тому, что накипело: У меня, прикинь, с новым классом полная засада какая-то, как будто я им всем по сто рублей долж
Кать, Свет! совершенно не слушает меня Женька. Идите сюда, тут свободно!
Вообще, к этому моменту места появились уже много где, и звать девчонок именно сюда не было необходимости. Но они и мои бывшие одноклассницы, так что и повода не позвать тоже.
Привет, мимоходом кивают они мне и тут же, уже втроём, начинают активно обсуждать какую-то вечеринку. А я остаюсь лишней. Меня здесь словно нету.
Из разговора понимаю, что у ещё одной моей бывшей одноклассницы Янки Абрамовой уехали родители, и в её полном распоряжении остался двухэтажный дом, в котором, конечно же, было решено устроить тусу.
Кстати, Тарасов тоже идёт, это уже прям точно!
И что? Смирнова-то наверняка с ним прилепится! Фигово другое Абрамова уже позвала Фёдорова, и он обещал прийти! Говоря это, девчонка вдруг поправляет пальцем несуществующие очки на переносице: Большое спасибо за приглашение, специально добавляет голосу гнусавости, максимально утрируя манеру одноклассника, я всенепременно буду рад засвидетельствовать вам своё почтение!
Бли-и-ин сразу же кривятся остальные. Ну вот нафига он там нужен? Опять будет душнить!
Нафиг он вообще Абрамой сдался?
А ты, типа, не знаешь? Или думаешь, она сама алгебру на пятак тянет? Не, ну так не интересно. Будет там слоняться, от скуки лезть куда не надо, а если, не дай бог, обнаружит, в ассортименте не только лимонад, так точно стуканёт или бабке своей, или сразу Янкиной матери!
Блин Точняк. Ну и смысл идти тогда вообще?
И вот ту-то Женька неожиданно вспоминает обо мне.
Кстати, Ник, а ты что сегодня вечером делаешь? Может, пошли с нами? Янка точно не будет против, ты же её знаешь!
Я смотрю на неё, не веря своим ушам, потом на затаивших в ожидании ответа дыхание девчонок. И снова на Женьку. Вот так, значит, да? Побыть нянькой для Фёдорова, пока вы развлекаетесь? Ну спасибо, подруга.
Нет, я не смогу.
Да ладно тебе, Никусь, ну подумаешь, сходишь, развлечёшься! Ну один раз!
Нет, твёрдо повторяю я и, поднявшись, забираю со стола свой поднос. У меня учёбы много, и так ничего не успеваю.
Уходя, слышу за спиной язвительное «фе-фе-фе», представляю при этом рожу передразнивающей девчонки. Да и плевать на неё, я с ней особо-то никогда и не общалась. Но вот приглушённое: «Ну и вали! Нашлась, блин, профессорша» сказанное Женькой заставляет споткнуться на ровном месте. Замираю на мгновенье но беру себя в руки иду дальше.
Я и раньше видела, как шушукаются за моей спиной, почти всегда точно знала, кто именно распускает сплетни и относилась к их нападкам с философским спокойствием. Но уж никак не ожидала, что однажды к ним примкнёт и Женька. И это оказалось неожиданно больно.
Во время предпоследнего урока на экране телефона беззвучно всплывает уведомление о личном сообщении в соцсети. Полного текста я не вижу, только начальные «Здравствуйте, Вероника! Это» и отправителя Трошин Павел Геннадьевич. Цокаю, подкатив глаза, и поспешно убираю телефон в сумку. Прям хоть профиль закрывай, честное слово! Хотя, какой смысл, если сама же этого Трошина к себе в друзья и добавила когда был нужен.
Глава 3
Сегодня было всего семь уроков, но домой я прихожу уставшая, словно на мне пахали. Даже есть не могу, несмотря на голод, только принимаю душ и так и сижу потом на кухне в одном нижнем белье, тупо пялясь в пространство. Наконец навожу кружку ядрёного кофе, зацепляю пару печенек и отправляюсь в зал, учиться. Мне ж теперь не просто на золото закончить надо, но и в МГУ поступить. Хоть тресни.
Нет, так-то я и в самом деле планировала пробоваться и в МГУ в том числе, но Одно дело «в том числе», и другое «зуб даю, поступлю именно туда» Язык мой враг мой, и теперь публичная клятва словно повисла надо мной Дамокловым мечом вызывая острейший приступ прокрастинации. Хочется заниматься чем угодно, только не делом.
Увлечённая трескотня ютьюбовского лектора проходит сквозь мой мозг не задерживаясь, как и смысл пометок, которые я машинально делаю в тетради, а в голове в это время словно слайды меняются картинки:
Вот я впервые встречаю Артёма сначала в фойе главного корпуса, а чуть позже в столовке. И, в кои-то веки решив быть взрослой и смелой, импульсивно подсаживаюсь к нему за столик.
Привет, я Ника, будущий Нобелевский лауреат в области микробиологии! А ты?
Он, судя по всему, так сильно впечатлён этим идиотизмом, что пару секунд просто смотрит на меня обалдело и лишь потом, словно очнувшись, жмёт протянутую руку:
Привет! Артём, айтишник.
Просто айтишник? Как-то скромненько, хихикаю я, а у самой голова кружится от волнения и пресловутые бабочки в животе.
Ну почему просто? улыбается он. Айтишник, который знаком с целым будущим Нобелиантом по микробиологии!
Следующий раз мы встречаемся уже в огромном лектории, где происходит первый «Круглый научный стол» смены и знакомство с преподами, и где я узнаю вдруг, что Артём один из них. В тот момент я решаю, что IT4 это то, что мне непременно нужно и легкомысленно записываюсь на факультатив прикладной информатики.
Потом первое занятие, все студенты пришли потому, что IT это их вузовский профиль, и они чувствуют себя в нём как рыбы в воде, и только я самозванка с девятью классами образования, тупо заучившая учебник по информатике чтобы пройти промежуточную аттестацию за десятый на интенсиве. Артём сразу раскусывает мой уровень, но умудряется преподнести это профанство как преимущество тяги к разностороннему развитию и даже вызвать одобрительный гул среди студентов. От чего бабочки в моём животе снова пускаются в пляс.
Потом лекции в которых я почти ничего не понимаю, и поэтому Артём уделяет мне дополнительный час личного времени после каждого урока. Только он, я, и пустая, тихая аудитория
А потом мы идём через весь парк до жилых корпусов, и теперь уже я рассказываю ему про травки-цветочки, жучков-паучков и всякий там микробиом. И как-то так получается, что эти беседы непременно заводят нас то к дальнему пруду с утками и выдрами, то в зону повышенного гнездования пернатых, то к реликтовым мхам в малопроходимой, совсем уж дремучей части парка
Словом, после его лекций я ни разу не появляюсь в общежитии вовремя, каждый раз задерживаясь на час-полтора, но при этом у меня есть полное ощущение, что я нахожусь вне времени и пространства, словно реальность сплющивается вдруг в противоположных полюсах время тянется и мучительно медленно, и в то же время безумно быстро. А сама я словно потерявшая полярность частица, которую швыряет от плюса к минусу, и она уже не понимает, что с ней происходит, лишь одно зная совершенно точно: с нею такое впервые, и это впервые прекрасно!
Однако, помимо душевных прогулок, есть ещё и дикая, выворачивающая наизнанку ревность к другим студенткам, которые вьются вокруг Артёма, словно осы над арбузом, в плане флирта ведя себя куда более умело чем я.
Один раз, увидев, как он мило щебечет с брюнеткой, которая на нём практически виснет, я, психанув, решаю больше не ходить на его факультатив. Всё, баста! Не за этим я здесь!
Меня хватает ровно на два занятия почти учебную неделю истинного мучения, когда я, не выдержав, всё-таки иду на лекцию и по пути встречаю Артёма, который как раз идёт узнавать, куда я запропастилась.
И снова индивидуальные занятия, прогулки и увлекательные беседы. С ним даже просто молчать, неспешно бредя по парку, куда интереснее, чем лекции по профилю, ради которых я сюда, собственно, и приехала! А уж когда мы, случайно ли или намеренно, соприкасаемся локтями или голова к голове склоняемся над каким-нибудь грибочком
Словом, я выпала из студенческой жизни так в неё и не впав за весь сентябрь не успев ни знакомств толком завязать, ни подписаться на внеучебные активности. Я просто с первых же дней смены безнадёжно пропадаю в своём преподе и с каждым днём с замирающим сердцем нахожу всё больше признаков того, что и он постепенно пропадает во мне.
А потом между нами случается двадцать восьмое сентября. Студенческая дискотека до полуночи, сказочная дорога через ночной парк в великоватой мне по размеру, но такой уютной куртке Артёма, пустая, ещё без моих припозднившихся соседок комната в общежитии, и
Понимаю вдруг, что забыла дышать и прихожу в себя. За окном уже почти стемнело, комната утопает в густых сумерках, разбавляемых лишь сиянием монитора моего ноута. Импульсивно хватаю с сушилки рубашку Артёма, прижимаю к лицу, пытаясь за ароматом порошковых «альпийских лугов» уловить нотки ЕГО запаха.
Ну как же так, ну почему всё ТАК? Ну это же не честно!
Сама не понимаю как рубашка вдруг оказывается на мне. Ткань приятно льнёт к полунагому телу, и я обнимаю себя руками, воскрешая в памяти тот счастливый сентябрь. И мне, как ни странно, становится вдруг спокойнее, и даже как будто бы силы появляются.
Возвращаюсь к ноуту, мотаю лекцию на начало и погружаюсь в просмотр так глубоко и с увлечением, что даже не реагирую на хлопок входной двери. И лишь когда в коридоре включается свет, и я слышу вдруг сразу два голоса Машки и Артёма
Маленькие пуговицы, как назло, не поддаются, и я суетливо стягиваю рубашку через голову, но нелепо застреваю в застёгнутых манжетах! И только теперь понимаю вдруг, что, ко всему прочему, ещё и остаюсь в одном лифчике и трусах И начинаю судорожно одеваться обратно.
В итоге, когда на пороге появляются Машка с Артёмом, я сижу в его рубашке и с неестественно прямой спиной осатанело щёлкаю мышкой, делая вид, что капец, как занята.
О, привет, удивляется сестра, а ты чего без света, я думала тебя дома и, щёлкнув выключателем, наконец замолкает.
Повисает такая красноречивая пауза, что мне хочется испариться или хотя бы провалиться этажом ниже.
Я пойду руки помою, нарушает тишину Артём.
Он исчезает, и на короткое мгновение мне становится легче, но тут же вспоминается целая коллекция моих трусиков на сушилке в ванной, среди которых и любимые застиранные повседневки в дурацких слониках и с размахрившейся кружевной резинкой
Стой! взвизгиваю я и бросаюсь следом за Артёмом, но Машка властно перекрывает проход рукой и, окинув меня тяжёлым взглядом, указывает подбородком на спальню:
Ну-ка, дорогуля, на пару ласковых
Плотно прикрывает за нами дверь, прежде чем гневно зашипеть:
Ну и как это понимать?!
Хороший вопрос! Меня всё ещё потряхивает, но нападение, как известно, лучшая защита, поэтому я аж на цыпочки привстаю: Ты с ума сошла? Почему не предупредила, что притащишь его? Ты, типа, не знала, что я могу быть неожиданно полуголая?
Она знает, для нас рассекать в одном нижнем нормальная домашняя обстановка, поэтому немного сбавляет тон:
Ник, ну ты же могла просто крикнуть, чтобы мы не входили, или обязательно было этот цирк устраивать?
Открываю рот, чтобы огрызнуться но лишь глупо захлопываю. Сказать нечего. Я действительно дура, что не сделала именно так. Просто настолько перепугалась, что мозг отшибло. Что ж, крыть нечем, поэтому сцепляю руки на груди и включаю обиженку:
Подумаешь, рубашку взяла, прям трагедия! Следующий раз вообще голой останусь, поняла? Поэтому, если не хочешь, чтобы твой дорогуля заценил мои формы, будь добра, предупреждай, когда решишь притащить его сюда снова! Устроила тут проходной двор! Мне, между прочим, тишина нужна, чтобы нормально заниматься!
Когда Машка собирается ответить что-то не менее едкое, мы обе слышим, как Артём выходит из ванной, и сестра тут же снова понижает голос до шёпота: