Вы, должно быть, шутите, мастер Хэнкс! воскликнул сэр Джеймс. Но если это правда, вы соучастник преступления, и вас следует немедленно заключить под стражу за оскорбление королевского величества!
Не торопитесь, господин лорд-канцлер, дослушайте меня до конца. Те люди, которые нарисовали картинки, порочащие государя, а потом разбросали их во время театрального представления, уже находятся в тюрьме. Да, Бог с ними, они просто безобидные идеалисты, решившиеся на такой шаг от собственной беспомощности! Важно другое: в результате их отчаянного поступка мы получили возможность разом покончить с недовольством политикой короля. Проследите за сплетением получившейся цепочки: заговор Бенедиктуса, возможность мятежа, попытка дискредитации королевской власти, а за этим стоят внутренние и внешние враги нашего государства. Опасность велика, и мы вправе прибегнуть к самым жестким и решительным мерам. Оскорбление короля вызовет гнев и возмущение всех его добрых подданных, которые, безусловно, с пониманием встретят законное возмездие, постигнувшее врагов его величества и нашего государства Достаточно ли ясно я сказал? Так кто же я, по-вашему, соучастник преступления или верный слуга короля? Хэнкс смотрел на сэра Джеймса.
Однако вы должны были предупредить его величество, смутившись, пробормотал сэр Джеймс.
Я бы это сделал, если бы был уверен, что государь сможет сдержать себя и не отменит представление в театре.
Хорошо, я передам ваши объяснения его величеству, неприязненно проговорил сэр Джеймс. Но за вами есть еще одна провинность: король просил вам напомнить, что вы до сих пор не собрали обвинения против сэра Томаса. Его величество требует, чтобы сэр Томас в ближайшие дни предстал перед судом.
Лицо мастера Хэнкса стало угрюмым.
Скажите государю, что его приказ будет исполнен. Сейчас сэра Томаса легко можно будет обвинить в связях с заговорщиками, сказал он. А что, милорд, ловко у вас получилось с леди Энни, не так ли? вдруг после паузы спросил Хэнкс, с презрением посмотрев на лорд-канцлера.
Да как вы смеете? побледнел от возмущения сэр Джеймс.
Хэнкс опустился в кресло напротив него и продолжал:
Я говорю, что ваши друзья очень ловко, и главное, в нужный момент подсунули королю эту молоденькую леди. Признайтесь мне по совести, сэр Джеймс, я никому не расскажу, у кого возник такой замечательный план: у вас или у ваших покровителей за пределами нашего королевства?
Вы забываетесь, Хэнкс! с ужасом закричал лорд-канцлер.
Т-с-с! Не нужно кричать, еще подслушает кто-нибудь, сказал Хэнкс. Можно ли поверить, что столь значительные реформы, которые вы проводите сейчас, не были подготовлены заранее? А деньги, которые вы получаете в результате их проведения? Огромные суммы! Трудно представить, что ими будете распоряжаться только вы и ваши приятели из окружения сэра Арчибальда.
Ну, знаете! выдавил сэр Джеймс, потерявшись от негодования.
Знаю, сэр, знаю. Я всегда знаю то, о чем говорю, Хэнкс распустил верхние шнурки камзола и достал из-за пазухи маленький плотный листок пергамента, весь испещренный записями. Ваш Особый Комитет официально еще не существует, но вам уже удалось продать с молотка имения четырех монастырей и земли тридцати трех крестьянских общин; вы и ваши приятели получили патент на открытие восьми финансовых контор и тринадцати мануфактур, причем, шесть контор и девять мануфактур уже действовали к моменту получения разрешения на их открытие. В прошлом месяце вы сумели перевести на свое имя серебряный рудник, принадлежавший казне, а поскольку закон запрещает отдавать серебряные копи в частные руки, то эта сделка была оформлена как продажа месторождения глины. Почти одновременно сэр Арчибальд присвоил себе три суконные мануфактуры, которые тоже были собственностью королевской казны, а для этого ваш друг представил дело так, как будто скупает убыточные предприятия, разоряющие казну. Список ваших махинаций может быть продолжен; я читаю по своим записям первое, что мне попалось на глаза А неуплата налогов вашими друзьями из Комитета? Судя по подготовленным вами бумагам, вы заплатите впятеро меньше, чем должны.
Уж этого вы знать не можете, слабо возмутился растерянный и потрясенный сэр Джеймс. Срок уплаты налогов еще не подошел.
От того я с вами и говорю об этом здесь и сейчас, что вы еще не заплатили, и, таким образом, не успели совершить преступление. Когда вы обманете королевских фискалов или подкупите их, тогда уже будет поздно, тогда надо будет применять к вам карательные меры сказал Хэнкс с отеческим участием.
Однако и на сегодня ваши провинности перед королем чрезвычайно велики, продолжал Хэнкс, не сводя взгляд со своего собеседника. Вы и ваши приятели нанесли значительный ущерб казне его величества, а король этого не прощает. Вспомните судьбу одного из ваших предшественников на посту лорд-канцлера: он тоже присвоил себе немного денег из казенных средств, действительно немного, значительно меньше, чем вы, и что же? Его отрубленная голова была воткнута на кол на мосту для назидания всем тем, кто захочет последовать примеру этого господина.
Вы понимаете, надеюсь, что если я покажу королю вот этот листок, то не пройдет и двух недель, как и ваша голова, и не менее благородные головы ваших друзей украсят собой все тот же мост? Прошу вас заметить, на всякий случай, что моя внезапная смерть или исчезновение только убыстрят процесс такого украшения моста, так как подробное описание ваших торгово-финансовых операций немедленно попадет в руки его величества сразу же вслед за моей кончиной или пропажей.
Сэр Джеймс, белый, как снег, безмолвно взирал на Хэнкса с тем выражением мольбы и отчаяния, с которым ребенок смотрит на отца, собирающегося наказать его.
Но я не стану расстраивать его величество, не буду передавать ему компрометирующие вас данные, если вы перестанете выкачивать деньги из нашего королевства, после долгой паузы сказал Хэнкс. У меня тут записаны имена людей, которые в этом участвуют помимо вас, точно также как и имена тех, кто получает деньги, оставаясь за пределами нашего государства. Вы перекроете этот денежный поток, а я вам помогу в этом. Разумеется, вы вернете в казну все полученное вами незаконным образом и, конечно же, правильно будете платить налоги Вы согласны? Отлично. Я, собственно, и надеялся на ваше благоразумие.
А вам какая выгода? Лично вам? Я не понимаю, пробормотал сэр Джеймс.
Моральное удовлетворение. Оно так дорого стоит, что его нельзя купить. Я состою на службе его величества, я служу нашему государству, и для меня довольно сознания того, что я делаю это хорошо. Вам не удастся меня понять, и не старайтесь, у нас разные представления о жизни, Хэнкс растянул губы в неестественной улыбке.
Но почему вы готовы встать на нашу сторону? продолжал недоумевать сэр Джеймс.
Из двух зол выбирают меньшее, а мне приходится выбирать даже из трех зол: вы, сэр Томас или монах Бенедектус. Я имею в виду не ваши персоны, как таковые, а те принципы, которые вы исповедуете.
Я поясню. Начнем с монаха Бенедектуса. Он воплощение фанатизма, неуемной жажды власти, власти однобокой и изуверской. Пойдут ли принципы Бенедектуса на пользу нашей державе? Нет. Они отбросят ее назад А сэр Томас? Что он принесет нам? Опасные мечты, красивые опасные мечты. Вера в добро, в благородство, в честность, вера в человека, какая утопия! Вам-то не надо доказывать, что зло извечно торжествует над добром, а негодяи всегда берут верх над честными людьми. Так было, и так будет. И чем притягательнее идеи добра, тем большую силу они дают мерзавцам, которые спешат воспользоваться ими. Я не позволю нашему королевству соскользнуть в адскую бездну по дороге, выложенной благими намерениями.
Остаетесь вы. С вами все легко и просто; сильные выживают, слабые погибают, а добро и зло воспринимаются исходя из принципа личной выгоды за вами будущее в нашем мире. Полагаю, вы добьетесь больших успехов, и постараюсь, чтобы ваши успехи стали залогом успеха державы, или вас заменят другие. Желающих много.
Простите меня за дерзость моих слов, господин лорд-канцлер, сказал еще мастер Хэнкс, поднимаясь с кресла и кланяясь. Но разрешите повторить вопрос: кто, все-таки, надумал свести леди Энни с королем?