Это предложение шокировало многих китайцев. Их страна, возможно, и достигла атрибутов капиталистической современности шикарных небоскребов, блестящих потребительских брендов и высокотехнологичной инфраструктуры, но их политика откатилась назад к тому, что многие считают ушедшей эпохой. Ван Гунцюань, венчурный капиталист, ставший активистом, осудил планируемую поправку как «переворот в нашей политической культуре». Некоторые пользователи социальных сетей поделились изображениями Винни-Пуха мультяшного медведя, на которого якобы похож Си в костюме китайского императора. Другие шутили, что Китай становится «Западной Кореей», подражая деспотичной династии Кимов в Пхеньяне. Консультанты по иммиграции отметили рост запросов от китайских граждан, желающих начать новую жизнь за границей.
Цензоры и пропагандисты заработали на полную мощность. Государственные СМИ оправдывали отмену ограничений на президентский срок как необходимую для обеспечения «централизованного и единого руководства», в котором нуждается Китай. Peoples Daily заверила читателей, что «эта поправка не предвещает изменений в системе выхода на пенсию для ведущих партийных и государственных чиновников и не означает пожизненного пребывания в должности для ведущих кадров». Официальные лица наградили Си такими благоговейными ярлыками, как «рулевой» и lingxiu, или лидер, которые были тесно связаны с Мао. Глава партии северо-западной провинции Цинхай, где проживает большое количество тибетских буддистов, сказал, что власти этой провинции поощряют переселенцев-кочевников-скотоводов «любить своего лидера», развешивая портреты Си в их новых домах. Простые люди называют Си «живым бодхисаттвой», сказал он, используя буддийский термин для обозначения просветленных преданных, совершающих альтруистические поступки.
Когда конституционные изменения были поставлены на голосование на Всекитайском собрании народных представителей в марте 2018 года, всего шесть из 2 964 присутствовавших делегатов высказались против: два несогласных, три воздержавшихся и один недействительный голос, что дало 99,8-процентное одобрение. Результат вдохновил некоторых китайских либералов на юмор, которые размышляли, что несогласные делегаты это современные «шесть господ из Уксу», группа интеллектуалов, казненных имперским правительством Цин в 1898 году за поддержку неудачных политических реформ. Подавляющее большинство законодателей, тем временем, преклонялись перед своим лидером. «Под руководством президента Си мы обязательно достигнем «китайской мечты», сказал Сун Фэннянь, семидесятилетний член НПК, который надел по этому случаю костюм Мао, украшенный значком Мао и флагом Коммунистической партии. «Это желание народа». Несколько дней спустя законодательное собрание единогласно проголосовало за то, чтобы дать Си второй срок на посту президента.
Сейчас партия вспоминает о восхождении Си с телеологической уверенностью, которую она использует для провозглашения неумолимого возвращения Китая к величию. Но в его восхождении не было ничего предопределенного. Си страдал от политических преследований в годы своего становления, его карьера в местных и региональных органах власти не отличалась успехами, а его соперники иногда казались более вероятными. Когда он впервые стал наследником, некоторые наблюдатели утверждали, что создатели партии видят в Си податливую марионетку, приписывая его восхождение его предполагаемой слабости.
Николас Кристоф, бывший корреспондент по Китаю и лауреат Пулитцеровской премии, сделал смелое предсказание в своей статье в газете «Нью-Йорк Таймс» в январе 2013 года: «Новый верховный лидер, Си Цзиньпин, возглавит возрождение экономических реформ и, возможно, некоторые политические послабления. При нем тело Мао будет вынесено с площади Тяньаньмэнь, а Лю Сяобо, писатель, получивший Нобелевскую премию мира, будет освобожден из тюрьмы». Кристоф с оптимизмом отметил, что «перемены грядут» в Китае при новом лидере, который унаследовал реформаторские инстинкты от своего покойного отца, героя революции Си Чжунсуня. «Я ставлю на то, что в ближайшие 10 лет правления Си Китай снова оживет», написал он. Некоторые китайские интеллектуалы даже предположили, что Си может подражать президенту Тайваня Чан Чинг-Куо, который перед смертью в 1988 году начал реформы, ускорившие переход острова к демократии после военной диктатуры, установленной его отцом Чан Кайши.
Такой оптимизм был неуместен. Мао остался в своем освященном мавзолее. Власти выпустили Лю из тюрьмы в 2017 году, но только по медицинскому условно-досрочному освобождению, после чего он умер от рака, проходя лечение под охраной полиции. Си получил третий срок на посту главы партии в 2022 году и, похоже, останется у власти на долгие годы. Перемены действительно пришли в Китай, но не те, на которые надеялись Кристоф и другие.
Первое десятилетие пребывания Си у власти обнажило его гиперавторитарную доктрину. Он отодвинул конкурентов на второй план, очистил коррумпированных и нерадивых чиновников и потребовал от рядовых сотрудников неукоснительной преданности. Он подавил активизм, заставил замолчать инакомыслие и создал беспрецедентно сложное государство наблюдения для установления контроля над обществом. Он дополнил марксистские максимы партии конфуцианскими мудростями и поднял националистический пыл вокруг однопартийного правления. Как утверждают некоторые историки, отцовское наследие, которое унаследовал Си, заключалось не в либеральных пристрастиях его отца, а в его непоколебимой преданности партии и ее интересам, невзирая на личные сомнения.
Ошибка в оценке Си не была случайной. Чтобы подняться в витиеватый мир китайской политики, где чиновники, слишком твердо заявляющие о своей преданности, подвергают себя репрессиям при смене ортодоксальных взглядов, Си в начале своей карьеры сделал себя неоскорбительным и непостижимым. Он казался покладистым как для друзей, так и для соперников, а его публичные высказывания редко отклонялись от пустого восхваления политики партии и обычного осуждения коррупции и бюрократии. Безошибочные сведения о его личной жизни редки и обрывочны. В 2000 году, будучи губернатором провинции, Си сказал, что отклонил более ста просьб об интервью. Даже некоторые из соратников Си признают, что неверно оценили его давнего друга.
Тем не менее, как заметил знаменитый американский биограф Роберт Каро, власть раскрывается. «Когда человек находится на подъеме, пытаясь убедить других дать ему власть, маскировка необходима: скрыть черты, которые могут заставить других не захотеть дать ему власть, скрыть также то, что он хочет сделать с этой властью», писал Каро в четвертом томе своей биографии президента США Линдона Джонсона. «Но по мере того, как человек получает все больше власти, камуфляж становится менее необходимым. Занавес начинает подниматься. Начинается разоблачение».
Благодаря ретроспективе, слова и дела Си, в сочетании с современными и ретроспективными рассказами тех, кто его знал, дают более полный и сложный портрет самого доминирующего лидера Китая со времен Мао. Он показывает человека, пылающего амбициями и закаленного в испытаниях; красного аристократа, который принял свое благородство и рассматривает лидерство как право по рождению; гибкого аппаратчика, который подрезал свои паруса в соответствии с преобладающими ортодоксами; и ловкого уличного бойца, который обходил скандалы и использовал удачу, чтобы проложить путь к власти.
Рождение принца
Си Цзиньпин родился 15 июня 1953 года в Пекине, третьим из четырех детей в семье революционеров. Его имя, данное в честь старого названия столицы Бэйпин, можно перевести как «близкий мир». Его отец, Си Чжунсунь, был в то время министром пропаганды и вошел в состав центрального правительства после десятилетий выдающейся военной службы против националистической партии Чан Кайши и вторгшейся японской армии. Его мать, Ци Синь, присоединилась к революции во время Второй мировой войны и работала в элитной партийной академии. Менее чем через четыре года после провозглашения Мао Народной Республики коммунистическое руководство столкнулось с реалиями государственного строительства, начиная с разработки первого пятилетнего плана экономического развития и заканчивая переговорами о перемирии для окончания Корейской войны. Это были трудные, но головокружительные годы, воодушевленные патриотическим рвением и чувством возможности создания «нового Китая».
Многие «красные» второго поколения, или hongerdai, выросли в пузыре относительной роскоши в центре Пекина. Семьи высокопоставленных чиновников обычно жили в больших дворовых домах, имели доступ к иностранным книгам и фильмам и отправляли своих детей в лучшие школы. Привилегии были привязаны к рангу, и те, кто соответствовал им, могли пользоваться такими привилегиями, как служебные автомобили, охрана, превосходное медицинское обслуживание, доступ к эксклюзивным развлекательным заведениям и летним курортам. В 1956 году зарплата высших чиновников Коммунистической партии и правительства в 36,4 раза превышала зарплату, получаемую бюрократами самого низкого уровня, что намного превосходило аналогичный разрыв в оплате труда в националистическом правительстве Чанга в 1946 году, когда высшие чиновники превосходили самых младших в 14,5 раз.
Несмотря на это, история партии помнит Си Чжунсуня как добродетельного политика, который следил за строгостью и правильностью дома. Его брак с Ци Синь в 1944 году был вторым, в результате которого родились две дочери Ци Цяоцяо в 1949 году и Си Ань в 1951 году и два сына, Си Цзиньпин и Си Юаньпин, последний родился в 1956 году. Ци Синь должна была жить в партийной академии, поэтому старший Си больше времени уделял уходу за детьми купал их, стирал их одежду и брал с собой на прогулки по выходным. Патриарх рассказывал так много историй о своих революционных подвигах, что у детей «на ушах выросли мозоли», вспоминал позже Си Цзиньпин. «Среди детей в нашей семье Цзиньпин был самым озорным и самым умным», рассказывал знакомым сводный брат Си Чжэннин. «Отец любил его больше всех».
Си Чжунсунь был строгим и бережливым родителем. Он часто отказывался от подарков для своих детей. Он учил их экономить воду и электричество. Он часто заставлял своих сыновей просыпаться поздно ночью и мыться в ванной водой, которую он использовал раньше, именно этой практики, по словам Си Цзиньпина, он больше всего боялся в детстве. Патриарх также заставлял своих сыновей носить ненужную одежду старших сестер, что однажды довело Си Цзиньпина до слез, и отец успокоил его, покрасив одежду в черный цвет чернилами, вспоминает Ци. Каждый ребенок Си ездил в школу на автобусе и получал так мало карманных денег, что, если бы они купили ледяные палочки, то не смогли бы оплатить проезд в автобусе, и им пришлось бы идти домой пешком. Старший Си проинструктировал своего личного помощника не баловать детей, если они просили дополнительные деньги. «Иногда, писал позднее Ци в своем эссе, я действительно чувствовал, что вы слишком требовательны к нашим детям».
Си Чжунсунь настаивал, чтобы его дети доедали каждый кусочек пищи, даже оброненные рисовые зерна, и часто цитировал стих поэта династии Тан Ли Шэня: «Мотыжит траву под полуденным солнцем, его пот капает на землю под ним. Кто знает, что еда на их тарелке, каждое зернышко пришло из лишений». Его дети отвечали другим стихом Ли: «Одно семя, посеянное весной, к осени дает десять тысяч зерен. Ни одно поле в мире не лежит под паром, но крестьяне все равно умирают от голода».
Старший Си считал себя «сыном крестьян». Родился в семье сельского землевладельца в северной китайской провинции Шэньси в 1913 году, познакомился с марксизмом в школе и вступил в Коммунистическую лигу молодежи в 1926 году, когда ему было всего двенадцать лет. Два года спустя Си сидел в тюрьме за подстрекательство к студенческим протестам и стал полноправным членом партии в возрасте четырнадцати лет во время месяцев, проведенных в тюрьме. После освобождения он стал партизаном и зарекомендовал себя как молодой командир, помогая создавать революционную базу в Шэньси и соседней провинции Ганьсу. Его выдающаяся карьера едва не закончилась в 1935 году, когда соперники по партии обвинили его в нелояльности и угрожали похоронить заживо, пока не вмешался Мао. Не растерявшись, он доказал свою храбрость в боях против националистических сил и японских захватчиков. Мао похвалил Си за его самоотверженное служение революции и в 1943 году подарил ему каллиграфическую работу: «Интересы партии превыше всего».
После победы коммунистов Си курировал политические и военные вопросы на северо-западе Китая в качестве регионального чиновника, а в 1952 году Мао вызвал его в Пекин на должность министра пропаганды партии. В следующем году он получил назначение на должность генерального секретаря Государственного совета, как называют кабинет министров Китая, где он помогал премьеру Чжоу Эньлаю в разработке политики. В течение десятилетия он продолжал подниматься по служебной лестнице, в 1956 году стал членом Центрального комитета партии, а в 1959 году вице-премьером.
Несмотря на усилия Си оградить своих детей от морально разлагающих привилегий, они получили одно из лучших школьных образований, которые мог предложить маоистский Китай. Юный Си Цзиньпин ходил в детский сад «Бэйхай» элитное заведение для отпрысков высокопоставленных чиновников, основанное в 1949 году на территории императорского алтаря рядом с Запретным городом и комплексом Чжуннаньхай, где располагались штаб-квартиры партии и правительства. Затем он посещал начальную и среднюю школу в эксклюзивной школе Байи, названной в честь годовщины основания НОАК 1 августа.
Основанная в 1947 году для обучения детей чиновников Красной Армии, а также ветеранов революции и мучеников, школа Байи опиралась на военные традиции и дисциплину. Ученики жили в кампусе, занимались утренней гимнастикой, пели революционные песни, строились в шеренги для приема пищи и переклички. Пекинские помещения, построенные в начале 1950-х годов, были оснащены современной мебелью, отапливаемыми классами и общежитиями, и даже собственной фермой, которая снабжала студентов свининой, яйцами, молоком и арбузами.
Выпускники эпохи Мао вспоминают студенческий городок, пропитанный мачизмом, где студенты часто дрались, сквернословили и презирали «мягкость и деликатность». Населенная детьми высокопоставленных чиновников, известных в просторечии как «гаоган зиди», школа также вызывала насмешки как «аристократическое» учреждение, не соответствующее эгалитарным идеалам партии. Многие студенты не уделяли должного внимания учебе и вели себя с чувством собственного достоинства, часто сравнивая и подкалывая друг друга по поводу рангов и относительного богатства своих отцов. «Мы не чувствовали этого, пока находились внутри», сказал в автобиографическом рассказе Лю Хуэйсюань, выпускник школы Байи, который провел в ней дюжину лет с 1950-х по 1960-е годы. «Но, покинув школу Байи и сравнив, только тогда мы поняли, что это место было действительно банкой меда».