Да! У меня даже сложилось впечатление, что она не умерла, а заснула и видит сладкие сны
Я много лет работаю в крематории, и за все эти годы через меня прошло сотни, тысячи покойников, но только три раза, слышишь? Всего три раза я видела, как покойник улыбался. Двое из них, как позже выяснилось, были скрытыми монахами. А третьей моя подруга Нина.
Мам, это, наверное, означает, что тетя Нина угодила Богу!
Возможно, ты права, возможно, Он на самом деле существует! Господи, скажи мне: ты правда есть? с болью, выкрикнула Мария Ивановна После взяла Алену за руку, и они долго сидели молча, а потом пошли на кухню пить чай. Пока чайник закипал, Мария Ивановна достала из стола пепельницу и поставила ее на подоконник.
Мама, зачем тебе пепельница? спросила Алёна
Хочу покурить, ответила Мария Ивановна.
Ты что, с ума сошла? Ты два года, как не куришь, возмутилась Алёна.
Да, ты права, наверное, не нужно, растеряно молвила Мария. Я никогда тебе не рассказывала, как познакомилась с тетей Ниной. Когда я приехала из Ленинграда в Москву, мне совершенно некуда было пойти. В Москве тогда было очень жарко, конец июля.
Ты ушла из дома?
Да, ушла после того, как осудили Веру. Ей дали пять лет общего режима за непреднамеренное убийство.
Тетя Вера убила человека?
Мария Ивановна поправила нервно трясущимися руками свои волосы, и глубоко вздохнула:
Нет. Никого она не убивала, его убила я.
Ты убила человека?
Да.
Но, как? Зачем? Для чего? Воскликнула Алёна. Слова матери никак не могли уложиться в ее голове.
Я эту боль несу через всю свою жизнь. Наверное, поэтому у меня нет счастья. Наверное, поэтому меня никто не любит, и я не смогла создать полноценной семьи
Так что же произошло? Кого ты убила? С недоумением спрашивала Алёна.
Мария вспомнила теплый майский вечер, распахнутые окна, выходящие на оживленную улицу, в квартиру с улицы, струился тонкий запах сирени. В этот вечер она собиралась с подругой Светой из соседнего подъезда на танцы, уже сделала прическу и накрасила глаза, как вдруг услышала, что кто-то очень громко зашел в квартиру, по ощущениям, не вошел, а ввалился. Маша вышла из комнаты, чтоб посмотреть, кто это мог быть. Она прошла по длинному коридору к кухне, откуда доносились радостные голоса и громкий смех. За столом сидела Вера, а перед ней, встав на одно колено, молодой человек. У него были русые волосы и голубые, как небо глаза, нос с небольшой горбинкой, но это его совсем не портило. «Вера, когда ты рядом со мной, я испытываю неимоверное чувство счастья, когда я смотрю в твои глаза, то растворяюсь, как птица в океане». Глядя на улыбку Веры, можно было невооруженным глазом заметить то, что она на седьмом небе от счастья
Я не хотела, понимаешь, не хотела, сквозь слезы промолвила Мария Ивановна. Кавалер, надо заметить, был изрядно выпивши. Они пришли в начале девятого, видимо, Леша, так его звали, встречал Веру с работы. Вероятнее всего они думали, что дома никого нет, мама работала допоздна, Таня вечерами училась, она очень хотела стать педагогом, а я, а что я я была молодой и ветреной девчонкой, которую «днем с огнем не сыщешь». Так вот, когда я зашла на кухню, они оба испугались, не ожидали меня увидеть. Вера сидела за столом, а Леша целовал ей ноги. Вере стало неловко, и она решила сбежать в ванну. Кавалер сел на стул. Я, стараясь не смотреть в сторону Алексея, наливала себе чай. И тут он решил, раз Вера убежала, то его разбушевавшуюся страсть смогу утолить я. Он начал приставать Я сперва попыталась ему объяснить, что не нужно этого делать, но он абсолютно не реагировал на мои слова. Я не выдержала и с силой оттолкнула его от себя. Он отлетел к столу и ударился об угол виском. Смерть наступила мгновенно. Когда Вера вернулась на кухню, она не поверила своим глазам, на полу лежал ее мужчина, а рядом сидела я и пыталась его реанимировать. Я склонилась над ним, у меня была истерика. Вера потрогала у Леши пульс и произнесла самые страшные для меня слова: «Он мертв». Я ей не верила и просила: «Верочка, я прошу тебя, сделай что-нибудь, ты же врач», но сестра в ответ лишь качала головой и повторяла с широко раскрытыми от ужаса глазами: «Он мертв». Вера догадывалась, что произошло в момент ее отсутствия, но все же, после того, как я немного успокоилась, попросила рассказать, что случилось и я, выпив маминых успокоительных капель, всё ей рассказала. Вера спросила меня, куда я собиралась идти, я ответила, что на танцы. Она велела идти и ни за что не переживать, а она постарается тут все уладить. Я ее послушала и сделала так, как она мне сказала. Зачем я ее тогда оставила одну? Зачем ушла из дома? Когда я вернулась, то в квартире работали милиционеры: они опрашивали соседей. Тело уже увезли в морг, а Веру Веру арестовали, предъявив ей обвинение в подозрении на убийство.
Ты им не сказала, что это сделала ты?
Нет. Сперва я очень испугалась, а когда решилась, было уже поздно, Вера дала признательные показания, рассказала, что они повздорили, она оттолкнула его, и он ударился виском об стол. Ей дали пять лет общего режима, осудили по статье непреднамеренное убийство.
Мам, а почему же бабушка от тебя тогда отреклась?
После суда я рассказала Татьяне всю правду, а она поделилась этой правдой с мамой, Мама, в свою очередь, не смогла простить лживую дочку. Обвинила меня в убийстве, предательстве и попросила покинуть ее дом. После чего я собрала свои вещи и уехала в Москву.
Мария Ивановна встала со стула и подошла к окну. За окном продолжали кружить крупные хлопья снега. Снег падал на головы прохожих, он засыпал бордюры, которые Мария Ивановна с детства привыкла называть паребриком, и проходящие мимо трамваи. Она вспомнила строки, которые когда-то посвятила своей маме:
Мам, а ты не знаешь, как они сейчас живут?
Нет, не знаю. В далеком, восемьдесят девятом году я перебралась в незнакомый мне город.
Тебе не было страшно?
Страшно? Да, мне безумно было страшно, у меня тряслись поджилки. Но я переборола этот страх и жарким летом восемьдесят девятого года я вышла из вагона на раскаленный перрон Ленинградского вокзала, где через несколько минут познакомилась с Ниночкой, которая на долгие годы заменила мне семью! Я увидела ее за лотком мороженого, которое мне очень захотелось купить, после тяжелой дороги, захотелось немного освежиться и придти в себя. Я подошла к лотку с мороженым, чтобы купить эскимо и спросить, где можно остановиться в Москве, а эта удивительно красивая, с черными глазами девушка, спрятавшая свое модное каре под белым колпаком, рассказала мне чуть ли не всю историю о ее любимом городе с момента его основания. Ты знаешь, я сразу почувствовала, что от Нины исходит такое тепло, что, когда я, обменявшись с ней несколькими фразами, получала развернутые ответы на все заданные вопросы, оцепенела от ее доброты. Я за последнее время привыкла к боли и обиде, обиде в первую очередь на себя трусливую На вокзале у меня пробежали мысли о том, что чувствовала Анна Каренина, шагнувшая под колеса поезда.
Нина предложила мне какое-то время пожить у нее, так как ее родители, с которыми она вместе жила, уехали в длительную командировку, и она проживает в квартире одна.
И что, ты пошла?
А куда мне было деваться. Признаться, очень неудобно было стеснять человека, но я надеялась быстро найти работу и перебраться в общежитие. Через некоторое время она помогла мне устроиться на стройку, и я получила комнату в общежитии. Вот так и началась наша с ней дружба. Дружба длиною в десятилетия.
Скучаешь по ней?
Скучаешь это мало сказано, мою тоску не выразить словами
Мария Ивановна прикусила губу и перевела свой взгляд в сторону окна. За окном в это время весь двор заволокла непроглядная, ноябрьская тьма. Только крупные хлопья снега, как мотыльки, летели на яркий свет их одинокого окна. Алёна заметила, что по маминым щекам вновь покатились слезы. Мария Ивановна утерла и попыталась улыбнуться, но в ее грустных голубых глазах четко просматривалась боль потери и расставания.
Мам, ты должна позвонить в Петербург, ты должна обязательно поговорить с семьей!
Нет, Алёночка, я пока не готова. Мне нужно всё обдумать.
Что тут думать, тут не думать, тут действовать нужно У тебя сохранился номер телефона?
Номер у меня есть, но звонить я все же не готова.
Ну, хочешь, я позвоню? Ты только скажи, кого мне спросить!
Нет, Алёна, нет.
Ну, хорошо, тогда расскажи мне о них, о своих сестрах, кем они работали, чем жили?
Мария Ивановна громко хмыкнула и достала из кармана халата сигареты.
Мам, я надеюсь, что ты не собираешься курить?
Собираюсь, потому что рассказ получится долгим и очень непростым.
Алёна накинула на плечи кофту и налила себе чай. Мария Ивановна глотнула из ее кружки и прикурила тонкую дамскую сигарету. В это время на кухне моргнул свет, и зазвонил красный советский телефон, который больше пяти лет был отключен. Алёна с испугом посмотрела на мать, Мария Ивановна сняла трубку:
Алло, негромко выдавила из себя Мария Ивановна.
Ответа не последовало, в трубке была кромешная тишина. Мария Ивановна пожала плечами, Алёна предположила: «Может быть, нам показалось?»
Может и показалось, ответила Мария и начала свой рассказ:
Когда Веру посадили, мое сердце вырывалось из груди, я себя ругала, корила, ненавидела но сделать ничего не могла, все что я могла, я уже натворила. Когда я ехала в Москву, то всю ночь не могла сомкнуть глаз, в мою голову лезли разные мысли, я то обвиняла себя, то оправдывала, смогла лишь немного вздремнуть после того, как набросала этот текст:
Сильно, мам! Мне кажется, что сейчас наступила весна, звони в Петербург.
Мария Ивановна достала из кармана мобильный телефон и набрала знакомые с детства цифры своего прежнего домашнего телефона. Она мечтала это сделать уже много лет, но никак не осмеливалась, да и сейчас бы не осмелилась, если бы не Алёна. Алёна сильно нервничала, чего нельзя было сказать о самой Марии Ивановне, она казалась абсолютно спокойной, ее выдавала лишь правая бровь, которую она поднимала, когда сильно переживала. В трубке послышались первые гудки, ту-уу-уд ту-уу-уд
Загудел, осторожно произнесла Мария Ивановна.
Алёна сложила вместе ладони и прошептала: «Господи, хоть бы сняли трубку».
В это время в городе на Неве к звонящему аппарату подошла женщина в монашеском облачении и сняла трубку.
Алло, спокойно произнесла она.
Алло, испуганно ответила Мария Ивановна.
Вам кого?
Я, мне растеряно пыталась связать несколько слов Мария Ивановна.
Вы успокойтесь, пожалуйста! И просто скажите, кому вы звоните?
Софье Кузьминичне, произнесла Мария Ивановна.
Софье Кузьминичне? переспросила монахиня
Да, я хочу поговорить с Софией Кузьминичной, ответила Мария Ивановна
В воздухе между собеседниками и городами повисла пауза, но матушка, быстро поняв, что к чему, прервала паузу:
Маша, это ты?
Да, это я, чуть слышно, ответила Мария Ивановна.
Машенька, милая! Как же я рада, что ты нашлась! Машенька, как твое здоровье?
Здоровье хорошо, отвечала Мария Ивановна, не представляя, с кем она сейчас разговаривает.
Ты замужем? У тебя есть детки? продолжала засыпать вопросами монахиня.
Да у меня есть дочь, она учится на втором курсе литературного института, отвечала Мария Ивановна.
Какая же ты счастливая! А мне Господь вот детей не дал. Я сперва расстраивалась, а теперь точно знаю почему.
Вера, неужели это ты? не выдержав спросила Мария Ивановна
Нет, Машенька, это Таня! Правда меня теперь зовут по-другому, но это сейчас не важно, с радостью в голосе продолжала матушка.
Танечка, дорогая! Как я рада тебя слышать, сестренка! Обрадовалась Мария Ивановна, как будто не обращая внимания на фразу о другом имени. А как там Вера с мамой? Они дома? Я хотела бы с ними поговорить
Нет, Маша, их дома нет.
Таня, я тебе оставлю свой номер телефона, пусть они позвонят мне, как придут.
Матушка покивала в ответ головой, и улыбнулась еле, сдерживая слезы:
Маша, Мама умерла десять лет назад, мы ее с Верой похоронили рядом с отцом. А Вера
Что, что Вера? Она же в порядке? Таня, скажи мне, что с Верой все хорошо, слезно умоляла Мария Ивановна
А Веры два года нет. Поэтому извини меня, сестренка, но они не придут.
Нет, во весь голос крикнула Мария Ивановна и завыла от отчаянья, опоздала, Верочка, прости меня, сестренка, я опоздала
Поплачь, Маша, поплачь, станет полегче, а после собирайся и приезжай домой, я покажу тебе могилку Веры, точнее матушки Серафимы. Запиши мой мобильный телефон, а то я в квартире практически не бываю, сегодня оказалась чисто случайно, приехала полить цветочки, которые до сих пор растут и цветут во славу Божью!
Мария Ивановна попросила Алену принести ей бумагу и ручку:
Диктуй, Танюша!
Мария Ивановна записала номер и вспомнила, что Татьяна сказала, что-то о своем новом имени
Таня, ты сказала, что у тебя другое имя, какое и почему?
Маша, меня теперь зовут матушка Дорофея!
Ты что монахиня? с удивлением спросила Мария Ивановна.
Да, Машенька, я монахиня! с нежностью в голосе ответила Татьяна
А где же ты живешь?
При монастыре!
А, как же квартира?
Квартиру я держу только из-за тебя, сестра!
Почему, Тань? Ты же ведь даже не знала, жива я или нет, для чего держишь?
Я каждый Божий день, молю Господа нашего Иисуса Христа и пресвятую Владычицу нашу Богородицу о тебе! И верю, что ты обязательно приедешь домой! По-другому просто и быть никак не может Я очень виновата перед тобой, Маша, прости меня, если сможешь!
А Вера, как ты говоришь её?
Матушка Серафима!
Почему она умерла?
Рак желудка. Она перед тем, как уйти ко Господу, оставила для тебя письмо
Господи, что же она там написала?
Приедешь, прочтешь! Письмо лежит в вашей с матушкой Серафимой комнате, на твоем письменном столе.
Что, все два года?
Да!
Таня, у меня просто нет слов, сестренка! Когда я могу приехать?
В любое время, это твой дом!
У меня нет ключей!
Ключи я оставлю у Риммы Марковны, помнишь ее?
Из пятьдесят первой квартиры?
Да!
Она еще жива?
Слава Богу!
А как я могу тебя найти?
Очень просто! Приходи в Иоанновский монастырь на набережную Карповки и спроси матушку Дорофею.
Мария Ивановна пообещала обязательно приехать к сестре и положила трубку.
Мамочка, что, как? Все плохо? завалила Алёна вопросами Марию Ивановну
Как? Это была Таня. Больше никого не осталось в живых, выдавила из себя Мария Ивановна, вытирая слезы, она сейчас монахиня, представляешь? Живет в монастыре. Мамы нет уже десять лет, они с Верой похоронили ее рядом с папой. Вера тоже два года назад умерла от рака желудка. Оказывается, и Вера была монахиней, представляешь, Алёночка, а я «ни сном, ни духом». Таня сказала, что квартиру держит из-за меня, ждет, когда я приеду.
Значит нужно ехать.
Я даже не знаю
Хочешь, я поеду с тобой?
Глава вторая
Пятничным вечером Мария Ивановна стояла на автобусной остановке вблизи станции Кунцевская и ожидала Александра, который должен был подхватить ее на своем новом автомобиле и умчать на дачу в Переделкино. Мария Ивановна очень любила Переделкино, особенно зимой. Под снежным покровом старых советских дач, долгое время вершилась русская, а в некоторых случаях, и мировая литература.
По легенде, создание городка писателей инициировал Максим Горький. Он рассказал Сталину о загородных резиденциях в Европе и предложил место будущего строительства. Работы начались в 1933-м. По изначальному плану, в Переделкине должны были построить 90 домов со всеми удобствами и инфраструктурой, но бюджет оказался чересчур большим, и построили всего 30. В 1935-м Литературный фонд СССР начал сдавать первые дома. Соглашения с жильцами заключались на пожизненный срок, родственники не имели прав на дальнейшее проживание в домах в случае смерти деятеля культуры. Дома, построенные на болотистой почве, часто затапливало, а стены и окна не были утеплены, поэтому в первое время писатели проводили в Переделкине только летние месяцы. Многие ремонтировали здания своими силами. Первыми жителями Переделкино стали Леонид Леонов, Корней Чуковский, Лев Кассиль, Борис Пастернак, Илья Ильф и другие литераторы. После распада СССР дома перестали давать работникам литературного жанра.