А тот не торопился начинать рассказ. Арний стал растапливать камин, словно вовсе и не был королем. На дворе стояло лето, здесь, в самом сердце замка, было довольно прохладно. В движениях короля сквозила простота и законченность. Он будто бы со сменой обстановки сбросил все ненужное и наносное, что заставляла носить его жизнь. Арний предстал перед сыном самим собой: просто мужчиной, облеченным властью, но от этого не ставшим менее человечным. У принца возникло ощущение, что он совсем не знает своего отца.
Огонь разгорелся и осветил почти не видимый при тусклом свете свечей красный ковер, и истертые малиновые гобелены, сохранившиеся еще со времен молодости Арния.
Его Величество уселся в большое, удобное кресло и продолжил начатый им рассказ. За разжиганием камина он собрался с мыслями, и стал говорить бесстрастно, словно события, о которых он говорил, касались совсем не его.
Мы были молоды, Орлиан, и безумно любили друг друга. Арний еще раз глубоко вздохнул. Но со времени нашей свадьбы прошло несколько лет, а наследник так и не появился. Десятки лекарей осмотрели королеву, и все как один заключили, что она не способна к деторождению. Королевский совет настаивал на нашем разводе. «Королева бесплодна! Династия прервется!» кричали они. Я же не мог решиться на такой шаг я любил твою мать и не хотел с ней расставаться. Редкий дар для короля жениться по любви. Если честно, я больше таких примеров не встречал Я сопротивлялся, как мог. Говорил, что они сами, вместе с отцом выбрали для меня невесту. Что они хотели, чтобы она была из знатного королевского рода и принесла короне богатое приданое
Я сейчас вспоминаю, с каким равнодушием ждал собственной свадьбы. Что я знал о ней? Третья дочь гитанского короля Золотой рудник шел к ней в довесок Я никогда ее не видел
Но все изменилось, когда это миниатюрное создание с весенней улыбкой и небесными глазами предстало передо мной. Она улыбалась смело и открыто, хотя каждому было понятно, как ей страшно. Лесания первая распахнула свое сердце для меня, как бы приглашая прожить нашу совместную жизнь с любовью и радостью
Она сама уговаривала меня развестись. Предлагала сделаться моей наложницей, а будущую королеву использовать один раз для продолжения рода. Лесания ужасно переживала, но старалась не показывать вида. Весь двор был наслышан о перипетиях нашей семейной жизни. Да что там двор! Соседние государства тоже не остались в стороне. Ведь каждому королю или императору хотелось породниться с Милдентами. Да они и сейчас хотят
Принц жадно ловил каждое слова отца, слегка подавшись вперед. Для Орлиана было в новинку подобное общение с ним, ведь прежде Арний старался держать сына на расстоянии.
Принц живо мог себе представить положение молодого монарха, на которого со всех сторон наседали и придворные, и советники, и послы соседних королевств. Они требовали и твердо стояли на своем, в стремлении добиться желаемого результата. Арний всегда отличался железной волей, и принц был уверен, что отец выстоял тогда. А вот жизнь королевы Лесании, должно быть, стала похожа на ад
И вот однажды ночью ко мне в спальню, словно вор, проник мой близкий друг и соратник сэр Гард, продолжал тем временем король. Ты скажешь, не так-то просто проникнуть в комнату спящего короля. Я и сам тогда удивился, но не придал этому значения это был один из самых преданных моих товарищей, мы вместе выросли. Удивление мое было столь велико, что я запамятовал спросить у него, как он смог миновать стражу и не потревожить камердинера. Это сейчас я понимаю, что все было не так просто и не обошлось без колдовства, но тогда подобное мне в голову не пришло. А когда он сказал, зачем явился, все посторонние мысли и вовсе покинули мою голову. Он поведал мне странную историю о неземной любви, обрушившейся на него, как снег на голову. С лихорадочно горящими глазами он расхваливал мне свою избранницу до тех пор, пока не лопнуло мое терпение, и я не оборвал его, напомнив, что он находится в королевской опочивальне. Тогда Гард собрался и рассказал о том, какая чудесная врачевательница его будущая жена. Как она умудряется ставить на ноги калек, спасает больных детей и помогает людям перебороть смертельные болезни, от которых еще никто и никогда не вылечивался. Он сказал, что Гардения сможет помочь моей королеве и забеременеть, и родить.
Тут король не выдержал и надолго замолчал. Молчал и принц. Он смотрел на единорога и вспоминал мать. Ее нежные руки и ласковый голос. Ее весеннюю улыбку. С какой любовью она смотрела на него, как лохматила непослушные волосы. Как нежно обнимала его перед сном Он мог представить, что и король вспоминает сейчас то же самое. Орлиан чувствовал небывалое единение с родителем и был благодарен за рассказ, пусть и запоздавший лет на десять.
Я тогда пообещал ему и его Гардении любую награду, какую они только пожелают, продолжил король, собравшись с силами, и Гард удалился, пообещав, что представит свою избранницу на завтрашнем балу. Я не сомкнул глаз все оставшееся до утра время. Лесании я не стал ничего говорить, боясь поселить в ее сердце пустую надежду. А вдруг бы ничего не получилось? Что тогда? Уже не раз нам являлись небывалые целители, после провала которых, моя жена надолго теряла блеск в глазах и переставала улыбаться. И вот настало утро, прошел день и вечером начался бал. Играла музыка, мы с королевой сидели на тронах, в ожидании, когда закончится представление гостей. И вот распорядитель объявил: Лорд Гард со своей невестой, прекрасной Гарденией! В зале тогда раздались смешки. Гард и Гардения! Ну не диковинное ли совпадение? Но как только эта женщина проходила мимо смеющихся людей, их улыбки гасли, сменяясь изумленным восхищением настолько она была прекрасна! Гардения притянула к себе взгляды абсолютно всех присутствующих в зале мужчин, включая слуг и лакеев. Не был исключением и я. На одно мгновение она ослепила меня своей открытой улыбкой, сияющими зелеными глазами, своими золотыми волосами. Она была совершенна! Но через секунду я пришел в себя, как после какого-то наваждения. Да это и было наваждение, но ее чары сразу отпустили меня, так как ей был нужен не я. После этого Гардения казалась мне просто очень красивой женщиной, но не более того. Я любил свою жену.
Мы договорились об аудиенции назавтра в полдень. Они пришли, и Гардения при мне провела осмотр Лесании. С радостью она сообщила нам, что может помочь и с удовольствием сделает это. Лесания скоро станет матерью! Мы были на седьмом небе от счастья. После этого она попросила меня оставить их одних, что я и сделал. Через полчаса женщины пригласили меня обратно, и Гардения сказала, что все в порядке, королева теперь здорова, но родить сможет только один раз. Мол, сил и знаний целительницы хватило только на это. Но мы были несказанно счастливы и даже немного не верили ведь столько лекарей пытались помочь королеве на протяжении многих лет, а Гардения умудрилась сделать это за полчаса. Я сказал, что награду она получит, как только станет известно о беременности Лесании. Невеста Гарда с улыбкой согласилась. Через месяц они поженились, а Лесания была уверена, что ждет ребенка. Сразу после венчания лорд Гард с женой явились к нам, чтобы предстать в новом качестве и попросили свою награду. О беременности королевы не было никому известно кроме меня и ее лекаря, но Гардения заявила, что своим наметанным глазом легко различает такие тонкости. Удивленный и несколько обескураженный, но донельзя благодарный, я спросил, чего же желает молодая чета. Гард начал издалека, но быстро свел свою речь к одному: и он, и его жена давно мечтают о собственном королевстве. Пусть оно будет маленькое, но свое. В качестве обещанной награды и свадебного подарка молодожены хотели бы получить независимость провинции Белсошь, владетелем которой являлся тогда лорд Гард. Сказать, что я был ошеломлен этой просьбой, это не сказать ничего. Белсошь плодородный край, шестая часть Молении, приносящая в казну восьмую часть всех налогов. Вообще, подобная просьба была совсем не в духе Гарда (да и хотел бы я посмотреть на человека, для которого она показалась бы нормальной, если только он не король враждующего государства). Но в последнее время он сильно изменился. Отдалился от меня, начал реже бывать при дворе, стал замкнутым и нервным. В общем, за такую просьбу впору было казнить наглеца или, в качестве более мягкого наказания, признать его душевнобольным. Все эти мысли пронеслись в моей голове, и я был готов ответить отказом, простив друга только из-за беременности королевы.
Но тут в разговор вступила Гардения. Я не знаю, что видели и слышали окружающие нас люди, но я по ее словам и взгляду понял совершенно определенно, что если хочу сохранить жизнь будущему наследнику, мне придется подарить Белсошь Гарду и признать его ее королем. Тогда я и понял, что передо мной исчадие ада на краткий миг она показала мне свое истинное обличье и в ту же секунду вернулась к прежней наружности. До сих пор мне иногда снятся кошмары про тот день. Словно загипнотизированный, я согласился удовлетворить просьбу Гарда после рождения ребенка. Я хотел быть уверен, что он родится здоровым и нормальным малышом. Совет взбеленился, но я оставался непреклонен, и после твоего рождения Белсошь отошла к Гарду. Я оборвал с ним всякие отношения, а он не стремился их наладить. Вскоре про него никто не вспоминал, а потом даже и не слышал. Белсошь закрыла свои границы, ни один шпион не вернулся с докладом. Все они как в воду канули, и я понял, что провинция потеряна навсегда. Тогда последовала целая буря со стороны соседних королевств. Каждый правитель хотел оттяпать от Молении кусок пожирнее. Грех было не воспользоваться возможностью раз уж Арний Второй оказался таким мягкотелым простаком. Я тогда быстро заставил себя уважать и на мою страну никто не покушается вот уже двадцать пять лет.
А что же стало с мамой? подавленно спросил Орлиан спустя некоторое время.
Лесания на удивление легко родила, и целый год после родов все было прекрасно, отрешенно ответил король. Его взгляд говорил, что мыслями он полностью погрузился в прошлое, и сейчас заново переживает каждый миг ушедших в небытие дней. Она кормила тебя грудью, отказавшись от кормилицы. Заявила, что ждала тебя столько лет и ты ее единственно возможный ребенок, и поэтому она хочет выкормить тебя сама. А потом она стала угасать. Силы ее таяли с каждым днем, она все худела и бледнела, и вскоре совсем слегла. Врачи наперебой галдели о подорванном родами здоровье. Завели опять разговоры о невозможности забеременеть и тем более выносить ребенка И, хотя ты был живым доказательством их неправоты, твоя мать медленно умирала у меня на глазах. Когда тебе исполнилось пять лет, ее не стало.
ГЛАВА 4
Рраска испытывала адское удовлетворение от полета на спине дакора. Ведьма любила неистовый шум ветра в ушах и резкий свист воздуха, рассекаемого крыльями ящера. Ей нравилось ощущать силу, с которой она неслась через пространство. Ее пьянило ощущение власти над дакором, над рвущимися вокруг нее небесами и над другими ведьмами, что неслись за ее спиной.
Все эти ощущения были настолько захватывающими, что Рраска на какое-то время даже забыла о происшедшем в Дриме. Она позабыла о невесть откуда взявшемся страхе, и уж подавно ее не беспокоили слова, произнесенные светлой жрицей на смертном одре. Ведьма вся отдалась упоительному чувству власти, в такие минуты ей казалось, что весь мир лежит у ее ног.
Да, это был пресный и унылый мир, наполненный человеческим блеянием и мелочным копошением вырождающихся людей. Но дуновение Сомгира, несущееся вместе с ней на шипастой спине дакора, привносило в него нечто дикое и пьянящее, отчего по-новому играли мрачные тени настоящего, которому она принадлежала.
Ведьмин клин беспрепятственно долетел до оплота и нырнул в темный провал. Здесь, уходя под землю на много ярусов, глубоко вниз росла Ведьмина гора. Над оплотом никогда не светило солнце это испарения от зелий, что варились в колдовских котлах, вздымались вверх от провала и загораживали собой солнце. Чаще они просто вызывали бурные реакции в небе, в результате которых наверху постоянно сверкали молнии и рокотал гром. Благодаря этим колдовским тучам ведьмы и день, и ночь могли творить свои богомерзкие обряды и заклятья, не боясь солнечного света.
Рраска спрыгнула с дакора и огляделась. Ее двадцать ведьм приземлялись одна за другой, и каждая тут же кидалась к вожделенной добыче. Все они привезли по маленькому пленнику, усыпленному на время полета. А добыча была хороша! Давненько им не удавалось достичь столь впечатляющих результатов. Люди мельчали и от них было уже невозможно получить все необходимое. Не зря Рраска уже давно советовала владычице предпринять шаги к расширению захваченной ими территории. Белсошь была слишком мала, чтобы ее надолго хватило целой Ведьминой горе
Но, подумав про Ашдот Кровавую, Рраска приуныла. Она не выполнила задания, возложенного на нее королевой ведьм. Как же ненавидела в себе Рраска ту каплю человеческой крови, которая заранее сводила на нет каждую ее попытку подняться выше, чем она стояла! Фурия в закипающей ярости смотрела, как ее товарки, улюлюкая и глумясь, таскались с младенцами. Каждая из них была не без прибытка, каждая что-то, да урвала Принесла своим сестрам надежду на будущее. Гарантировала общую силу на много дней Но только не Рраска.
В эту минуту она ненавидела себя. И ненавидела свою мать за то, что та водила шашни с человеком, за то, что она не избрала на свое ложе чистокровного геверкопа, как любая уважающая себя ведьма за то, что, продолжая свои игры, не уничтожила дитя позора еще во чреве, ведь она могла узнать о беременности почти сразу после зачатия и, наконец, за то, что дала ей такую никчемную жизнь. Единственное, что могло быть хуже полукровки, это мальчик-полукровка. Он никогда не наследовал дар матери, и свою совсем короткую жизнь, как правило, заканчивал на алтаре Ауркадо.
Рраска сама не заметила, как по ее щеке скатилась предательская слеза. До этого момента она вообще не знала, что это такое.
Зато слезу заметили другие ведьмы. Для них то, о чем Рраска забыла во время упоения полетом, было очевидно еще тогда, когда она вышла из леса, и все поняли, что она идет с пустыми руками. А теперь их предводительница плакала на виду у всех!
Рраску обуял гнев. Она огляделась и поняла, что всю дорогу эти падальщицы обсуждали ее промах. Дамирга стояла в сторонке, многозначительно подняв бровь, и наблюдала за ней как за подопытной мышкой. Ее насмешка была очевидна.
Как Рраска могла объяснить свой поступок? Почему не вырезала сердце Дервы? Пожалела? Испугалась? Смешно! Или просто забыла? Еще смешнее! И хотя все три причины в той или иной степени были правдивы (за что Рраска ненавидела себя еще больше) ни одной уважающей себя ведьме и в голову бы не пришло поверить в такой бред! Да сама Рраска первая бы отдала ведьму, которая привела подобные оправдания, под суд Круга. А он, как известно, еще никогда и никого не оправдывал. И участь осужденных была незавидна.
Ей нужно было утвердиться, отвоевать потерянное уважение. В бессильной ярости Рраска мощным пинком отбросила человека, стремящегося принять повод ее дакора. Хрипло и безнадежно всхлипнув, он осел безобразным кулем у дальней стены посадочной площадки.
Рраска должна была отправиться с докладом к королеве ведьм та жила на шестом ярусе. Наплевать, что думают другие. Важнее, что скажет ее королева, которая всегда ценила в Рраске ее настоящие качества и стремления. Рраска вновь стала собой.
Проследи тут за всем, сквозь зубы бросила она Дамирге.
Дамирга опешила от столь резкой перемены. Когда она открыла рот, чтобы осадить зарвавшуюся Рраску, та уже чеканила шаг в сторону лестницы.
Вокруг своей обычной жизнью жил первый ярус Ведьминой горы. Он походил на кипучий муравейник столько здесь было мельтешения. Основную его часть занимали стойла дакоров, что в несколько рядов огибали взлетную площадку. На ней же постоянно кто-то взлетал или садился, и служки то и дело сновали туда-сюда, подводя летающих ящеров, или, наоборот, принимая поводья.