Тургенев важно и печально соглашается:
Самодержавье препятствует усилению общества: великие качества государей делают недействительной гражданскую позицию, а слабости их причиняют вред вдвое сильнейший! Как увеличительное стекло. Гражданская служба никак не может выйти из детского воззренья. Начальник и подчиненный в палате точно барин и раб в деревне!
Потому твой брат Николай таланты за границей спрятал своевременно! рассмеялся Голицын. Да и то: с хромотой его от наших церберов держись подальше.
* * *
Мария Фёдоровна в окружении придворных расположилась на небольшом удобном диване, перед нею изящный столик с напитками и закусками. Неожиданный уход царя охладил ее веселость, как ни старалась она это скрыть, в голосе появились гневливые нотки.
Знаю, знаю, доложили. Он занят, пошел к ней, но перехвачен Голицыным Наиважнейшие дела. Я-то, наивная, ждала, что державная пара почтит наш праздник. Как же? Екатерина Изначальная одарила страну балами, пирами, фейерверками с шампанским (Жуковскому) Что этот язва Вяземский так губы искривил и кланяется так неохотно, как англичанин?..
Так он же англичанин, ваше величество, быстро откликается Жуковский, или ирландец. На половинку. Тут и очки не помогают! (Смех)
Толстяк князь Нелединский-Мелецкий, секретарь Ее величества, не преминул вставить обычное:
За ум опять взялся, да больно на язык остер. Выбил разрешенье в столице хлопотать о службе, но либерализма дома не оставил. В Варшаве вознес себя над такими же, как сам, исполнителями царской воли!
Мария Фёдоровна усмехнулась тонкими губами:
Да ты, князь, уже рассказывал его историю Бедняжке в шкуре ежа будет служба несладка (Вдруг вскидываясь) Но что же наша Лизхен-государыня пренебрегает нами? Так дерзка! Мне говорит наотмашь намедни: не эта кутерьма это она о бале в честь семейного праздника! есть суть, Божиим промыслом в человека влиянная Она язык народный знает лучше меня! «Влиянная»! Значит, все мы тут без этой вли-ян-ной сути? Скажи, мой секретарь: что так дерзить легко все стали?!
Нелединский-Мелецкий вмиг вытянулся из своих почтенных лет и объемного живота:
Овцы пастыря потеряли, ваше величество. Карбонарии на слуху потому как слово яркое. О масонах умолчим это быстро выветривается. Но общества всякие филадельфийские, скопческие и даже политические все еретики! размножились грибами
Мария Фёдоровна укоризненно покачала головой; она всецело доверяла этому сановнику, но всегда делала поправку на его хвастовство своей осведомленностью и польский национализм.
У вашей Нарышкиной, то бишь княгини Святополк-Четвертинской урожденной, поляки не стесняясь сеют смуту. Один Козловский, мне сказывают, говорит такое, что сами заговорщики мальчишками стоят, разинув рты. А на одном балу высокий сильный господин кавалер блестящий ба! отплясывал в мундире надворного судьи! Бал-маскарад решил устроить?
Нелединский-Мелецкий в один миг рассмеялся, сделался серьезен и опять рассмеялся.
Нет-нет, Ваше величество! То просто Пущин, друг Пушкина неугомонного.
Пущиных знаю: род военный, не к лицу им это. Твои все братья по перу, Жуковский, людей от службы отвращают!
Жуковский шариком подкатился под самое державное ухо:
Не совсем, матушка-царица! Пущин не жалует перо и Пушкина корит за легковесность. Верно, обижается, что никто не отмечает его подвиг должность мелкую надворного судьи поднять на высоту министра по духу исполненья!
Мария Фёдоровна мечтательно вздохнула:
А хорош И впрямь есть человек, что красит место. Как статен С ним танцевать хотела, да страшно на мундир смотреть. (Князю Нелединскому) А ты полякам передай, чтоб под крылом России зла не копили и черных наущений не слушали. Свет нынче стал мерцать, как заплывшая свеча Бунтарские поэмы в моде Некий куцый Грибоед, изрядный музыкант, читает по салонам то, что писано для дворни, и все в восторге! Это тот, кто Шереметева убил на пару с графом Завадовским?
Нелединский-Мелецкий, пыхтя от облегчения, что тема поляков миновала, уводит ее от себя еще дальше:
Об этом знает наш губернатор, но по истеченьи стольких лет
Граф Милорадович, генерал-губернатор Санкт-Петербурга, ответил быстро и с готовностью:
Истеченье лет, ваше величество, не принесло свидетельств его вины. Никто участья Грибоедова в дуэли не подтвердил доныне. Разве (наклоняется и что-то тихо говорит императрице)
Ах, гусары, ах, гвардейцы! Мария Фёдоровна расплывается в улыбке. Она у вас шпионкой, что ли? Или ох-хо-хох! О, граф, вы многих бунтарей пригрели, и очи дивные следят за ними. Славное хозяйство завели. Но помните семеновцев бунт! Разгул и гнев! Я до сих пор дрожу Я их выговариваю и им покой даю, а они в один глаз мне усмехаются! Великие князья со мной для них они как дети неразумные. Меня, мой сан они легко переступили Вы молодцом тогда, мой милый. Что ж теперь столица покорена бунтарскими стихами?
Милорадович молодцевато выпятил грудь и покрутил ус, будто показывая тем самым, что положиться можно только на гусаров.
Царица-матушка! Все заболели вдруг театрами и лицедейством. То-то б Пётр Великий посмеялся, во что его забавы превратили! Все норовят друг друга скорчить, и всё острее и острее Кто на отца, а кто на брата пишет эпиграмму, потом на друга Я прав, Жуковский?
Как всегда, граф-герой! Басней нравы не исправить! Слово легкомысленное как и злое, что шпора гусара пьяного, ранит и гонит лошадь под уклон.
Как давеча тут Вяземский сказал. Нелединский-Мелецкий, отдышавшись, вновь приблизился к императрице. Коль из родного дома рознь выносим, не миновать и в обществе ее.
Вяземский везде поспел Прав Ангел наш: писаки порох для бунтарей, раздраженно отрезала Мария Фёдоровна и, жестом вновь приблизив Милорадовича, тихо спросила: Что, граф, гвардия и впрямь не любит моего Никки?
Милорадович ответил не сразу и голосом излишне резким:
О чувствах не могу судить! Любит не любит мы, воины государя, не барышни, и совсем тихо добавил: У него армейская хватка, и многих в армию из гвардии отправил обида накопилась, да
Мария Фёдоровна будто растерянно откинулась, оглядываясь.
И Александр ушел унес надежду на неомраченный бал и на веселье без притворства. (Делает жест Нелединскому) Зовите мне и Никки, и Мишеля беседой с ними, может быть, утешусь. (К фрейлинам) Узнайте, что и как, надолго ли покинул нас Благословенный
* * *
Великие князья приближались к матери заметно скованно, чопорно, ничего хорошего не ожидая от беседы с ней, так резко переменившей настроение с праздничного на кисло-паническое. Впрочем, надменная улыбка и тут не покидала лица Николая, за ней скрывались недоверие и желание просто плюнуть на все придворные хитросплетения, разговоры и слухи. Михаил же, наоборот, всецело доверял и матушке, и всей живописной картине, которой рисовалась ему придворная жизнь, и она была ему интересна.
Успокойте меня, дети, я Алекса не дождалась На языках у всех бунтовщики, и бал, и праздник теряют смысл. Мария Фёдоровна то ли умело изображала великое смятение, то ли и впрямь слишком увлекалась своими эмоциями. Я не могу семьею рисковать, а трон у нас, увы, непрочен. Он часто покидает нас, теперь он с Лизхен Нарышкиной он позволяет всё. Вокруг него вдруг всё поблекло! Ужели Ангела покинул наш задор великий? Пусть удаляются И заберут бунтовщиков с собою, и поляков вздорных! вздохнем легко. О, как я смущена в разгар веселья
Николай, щурясь на танцующих, твердо проговорил:
Maman, он план давно готовит
Он? А ты? Мария Фёдоровна по-птичьи резко возвысила голос и смотрела тревожными глазами.
Мы вместе, намечен разговор
Мария Фёдоровна была непреклонна видимо, обилие танцев вскружило ей голову и появилось желание здесь же, на балу, разом отвести острые вопросы от веселой жизни двора.
Я тоже хочу знать. Ты это понимаешь? Ich will wissen! Alles!
Николай осторожничал, понимая ничтожность разговора в сути Но нельзя допустить и нотки неуверенности в голосе, значит, надо говорить о желаемом как о свершившемся так учили его в обожаемой им Англии. Поиграв слегка и артистично яблоками глаз и желваками, он произнес на французском четко, хотя и негромко:
Он готов принять меры, но его нужно поддержать, вы меня понимаете, надеюсь, вполне. Как говорил патрон моей юности лорд Веллингтон: всякое событие имеет право быть, но происходит то, которое больше давят. Что я знаю верно, обещал он говорить и с Константином, чтобы тот не отступил от своего слова и не претендовал на трон.
Заканчивал фразу Николай уже вполоборота к матушке; правая нога, затянутая в плотные белые рейтузы, выставлена вперед и слегка подрагивает, как у жеребца-иноходца. Эта привычка появилась недавно, когда он понял, что трон предназначен именно ему: сначала он ее сдерживал, а потом, наоборот, как бы демонстрировал, уверенный, что умным людям его вздрагивающая нога говорит больше всяких слов.
Мария Фёдоровна ласково улыбнулась в ответ:
У Кости моего, цесаревича Варшавского, тронобоязнь врожденная. Ты этим не страдаешь, Никки. Тронобоязнь перерастает в меланхолию Алекс позван как тираноизбавитель (вдруг всхлипнула), Костант стал троноизбегателем Алекса и обманули, и обманулся С конституцией заигрывал А как вновь надумает чудить? На ограниченье самовластья духу, слава богу, не хватило. Пред ним народ и темный и лукавый неблагодарный, Бога вспоминает в нужде да слабости.
Матушка, еще отец указом запретил народу поле в воскресенье! Мягкий, но звонкий голос великого князя Михаила резал надушенный воздух в клочья. Но до сих пор ведь гонят! Когда ж в молитве голову склонить, а не только в барщине с утра до вечера, да еще и в праздники
И ты дерзить Приятное сказать мозгов побольше надо! Мария Фёдоровна качает головой, и зависает тяжелая пауза. Где взять законопослушного помещика? В Германии? К каждому по надзирателю приставить? Такие здесь традиции веками
Объявить мятежником того, кто хоть раз нарушит сей указ, другие Михаилу не впервой было играть роль простачка.
Но Николай строго и высокомерно оборвал по-французски:
Тебе не следует иметь такую тему.
Случайно ли царь Пётр определил быть немкам женами царей России! Мария Фёдоровна неприятно для русского уха спесиво растягивала слова. Эти ваши хороши для неги, а как до дела лежебоки, кобылы сивые! Вот ваша бабка
Умела совмещать
Мишель!.. Мария Фёдоровна умоляюще шутливо и томно повернула голову в сторону младшего сына.
Николай взял брата под локоть, натянуто улыбаясь, подобострастно склонясь и слушая мать.
Мой мальчик, мой Никки, ты узаконишь строгость для России навсегда. Палок им, палок! Они нас за тиранов почитают! До сих пор глаза бунтующих семеновцев я вижу и вы их видели солдат и офицеров! Тираны мы для них пусть так. Есть Польша, есть крещеные евреи, немцы вот опора нам! Случайно ли Благословенный так Европой занялся?.. Иначе с лапотным не сладить, правленья нашего не удержать. Уже в пиесах ум клянут, что беды ум приносит Слыхали?
Да, матушка, склонил голову Николай, поэты развелись грибами, а к делу некого приставить. Вяземский мот, болтун, завистник Карамзин тот самый негодяй, благодаря которому народ узнал, что русского царя тираном можно почитать. А этого что ум свой бедный в пьесе расхвалил, я видел у Паскевича. Потоньше штучка, поумнее, но болтлив, собою занят, тщеславен, как все сочинители, без меры
Мария Фёдоровна себе тихонько: «Прямо Алекса портрет выходит» (вслух, с преувеличенной тревогой):
Что с нами, дети, будет? Всё выходит из своих границ как Нева, шумит и угрожает. А Алекс наш всё на колесах, всё у него Голицын или Аракчеев пустые люди, на мой взгляд.
Тени прошлого. Николай вновь выпрямился и говорил исключительно по-французски, небрежно. Годятся для затычек сквозняков души. Один своими пушками спас от позора европейских королей, другой молитвами скреплял решимость Александра. Какой из Аракчеева правитель дел?! Сам раб, другого языка не знает. Ну и Голицын тоже возомнил себя щитом Христу и христианства Все выбились из-под руки державной.
Михаил рассмеялся, открыто непокорствуя:
Возьмите англичан У них король, а чаще королева лишь надзирают сверху за тем, как две руки за власть дерутся, соревнуясь во благо королевства. Правительства меняются из руки в руку монарх над схваткой остается! С ноги на ногу ходит человек, с руки на руку тяжесть несет
Николай вновь сжимает локоть брата и нравоучительно поправляет:
Там рабства не бывало никогда и нет поныне! Сословия сумели обо всём договориться и кровью хартию скрепили
Мария Фёдоровна тихо улыбнулась.
Как вы милы, что умеете даже в политике поладить! Похвально сумеете вы править и без хартий, aber hier, где нет ни рук, ни ног, послушных голове!
Ни головы, к народу обращенной Мишель был неисправим.
Полно, вольнодумец! Сегодня всё же праздник, идите танцевать!
2. Забытая королева вступает в игру
Зимний дворец. Покои императрицы Елизаветы Алексеевны
20 марта 1825 года
В то самое время великого увеселения в покоях императрицы Елизаветы Алексеевны царило великое смятение, которое исходило, впрочем, только от нее самой. В полутемных комнатах она безуспешно искала место, где бы не было слышно звуков бала, похожих на ликование чертей. Мелодии и впрямь не долетали сюда, а нечто искаженное многочисленными коридорами, лестницами Эти звуки метались за ней по комнатам, как и многочисленные ее отражения в зеркалах и мебели, тонкая фигурка в длинной шерстяной накидке появлялась и исчезала как привидение. Наконец она увидала себя на фоне Невы, и свинцовая тяжесть реки, недавно освободившейся ото льда, вдруг придавила ее переживания и заслонила уши. Тишина Царица что-то шепчет и с капризной, как у девочки, миной гладит пальчиком холодное стекло. Стройная пленительная фигурка словно выгравирована на фоне окна.
Всё сходится. Он мешает нынче всем, как мешал его отец Павел перед кончиной и гвардии, и боярам ненасытным, и помещикам-распутным Англичанам-крысам, напуганным желанием реформировать Россию. Он рвется помочь грекам Европа своекорыстная пугает революцией, Бенкендорф вещает об ужасной гетерии свободолюбивой. Его любит русский народ, и он любит простую жизнь, но кто-то распускает слухи, что он трус и ловко прячется за троном У него возвышенная душа, которой не понять им! Он слишком рано занял престол Получилось только стал рядом, слишком занятый собой Нас подтолкнули, вынудили, запугали! Теперь он стал не нужен
Опять неслышный шепот и шлепки ладошкой по стеклу.
Смерть Софи и всех наших деток Такое может быть случайным? Хотя бы кто-то выжил! Нет Я знаю всё: государь в нём умирает, и это повод всем озлиться. Наивные мальчишки, играющие в революцию, они думают, что лорды дадут им шанс! Они давно поставили на Никки, и Россия снова в тупике, откуда путь только на кладбище.
Она зябко поводит плечами, кутается в шаль, отходит от окна и падает в кресло.
Я знаю всё. Пока жива им не убить его. Мы тоже хитростью не обделены. Но сердце! Мое сердце! Оно не умеет каменеть и при дворе пустом и праздном разрывается от правды.
Кто-то вошел, и она, думая, что это прислуга, делает знак удалиться.
Но в комнату вошел император Александр I, он делает несколько нетвердых шагов и замирает: