«Я никому не нужен, он почти готов был расплакаться. Никто не пойдет меня искать. Я всегда был один и умру один. Даже родители, кто бы они были, бросили меня у ворот монастыря в люльке, значит, не желали меня, хотели от меня избавиться. Братья-монахи наверняка так же ко мне относятся. Я ничтожный, глупый. Пошел нарвать ягод, но теперь заблудился и наверняка не выберусь отсюда».
Только когда в лесу стало совсем темно, послушник вдруг очухался, вытер мокрые от слез щеки и решил пойти хоть куда-нибудь. Если он выйдет к Лазурному озеру, то сможет пойти вдоль его берегов и выйти, наконец, к деревне. Возможно, идти придется долго, но это самый верный путь. Прежде чем отправиться, Серванас помолился, теребя пальцами деревянное распятие на своей шее, и пошел в неизвестном направлении, а именно, к озеру, как ему подсказывала интуиция.
Серванас не знал, сколько времени прошло, и сколько он уже плутал по лесу, больше всего его пугала мысль переночевать где-то. Сон это смерть. На спящего может напасть и нечисть, и дикий зверь. Забраться на дерево? Упадешь с него и сломаешь ногу. Остается только не спать и искать выход. Чаща леса сгущалась, деревья росли так близко друг к другу, словно сама природа хотела образовать здесь живую изгородь, черные стволы буквально обнимали друг друга, заставляя Серванаса обходить деревья с разных сторон, отчего траектория его пути постоянно сбивалась. Монах чувствовал себя зажатым в тиски, пойманным в капкан. Еще шаг, и деревья обступят его со всех сторон и навсегда замуруют, как в гробницу.
Неожиданно, когда момент полного отчаяния уже почти настиг монаха, он даже сам не успел осознать своего счастья, как увидел вдалеке меж деревьями, серебряные блики воды. Серванас едва не закричал от радости, но зажал себе рот руками. Он забыл обо всех предосторожностях и бегом пустился к озеру. Теперь на его щеках были уже слезы радости.
Монах выбежал к воде и тут же застыл в изумлении.
Недалеко от берега по колено в трясине стояла девица. В темноте ночи, освещаемой лишь светом луны, он совсем не видел ее лица. Девица обернулась и посмотрела на монаха. Она была не одета. Длинные, до ягодиц, темные волосы прикрывали срам.
Святой отец? вдруг подала она голос. И голос этот показался Серванасу знакомым. Что вы здесь делаете?
Она говорила полушепотом и была одновременно и удивлена, и испугана, увидев монаха. Девица явно не ждала гостей.
Я Серванас пялился на длинноволосую девицу и никак не мог подобрать слова. Наконец, рассудок вернулся к нему, и он, застеснявшись, начал тараторить. Я шел собирать ягоды, потом уснул, потом заблудился, потом очень-очень долго по лесу ходил, потом вышел к воде, потом увидел вас и
Они встретились глазами с девицей. Она выглядела обычной, по крайней мере, как женщина, а не как нечисть из местных сказок. Только очень худая. Даже лунный свет подчеркивал, как ребра выпирают у нее над животом. И лицо у нее вроде обычное, но измождённое. Он выдохнул.
Уходите отсюда, резко сказала девушка. Уходите отсюда сейчас же. И никому не рассказывайте, что видели меня здесь.
Что? Серванас опешил. Что вы такое говорите? Что случилось? Почему вы тут одна стоите в холодной воде? Где ваша одежда?
Это не важно. Просто уходите, умоляю вас, святой отец, сказала девушка просящим тоном.
Если вас здесь кто-то держит силой, то доверьтесь мне, я вас в обиду не дам, пойдемте! ответил он шепотом, понизив голос.
Нет, святой отец, уходите, пожа
Это было последнее, что услышал Серванас, когда чья-то рука схватила его за горло и повалила вниз на берег мелководья. Головой монах ушел под воду, ему не хватало буквально сантиметра до поверхности. Острые когти вцепились ему в шею. Серванас чувствовал, как задыхается, а когти раздирают горло в мясо. Он пытался бороться с нападающим, но уже краем сознания понимал, что умрет, воздух в его легких заканчивался, голова начинала трещать от недостатка кислорода. Он трясся и бил ногами воздух, но так и не смог ударить напавшего.
Вдруг, не отпуская его шею, рука подкинула Серванаса, словно пушинку, и вышвырнула на песочный берег. Он оказался ровно на том месте, где встретил девицу несколько минут назад. Серванас схватился за горло и долго, с хрипом, откашливался. Раны на шее саднили и страшно болели, кровь капала ему за шиворот и залила весь воротник рясы. Он обернулся и взглянул на озеро. Девица стояла на том же месте и с грустью, с сожалением, смотрела на монаха. Глаза ее словно говорили: «Я же предупреждала, уходи, уходи, пока есть возможность!». Рядом с ней по грудь в воде сидел человек. Он был несколько крупнее обычного мужчины: жилистые руки, узкие плечи, впалая грудь, длинные маслянистые волосы, спадали на его лицо и уходили за спину. Плечи и руки были покрыты темной блестящей чешуей, а около кистей рук выросли плавники, как у рыбы.
Серванас посмотрел в лицо этому существу. Существо также неотрывно вперилось в послушника, ничего не говоря. Черты лица мужеподобной нечисти ничем не отличались от обычных, людских физиономий. Тьма мешала монаху хорошо рассмотреть, но он навсегда запомнил, как два черных огромных глаза на бледном, лысом лице, без ресниц и бровей, сверлили его со злобой и раздражением.
Она же сказала тебе! вдруг рявкнуло существо.
«Господи боже, он разговаривает, он разумный!» было первое, что подумал Серванас.
Существо говорило хриплым заплетающимся языком, но грозно, с явной агрессией в сторону монаха.
Проваливай, пока я даю тебе такую возможность! снова выкрикнуло существо. Серванас увидел, как блеснули острые зубы в его челюсти.
Никогда еще послушник не испытывал таких странных, смешанных чувств. Ему было до безумия страшно, колени тряслись, грудь ходила ходуном, он никак не мог отдышаться после попытки его утопить. Горло раздирало жжение, голова раскалывалась, в ушах звенело. Но это все отошло на второй план. Боль была где-то на фоне. Все исчезло и перестало быть важным, ведь Серванас увидел то, чего не должен был видеть. Он попал туда, куда не должен был попасть. Он стал свидетелем какой-то страшной чертовщины. Мир его перевернулся. Он сразу вспомнил рассказ старухи про водяного.
После всех этих мыслей первое желание было бежать. Но так поступил бы человек слабый. Серванас хоть и плакал час назад от страха потеряться в лесу, сейчас был полон решимости. Нет, он не позволит нечисти здесь царствовать. Он слуга божий, который застал адских созданий врасплох!
Серванас аккуратно приподнялся и встал на ноги. Одной рукой он держался за разодранное горло. Другой нащупывал нож, который прятал во внутреннем кармане рясы. Нож он брал, чтобы подрезать кусты и совсем не думал, что тот может пригодиться как-то по-иному. Водяной и девица наблюдали за ним, следя за каждым движением.
Вдруг девица заговорила.
Пожалуйста, не трогай его, он хороший человек, обратилась она к существу рядом с собой.
Я не трогаю, процедил водяной таким же хриплым голосом. Пусть проваливает.
Он никому не делал зла, ты не должен был ранить его.
Серванас с недоумением смотрел на них, но этот диалог лишь позволил ему потянуть время и схватить, наконец, рукоять ножа.
Ты оглох там? рявкнул водяной, щёлкнув челюстью. Пошел вон!
Послушник собрал всю волю в кулак и, наконец, решился. Он исподлобья посмотрел на водяного. Их разделяла всего пара метров. Серванасу показалось странным, что демон все время сидит в воде, а девица стоит.
Уж извините, что побеспокоил, медленно произнес Серванас, пытаясь говорить как можно спокойнее. Я сейчас же покину это место.
Тут он резко ринулся вперед и, занеся нож, кинулся на водяного.
Во имя Бога нашего, сгинь нечисть! закричал он, но тут же снова был схвачен когтистой рукой за шею и повален в воду. Кинжал оказался у водяного во второй руке.
Успокойся, карасик, съехидничал над его ухом водяной.
Не убивай его, умоляю, он просто ничего не понимает. Отправь его домой, сказала девушка.
Серванас, лежа в воде, прижатый к илистому дну, слышал их разговор и теперь видел их вблизи. Попытка его нападения была ничтожна, он проиграл в пух и прах. Монах закрыл глаза, готовый к тому, что сейчас наступит смерть.
Водяной склонился над лицом монаха. Серванас смотрел в его бездонные черные глаза, и сердце его наполнялось страхом. Лицо существа было слишком человеческое, монах представлял себе водяного страшным монстром, помесью рыбы и акулы, а может дельфина и дракона, или что-то такое. А этот просто человек.
Я сохраняю тебе жизнь, прошипел водяной. Но только потому, что она просит, он кивнул в сторону девушки. Считай, она спасла твою никчемную душонку.
«Никчемная душонка? Это он про меня?! Поганая нечисть! Сгинь! Пропади ты пропадом!» Серванас зажмурился от злости.
Гори в аду! с большим трудом прошептал он, пытаясь убрать руку демона со своей шеи.
Рот водяного растянулся в ухмылке, обнажив ряд коротких острых зубов.
Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.
Водяной одним резким движением впился зубами в плечо монаха. Серванас закричал и принялся колотить водяного по спине, дергая того за волосы, пытаясь оттащить его от себя, как спешат отодрать собаку, которая вцепилась в пойманную дичь. Водяной вонзил зубы послушнику в плечо и замер, не обращая внимания, как его бьют кулаками.
В первую секунду укуса Серванас испытывал невыносимую боль, словно сотни кинжалов одновременно пронзили его кожу. Но вскоре сознание его затуманилось, глаза закатились. Серванасу казалось, что он сейчас спит на огромной плюшевой кровати, в комнате, полной благостного утреннего света. Воздух вокруг был наполнен ароматом цветов, и какое-то неземное, поистине райское спокойствие, блаженство наполнили все его тело. Давно он не чувствовал себя так умиротворенно, ничто не волновало его разум, в душе был лишь покой, один только покой.
А потом плюшевая кровать пропала, и Серванас снова обнаружил себя лежащим ночью в холодной воде озера посреди лесной груши. Водяной больше не кусал его, он сидел рядом и пытливо рассматривал монаха.
Ничего не говоря, Серванас встал и вышел на берег. Ему больше не хотелось ни с кем драться. Выяснять, что тут ночью у нечисти происходит, тоже желание отпало. Сон, который он испытал, буквально сделал из него другого человека.
Иди туда, никуда не сворачивая, сказал водяной, вытянув руку и указав в нужном направлении. Когда дойдешь до березовой рощи, поверни направо, так ты доберешься до своих.
Монах кивнул водяному и уже собирался уйти.
Ты забудешь обо всем, что видел здесь.
Услышал он за собой, обернулся, но водяного и девицы и след простыл. Только круги на поверхности озера подсказывали, что там, в глубине, что-то есть.
Начинало светать. Серванас пошел, куда указал водяной и действительно скоро вышел к монастырю. Всю дорогу он не замечал, как его правая рука от плеча и до кисти окрасилась багровой кровью, запачкав рясу, не обращал он внимания и на то, как щиплют раны на шее. Серванас вернулся в монастырь, никем не замеченный прошел в келью и сразу уснул.
Его нашли у себя в койке без сознания впервые он не вышел к заутрене и пропустил службу. Под кроватью лужей растеклась запекшаяся кровь. Когда с него, почти бездыханного, сняли рясу, которая была вся измазана грязью, илом и кровью, монахи в ужасе застыли над телом своего брата. На шее Серванаса было несколько колотых ран, а на правом плече ровным полукругом красовался страшный след от чьей-то челюсти, зубы которой так аккуратно вошли в его кожу, что можно было сосчитать количество клыков.
Чудом выживший, Серванас позже сказал, что на него напал медведь, и с тех пор наотрез отказывался ходить в лес, сдержав это обещание до самой своей смерти.
***
Отец Вергий кончил рассказ. Лафонтены так заслушались, что не заметили, как остыл их чай. Конечно, монах опустил некоторые кровавые подробности, чтобы не портить аппетит господам и не травмировать хрупких женщин.
Лея и Леда переглянулись с матерью. Обычно они молча присутствовали на обедах и первыми не начинали разговор с гостями, и уж после такой жуткой истории, они тем более не понимали, как им себя вести. Отец Вергий, смутившись от воцарившегося молчания, даже подумал, что зря решился им это рассказать. Люди-то серьезные, знатные, что за байки он тут несет?
Первой молчание нарушила баронесса.
Я ничего не хочу сказать плохого про покойного отца Серванаса, но она пытливо посмотрела на Вергия. Отец Серванас, случайно, в ту ночь не был как бы это помягче выразиться
Под бадягой, закончил за нее муж.
Барон всегда называл вещи своими именами и предпочитал говорить без эвфемизмов. Когда тесно живешь и работаешь с крестьянами, подобное светское общение уходит из обихода даже среди людей высшего круга.
Когда крестьяне отмечают какой-нибудь свой праздник, обильно запивая радость самогоном, им и не такое мерещится.
Баронесса сердито поджала губы, хоть бы муж не ляпнул еще чего, а то Вергий обидится и еще откажется венчать Лею с Йоханом. Ей было очень важно, чтобы браком их сочетал именно Вергий, он был для баронессы образцом чистой веры, и благословение такого приятного, обаятельного священника точно сделает брак ее дочери крепким и надежным, а, главное, плодородным.
Барон заметил грозный взгляд жены и принялся за поедание черничного пирога, который как раз принесла служанка и разрезала на пять кусков.
Но отец Вергий не обиделся. Наоборот, он улыбнулся и звонко засмеялся. Лея и Леда, подхватив общую веселость, тоже захихикали.
Вы не поверите, но я подумал о том же самом, когда услышал это, священник утирал салфеткой выступившую от смеха слезу. В оправдание отца Серванаса могу сказать, что он никогда даже капли горячительного в рот не брал, и достаточно презрительно относился к пьянствующим.
Да, это я тоже припоминаю, сказал барон, с нескрываемым удовольствием уминая сыпучий масляный пирог. Пару лет назад он отказался отпевать крестьянина, который упился до смерти, пьяный пошел в лес и потом его вынесло на берег под утесом.
Давайте не будем об этом! баронесса возмущённо повысила голос. Такие темы не надо обсуждать за столом. Тем более, у нас сегодня праздник, напомнила она собравшимся.
***
Еще какое-то время длился их ужин, а когда пирог был съеден и весь чай выпит, отец Вергий решил откланяться, его ждала работа в монастыре. Лея не могла никак выбросить из головы происшествие с отцом Серванасом, и, подгадав момент, решила поймать Вергия в саду, когда тот уже вышел за калитку.
Отец Вергий, можно вас на минуту? спросила она, дернув его за рукав рясы.
Монах вздрогнул от неожиданности, увидев, как девушка буквально вылезла из кустов.
Лея, вы меня напугала, что за детские игры?
Я хотела у вас кое-что спросить.
Что же?
Одного взгляда на Лею было достаточно, чтобы угадать, что она у него сейчас спросит. Вергий заметил, как она заинтересованно слушала его рассказ за столом, и похоже, у нее много что в душе накопилось.
Святой отец, а вы сами верите в то, что рассказал отец Серванас?
Ох, он улыбнулся ей в ответ, и да, и нет. С одной стороны, все сказки, которые передавались среди крестьян многие годы из уст в уста, не могли возникнуть на пустом месте. С другой стороны, церковь отрицает существование нечисти, а если эта нечисть все еще где-то живет, значит, нужно изгнать ее из места обитания людей. Боюсь, что, когда отец Серванас был при смерти, его затухающее сознание могло что-то напутать. Возможно, в ту роковую ночь он столкнулся вовсе не с водяным, а с каким-то разбойником, который натравил на него ручного волка, или что-то в этом роде.