7
Данте в это время во Флоренции не было: он находился в Риме, отправившись туда несколько ранее послом к папе для установления мира и согласия между гражданами, тем не менее из-за ненависти тех, кого из партии Черных отправили на границу во время его приората, к нему пришли домой, разграбили все вещи и разрушили недвижимость28. Сам он, а также мессер Пальмьери Альтовити из-за личной неявки были заочно приговорены к изгнанию, не совершив в действительности никакого проступка. Причина же осуждения на изгнание была такова: был принят преступный и злодейский касающийся прошлого закон, согласно которому подеста Флоренции мог и обязан признать совершенные в прошлом на службе приората проступки, несмотря на вынесенное ранее оправдание. Согласно этому закону, поскольку вызванный в суд мессером Канте де Габриелли, тогдашним подеста Флоренции, Данте отсутствовал и не явился, он был осужден и приговорен к изгнанию, а его имущество, ранее уже разграбленное и уничтоженное, конфисковано в пользу государства.
8
Мы рассказали, как произошло изгнание, по какой причине и каким образом, а теперь расскажем, какой была его жизнь в изгнании. Узнав о постигшей его катастрофе, Данте немедленно покинул Рим, где он был посланником, и, двигаясь с большой поспешностью, отправился в Сиену. Узнав там подробно о своем несчастье и не находя никой защиты от него, он решил встретиться с другими изгнанниками (usciti). Первой встречей изгнанников стало их совещание в Гаргонзе, где обсуждали много вопросов и, в конце концов, утвердили своим местопребыванием Ареццо, где разбили большой лагерь, избрали своим капитаном-генералом графа Алессандро Да Ромена29, избрали двенадцать советников, в числе которых был Данте, и так все время питали надежду вплоть до 1304 года. Тогда, предприняв величайшее усилие вместе со всеми своими сторонниками, они попытались вернуться во Флоренцию с огромной толпой сторонников, которые присоединилась к ним не только из Ареццо, но также из Болоньи и Пистойи. Нежданно подойдя к городу, они сразу же захватили одни из городских ворот Флоренции и заняли часть города, однако в конце концов были вынуждены уйти, так ничего и не добившись.
Итак, когда и эта надежда оказалась тщетной, Данте решил не терять больше времени зря и, покинув Ареццо, прибыл в Верону, где с большим уважением был принят государями делла Скала, оставался у них некоторое время, ведя очень скромную жизнь, и стараясь хорошими делами и хорошим поведением снискать милость и возможность возвратиться во Флоренцию по самопроизвольному призыву тех, кто правил государством. Этому он уделил много стараний и писал множество раз, обращаясь не только к отдельным гражданам из правительства, но и к самому народу. Среди прочих было также довольно пространное Послание, которое начинается словами: «Popule mee, quid feci tibi?» («Народ мой, что я тебе сделал?»)
9
Когда Данте жил в надежде возвратиться, получив прощение, произошло нежданное избрание императором Генриха Люксембургского, и сначала в связи в его избранием30, а затем и с его походом, вся Италия испытывала подъем в надежде на величайшие изменения31. Данте не мог рассчитывать в связи с этим на милость для себя, однако воспрянув духом и с другими настроениями, стал дурно отзываться о тех, кто управлял страной, называя их преступниками и злодеями и угрожая им заслуженным отмщением со стороны могущественного императора, от которого, как он говорил, им явно не могло быть никакого спасения. При этом он был исполнен такого почтения к родине, что когда император двинулся против Флоренции и стал лагерем близ ворот города, он не пожелал быть там, согласно тому, что он пишет, несмотря на то, что сам же призывал к его походу.
После смерти императора Генриха, который умер следующим летом в Буонконвенто32, всякая надежда для Данте была полностью потеряна: он сам же отрезал себе путь тем, что говорил и писал против граждан, правивших государством, и сил на то, чтобы надеяться, у него больше не было. Так, оставив всякую надежду, довольно бедным провел он остаток жизни, пребывая в разных местах Ломбардии, Тосканы и Романьи при поддержке различных правителей, пока не удалился, в конце концов, в Равенну, где и окончил жизнь.
10
Поскольку мы рассказали о невзгодах его политической жизни и показали его жизнь с этой стороны, теперь мы поговорим о его семейной жизни, о его обыкновениях и ученых занятиях.
Хотя до своего изгнания из Флоренции Данте особенно богатым не был, однако не был он и бедным, но располагал средним достатком, достаточным для того, чтобы жить прилично. У него был брат по имени Франческо Альдигьери, жена, как было сказано выше, и несколько сыновей, от которых еще и до сих пор остались потомки и род, о чем расскажем ниже. Во Флоренции у него были вполне приличные дома по соседству с домами Джери мессера Белло, его сотоварища (consorto); недвижимое имущество в Камерате, Пьячентине и в Пьяно-ди-Риполи с многочисленной и дорогой обстановкой, как сам он пишет.
Это был человек очень чистоплотный, представительного телосложения, приятной наружности и исполненный основательности. Говорил он редко и медленно, но в ответах своих был очень утонченным. Его изображение можно видеть в церкви Санта Кроче, примерно посредине церкви слева, если идти к большому алтарю: написано оно совершенным художником его времени так, что наилучшим образом передает натуру.
Он любил музыку и пение, превосходно рисовал собственной рукой и был также совершенным писцом: буквы его были тонкими, длинными и очень правильными, как мне самому приходилось видеть на некоторых посланиях, написанных им собственноручно.
В юности он общался с влюбленными юношами и сам был охвачен подобной страстью, однако не ради похоти, из благородства сердечного, и начал писать стихи о любви в нежные годы, как можно видеть по его небольшому произведению на народном языке по названию «Новая Жизнь». Его основным занятием была поэзия, но не бесплодная, не бедная и не фантастическая, а плодотворная и богатая, основанная на истинном знании и на множестве наук.
11
Чтобы читатель лучше понимал меня, скажу, что поэтом можно стать двумя способами. Первый способ вследствие взволнованности собственного дарования и побуждения некоей внутренней и скрытой силы, которая называется «неистовством» и «занятостью» ума. Приведу пример того, о чем я говорю. Блаженный Франциск не благодаря знанию и схоластической науке, но благодаря занятости и отвлеченности ума, столь сильно приближался духом своим к Богу, что словно преображался более, чем в человеческом смысле, и познавал Бога более, чем благодаря научным занятиям и книгам познают его богословы. Так в поэзии некоторые становятся поэтом благодаря внутренней взволнованности и приближенности ума, и именно это и есть высший и наиболее совершенный вид поэзии. Поэтому некоторые говорят, что поэты божественны, другие называют их священными, а некоторые пророками. От отвлеченности и неистовства, о которых я говорю, они получили свое наименование. Примером тому служат нам Орфей и Гесиод: и один, и другой были такими, как я сказал.
Орфей обладал такой силой, что двигал своей лирой скалы и деревья, а Гесиод, будучи грубым и необразованным пастухом, только испив воды из Кастальского ключа, без каких-либо занятий стал величайшим поэтом: до сих пор известны его произведения, причем они таковы, что никто из образованных и начитанных поэтов не стоит его. Итак, один вид поэтов это поэты по внутренней отвлеченности и взволнованности ума, а другой вид это поэты благодаря науке, занятиям, учению и искусству и образованности.
Поэтом такого, второго рода был Данте, потому что благодаря изучению философии, богословия, астрологии, арифметики и геометрии, благодаря лекциям по истории, чтению множества разных книг, в бессонных и трудных занятиях приобрел он знание, которое должен был украсить и выразить своими стихами.
Поскольку мы сказали о качестве поэтов, рассмотрим теперь само название, благодаря которому до сих пор понимают их сущность, хотя говорить об этих вещах на народном языке трудно. Тем не менее, я попытаюсь выразить их, потому что, по моему мнению, наши современные поэты не вполне их понимают, что не удивительно, поскольку они не знают греческого языка. Скажу, что само слово «поэт» греческое и означает не что иное, как «творец». Относительно сказанного до сих пор я знаю, что слова мои могут остаться непонятными, а потому придется дать разъяснения. Итак, я говорю о книгах и о поэтических произведениях.
Одни люди являются читателями чужих произведений, сами ничего при этом не создав, что справедливо в отношении большинства людей. Другие является творцами произведений: так Вергилий создал книгу «Энеиду», Стаций создал книгу «Фиваиду», Овидий создал книгу «Метаморфозы», Гомер создал «Одиссею» и «Илиаду». Итак, те, кто создавал, были поэтами, то есть творцами названных произведений, которые мы читаем. Мы читатели, а они творцы. И когда мы слышим, как хвалят человека преуспевшего в изучении наук и начитанного, можно спросить: «А сам он что-нибудь сделал? Оставит ли он какое-нибудь произведение, составленное и написанное им самим?» Поэт это тот, кто создает произведение, то есть автор и составитель того, что читают другие. Здесь могли бы заметить, что, согласно сказанному мной, торговец, ведущий запись своих расчетов и создающий книги, должен считаться поэтом. И что Тит Ливий и Саллюстий были поэтами, потому что и тот и другой написали книги и создали произведения для чтения. На это я отвечу, что о создании поэтических произведений речи не может идти, если они не в стихах, и это касается прежде всего стиля, поскольку слоги, размер и звучание имеют отношение к тому, кто говорит стихами, и на нашем народном языке можно сказать: «Он создает канцоны и сонеты», но когда он пишет письмо друзьям, мы не говорим, что он создал произведение. Имя «поэт» означает превосходный и достойный восхищения стиль в стихах, обладающий и оттененный изящным и высоким вымыслом. Подобно тому, как всякий начальствующий отдает приказы и распоряжения, но только высшего из всех называют императором, так и того, кто составляет произведения в стихах и является высочайшим и превосходнейшим в составлении таких произведений, называют Поэтом. Такова несомненная и совершенная истина названия и воздействия поэтов. Пишут ли литературным или народным стилем, к делу не относится, равно как и другие различия, в том числе и то, пишут ли на греческом или на латинском языке.
12
Каждый язык обладает своим совершенством, звучанием, своей отточенной и научной речью. Если бы меня спросили, почему Данте предпочитал писать в народном стиле более, чем в латинском и в литературном стиле, я ответил бы то, что является истиной, а именно что Данте чувствовал себя значительно более приспособленным к этом стилю народному и с рифмой, чем к другому латинскому или литературному. И, конечно же, многое сказано им изящно на народном языке и с рифмой, что он мог бы и умел сказать на латинском языке и в героических стихах33. Доказательством тому являются написанные им в гекзаметрах «Эклоги», которые, принимая, что они красивы, мы, тем не менее, не считаем написанными более сильно. И сказать по правде, достоинство нашего поэта состояло в народной рифме, которой он превосходит любого другого, тогда как в латинских стихах и в прозе он не достиг уровня даже тех, кто писал посредственно. Причина здесь в том, что его век должен был говорить рифмами и только из благородства говорить прозой или латинскими стихами: люди того века, ничего не понимали, но были грубы, неотесанны и без познаний в литературе, хотя и образованы в этих вещах по-монашески и схоластически.
13
Писать рифмами, согласно Данте, начали приблизительно за сто пятьдесят лет до него, и наиболее значительными из таковых в Италии были Гвидо Гвиницелли из Болоньи34, рыцарь-гаудент35 Гвиттоне д Ареццо36, Буонаджунта да Лукка37 и Гвидо да Мессина38. Данте значительно превзошел всех их суждениями, утонченностью, элегантностью и изяществом настолько, что, согласно мнению людей сведущих, никогда больше не будет такого, кто мог бы писать рифмами так, как Данте. И, действительно, удивительны величие и приятность его речи мудрой, рассудительной и серьезной, с удивительным разнообразием и обилием, со знанием философии, сведениями из древней истории и с таким знанием современных событий, что всем кажется, будто он сам присутствовал при них. Эти прекрасные вещи, выраженные изящными рифмами, захватывают каждого читателя, причем значительно больше захватывают тех, кто больше понимает. Фантазия его вызывает восхищение и измышлена с великим дарованием: в ней соперничают друг с другом описание мира, описание небес и планет, описания людей, заслуг и прегрешений жизни человеческой, счастья и убожества жизни между двумя крайностями. Я полагаю, что никогда еще никто не обращался к предмету более пространному и плодотворному, чтобы выразить смысл каждого его понятия, посредством разнообразия духов, говорящих о различных причинах вещей, о разных странах и разных проявлениях судьбы. Это главное свое произведение Данте начал до изгнания и закончил его затем на чужбине, что можно ясно видеть из самого произведения.
Он написал также нравственные канцоны и сонеты: канцоны совершенны, тщательно отточены, изящны и полны высоких суждений. Начало у всех их возвышенно (generosi), как, например, у канцоны, которая начинается: «Amor, che muovi tua virtù dal Cielo Come il Sol lo splendore»39, где дано тонкое философское сравнение воздействий солнца и воздействий Любви. Другая канцона начинается: «Tre donne intorno al cor mi son venute»40, а еще одна: «Donne, chavete intelletto dAmore»41. Равным образом и во многих других канцонах его отличают утонченность, тщательная отделка и научность. Сонеты же его лишены столь великих достоинств.
Таковы его произведения на народном языке. На латинском же языке он писал и прозу, и стихи. Прозой написана книга по названию «Монархия», написанная безыскусно, безо всякого словесного изящества. Написал он также книгу по названию «О народном красноречии» и много «Писем» в прозе, а в стихах написал несколько «Эклог» и начало своей книги в героических стихах, однако, поскольку не справился со стилем, не стал продолжать ее.
14
Умер Данте в 1321 году в Равенне. У Данте был, кроме других, сын по имени Пьеро, обучившийся юриспруденции и преуспевший. Благодаря как своим собственным достоинствам, так и памяти об отце, он стал мужем значительным, зарабатывал весьма прилично и укрепил свое положение в Вероне довольно хорошими возможностями. У этого мессера Пьеро был сын, которого звали Данте, а у этого Данте сын Леонардо, который живет до сих пор и имеет несколько детей. Не так давно этот упомянутый мной Леонардо прибыл во Флоренцию вместе с другими веронскими юношами в полном порядке и уважении. Он навестил меня как почитателя памяти своего прадеда Данте. Я показал ему дома Данте и его предков и сообщил много сведений, которые были ему неизвестны, поскольку он и его родственники жили вдали от родины.