В этот день дом начался для Инны не с вешалки, а с ванной. Полчаса женщина купала Чаки с шампунем для собак, но запах дохлятины уже въелся в её обонятельные рецепторы. Свою куртку Калинина предусмотрительно запихнула в стиральную машину.
Да что же это такое? в который раз произнесла она, выливая на пса остатки моющего средства.
Через пару часов в дверь к Калининой позвонила соседка сверху: баба Зина. Сейчас Инне было совсем не до общения, но она немного подумала и всё-таки открыла. Серьёзная Зинаида просто так беспокоить не станет не тот человек.
Аромат усопшего зайца всё ещё Инну преследовал. Надо же какое злобное амбре!
Инна, тебе не кажется, что у вас на площадке воняет? спросила бабка вместо приветствия. Её морщинистое лицо источало тревогу и озабоченность.
Чаки испачкался, принялась оправдываться доктор, ощущая новый приступ тошноты, Представляете, нашёл в лесу дохлого зайца и стал по нему кататься, засранец! бабка принюхалась.
Да не-е Это точно не у вас. Кажется, от соседей Ты ЕЁ-то давно видела?
Воняет не от Чаки? После полуночной драки у шумных соседей было подозрительно тихо, чему Инна могла только радоваться. Но, сказать по правде, она даже внимание на это не обратила тихо и тихо. Хорошо. Неделя выдалась сложная.
Давно. Как кричали последний раз на неделе, так и не видела больше. Ни его, ни её.
Эх, Инна. Чё-то мне подсказывает, что надо двери ломать. Давай соседей собирать. В Службу спасения звонить будем.
Через некоторое время всё стало просто и понятно: в ту злополучную ночь хозяин шумной квартиры с воспитанием жены перестарался, испугался и благополучно куда-то смылся. Избитая женщина лежала посреди кухни. Она уже несколько дней была мертва. Потому и воняло.
Приехала полиция.
Глава 13. Начало нулевых. Конфликт
После поездки с Романом и вероломной Крис за город Вера Иноземцева не на шутку разболелась. Видимо, дождь, холод и стресс, которые можно было вполне пережить по отдельности, в комплексе оказались для неё неподъёмными. Так или иначе, неприятное путешествие в страну жестоких взрослых закончилось для девчонки воспалением лёгких. Мама категорически отказалась от госпитализации дочери, опасаясь, что в больнице та наверняка начнёт капризничать и нарушать режим. Лечиться Вера не любила с детства.
Я сама уколы умею делать, лучше пусть дома болеет, под присмотром, сказала мама педиатру и на следующий день взяла на работе отпуск.
Зачем отпуск? Разве дочь маленькая? Ненароком у Веры даже промелькнуло подозрение, что догадливая мать знает чуть больше, чем говорит. Неужели Машка её сдала? Но отвратительное самочувствие развиться паранойе не дало. Вере было настолько хреново, что думать о возможном предательстве подруги не оставалось сил. Да и, в сущности, ничего крамольного Вера не совершала просто пару раз покаталась со взрослым дядей.
Всё тело выкручивало, словно мокрое бельё в стиральной машинке, голова гудела и болела, а в глазах летали стаи огромных серых мух. Вера не могла ни читать, ни смотреть телевизор, зато часто и много спала, разметав по подушке белокурые, влажные от пота волосы. Во сне она ворочалась и стонала, потому что большей частью ей снились жуткие кошмары: гнилая картошка и замкнутое, смрадное пространство. И глаза Крис: злые, налитые кровью и ненавистью
Роман не приснился ей ни разу.
Незаметно наступил Новый год и каникулы. Вера стремительно шла на поправку и даже начала встречаться с Машкой. Та приходила в гости не с пустыми руками, а с мандаринами, дорогими конфетами и банками красной икры. Верина мама встречала Машку с подчёркнутым радушием. Подруга даже плюшевого медведя больной Вере подарила. Правда, не такого большого, как у самой, и коричневого
Маша, ты точно ничего моей маме не говорила? поинтересовалась Вера однажды, когда они с Машкой играли в «дурака».
Скромная Верина комната не отличалась дороговизной и изысканностью обстановки, как у Машки, но была светлой и чистой. Стыдиться нечего.
О чём? казалось, Машка и правда ничего не понимала. Скорее всего, никто ничего такого Вериной маме не говорил. Тем более, что «ничего такого» и не было.
Ладно, забей, махнула рукой Вера, заметно расслабившись. Сама себя завела самой и успокаиваться. Подумаешь, какой-то случайный дядя Рома. Он о школьнице Вере уже и думать давно забыл у взрослых мужчин полно своих дел.
Мысль о том, что водитель чёрного мерседеса о ней забыл, немного Веру расстроила. Совсем чуть-чуть. Что-то вроде того, когда смотришь интересный фильм и надеешься на хэппи энд, а главный герой в финале погибает. Понимаешь, что всё не по-настоящему, но всё равно стрёмно на душе.
Ты об ЭТОМ, на мерсе? догадалась Машка, делая испуганные глаза, Я о нём не знаю ничего. Поэтому и не говорила. Но ты это зря, тирада подружки прозвучала сбивчиво, а оттого непонятно.
Но Вера поняла. По-своему.
То есть, если бы ты о дяде Роме что-нибудь знала, сказала бы моей маме? Вера разозлилась, Что я зря сделала? Скажи, Маш. Прямо сейчас говори. То есть, когда твой папа обос меня с незнакомым мужиком спокойно отпустил, это для тебя нормально было? А теперь, когда я сама к этому мужику в машину села, ты маме моей расскажешь? Ну, ты молодец. Тогда и про папу своего, травоядного, расскажи!
Какого? Травоядного? Чё? кажется, Машку Верины слова задели. Она даже карты в сторону отложила, Да, люди иногда совершают ошибки. Мой папа просто не стал вступать в ненужный конфликт. С тобой же в итоге всё в порядке было, подруга выглядела растерянной.
В итоге? Вера совершенно вышла из себя. Всё сокровенное, наболевшее, тревожное просилось быть высказанным, А если бы если бы он маньяком оказался или извращенцем, девушка не находила слов. Жуткие, запредельно жестокие картинки из документальных фильмов, проносившиеся в голове, не имели названия, Изнасиловал бы, расчленил Или в рабство продал. Маша! Ты вообще понимаешь, что я пережила? Насколько это страшно?
Последние два предложения Вера сказала уже ради красного словца. Странно, но то, что происходило между ней и водителем, на отношения палача и жертвы совсем не походило. Девушка поймала себя на мысли, что их нелогичный, на первый взгляд, диалог напоминал разговор равных, несмотря на некоторые шероховатости.
Боже мой, да она даже его отношение к Крис поняла! Особенно, когда та свою злобную личину показала: обозвала Веру, обвинила во всём, по креслу ударила. Пусть хоть сгниёт теперь на своей свалке! Вере всё равно!
Прости меня, Вер. Ну, что мне сделать, а? прервала её размышления Машка. Та почти ревела, Я же не смогу всё переделать. Случилось уже. Вер! Я знаю, что мой папа трус.
Ладно, успокойся. Ты меня прости. Ты точно не могла помочь. Да и папа твой не помог бы. Роман он сильнее, Вера произнесла последнее слово так чувственно, что даже сама покрылась с ног до головы мурашками. Прекратившая хныкать Машка, бессознательно уловившая особенный тембр Вериного голоса, удивлённо и внимательно на подругу посмотрела.
Вера. Ты влюбилась в него? в Машкиных словах было столько неподдельного испуга и сожаления, что Вера тут же себя одёрнула. Влюбилась? С чего бы?
Маш, ты ку-ку? ответила она вопросом на вопрос и небрежно покрутила у виска, Он же старый! Да и не верю я в любовь с первого взгляда.
Ну, ладно
На том и порешили.
Вера, пропустившая пару месяцев тренировок, была не в лучшей спортивной форме: сильно похудела. Тренер и раньше частенько критиковала девушку за излишнюю хрупкость и субтильность, рекомендуя лучше питаться. Но Вера яро спорила и сопротивлялась, потому что считала, что ест хорошо, и виной её стройной комплекции является не еда, а гены. Но одно дело врождённая субтильность, а другое мышечная слабость после продолжительной болезни.
На городские соревнования за честь школы Веру долго не брали, усаживая на скамейку запасных. Тренер настоятельно советовала повременить. Чёрт знает, кто и куда Веру укусил, но она продолжала уверенно давить на своих, торжественно обещая, что не подведёт. И недальновидные девчонки опрометчиво встали за Веру горой, вспоминая её прошлые заслуги. Кроме Алёны Чумаковой, по прозвищу Чума та молчаливо возражала. Чума откровенно Иноземцеву недолюбливала и не особо это скрывала. Тренер невесело вздохнула, покачала головой и пошла у большинства на поводу. А надо было прислушаться к своему внутреннему голосу и к Чумаковой.
В общем, получилось так, что волейболистка Иноземцева в первый раз публично опозорилась: запорола несколько подач, пару раз сыграла в сетку, а под занавес пропустила решающий мяч, споткнувшись о собственные кеды.
Проигравшая команда школы 48 во главе с пышущей справедливой ненавистью Чумой забила проштрафившейся Вере стрелку за стадионом. В районе половины пятого. Не прийти было нельзя дело чести. Кажется, Веру Иноземцеву теперь ненавидела вся школа.