Похоронный тамада идиот, перепутавший имя покойного, сглатывал сухую слюну после спиртовых полосканий не мог сказать ничего внятного, потому что где-то рядом стояла справедливость, внимательно наблюдавшая за обрядами глупых людей, укравших всё. Кто-то стоял у тёмной дырки в земле и тихо обсуждал карамельный цвет обивки салона, кто-то жевал результаты американских заводов, прослушивая аннотации слов о покойнике. Там было не грустно, там было безразлично, и маленькая группа бывших знакомых была похожа на говорящие крошки на ресторанной тарелке с инвентарным номером на дне. Все знали глупость конца и мудрость Творца, жизнь покойника была запаролена свыше в назидание стоявшим. Но всем хотелось кофе, уюта, виски и подальше от засыпанных чужих дыр в земле. Это же чужие дыры, без малейшего намека на будущие свои
Андрею хотелось на Марс в тишину аллей, которых никто не видел, где эхо никогда не возвращается, утопая в вертикальных песках тишины. Он решал, что ему делать с огромным контрактом, когда на карту было поставлено всё, даже больше, чем всё. От его глубинного анализа зависел завтрашний день и все последующие дни его жизни. Поэтому он вызвал к себе «Златоуста», человека, который умел убеждать, видеть, не ошибаться и выбирать единственный правильный путь, среди густых асфальтных распутий, похожих на черточки смертельных штрих кодов. Вся современная жизнь, напоминала ему штрих код с жирными и тонкими палочками, цифрами и магнитными барьерами для других магнитных барьеров. Андрей понимал, что в новом контракте он имел дело с людьми, для которых голубое небо всегда было вредно для глаз. Решать нужно было немедленно, решать остаток жизни, обойдя минные поля, обильно засеянные металлическими ошибками и сволочными плакатами «Добро Пожаловать!».
Андрей Борисович, снизу доложили, что к вам Лиза! раздался судьбоносный сигнал. Андрей Борисович, уже давно мой рабочий день продолжила секретарь.
Лена, спускайся, мой шофер отвезет тебя в Фили, не волнуйся, завтра в девять ты на работе. Лизавету пусть пропустят! ответил Андрей и глубоко вздохнул с облегчением, взглянув на часы.
Он знал мотив чужой мелодии, нотную тетрадь и даже дирижеров за кулисами, он был готов к дисгармонии чужих требований. К нему шла его уже бывшая Лунница, планета безразличия матового света и требований исполнений всех желаний. С ней он никогда не ел пирожков и вкусных салатов, он не знал ее кулинарных изобретений и каминных уютов, чистых полотенец и искренних слов, с ней он ощущал себя прищепкой на дорогих мокрых джинсах. Андрей был снова счастлив, она понятия не имела, что у него в голове и какими категориями он собирает урожаи «пшеницы» и строит мысленные небоскребы. Они были чужими встречными пылинками в мире пылесосов и мокрых тряпок. Пришло время собирать разбросанные псевдожемчуга вместо камней.
«Во всем, что со мной происходит, виноват только я сам, так правдивей и легче воспринимать происходящее и делать выводы. За работу, парень, расхлебывай сам!» признался он себе и сел в кресло за стол.
Там за дверью звякнул японский лифт, открыв массивные двери и по мрамору забарабанили игольчатые каблуки, оповещая мир о своей пустой исключительности, завоеваниях чужих крепостей и демонстрации дорогих знаков за боевые заслуги перед собой. Эхо каблуков сливалось с секундными стрелками коридорных часов, но потом стрелки ушли вперед, имея постоянную константу в отличие от каблучных ударов, управляемых головным мозгом владелицы туфель. Андрей выхватил слово «демонстрация» и стал его крутить во все стороны, он остановился на варианте «Демон» страция, прострация, кастрация, демон». Азарт выбросил мысли, навевающие унынье и поставил глаза на бутылку виски в угловом серванте.
«Не-а, виски потом, после победы!»
Стук притих, посетительница ступила на ковер в центре приемной и звуки ее присутствия стерлись мягкостью чужого покрытия. Дверь быстро отворилась, и бесцветная молния ударила где-то рядом, оглушая воздух за окнами.
Дай мне выпить, Чебурашка! бросила Лиза, не поздоровавшись, и плюхнулась в кожаный диван.
Самолет ее тела добрался до станции необходимой дозаправки.
Не могу, я занят! бросил Андрей, перелистывая десятую страницу Драфт Контракта.
Занят? Уже ночь, сколько можно работать? Ты такой скучный. От работы кони дохнут Дай выпить, хомячок!
Не кони дохнут, а те, кто на конях!
А, это ты про Скуратовского и его лошадку? Ты слышал, что его Егоза с секретарем уже коняшку-то продали Вот суки, а! Не успел хозяин сломать себе башку и покинуть этот гребаный мирок, как они уже на этом заработали. Говорят, когда покупатель увидел документы на лошадку, сразу предложил полтора желтых. Егоза стала орать, что он издевается, что конь единственный в мире и попросила 3 желтых, он дал 2. Во, уроды! Дай выпить, мужчина! скороговоркой выдала Лиза, сняла туфли на высоких мокрых каблуках и забралась на диван с ногами, специально демонстрируя черные узоры широких резинок и отрезки голых ног возле края кожаной мини юбки.
Я занят! сухо бросил Андрей, в пятый раз бессмысленно вычитывая одиннадцатую страницу контракта.
Занят, занят Невежливый ты какой-то. Короче, Андрэ, я по делу пришла. Оторвись и послушай!
Лиза открыла угловой сервант, достала черную бутылку «Купалини» и широкий фужер, похожий на стеклянное ведро для золотого песка.
Излагай
Анципович меня слушал сегодня. Слушал холодно, невнимательно, делал замечания. Затем его кукла шепнула ему, чей я друг и этот старый козлище сразу переменился. Нашел берега и пошел расхваливать меня на все лады
Друг, а чей это ты друг? спросил Андрей, не отрываясь от бумаг.
Ну чей, чей, твой, чей же еще! возмутилась Лиза. Как это Большая Медведица и без Медведя, это же нонсенс!
Прости, это что ты сейчас сказала?
Это нонсенс! ответила Лиза и влила в себя коньяк, причмокнув губами и закрыв глаза.
А, нонсенс, ну и что дальше?
А то и дальше, Анципович, старая сволочь, сразу, как-то поменялся, воспарил на лице и задал вопрос, есть ли деньги на съемку клипа, ну там, где я буду петь, и есть ли деньги на выпуск первого альбома, который его свора мне напишет? Представляешь? Я буду сниматься почти голой на шелковых простынях в связках роз и орхидей, меня будут засыпать хризантемами и обливать теплой водой с позолоченными фантиками
Почему теплой? Не мешало бы и холодной поддать. Конечно, я все представляю, это же Анципович, мудрый, великий и ужасный понтарь, умеющий вынимать чужие деньги с чужих лоховских счетов, разъезжая на самокате по ушам собеседника! съязвил Андрей, явно ощутив прилив дикого удовольствия от услышанной дури высочайшего качества и глупости.
Денег дашь? срывалась в открытой злобе Лиза.
Нет, не дам! так же быстро отреагировал Андрей, потрогав ухо и убедившись, что там ничего не висит.
Ну, ты что, с ума сошел? Это же для меня, я петь хочу! с капризными нотами никогда небитого ребенка промямлила Лиза и влила в себя еще коньяку.
Затем она наполнила еще и стала маникюром выбивать по стеклу какую-то мелодию, издалека напоминающую похоронный марш давно умершего и быстро похороненного Фредерика Шопена.
В том то и дело, я не дам денег именно по той причине, что не сошел с ума
Ну, котик, ну ты что, это же я, это же для меня. Ну, котик! продолжала бомбить похоронку Лиза, облизывая губы языком.
Я давно не котик, не хомячок, не суслик и не шизофреник Чебурашка, я Точеный Андрей Борисович! Меня точить не надо, я уже заточенный и острый. Ты это понимаешь? Ответ короткий, денег не дам. Хочешь петь, пой, в ванной, на кухне, на площадях и весях, в переходах ночных туннелей для людей, которые будут тебя слушать или не слушать, пой для божьих коровок или болотных лилий, наконец Это моя и всеобщая аксиома
Ты плохой! насупилась Лиза, зло выпятив нужную губу и внезапно прекратив трогать рюмку с коньяком.
Это еще цветочки. Ты ещё не знаешь, насколько я плохой с сегодняшнего дня! бросил Андрей, не отрываясь от бумаг.
Не поняла, поясни уже зло и с предчувствием большой катастрофы, спросила Лиза, шмыгнув носом воздух без кокаина.
Я женюсь! с превеликим удовольствием сказал хозяин кабинета и тоже шмыгнул носом воздух без кокаина.
Что? с трезвой осторожностью прозвучал вопрос номер один всех грамматик мира.
За окном сверкнуло еще ближе, осветив небо и странный земной мирок. Через три секунды разошлась громовая канонада, взрывая сигналы автомобильных тревог.
Ты шутишь?
Нет, я не шучу, мы же не в цирке и не на концерте шутников.
Андрей открыл стол, достал красную бархатную коробочку, открыл ее и сверкнул кольцом с алмазом из северных кимберлитовых труб большой страны.
Бть! Вот это, сука, булыжник! И на ком? Если не с
Нет, не секрет. На женщине моей мечты, женюсь наконец-то, на полной твоей противоположности. Я нашел женщину настоящий источник силы, а не источник утренних бодунов. Она умеет готовить, прочла тысячу книг, знает в каких войсках я служил и когда, сколько во мне лишнего веса, рост моей мамы и размер ее обуви, ее любимую книгу, мою любимую книгу, сколько шрамов на моей спине, ногах и почему. Она даже знает, что я не люблю и что я люблю! быстро и вдохновенно врал Андрей. Список обширен, до Китайского католического рождества хватит перечислять. Ты знаешь только себя, постоянно хочешь денег, критикуешь, что я работаю сутками, добывая эти самые деньги, которые ты тратишь, лазишь черти где и черти с кем, моя жизнь тебе до лампочки и до швейной ниточки, до прошлогодней пробки из-под шампанского, до мусорного ведра с дыркой. Я плачу чужой тетке рукодельнице, чтобы она делала мои любимые макароны с грибами в морковном соусе и с луком на льняном масле. Я плачу ей три года за единственное любимое блюдо с детства. Какая великая проблема научиться делать то, что мне нужно, то, чем я дышу и функционирую, сделать хоть что-то для меня и ради меня. Твоя жизнь это бессмысленные дни, один за одним отрезанные и оторванные календарные листья, падающие на асфальт
Шубы за боевые заслуги, чтобы удивлять всех, золото, чтобы удивлять всех, купальники и остальная дребедень с пятьюдесятью очками и специальными пластмассовыми браслетами для пляжей Бали. Машины, заработанные моими мозгами, авторитет среди столичной своры жадных баюнов и шептунов на понтах, блеск стекла от обыкновенного афериста Шваровски, разговоры ни о чем и дикое презрение к тем, у кого туфли куплены меньше, чем за 1000 долларов. Это ты потеряла берега и молочные, и кисельные. А они вообще у тебя были, твои личные берега? Ты за рулем, а жрешь коньяк. Для чего? Нагнать градус кайфа? А не много ли кайфа, блуждающая девушка, не много ли претензий к чужой жизни? Я отдал приказ Геннадию мажордому собрать твои вещи и вызвать такси. Дом уже продан, через три дня он должен быть пуст, я улетаю далеко, последний куплет этой песни закончен, взмах палочкой дирижера и занавес. Без тебя мой мир станет лучше
Лиза громко молчала, безнадежно разглядывая его лицо. Коньячные пары розовели на молодых щеках, два пальца на левой руке затряслись, и она захотела к маме, как в детстве, когда во дворе ее обижали плохие мальчишки. Страшно захотелось её детский бутерброд с жаренным мясом и помидор. Она была странно похожа на портрет Адели Блох Бауэр, та же поза, те же глаза с ложью век и ресниц, все тот же каприз, все те же ловушки для мужских дураков, все та же судьба
У тебя снова синдром бай-поло? с удовольствием спросил Андрей.
Это что за херь?
Эта херь быстрая смена настроений с истерическими проявлениями!
Ты с ней спал? неожиданно прозвучал нелепый вопрос.
Нет! сказал правду Андрей.
Ты что, дурак? с удовольствием спросила Лиза, наслаждаясь словом «дурак».
Я дорожу ею и хочу восхититься первым прикосновением в первую брачную ночь, как это делалось в благородных семействах, а не по схеме бегущих по чужим счетам в никуда. Я обожаю «Сагу о Форсайтах».
Это что за дрянь? зло спросила Лиза и налила еще больше коньяку.
Фак, это просто Джон Голсуорси, прочти Вместо тупых попоек с подружками и лазанья по магазинам прочти хоть одну страницу любого текста, даже на календаре прочитай «завтра наступит зима» или «лошади любят овес и яблоки». Не унижай себя незнанием классики, она нужна еще с молодости, чтобы понимать, чем дышат совсем другие люди. Твой дух не должен пахнуть алкоголем, он должен быть свободным от искусственной земной зависимости.
Сука ты, Точеный! промолвила Лиза, надевая туфли.
Вполне в твоем стиле, чудь белоглазая и очень предсказуемая. Я не могу снизойти и назвать тебя тупой коровой, потому что я воспитанный человек, поэтому ругательства с моей стороны не жди! равнодушно ответил Андрей и отложил бумаги в сторону. Тебе нужно тренировать свою ненависть, потому что больше тренировать нечего. Ты девушка кошко- подобная, потребитель свежего молока, не распознающая дорогу, по которой ползешь, так делают Устрицы по гороскопу с глазами из стекла.
Белебердист, приползешь еще на коленях, измазанных макаронами! Чтоб ты сдох, философ хренов! зло бросила Лиза и слегка качаясь вышла из кабинета! Я тебе еще покажу, гад! Ты у меня попляшешь, гребаный отшельник, я на тебя потратила столько времени, сука!
Это неслось из приемной.
Не ты тратила время, а время тратило тебя Читай классику, по русской литературе тебе двойка! тихо засвидетельствовал Андрей. Охрана! произнес он в селектор.
Да, Андрей Борисович! быстро откликнулся серьезный мужской голос.
Сейчас выйдет та же девушка из лифта, она пьяна, за руль не пускать, ключи от джипа отобрать вместе с документами, это машина не её. Вызвать такси, усадить, оплатить, отправить, куда захочет. Спасибо!
Все сделаем, Андрей Борисович!
Когда отправите, перезвоните мне.
Так точно, доложу! ответил мужчина.
Спасибо! уже тихо ответил Андрей.
В кабинет вернулась тишина, пропитанная сладким запахом ее духов. Ароматный шлейф, брошенный на произвол молекулярной судьбы, висел в воздухе кабинета в районе двери и дивана. Тринадцать капель от мокрых каблуков посетительницы без метлы, тихо лежали на полу возле стыка мощных кафельных плит. В сумме, от позднего визита важной девушки в кабинете Андрея остались капли дождя, каблучная грязь, коньячный пар, стоячие в воздухе бантики дорогого французского аромата и вмятый в центре диван, медленно поправляющий свой помятый кожаный позвоночник. Стук туфель исчез возле лифта и тихий звонок оповестил о закрытии дверей и уходе кабинки вниз. Он поймал себя на мысли, что нужно вздохнуть и выдохнуть с облегчением, но он знал, что это еще не конец, это только начало большого нытья и заживления послеоперационных швов.
Сидя за столом и глядя в закрытую дверь, Андрей чувствовал просветление и освобождение от ядовитого крысиного коктейля, который он долго пил и наконец вылил на пол. «Ты выпрямил свое время!» кто-то кричал внутри. Человек, который приедет через десять минут, говорил ему:
«чтобы набрать высоту, нужно сбрасывать все лишнее, сбрасывать быстро и взвешенно, не возвращаясь и не оглядываясь, высоте лишнее ни к чему!»
мне так больно знать, что нам с тобою не летать, мне так больно знать звучало в голове приятным голосом незнакомой певицы, затем все переиначилось в словах, мне так радостно осознавать, что нам с тобою не летать, мне так радостно
В приемной громко звякнул лифт. И еле слышные мягкие шаги, приблизившись к ковру, быстро растворились в тишине. Дверь открылась и в неё вошел человек с аккуратной седой бородкой. Он был одет в серый костюм, черный батник под горло и черные туфли с отливом. Он улыбался и блестел седыми волосами на висках.