Глава 9. Не в своей шкуре
В вестибюле «Метрополя» все время дежурили навязчивые журналисты. Они, ожидая появление царя, завидев его массивную фигуру, как мухи облепляли лестницу, выкрикивая:
Петр Алексеевич, что вы думаете о современной России?
Как вам все, кто сейчас у власти?
Что вы намереваетесь делать?
Толик и Егор оттесняли всех в сторону, но пресса не сдавалась. Корреспонденты без конца фотографировали Петра, и это его раздражало еще больше, чем вопросы.
Президент приказал усилить охрану гостиницы, но журналисты умудрялись просочиться внутрь. Каждый раз, когда Петру и его команде удавалось проскочить незаметно, он радовался как ребенок. И никак не мог привыкнуть, что кто-то просто с улицы имеет дерзость кричать ему, называя только по имени и отчеству, да и еще и требовать ответа! Обращение к нему, к НЕМУ, запросто, злило безмерно! Подданные должны были заслужить его расположения, чтобы иметь на это право. От всех остальных он считал это дерзостью великой и газетчиков терпеть не мог! Один такой прыткий догадался обратиться иначе:
Ваше Величество, Петр Алексеевич, восхищен вашей волей, преклоняюсь перед вашей прозорливостью!
Услышав это, оживший царь остановился на мгновение и взглянул на высокого юношу из толпы. Тот продолжал:
Я изучаю ваши реформы и понимаю, что вы сделали то, что никто не мог сделать ни до, ни после вас! Как вы себя чувствуете в XXI веке?
«Будто мою голову отрезали, а затем к телу опять приставили», ответил бы Петр, если бы посчитал нужным.
Но то, что он остановился и кого-то выслушал, вдохновило журналистскую братию, царя продолжали засыпать вопросами, но уже с обращением:
Ваше Величество, скажите
Ваше Величество, всего пару слов
Наглый ныне народ, ничего не боится! ворчал Петр в лифте. Головы бы лишились в мое время!
Однако голоса репортеров продолжали донимать его и в номере забыли выключить телевизор, на экране шла трансляция прямого эфира с места событий: «Петр Алексеевич, Петр Алексеевич, кричали журналисты. Что вы думаете о современной России? Как вам все, кто сейчас у власти? Что вы намереваетесь делать?».
Петр досадливо крякнул:
И здесь от вас покоя нет!
И тут во весь экран увидел он лицо крупным планом, сдвинутые брови.
Петр подошел к зеркалу, взглянул на себя, сравнил с изображением в телевизоре и побагровел от ярости.
Ваше Величество, Петр Алексеевич, восхищен вашей волей, преклоняюсь перед вашей прозорливостью, послышался голос парня из толпы. Он обращался к тому Петру, на экране.
Я изучаю ваши реформы и понимаю, что вы сделали то, что никто не мог сделать ни до, ни после вас!
Камера переместилась, и Петр увидел, как похожий на него человек остановился на мгновение и пошел дальше, за ним его спутники, а журналисты по пятам.
Самозванец! закричал Петр громовым голосом и запустил стулом в экран.
На шум вбежали Иван Данилович и Егор.
Меня караулите и ему те же песни поете!
Что случилось?! Кому?
Иван Данилович с Егором непонимающе переглядывались.
Иуда! схватил Петр ученого за ворот. Двум господам слуга! И не запыхались! Быстро бегаете!
С перекошенным от гнева лицом Петр тряс побелевшего от страха Ивана Даниловича.
За кем? Петр Алексеевич? осмелился спросить Егор.
За самозванцем сим! Видал я, как вы за ним шли!
За каким самозванцем?
Будто не знаешь!
В это время из другой комнаты донеслось:
Вы ожидали, что получите ответ? Ведь вы первым догадались обратиться не только по имени-отчеству, а сказали «Ваше Величество».
Петр ринулся на звук.
На экране показывали случившееся в вестибюле несколько минут назад.
Петр Алексеевич Романов уникальный правитель, говорил высокий парень, задавший вопрос Петру.
Мерзавец! И мне служить хотел, и самозванцу песни поет! негодовал Петр.
Какому самозванцу? Иван Данилович и Егор непонимающе смотрели на экран.
А вы не знаете?! Не отпирайтесь! гремел царь. Я выведу вас на чистую воду! Когда успели! Меня проводили и его встречать кинулись!
Кого? переглядывались Иван Данилович с Егором.
Дурить меня вздумали! Похож! И одели, как меня!
Петр Алексеевич мы с вами, там это вы и есть! догадался наконец Егор.
Я вот он тут, перед вами, а он вон, в лифт собирается садится. В лифт! Ну я ему устрою! Я захлопну сию мышеловку!
Петр ринулся из номера, все бросились за ним. Через несколько секунд разгневанный царь стучал по двери лифта. Увидев через сетку, на каком этаже лифт остановился, он рванулся туда.
Вышедшие оттуда иностранцы увидели высоченного человека с дергающимся лицом и бешеными глазами. Покосившись на него, они бочком-бочком ретировались в свой номер и заперли дверь.
Петр, не найдя соперника в лифте, не поверил и зашел внутрь.
Сбежал! Мерзавец! Не уйдешь! Я тебя из-под земли достану!
Самодержец шел по коридору, и все шарахались прочь.
Вид его был настолько грозен, что «царская свита» была встревожена не на шутку, не смотря на еле сдерживаемый смех!
Петр вернулся в свой номер и в ярости схватил Егора.
Где он?!
Кто, Петр Алексеевич?
Он! Самозванец! Вы и платье на нас у одного портного шьете! Как по одной мерке сидит! Лживые псы! Одну ж-пу лижите, другую подтираете!
Отпустите меня, я объясню, сердито и твердо проговорил Егор.
Петр с брезгливостью разжал руки.
Сейчас я вам докажу, что вы напрасно нас в предательстве обвиняете, буркнул Егор и вышел за видеокамерой. Сейчас я сделаю съемку, а потом вас же и покажу вам. Вот смотрите собрался он снимать Петра.
Что ты наставил на меня, убери! продолжал гневиться царь, но этого было довольно, чтобы изображение было зафиксировано. Егор засунул диск в компьютер и показал Петру, что получилось.
«Что ты наставил на меня, убери!» послышалось, и Петр увидел сцену, случившуюся несколько минут назад.
Это же вы, Петр Алексеевич. И здесь вы, и там, в телевизоре, тоже были вы. И никому мы больше не служим! обижено произнес Егор и вышел, оставив царя переваривать непривычную реальность.
Посидев некоторое время в молчании, оживший царь схватил со стола нож и стал откупоривать корпус телевизора. Иван Данилович, на счастье, увидевший Петра в зеркало прихожей, еле успел добежать и вилку выдернуть из розетки.
Вскрыв телевизор, Петр долго смотрел на внутренности и молчал. Открыв для себя, что даже если разобрать штуковину по частям, он все равно не сможет понять, как она работает, погрустнел, сел и задумался. Потом поднялся, заходил по комнате и приказал Ивану Даниловичу объяснить, почему телевизор показывает.
Тот принялся рассказывать про проекцию, экран, антенну, передачу изображения по кабелю.
Петр слушал его, не понимая, затем замотал головой и рявкнул:
Твою мать, ты что, по-русски говорить не умеешь? Бред несешь? Что за хрен в твою душу, электроны, кинескопы, лучевые трубки?! Говори, чтобы понятно было!
Иван Данилович принялся объяснять опять. К нему подключились Толик с Егором. Они перекрикивали друг друга, считая, что их объяснение будет самым простым.
Петр плюнул и выпил стакан водки.
Может, и вам дать? спросил. Толковее расскажете!
Егор и Толик замахали руками, а Иван Данилович решил выпить и порывисто сказал:
Отстали вы очень, Петр Алексеевич, учиться вам надо. Сейчас каждый школьник понял бы то, о чем я говорю!
Но, но, не перебирай! оскалился Петр. Знаю, что надо, да времени нет!
Он опять заходил по номеру, сердито поглядывая на Ивана Даниловича, как будто тот виновник всех бед.
Эх, твоя взяла! Придется за школьную доску садиться! Только учти, чтобы учителя толковые были. Лишь бы суть ухватить, а там я уж и сам. За это ты отвечать будешь!
Иван Данилович кивнул удовлетворенно, все больше чувствуя, что утверждается в своей должности секретаря и помощника.
Завтра спозаранку и начнем, ткнул в него трубкой Петр.
Глава 10. По подбивке не суди
Петр не переставал восхищаться, до чего дошла современная наука! Увидев себя со стороны в записи видео, он пожалел, что в его время это было невозможно! Сколько его умных мыслей осталось неведомо потомкам, да и сам он о них уже забыл! Все важные моменты жизни хотел бы он видеть запечатленными, соратников, близких людей, дочерей, чтобы не чувствовать себя таким одиноким в новом времени!
Его удивляло, что огромное количество информации теперь могло уместиться в одном файле! Что не нужно рыться в толстых книгах, а достаточно заглянуть в компьютер и узнать нужное! Он все примеривал к своему времени и думал, как бы ему тогда все это пригодилось!
Ишь ты! Коробочка сия вида не имеет, а пользу великую несет! говорил он о лэптопе.
Стерегут, чаю, крепко умельца, что до сего додумался! За семью замками держат, дабы он чужим государствам не служил! Жив ли?
Иван Данилович задумался, а потом постарался растолковать. Мол, их много, ученых этих. Началось с Англии, потом другими странами подхвачено. У нас это «великий молчун» так его звали. Был такой Сергей Иванович Лебедев советский ученый, русский человек. Его машину назвали «думающим чудом». Еще бы! Самая быстродействующая в Европе!
Иван Данилович расправил плечи, в глазах появился блеск, видно было, что он рассказывает о чем-то очень ему интересном.
Ему даже там медаль «Computer Pioneer» выдали, как основателю советской компьютерной отрасли. А он уже задумывался: как попасть снарядом в летящий снаряд?
Это что ж, пулей в пулю попасть захотел? не поверил Петр.
Вот именно! И это в пятидесятых годах прошлого столетия!
И что ж, попал?
Попал, Петр Алексеевич! Иван Данилович показал на пальцах, как выпущенный снаряд сбила советская ракета. Испытания прошли 4 марта 1961 года. Тогда Никита Хрущев, это у нас был глава государства
Слыхал и видал мужа сия! Нам там, Петр показал пальцем в небо, все ведомо.
Иван Данилович покивал, но в горячке воодушевления не осознал фразу Петра.
Ну так вот, Никита Сергеевич сказал, что «наша ракета попадает в муху в космосе!». Вы представляете! Вот сказанул, так сказанул! А американцы такой запуск смогли повторить только через 20 лет! Умнейший был человек! В 1975 году стартовал в космос советско-американский «Союз-Аполлон». И знаете чья машина управляла полетом? Лебедевская БЭСМ-6У! Она обрабатывала информацию на 20 минут быстрее, чем американская.
Иван Данилович рассказывал с удовольствием. Он как горный орел парил над страницами истории СССР.
Но тут глупость наших чиновников! Или безграмотность, я не знаю. Они решили вместо своей промышленности американской помочь и указания приняли: копировать американскую машину. Лебедев больной приехал, хотел министра убедить, но тот его даже не принял. А после перестройки и вообще наших ученых американцы стали сманивать. У них там половина науки русскими мозгами придумано!
Продались сии мужи! Петр дернул головой и стукнул кулаком по колену. Вешать по одному в год, дабы другим неповадно было! А умельца сего наградить орденом и имение даровать!
Вам бы пораньше ожить, Петр Алексеевич, сокрушался Иван Данилович. Умер уже Лебедев. Чиновничья глупость в могилу свела.
Видать, за века не поумнели! заключил он. Сбирайся, наружу пойдем. Погляжу, что от моего времени осталось!
Его все время тянуло на улицы города, хотелось увидеть знакомые места.
Головой токмо что в Никольскую башню не упираюсь, а не признаю́! сказал он, как они вышли из гостиницы.
Иван Данилович покосился на царя, не разыгрывает ли тот его, ведь проходили здесь уже столько раз.
Неглинка здесь текла, а ныне «Метрополь» ваш стоит. Петр осмотрел оставшиеся стены Китай-города и вспомнил, как было в его время. Редуты мы тут против шведов строили. У Боровицкой башни Лебяжий пруд засим спустили. Думали, Карл на Москву пойдет. Неглинка бы их попридержала. А покуда они переправлялись, мы бы их пулями да ядрами встретили! Засыпали, чай, реку?
Неглинку заключили в трубу в начале XIX века. После войны с французами. Там улица Неглинная теперь, а под ней река, объяснил Иван Данилович.
Ишь ты, крутанул головой Петр, под землей. Умно́! В паводок не затопит. А то разливалась до Петровки. Огороды да подполы заливала. Кузнецкий мост затапливала и до кромки Воскресенского подымалась, не подъехать. Мню, сломали мосты за ненадобностью?
Нет, под землей. Воскресенский можно увидеть в музее. Обнаружили его при строительстве вот этого здания, показал он на гостиницу «Москва».
Что за громина? спросил Петр.
Новодел. Здание гостиницы «Москва», пояснил Иван Данилович. Здесь раньше стояло такое же. Его сломали и вот построили опять.
Петр посмотрел на него как на полоумного:
На кой же ляд сперва ломать, а опосля на том же месте заново строить?!
Не знаю, пожал плечами Иван Данилович, я всего лишь ученый. Такие задачи не по мне!
Мудришь ты что-то! прищурился на него Петр. Ну да ладно. Глядючи на уху вкуса не понять. Веди меня мост Воскресенский глядеть. Чудно́ ему от реки отделенным быть.
Иван Данилович подвел его к решетке подземного музея при входе на Красную площадь.
Спустились глубоко вниз.
Совсем время мое землей присыпало.
На древней истории Петр останавливаться не стал, заинтересовался своим временем.
Он подошел к стеклянной витрине, где лежали найденные клады.
Ишь, денег-то собрали. Пылятся без дела, а в мое время на них деревню купить было способно. Дивлюсь, что ничей карман их не приголубил.
Желающих достаточно, Петр Алексеевич. Сейчас им цена в разы больше. Но мороки много. Даже если и украдут, перевести их в современные деньги будет трудно, слишком заметны.
Уж не ваши бумажки, токмо для отхожего места и сподобны! Печатай, сколь хошь! На зуб не попробуешь! проворчал Петр. Мню, ничего от вашего времени не останется! Строите высоко, да ненадолго! О нынешнем дне думаете, а о завтра не помышляете! Вон, и деньги ваши в кубышках не зароешь. Рассыплются в труху.
Вы правы, Петр Алексеевич, согласился Иван Данилович. А отчего это? Что не на века делается.
Отчего? покрутил головой Петр. Оттого что ответ не держит никто. Знают, сидят на насесте недолго, надо успеть золотое яйцо снести. А что жизни в нем нет, продолжения, не помышляют. Вот так у вас ныне кругом. Одни золотые яйца несут, а другие лапу сосут. Пустоцвет!
Ну, вы сказали! выдохнул Иван Данилович и смело бросился на защиту своего времени. Петр Алексеевич, вы ведь у нас недавно, еще и не поняли всего. Вы же даже еще ничего не видели Простите, но разве не так? горячо проговорил ученый.
Петр покосился на своего спутника и хмыкнул.
Погожу. Погляжу. Я ведь токмо вылупился. Благодарение Богу, яйцо мое живое.
Иван Данилович, почувствовав неловкость, решил перевести разговор на другую тему.
Смотрите, мостовая вашего периода.
Зрю! Я хоть ныне вылупился, а читать могу, подковырнул ученого Петр. Ну-ну! похлопал он по плечу Ивана Даниловича, видя, что тот хмурится. Мне бурчать по возрасту положено. Как ни крути, к четвертой сотне годки подкатывают. А ты как думал, хвалить сразу стану? Что ладно отмечу, что худо опоганю! Гляди-ка, мост. А мы на дне речном обретаемся.
Смотрите, оттаял Иван Данилович, а вон остатки телеги и старый сапог. А вдруг, Петр Алексеевич, носил его кто-то из тех, кого вы знали? Вот было бы интересно!
Одни в историю делами попали, а иные сапогами. А ведь признаю сапог-то! Так и есть, Леньки Кривого душегуба! Подбит особо, да и скособочен на сторону, на Ленькину хромость. Петр в восторге хлопнул себя руками по бокам. Его из-за сапога и поймали. И так хромый, а тут сапоги не по размеру, споткнулся и не утек. Вся Москва сбежалась, когда его на Лобном месте вешали.