Когда кайзер, испуганный грозовыми тучами на горизонте, лично обратился к царю, желая избежать войны, он просил «Никки» отменить уже изданный им приказ о мобилизации русской армии. Царь готов был согласиться на это довольно разумное требование, но генералы заверили его, что «технические трудности» отмены даже частичной мобилизации были непреодолимы.
Таким образом, руководители штабов в главнейших государствах континента ускорили войну, тогда как политики все еще неумело нащупывали пути к миру. Каждая армия верила в свою непобедимость и стремилась доказать свое превосходство на деле.
Восточный или Западный фронт?
После больших сражений на Марне и Ипре война, казалось, становилась нормальным явлением. Войну начали признавать, как нечто обычное в повседневном существовании народов. Всюду люди применялись к военным условиям. Чиновники высшие и низшие не были исключением. Это может объяснить то, что в наших действиях мы «не спешили».
Немцам не удалось захватить Париж. Правда, их армии твердо обосновались в Бельгии и некоторых наиболее богатых департаментах Франции, но им не удавалось пойти дальше этих завоеваний. Сражение на Ипре обеспечило безопасность портов Ла-Манша. В Польше шли сражения, и русская армия была остановлена и стеснена немцами, но с другой стороны русские наступали в Галиции.
Казалось, мы забыли, что с каждым днем войны мы расточали жизни и средства впустую, что в России выявилась опасная слабость в снаряжении ее огромной армии, что еще один год войны мог поэтому привести к разгрому России и оставить все бремя военных действий на нас и на Францию, что, если мы немедленно не проявим энергии, мы не сможем выставить хорошо снаряженную армию до третьего года войны все эти возможности, казалось, не нарушали общего равнодушия.
Все это побудило меня написать премьер-министру нижеследующее письмо:
«Мой дорогой премьер!
Я беспокоюсь за исход войны в случае, если правительство не примет решительных мер, чтобы справиться с создавшимся положением. Я не вижу признаков того, что наши военные вожди и руководители обсуждают какие-либо планы, как нам выйти из теперешнего неудовлетворительного положения.
До последней недели не было сделано никаких реальных попыток выяснить положение России. Теперь Китченер пригласил, наконец, приехать в Англию представителя русской армии, который должен прибыть и приступить к переговорам об оказании России помощи в области военного снаряжения. Уже два месяца я настаивал на необходимости этой меры. Если бы это было сделано тогда же, то мы бы уже теперь могли помочь России, потому что Архангельск до сих пор открыт, и спасли бы ее от грозящего ей недостатка снарядов.
Нельзя ли устроить ряд заседаний военной комиссии комитета имперской защиты в ближайшее время?
Извините меня за нарушение Вашего вполне заслуженного отдыха, но я чувствую, что продолжение того застоя и бездействия, в котором мы находимся, является весьма опасным.
Искренно Ваш Д. Ллойд Джордж».
Это письмо привело к созыву военного комитета для обсуждения создавшегося положения. Для того, чтобы создать себе представление о прениях и решениях, принятых этим комитетом, необходимо вспомнить, в каком положении находились военные дела в это время.
* * *
Первоначальные планы всех армий оказались обманчивыми и были разбиты в недавней борьбе. Из всех искусных планов, тщательно подготовленных и проработанных специалистами, в течение ряда дет хранившихся в их столах, чтобы быть претворенными в сокрушительное действие, «когда придет настоящий день» ибо все они напряженно ждали своего дня ни один не уцелел уже после первого боя. Каждый из этих планов заключал в себе какую-либо ошибку.
Существовал давно подготовленный германский план раздавить Францию в течение нескольких недель фланговым движением подавляющих сил через Бельгию и затем перебросить победоносные войска на восток для расправы с армиями России. Он был разработан до мельчайших деталей. Ничего не было упущено, кроме размера и значения британского военного вмешательства, а также и того, может быть, столь же важного факта, что исполнение плана зависело от других людей, нежели тех, кто его составлял. Препятствия, ожидавшие непобедимый план, не были заранее известны. Необходимо было выработать новый план.
Французский план наступления первой и второй армии к югу от Меца и четвертой и пятой к северу от него не имел никаких шансов на успех. Он исходил из предположения, которое никогда не могло осуществиться.
Британская идея удерживать немцев на бельгийском, фронте, пока французы будут вести атаку с юга, основывалась на таком же полном непонимании германской стратегии, как и заблуждения французских генералов.
Русские имели некоторые успехи против Австрии и против Германии; но если у них был какой-нибудь план, то он никогда не был осуществлен. Вторжение в Восточную Пруссию было лишь рыцарской импровизацией, чтобы спасти Францию от ошибок ее генералов. Оно закончилось крахом у Танненберга.
Великие бои 1914 г. рассеяли все мечты, разбили все надежды военных обеих воюющих сторон. В результате военные руководители утратили всякое представление о путях к достижению конечной победы.
В одном отношении стратегическая проблема стояла одинаково для воюющих сторон. Куда надо было направить основные усилия: на восточный или западный фронт? Обе борющиеся армии сделали попытку прорвать укрепления противника па западе и потерпели неудачу после самых кровавых боев. Немцы признали бесполезность попыток прорвать западный барьер и повернули на восток. Со стороны союзников были значительные расхождения по вопросу об «обходном движении» с восточного фланга. Спор, развернувшийся по этому вопросу, изображался как борьба между дилетантами и профессиональными военными, между невежественными политиками и испытанными бойцами. Это глупое искажение тех разногласии, которые разделяли лиц, ответственных за ведение войны в союзных странах до самого конца войны.
Так как я пишу не историю войны, а мои личные мемуары о войне, то я намерен специально остановиться на активном участии, которое я принял в этот ранний период войны в борьбе за идею развернутого организованного нападения на центральные державы на юго-востоке Европы. В определенных кругах меня жестоко критиковали за мою дерзкую настойчивость в этом вопросе, и я вынужден поэтому установить те соображения, которые побудили меня выступить против стратегии, действительно оказавшейся повинной в удлинении войны, в огромном увеличении числа человеческих жертв и в росте тягот. Именно она поставила дело союзников под угрозу полной и непоправимой катастрофы.
Тем, кто обвиняет меня, что я вмешивался в дела, о которых я знал лишь из книг о прошлых войнах, я отвечу, что по мере развития событий становилось все яснее даже для самого неискушенного любителя, что военщина ведет свое дело из рук вон плохо. Ответственность за успех или неудачу лежала прежде всего на правительствах, и они не могли сбросить с себя какую-либо часть ответственности ссылкой на то, что они доверились специалистам, которые явно не отвечали своей задаче.
* * *
Я не претендовал на знание стратегии, но были определенные факты, очевидные даже для не посвященных в таинства войны.
Во-первых, прямой подсчет ресурсов обеих воюющих сторон по части людей, материалов, денежных средств устанавливал подавляющее превосходство союзных держав, при условии, что эти ресурсы получат разумное направление и надлежащее использование.
Это превосходство союзников было, однако, полностью нейтрализовано тем, что две из трех великих держав, входящих в антигерманскую коалицию, имели снаряжение, гораздо худшее, чем у врагов. Таким образом, наиболее срочной проблемой для союзников был вопрос о снаряжении. Если они не примут исключительных мер для того, чтобы восполнить пробел в этой области, победа останется для них недосягаемой.
Две державы из трех (Англия и Франция) обладали значительной производственной мощностью, и Америка с ее огромными ресурсами также была к услугам союзников в этой области. Третья держава Россия была очень слаба в части производства военных материалов и не имела кредитов для покупок за границей, но обладала неисчерпаемыми резервами лучшего человеческого материала. Поэтому проблема снаряжения заключалась в использовании наличных ресурсов в стране и за океаном для того, чтобы усилить и улучшить нашу военную матицу, не теряя времени, и в том, чтобы справедливо распределить продукцию военных материалов между союзниками.
Во-вторых, немцам удалось в значительной мере нейтрализовать численное превосходство союзников на западном фронте благодаря лучшему снаряжению и устройству самой большой и мощной системы укреплений, когда-либо известной в истории войн.
В-третьих, если на западе союзные державы обладали непрерывным фронтом в 600 миль, который не представлял особых естественных трудностей для устройства окопных укреплений в смысле длины и качества почвы, то восточный и юго-восточный фронты растянулись на тысячи миль, причем во многих местах болотистая почва оказывалась летом слишком мягкой, а зимой слишком твердой для рытья окопов. Помимо всего им не хватило бы людей для защиты такой огромной крепости.
В-четвертых, на восточном фронте германцам и австрийцам противостоял враг, который мог выставить миллионы храбрецов, известных своим бесстрашием и военным искусством, нуждавшийся только в соответствующем вооружении, чтобы его число и доблесть могли сломить всякое сопротивление.
На юго-восточном и южном секторе этого фронта армии центральных держав, защищавшие эти позиции, рекрутировались из населения, которое на три пятых принадлежало к народностям, враждебным господствующий нациям обеих империй и связанным дружескими узами с пограничным населением союзных государств. Славяне, румыны и итальянцы, составлявшие большинство населения, подвластного Францу-Иосифу, в мирное время стремились уйти из-под господства привилегированной национальной касты; поражение германской империи могло ускорить торжество их стремлений, тогда как победа тевтонов отсрочивала их осуществление на неопределенное время.
Стоило русским получить заметное превосходство в наступлении и славянские части сдавались легко и даже с плохо скрытым удовольствием слабо вооруженным наступающим русским войскам. Один чешский отряд ушел в русский плен с развернутыми знаменами.
Болгары были обязаны глубокой признательностью России за ее участие в их освобождении от турок.
Таким образом, наш конечный успех очень зависел от России. Но мы ничего не знали о ее планах и очень мало знали о людских ресурсах и запасах военного снаряжения, с которыми ей приходилось выполнять эти планы. Мы знали о России лишь то, что она терпела поражения, что ей недоставало винтовок и что этот недостаток все увеличивался, так как русская армия теряла больше винтовок при отступлении, чем пополняла потери за счет производства нового снаряжения.
Но мы и не старались установить, как обстоит дело. Усилия отдельных союзников не были согласованы. Не было связного единого плана действий. Не было никакого учета времени. Мы слишком лениво и случайно разрешали вопросы жизни и смерти. Это происходило не из-за медлительности, а из-за отсутствия определенного плана и решительности. Я начал понимать, что у нас царило не спокойствие, а смятение.
* * *
В феврале 1915 года я разослал моим коллегам следующий меморандум:
«Я хочу изложить моим коллегам некоторые соображения по поводу создавшегося положения. Следует признать, что положение в высшей степени серьезно и, если не будут приняты меры решительные и смелые, дело может кончиться непоправимой катастрофой для союзников и для будущего Британской империи. Некоторым из моих коллег эти слова могут показаться проявлением пессимизма. Я надеюсь, что перед тем, как они придут к такому выводу, они окажут мне честь ознакомиться с фактами, которые привели меня к моим заключениям.
Наша печать и вся страна до сих пор рассматривали ход военных действий под углом зрения непрерывного успеха. Этот метод прост. Каждое пустяковое военное событие, которое служит нам в пользу, раздувается; в печати дают о нем заголовки на полстолбца и описания на страницу. С другой стороны, серьезные неудачи вроде тех, которые выпали на долю наших русских союзников, описываются в нескольких строчках мелким шрифтом.
Я боюсь, что многие, более знакомые с действительным положением вещей, мыслят точно так же. Они сосредоточивают свое внимание на таких событиях и сторонах войны, которые соответствуют их надеждам, но намеренно закрывают глаза на события, вызывающие тревогу. Единственный путь к конечному успеху путь реальной действительности. Если у нас не будет сил смотреть правде в лицо, как бы неприятна она ни была, мы никогда не справимся с положением.
Каковы важнейшие факты в создавшемся положении? Союзники не занимают теперь ни одного километра германской территории. Почти вся Бельгия занята немцами. Некоторые из богатейших областей Франции и России прочно заняты неприятелем. Немцы занимают теперь большие пространства союзной территории, чем когда-либо ранее.
Еще более серьезный факт: сохраняя занятые ими территории на Западе, они, наконец, добились полного военного превосходства на Востоке. Правда, после того как русские были изгнаны из Восточной Пруссии, они снова вернулись туда; но, как указал лорд Китченер, есть серьезная разница между тем, что происходило тогда и что происходит теперь Тогда русские были в состоянии ввести в дело значительные резервы и таким образом разбить врага, а германские резервы не были готовы вступить в бой. Теперь положение обратное, в ряды германских войск вступили значительные резервы. Замечательный отчет голландского офицера, разосланный лордом Китченером, указывает, что, после того как немцы направили значительные подкрепления в Восточную Пруссию и северную Польшу, чтобы разбить русских, они все еще обладают большими резервами, которые могли быть введены в дело, но которые не были посланы на фронт, потому что им там нет места.
Таково теперь положение немцев. А как обстоит дело у русских?»
Я перешел затем к подробному рассмотрению серьезного положения русских в связи с недостатком винтовок, а также к анализу положения и перспектив союзников в отношении людских резервов. Я обращал внимание на то, что бесполезно принимать во внимание огромные резервы людей, имеющиеся в России, не учитывая вопроса об их вооружении. И я приходил к выводу, что до тех пор, пока мы не примем мер, чтобы вооружить русских, центральные державы будуг располагать большим количеством вооруженных бойцов, чем союзники.
«Принимая во внимание превосходное снаряжение германо-австрийских войск и то, что они как мы имели возможность убедиться во время наших атак великолепно окопались на союзной территории, безнадежно было бы рассчитывать на победу до тех пор, пока мы не обеспечим за собой значительного численного перевеса. Где можем мы найти силы для этого? Согласно сообщению военного ведомства, Россия не в состоянии выставить и содержать даже 12 млн. полностью вооруженных и снаряженных бойцов на всех своих фронтах