В то же время, если трансцендентализм, используемый древнегреческими софистами и родственными их риторическому дискурсу иными гносеологическими течениями, ретранслировал абсолютно неверифицируемые субъективные, а в некоторых случаях и откровенно солипсистские взгляды, то атомистический метанарратив (от Левкиппа, Демокрита, Эпикура и Лукреция Кара до П. Гассенди и его коллег и последователей) всегда претендовал на роль одного-единственного аутентичного безальтернативного и универсального миропредставления. Конечно, кристально ясно, что в отличие от других эпистемологических метаматриц концепции материализма и производные от них теоретические воззрения тотально культивируются и апологетизируются ультрасовременным естествознанием, продуцирующем свои постулаты, законы, дефиниции и доказательства при помощи не только отвлеченных рассудочных размышлений, но и разнородных физических экспериментов. Однако в XX и XXI столетиях такие отдельные позитивистские области и направления, как "теория суперструн", "м-теория" и квантовая физика в целом серьезным образом релятивизировали безальтернативные и всеобъемлющие доктрины безапелляционного атомизма, продекларировав о его одномерных и односторонних спекулятивных положениях, противоречащих фундаментальным принципам и глубинным смысловым аспектам присущим гетерогенным сциентистским методологическим подходам и практикам. Соответственно, хотя атомистическая концепция все еще наличествует и даже доминирует в пространстве ультрамодернистского естествознания, тем не менее, с точки зрения отдельных сфер и дисциплин последнего (естествознания), все ее претензии на универсальность и единственность носят предельно безосновательный характер. Кроме того, совершенно очевидно, что максимально корректное и адекватное решение, спродуцированное академическими кругами, непосредственно было связанно с переходом от термина "атом" к понятию "квант". То есть последние (круги) начали декларировать не о недифференцируемых и неделимых, а о дифференцируемых и делимых субстанциальных элементах.
Одновременно с этим, вполне понятно, что между естественно-научными теоретическими взглядами, декларирующими о материалистической природе феноменальной реальности и философскими доктринами номинализма существует основополагающая гносеологическая и семантическая дистинкция. Так первое мировоззрение отстаивает субстанциальные свойства и имманентные характеристики гилетической действительности, считая их незыблимыми, неотъемлемыми и аподиктическими всеобщими законами и принципами. При этом все попытки, связанные с вытеснением всех традиционных религиозных учений и философских школ на периферию планетарного цивилизационно-хронологического процесса и установлением позитивистских взглядов в качестве универсальных и безальтернативных догматических представлений и воззрений, предпринимаемые академическим сообществом по различным онтологическим, космологическим, эпистемологическим, этическим, эстетическим и т.д. причинам, оказывались далеко небезрезультатными и небесплодными. Поскольку представители естествознания всегда подходили к этой проблематике весьма ответственно и максимально последовательным, системным и прагматичным образом осуществляли деконструкцию и диссолюцию всех иных отрицаемых ими ментальных позиций, интерпретирующих при помощи своих оригинальных и специфических концептуальных установок гилетический объект ("res extensa"), рационального субъекта ("res cogitans") и трансцендентную инстанцию ("prima causa"). Так, не только в западноевропейском социуме, но и в модернизируемых и вестернизируемых (посредством либо прямой колонизации и военной экспансии, либо условного "добровольного информационного просвещения", либо каких-то иных гетерогенных инстументов и процессов) им культурах в определенный темпоральный период (а именно в эпоху Нового времени) позитивистский нарратив релятивизировал все остальные мировоззренческие идеи, доктрины и взгляды, конституировав самого себя в качестве универсальной концептуальной гиперэпистемы. Однако данное обстоятельство возможно являлось одним-единственным случаем в истории, когда естественно-научному метадискурсу удалось аффирмировать собственные трансцендентальные установки и положения в качестве безальтернативных, всеобщих и доминантных планетарных гносеологических представлений. Кроме того, важно понимать, что в других хронологических фазах и в иных не-западных цивилизационных ойкуменах подобного рода прецеденты не имели никаких существенных и основополагающих социокультурных предпосылок и условий для какой-либо реализации.
Между тем второе ментальное направление (т.е. номинализм), отстаивает фундаментальные тезисы и постулаты тотального и радикального материализма, базируясь не на сциентистском стремлении к познанию и пониманию эссенциальной природы многомерной структуры мироздания, а на исключительно лишь идеологических доктринах и эпистемологических догматах, составляющих его глубинное семантическое ядро. Фактически мировоззренческие идеи рафинированного номинализма наличествуют в качестве субъективных представлений, исповедуемых как отдельными индивидуумами, так и разнородными социальными группами и движениями, состоящими из бесчисленного множества гетерогенных рациональных и/или иррациональных субъектов. При этом само корректное, последовательное, системное, непротиворечивое, аргументированное и исчерпывающее фундирование их (идей) претензий на универсальность, бесспорность и непреложность при помощи научных экспериментов и теорий, конституированных и легитимизированных академическим сообществом посредством "конвенциального контракта", либо не продуцируется вообще, либо принимает совершенно абсурдные, фантазматические и алогичные формы. Получается, что субъективные ментальные конструкции, выдвинутые отдельными персонами или сообществами, без каких-либо на то существенных и фундаментальных онтологических, космологических, гносеологических, аксиологических и эстетических оснований инсталируются в качестве абсолютных, безальтернативных и неопровержимых аксиоматических и аутентичных доктрин. То есть абстрактные заключения некоторых рациональных акторов, представляющие собой их субъективные идеологемы и не обладающие никакими универсальными, самоочевидными и неоспоримыми семантическими свойствами, автоматически отождествляются с интерсубъективным и релевантным спекулятивным дискурсом. Соответственно, атомистические и материалистические философские школы и направления, также как и мировоззренческие концепции разнородных транценденталистов, солипсистов и иных представителей аналогичных интеллектуальных взглядов, напрямую вытекают из субъективных представлений, обретающих собственную безусловную интерсубъективность лишь посредством консенсуса между исповедующими их отдельными индивидуумами или социокультурными стратами и сегментами. Кроме того, подобное положение дел также существует не только в естественно-научном, но и в каком-либо другом пространстве, где действуют как уже отмечалось ранее канонические и неопровержимые постулаты и принципы так называемого "конвенционального контракта". Таким образом, совершенно очевидно, что именно доктринальные установки последнего продуцируют всевозможные аподиктические предпосылки для возникновения базовых смысловых аспектов, генерирующих интерсубъективное эпистемологическое развертывание.
Наряду с этим, диалектическое представление, иллюстрирующее многозначный, полифункциональный, многоуровневый, парадоксальный и поливалентный концептуальный инструментарий, используемый рассудочным субъектом в качестве основополагающей гносеологической методологии, декларирует о том, что абсолютно любое интеллектуальное или какое-либо иное заключение, автоматически конституирует противоположную ему точку зрения. Соответственно диалектическая когерентность самих оппозиций, являющихся теми или иными гетерогенными теоретическими высказываниями и положениями, позволяет рациональному исследователю свободно и непринужденно рассматривать каждую из них как абсолютно самодостаточную и полноценную семантическую матрицу и вместе с тем беспрепятственно утверждать доминацию последней над ее антитезой. При этом, с точки зрения диалектической методологии, все самые разнообразные аффирмации, имеющие лишь темпорально и акцидентально статус второстепенных и периферийных ментальных взглядов, не подвергаются тотальной и необратимой аннигиляции, а продолжают функционировать в качестве оппозиционного доминантному и центральному воззрению трансцендентального конструкта. Безусловно, сами гетерогенные иерархические статусы присущие каждой из противоположных друг другу концептуальных позиций будут обладать не абсолютной и перманентной, а лишь релятивной и волатильной семантикой, поскольку последние (позиции) не только взаимообусловливают друг друга, но и экзистируют в контексте постоянного динамического и диалектического развертывания. Конечно, данное обстоятельство хотя и является весьма важным и фундаментальным смысловым аспектом для реализации всевозможных метафизических, пневматических, трансцендентальных и иных манифестаций, процессов, актов, практик, процедур, методов и т.д., тем не менее, оно абсолютно не препятствует их осуществлению. Таким образом, диалектический подход позволяет рациональному актору симультанно (естественно данную лексему следует осмыслять не в хронологическом, а в концептуальном смысловым ключе) конституировать каждую из отдельно фиксируемых им антитез и как центральную и первостепенную, и как периферийную и второстепенную точку зрения. Кроме того, совершенно очевидно, что в данной поливалентной, полимодальной и парадоксальной кинетической и диалектической корреляционной конфигурации ни одна из оппозиций не способна необратимо и перманетно обладать моновариантными и монофункциональными неизменными семантическими характеристиками и предикатами. Подобно тому как это происходит в аристотелевской формальной логике, где каждый из полярных друг другу или иных субстратов является носителем совершенно конкретных и постоянных однозначных и односторонних смысловых атрибутов и параметров. Более того последняя (логика), в отличие от диалектического дискурса, абсолютно отрицает саму возможность осуществления между теми или иными контрполюсами гетерогенных интеграционных и синтетических операций, категорично и бескомпромиссно исключая из своей эпистемологической системы координат подобного рода интеллектуальные процедуры.
Вместе с тем, важно отметить, что тот или иной рассудочный субъект способен интерпретировать какие-либо взаимоотношения между противоположными друг другу концептуальными структурами как в многозначном, многостороннем и многомерном, так и в однозначном, одностороннем и одномерном смысловом аспекте. Хотя, безусловно, последние интеллектуальные представления (т.е. одномерные и т.д.) абсолютно противоречат законам и положениям диалектического метода, а их принадлежность к тем или иным гносеологическим подходам является весьма транспарентной и эвидентной. Так как любой рациональный актор может придерживаться совершенно разнородных концептуальных воззрений и осуществлять герменевтику всевозможных процессов и дискурсивных практик посредством самых разнообразных теоретических методологий. При этом данная субъективная экзегетика, инициированная рассудочным исследователем не способна трансформироваться в абсолютную и безусловную концептуальную конструкцию, поскольку, как уже подчеркивалось выше, с точки зрения диалектического подхода, она всегда обусловливается противоположным ей полюсом, релятивизирующим все ее гетерогенные семантические значения. Поэтому все самые разнообразные интеллектуальные идеи, теории, гипотезы и воззрения конечно могут конституироваться не только тем или иным отдельным индивидуумом, но и группой разнородных персон в качестве единственных и безальтернативных аутентичных концепций и взглядов. Однако их универсальность, сингулярность, моновариантность и абсолютность перманентным образом делигитимизируется и элиминируется посредством диалектического метода. Таким образом, последний формирует определенные эпистемологические парадигмальные предпосылки для табуирования и аннигиляции всех однозначных, одномерных и одностронних аналитических суждений, выводов и заключений, продуцируя, одновременно с этим, полифункциональную теоретическую матрицу, позволяющую кому бы то ни было осуществлять в ее имманентном пространстве абсолютно любые интеллектуальные операции и практики, базирующиеся на парадоксальных, поливариантных, многозначных и поливалентных полисемантических принципах и аспектах.
Между тем, конечно, вполне понятно, что весьма схематично и лаконично сигнифицированные выше основополагающие и магистральные теоретические взгляды (идеализм/платонизм, реализм/томизм, трансцендентализм и номинализм/материализм), в свою очередь, принадлежат не только к западной (и, шире, средиземноморской) философии, но и к гетерогенным концептуальным школам и ноэтическим течениям присущим другим автономным оригинальным социумам и уникальным цивилизациям. Тем не менее, в силу целого комплекса самых разнообразных трансцендентных и имманентных причин, именно она (философия) всегда репрезентирует себя в качестве одного-единственного и исключительного носителя последних (взглядов). Кроме того, необходимо подчеркнуть, что данные эпистемологические направления и воззрения не являются сингулярными семантическими ментальными предпосылками для построения тех или иных дискурсивных и теоретических конструкций. Однако, при этом, именно данные интеллектуальные матрицы и взгляды представляют собой абсолютно фундаментальные, универсальные, примордиальные и аутентичные смысловые узлы, лежащие в основании самых разнообразных рациональных и/или иррациональных метанарраций. Наряду с этим, если данные эссенциальные мировоззренческие конструкты (платонизм, реализм, трансцендентализм и материализм) можно считать неопровержимыми и безусловными конвенциональными аксиоматическими структурами, то их репрезентация посредством разнородных специфических теоретических позиций и взглядов остается многогранной, многоуровневой, многозначной и многомерной открытой герменевтикой. То есть, непреложный и аподиктический всеобщий консенсунс, касающийся признания этих основополагающих эпистемологических дефиниций в качестве бесспорных семантических матриц, существующий в самых различных интеллектуальных кругах, функционирующих в интериорном пространстве гетерогенных цивилизационных моделей, в принципе, является абсолютно релевантной и легитимной аксиоматической позицией. Тогда как, само осмысление и интерпретирование последних (матриц) с точки зрения самых разнообразных спекулятивных представлений носит абсолютно поливалентный и поливариантный характер.