Я покосился на Курта вроде бы, он смотрел в сторону Темноты, но при этом у меня не возникало ощущения, что она его хоть немного интересует, трогает или притягивает. Он на неё смотрел, скорее, машинально из необходимости, просто так сложилось, что он сидит на бревне к ней лицом, поэтому смотреть больше особо не на что. Это ощущение было довольно необычным, поэтому я решил обязательно описать его в своем вечернем отчете.
Курт поднялся, потянулся, запрокидывая, скручивая и вытягивая руки над собой при этом его тело хрустело так, словно в нём ломалась целая куча сухих веток.
Ску-у-учно-о-о-вато у вас тут, выдохнул он через обширно зевающий, тоже с хрустом, рот. На такой огромный участок дороги всего три подотчетных объекта. Об одном мне уже известно В нём мне довелось побывать Библиотека. Остальные два мне только предстоит посетить, о них поведала Петра. На противоположной от библиотеки стороне вашего участка дороги торговый центр. А примерно посередине ваш довольно примечательный дом Получается, всего три объекта подотчетны вам Скудновато Не находите?
Не нахожу! ответил я как можно увереннее, чтобы скрыть своё согласие с Куртом. К тому же, если быть объективным, полностью подотчетен мне лишь один объект это мой дом. А библиотека и торговый центр только наполовину.
Ого! чему-то неожиданно обрадовался Курт. Побродив по библиотеке, я и не заметил четко выраженной границы, разделяющей это здание на две половины: одну подотчетную вам, другую Петре. Или такой границы на самом деле нет?
Она существует, но не в прямом смысле слова, не в виде начерченной линии, если вы об этом я немного замялся, понимая, что, скорее всего, не получится объяснить этому человеку, что собой представляет Линия разграничения ответственности в зданиях и окрестностях, примыкающих к Дороге в том числе, на самой Дороге. Просто эта линия в определенном смысле чисто номинальная. Плавающая. Она проходит там, куда падают наши взгляды, мой и Петры, когда мы делаем обходы То есть, каждый из нас примерно знает, где линия проходит Скажем, я захожу в библиотеку, обхожу ту её часть, которая расположена ближе к моему участку дороги. А другую часть библиотеки, находящуюся со стороны участка Петры, я лишь мельком окидываю взглядом Иногда получается окинуть больше, иногда меньше вот почему граница плавает
Приблизительно понятно, задумчиво произнёс Курт. Каждый из вас, делая обход своего участка, в разное время попадает в библиотеку, ходит по ней, бросает взгляд на всё, что попадается по пути. Может быть, просматривает корешки книг, иногда берет какую-нибудь, листает, просматривает, читает её в библиотеке или уносит с собой, чтобы потом вернуть. С этим всё ясно Но что происходит, когда вы изредка случайно встречаетесь с Петрой в стенах библиотеки? Ваши взгляды упираются друг в друга? Возможно, один, более сильный, входит в другой, более податливый, продавливает его, проникая в чужую глубину?
Лицо Курта, произнесшего эти странные слова, в которых чувствовалась ирония, оставалось невозмутимым. Я уставился в его круглые очки они почему-то вдруг стали совершенно непроницаемыми, словно за стеклами нет не только глаз, но и вообще ничего. Я прокручивал в голове последнюю фразу Курта, пытаясь понять вопрос это или утверждение? Иронизирует он или восхищается? Наконец я ответил, как смог:
Мы редко встречаемся. И почти всегда отводим глаза друг от друга.
Вот, значит, как Ваши взгляды, словно упругие шары, поверхности которых покрыты какой-то скользкой субстанцией Но что-то подсказывает мне, что это не продлится вечно Постепенно скользкая субстанция сотрется, шары станут мягкими, и ваши взгляды больше не смогут отталкиваться и ускользать друг от друга они не просто соприкоснутся, но утонут друг в друге, смешаются и станут чем-то одним
В последних словах Курта не чувствовалось ни капли иронии, стекла его очков вновь стали прозрачными, за ними показались глаза, полные сочувствия и усталости. А голос, словно ветер, пронесшийся над полем врезался в лесную чащу, ослаб и заблудился:
Не хочу показаться невежливым и назойливым, но вечер уже не за горами, а там и ночь. Не думаю, что я сейчас в состоянии добрести до ближайшего постоялого двора, где смогу найти подходящий кров и ночлег Ночи сейчас уже по-осеннему стылые не хотелось бы спать в лесу подобно дикому зверю Может быть, в вашем доме найдется свободное местечко для путника можно даже в каком-нибудь пыльном углу. Кинете на пол старую дерюгу, дадите накрыться тулупом, сунете под голову валенок этого будет предостаточно. Главное, чтобы в камине огонь горел да в чашке горячий кофе дымил
В моем доме нет камина, сразу же предостерег я своего нового знакомого, который так вежливо напрашивался в гости, что не оставлял мне почти ни единого шанса отказать ему. Камины я не люблю Но зато есть печка, которую я топлю дровами, когда в этом возникает нужда. Кофе я тоже не люблю, впрочем, как и чай. Поэтому не держу этих напитков угощать некого. Гостей у меня сроду никогда не было Но зато есть чага. Могу её заварить и ею вас попотчевать
Ча-ага! закатил Курт глаза за стеклами и причмокнул губами. Прекрасный напиток из черного березового гриба Требует особых навыков и знаний, чтобы при сборе в лесу не перепутать его с трутовиком, суметь оторвать от березы, обработать, удалив поверхностную и внутреннюю части, потом правильно высушить и заварить. Напиток из чаги обладает не только уникальными полезными свойствами, но и прекрасными вкусовыми качествами Не думаете же вы, что подобный божественный напиток мог пройти мимо моих ощущений, что в моей жизни не было ни единого случая насладиться им и что я посмею отказаться от ещё одного такого случая?
Курт улыбался, понимая, что после таких его слов я уж точно не смогу отказать ему в крове и кружке горячей ароматной чаги. Мы поднялись с бревна, отвернулись от стены Темноты так естественно, словно она была чем-то обычным, вроде поля или далёкого горизонта, за которым по вечерам прячется солнце, удалились от Реки, прошли сквозь полосу Леса, некоторое время молча шагали по Дороге, которую Курт считал древнеримской, в сторону Библиотеки, пока не открыли скрипучую калитку, не прошли палисадник с кустами смородины и малины, с кряжистыми яблонями, и не остановились у моего Дома.
Курт развел руками и очень театрально процитировал строчки из какого-то стихотворения:
Был домик в три оконца в такой окрашен цвет, что даже в спектре солнца такого цвета нет!
Я, конечно, и сам был в восторге от своего Дома и палисадника, но всё же удивился и обрадовался чувствам, которые он вызвал в другом человеке давно уже ко мне сюда никто не заглядывал, тем более так не восхищался. Совершенной неожиданностью стали для меня яркие эмоции Курта. Он суетливо прохаживался по участку вокруг Дома, как-то нелепо притопывая, взмахивая руками и внимательно всё осматривая: трогал стволы яблонь, щупал листики, гладил вагонку, окрашенную в бирюзовый цвет, которой был обшит дом, заглядывал в окна, не видя за ними ничего, потому что они были зашторены, особое внимание уделил колодцу, расположенному между яблонями, постоял под покатой крышей, оглядел колодезный сруб, открыл створки крышки, заглянул вниз, снял ведро с крюка, осторожно придерживая рукоять и притормаживая ворот, чтобы оно вместе с цепью не улетело вниз, слушал как оно где-то далеко внизу коснулось воды, утонуло, зачерпывая её, потом крутил рукоять, наблюдая за тем, как наматывается цепь на ворот. С удивительной легкостью держа полное ведро обеими руками, поднёс его край, блестящий, как отточенное лезвие, к лицу, сделал несколько больших глотков, остальную воду вылил в траву, пустое ведро вернул на крюк, сворки закрыл.
Никогда не мог понять, почему колодезные и родниковые воды, обладающие какой-то особой чистотой и студеностью, кажутся сладкими, словно в них растворён мёд, подходя ко входу в сени, где его дожидался я, Курт рассуждал так вдохновенно, словно впереди его ждало ещё больше источников такого же вдохновения, в чём лично я очень сильно сомневался.
Всё это лишь ваша личная иллюзия. Нет никакого мёда в колодезной воде, постарался я разуверить Курта, хотя и сам замечал изредка, что вода из колодца кажется слегка сладковатой. Его просто некому и незачем туда вмешивать.
Ваша правда, но, согласитесь, что существуют такие чувства, от которых очень сложно отделаться, хотя и понимаешь, что они лишь обманывают Что ж Может быть, здесь всё такое Начиная от колодезной воды и палисадника до этого чудесного домика и всего, что в нём находится Давайте проверим
Честно сказать, последние слова Курта меня слегка покоробили даже ещё не зайдя в дом и не увидев того, что находится внутри, он уже сделал вывод, что это, скорее всего, вызовет в нём такое же иллюзорное чувство, как сладость колодезной воды. В этих словах Курта не было ничего обидного, но всё равно они оказали на меня такое неожиданное воздействие, что после них я решил немного поменять свои ближайшие планы. Сняв с плеч рюкзак, который всегда брал с собой, выходя из дома, достал из него связку ключей, отпер замок, открыл дверь в сени и жестом пригласил Курта войти.
Войдя без малейшего сомнения, он с интересом огляделся и вдруг запел, хотя пением этот совершенно немузыкальный речитатив нельзя было назвать даже с большой натяжкой:
Ах, вы, сени, мои сени, сени новые мои, сени новые кленовые, решетчатые
Замолчал, оглянулся, улыбаясь, словно проверяя, понравилось ли мне его пение.
Наверняка, вам доводилось слышать эту прелестную песню. Народную, плясовую, шуточную Рассказ в ней ведется от лица юной девушки: не позволено ей в этих новых кленовых сенях находиться вместе с парнем, в которого она влюблена Парнишку зовут Ваней И, судя по всему, он очень привлекательный По профессии Ваня пивовар и винокур, то есть производитель спиртных напитков Он заманивает прогуливающихся по деревне юных девиц к себе в дом: «Вы пожалуйте, девицы, на поварню на мою. На моей ли, на поварне пиво пьяно на ходу. На моей ли, на поварне пиво пьяно на ходу, пиво пьяно на ходу, и на сладком на меду». Там Ваня подпаивает и смущает девушек Главная героиня, понятное дело, влюбляется в него Но у неё немилостивый, грозный батюшка, который не пускает вечерами её гулять с Ваней по деревне Вот и вынуждена она сидеть в сенях, как в тюрьме, одна и петь песню, чтобы хоть как-то себя развлечь.
Народную песню, содержание которой так живо пересказал Курт в моих сенях, приведя цитаты, я помнил только по первой строчке слышал когда-то давным-давно неизвестно где. И для меня стало целым откровением узнать, о чём в ней идет речь. Поэтому я даже слегка опешил и не мог сдвинуться с места.
За веселой разухабистостью этой песни стоит горькая правда, продолжал рассуждать Курт. Не зря строгий отец хочет уберечь любимую дочку от искусителя-пивовара. Другой судьбы он хочет для неё более богатой, трезвой и радостной. Но увы Бабочка летит на огонь, кролик, как завороженный смотрит в пасть удава Не придут сваты, не будет свадебного пира и счастливого конца слишком велико внутреннее напряжение. Птичка навсегда выпорхнет из клетки, повеселится, полетает на свободе немного, а потом, почти наверняка, сгинет где-нибудь, и никто даже не всплакнет о ней. Новые кленовые сени состарятся и поникнут, строгий отец сопьется и умрет в одиночестве, а дом будет стоять с выбитыми окнами, из последних сил цепляясь за остов печи, заваливаясь набок, пока совсем не исчезнет в земле, а над ним не поднимутся вековые деревья
Очень грустную картину развернул перед моими глазами Курт мне даже показалось, что в моём доме действительно когда-то жила юная девица со строгим папашей, но потом она сбежала с молодым любовником, а папаша спился с горя и помер. Труп его вынесли Помощники, закопали в саду, дом прибрали и подготовили для нового жильца, которым стал я. Даже дохнуло чем-то забытым, чем-то мне чужим, но приятным может быть, девичьим запахом, который Дом хранил в каком-нибудь тёмном углу, как дорогую память, но тут, услышав грустный рассказ, решил его через распахнутую дверь выдохнуть, выпустить на свободу.
Курт сделал пару шагов по сеням и снова остановился теперь напротив тяжёлой дубовой двери в дом.
О подобные дверные притолоки не единожды бивался я своей головой, зыркнул он в мою сторону. С одной стороны хозяев понять можно. Зимы, вечера и ночи долгие поэтому дверные пороги делались высокими, а притолоки низкими, чтобы в избу холодный воздух понизу не вкатывался, а теплый поверху не выкатывался Ещё плюс: всяк человек, входя в дом, хочешь-не хочешь, поклон сделает А поклонился значит проявил уважение дому и его хозяевам. Но что-то мне от этого не легче: помнится, разок так шарахнулся, что аж на пятую точку приземлился. Еле очухался Теперь, когда в такие избы вхожу, всегда кланяюсь словно меня кто-то за шкирку держит и носом во что-то тычет
С великой осторожностью Курт надавил ладонью на массивную дверь удивительно легко и совершенно бесшумно, словно ничего не весила, она отворилась внутрь дома. Может, кто-то неизвестный помогал ей двигаться с обратной стороны?
Курт оглянулся и смерил меня неожиданным взглядом хозяина, встречающего незваного гостя мы как будто поменялись с ним местами. Я стал Путником, а он Свидетелем Дороги.
Долго вы там будете стоять? Может, всё-таки зайдёте в дом? спросил, теряя вежливость и терпение Курт.
Что-то подсказывает мне, что вы со всем справитесь без меня А у меня обход незаконченные дела на дороге, ответил я, почему-то и правда почувствовав себя всего лишь Путником. Проходите в дом, смело хозяйничайте. Там ничего не заперто, всё можно брать, трогать, использовать Разрешаю Дров и воды натаскайте, заслонку у печи откройте, зольник почистите. Печь растопите. С голоду себе помереть не дайте. Станет скучно, берите с полки библиотечные книги никак не прочту и не верну обратно. В тетради, лежащие на столе, заглядывайте, если хотите там мои отчеты за последнюю неделю Ничего особенного Наблюдения за дорогой и путниками Размышления Но вряд ли сумеете разобрать почерк
Замечательно! обрадовался Курт такой вседозволенности. На заднем дворе заметил баньку Можно ли стопить и попариться?
Распоряжайтесь, коротко ответил я, тихо прикрыл дверь в сени и пошел на выход со двора.
С каким-то необычным чувством шёл я по Дороге в сторону Торгового центра, автоматически передвигая ноги и не уделяя ни малейшего внимания окружающим деталям, как привык это делать изо дня в день. Не осматривал обочины на предмет новых следов. Голова была полностью заполнена недавней встречей и разговором с Куртом. Особенно меня донимали его слова о том, что наши с Петрой взгляды похожи на шары, покрытые какой-то скользкой субстанцией. Что они пока отталкиваются друг от друга, но это не продлится долго скоро они сольются в одно целое. При мысли о том, что в ближайшем будущем моему взгляду предстоит соединиться со взглядом Петры, меня бросало в дрожь. Просто колотило так, что зуб на зуб не попадал. При этом я изо всех сил пытался себя успокоить: думал о том, что в слиянии взглядов мужчины и женщины нет ничего необычного. Они обязаны слиться, как два ветра, дующие навстречу друг другу. А вслед за взглядами и телам необходимо соприкоснуться и сплестись в одно целое. При мысли об этом у меня вообще подкашивались ноги, и я обрушивался на мостовую сидел на булыжниках до тех пор, пока ноги вновь не обретали хоть маломальскую способность двигаться вертикально. Они заплетались, шаркали подошвами по пыльной Дороге. «Неужели это вообще возможно? думал я. Я и Петра. Вместе. Живем в одном доме, спим в одной постели, едим за одним столом. Она суетится у печки, готовит нехитрую, но вкусную и полезную еду. Разве такое вообще возможно?»