Теперь посетители в еще большем количестве стали стекаться к отцу Варнаве за благословением, советом в каких-либо важных жизненных обстоятельствах, утешением в скорбях. Все дни с раннего утра до глубокой ночи он посвящал теперь служению им. Старушка, издалека пришедшая на богомолье, юноша-студент, ученый профессор, сановник, мастеровой, торговец, молоденькая девушка, монахиня, дети, все шли к нему.
И для всех он был одинаково доступен, всех одинаково привечал словом отеческой любви и утешения, как истинный «сын утешения», всех называя «сынками» и «дочками». Лицо старца всегда было озарено светлой радостью несмотря на то, что он часто испытывал крайнее переутомление, так что порой беседовал с посетителями едва-едва слышным голосом.
Иеромонаха Варнаву навещала иногда его родная мать схимонахиня Дария, старица кроткая и смиренная. Придя однажды к своему сыну, она пробиралась с великим трудом через огромную толпу посетителей и богомольцев (а надо сказать, что старца посещало от пятисот до тысячи человек в день). Кое-как прошла почти до самых дверей его кельи, но была грубо оттеснена оттуда стоявшими там барынями, ожидавшими очереди для приема. И вот родная мать старца, услышав грубое: «Ты, монашка, жди своей очереди!», низко поклонилась оттолкнувшим ее от дверей сыновней кельи и тихо отошла в уголок коридора. Вскоре отворилась дверь, и старец, приветливо улыбаясь, окинул всех своим проницательным взором и громко сказал:
Где-то тут монашка есть.
Увидев свою мать, стоящую в углу коридора, он обратился к ней со словами:
Матушка, ты разве очереди дожидаешься? Зачем же ты отказываешься от своего сына? Я вот от тебя не отказываюсь!
Лишь слезы умиления и признательности были ответом старицы на слова ее сына. Войдя же в его келью, она прежде всего ходатайствовала перед ним за тех барынь, которые так грубо обошлись с нею
В 1890 году иеромонах Варнава был назначен духовником братии. Новый подвиг, новые труды Советы паломникам и монашествующим, наставления, многочисленные чудеса исцелений, случаи прозорливости, обширная переписка
Старец Варнава в те годы, когда такое невозможно было даже представить, многим предсказывал будущие гонения за веру иным прикровенно, иным совсем ясно и давал советы, как жить в десятилетия скорбей. Предсказывал старец Варнава и грядущее возрождение Русской Православной Церкви: «Преследования против веры будут постоянно увеличиваться. Неслыханные доныне горе и мрак охватят все и вся, и храмы будут закрыты. Но когда уже невмоготу станет терпеть, то наступит освобождение. И настанет время расцвета. Храмы опять начнут воздвигаться. Перед концом будет расцвет».
Так год за годом продолжалось великое служение великого старца. А ведь все это время, начиная с начала 1860-х годов, он еще и с величайшим усердием занимался созданием новой обители, которая из маленькой общины превратилась в один из самых крупных и известных женских монастырей России, и окормлением ее многочисленных насельниц
Старец Варнава, несмотря на крайнее изнеможение сил и болезни, продолжал всего себя отдавать Богу и людям, жить во славу Божию. Казалось, так будет всегда. Но наступила пятница 17 февраля (2 марта по новому стилю) 1906 года.
Келья старца с самого раннего утра была полна исповедников. Батюшка был уже на ногах и вышел на делание свое до вечера (Пс. 103, 23), последнего в жизни! И в храме Божием во время богослужения старец не прерывал своих трудов, только на несколько минут в самые важные моменты службы он отрывался от беседы с исповедниками для молитвы. А потом опять весь отдавался подвигу своего послушания. Уже еле говорил, еле двигался труженик Божий, а все принимал и принимал чад духовных, идущих к нему с покаянием.
«В день кончины, рассказывал один из почитателей отца Варнавы, при выходе из церкви подхожу я к батюшке и говорю:
Батюшка, мне хотелось бы сегодня исповедоваться у вас.
А он отвечает:
А вот погоди через часок привезут меня сюда».
Старец торопливо собирался ехать в Дом призрения, так как его там ждали. Келейник батюшки иеромонах Порфирий спросил его, не приготовить ли чего-нибудь покушать.
Нет, сынок, уже мне теперь ничего не нужно, ответил батюшка.
С трудом уговорили его сменить белье, влажное от обильной испарины. Спешно одевшись, батюшка вышел к воротам в сопровождении своих «деток» и на вопрос их, когда он возвратится, ответил:
Скоро, скоро меня привезут!
В половине седьмого вечера старец прибыл в Дом призрения и, не теряя ни минуты, приступил к исповеди. Первой исповедницей была госпожа Гончарова Е. И., только что принявшая на себя должность начальницы Дома призрения. Старец по совершении Таинства преподал ей краткое наставление и затем, ободрив и благословив, отпустил.
Присылай следующего, сказал старец, отпуская госпожу Гончарову. На замечание ее об усталости от дневных трудов во время исповеди батюшка сказал, что исповедовал человек четыреста, да еще человек сто пятьдесят ждут его в скиту, желая исповедоваться у него.
Второй должна была пойти на исповедь госпожа Нехведович С. А. «Но настало время совершиться другому таинству смерти. И труженик Христов с крестом в руке, в крайнем изнеможении тихо склонился сначала на колена, а затем и совсем преклонился на пол к подножию святого престола. Крест, выпавший из ослабевшей руки его, лежал на конце епитрахили»
По распоряжению наместника Лавры архимандрита Товии старец Варнава как был в епитрахили и поручах из черного шелкового муара с серебряным позументом, так и был положен на санитарные носилки. Снятая на время исповеди камилавка с крепом теперь тоже была надета на него.
Отец Варнава сам вполне приготовил себя к исходу в вечность, так что тело его по благословению наместника было положено в гроб во всем том одеянии, в каком застал его час смертный. «Пусть предстанет пред Престолом Всевышнего почивший в трудах в своем труженическом одеянии», так высказался по поводу этого наместник.
А потом уже от митрополита Владимира из Петербурга архимандриту Товии пришла телеграмма следующего содержания: «Благословляю похоронить тело отца Варнавы за алтарем пещерного храма». При этом знаменательно само перенесение почившего. Гроб трудно оказалось пронести к могиле по узкому коридорчику, который вел в Иверскую часовню. Оставался прямой, более свободный ход через алтарь. И тело великого старца пронесли, как никого, через алтарь, мимо престола Божия.
Так угас светильник и был сокрыт под спудом, а на месте его вечного упокоения затеплились неугасимые лампады. Над могилой старца, у правой (южной) стороны пещеры, возвышалось каменное надгробие, выкрашенное черной краской, а поверх него была возложена массивная черная мраморная плита. На ней посередине выгравирован восьмиконечный крест, над которым полукругом были расположены слова: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». А под крестом надпись: «Здесь погребен старец Гефсиманского скита и основатель Иверского Выксунского женского монастыря иеромонах Варнава, 75-ти лет. Скончался 1906 года февраля 17 дня. Он жил во славу Божию».
Глава 14. Больной вопрос
Пробное фото получилось лучше и не придумаешь! Мне даже показалось, что оно выглядело четче оригинала! Скорее всего, так оно и было на самом деле, потому что при большом уменьшении качество изображения резко повысилось. Главное, теперь у меня была фотокарточка старца Варнавы! А завтра будут фотографии и для насельников скита и паломников!
Одно только омрачало мою радость: где взять денег, чтобы завтра утром расплатиться за весь заказ и не подвести фотографа, которая так помогла мне?.. Сумма была не столь велика, но когда совсем нет денег, она вырастает до внушительных размеров!
«Как быть?» размышлял я по пути домой. В комиссионный магазин сдать нечего. Из всех ценных вещей у меня была только пишущая машинка, с которой я, разумеется, никак не мог расстаться, и несколько античных монет, которые оставались от некогда внушительной коллекции, которая собралась у меня, когда я работал над историческими романом и повестями. Да только толку-то от них в маленьком городе
В Москву везти? Не успею, да и по опыту я уже знал: невозможно быстро продать то, что когда-то купил из старины. Только одна, самая дешевая монета могла уйти мгновенно. Ее вот уже несколько лет упрашивал меня продать один нумизмат, чтобы закрыть пробел в своей теме. Но я всегда очень неохотно расставался со своими вещами. «Мое и всё!» въелось в душу с самого детства. Попробуй так просто избавиться от этого Тем более когда коллекция и так уже уменьшилась до предела! Или все же пересилить себя и предложить одну из монет антиквару? Но это совсем не по его теме!
Знакомых в Выксе у меня почти не было. Чаще других я общался с Надеждой Васильевной, живущей в квартире напротив. Приятно было общаться с интеллигентным человеком, с которым можно было поговорить и о вере. Правда, неловко было обращаться к ней с таким вопросом Но не у священников же просить денег в долг! И я все-таки пошел к ней
Увы! У старушки не было ни копейки!
Всю пенсию только вчера дочке отдала на продукты, чтобы зятя, внука и меня было чем кормить! развела она руками. А так непременно бы выручила! Уж простите!..
Других соседей я почти не знал.
Была, правда, у меня одна «палочка-выручалочка», к которой я обращался всегда в случаях крайней нужды, никогда не получая отказа. Но эта женщина была в Москве и вряд ли бы успела помочь даже телеграфным переводом. К тому же она могла быть в командировке или сама находиться в стесненных условиях, так как занималась исключительно редким по тем временам честным бизнесом
Чтобы у Надежды Васильевны не оставалось осадка от моего прихода, связанного с денежной просьбой, да и вообще хотелось порадовать ее, перед тем как попрощаться я показал ей фотокарточку старца.
Ой, обрадовалась она. Батюшка Варнава! А я ведь раньше видела его портрет! Теперь точно вспомнила!
Как вы полагаете, спросил я, это был его лик на стекле?
Надежда Васильевна принялась разглядывать фотокарточку то так, то эдак.
Вроде да, а может, и нет замялась она и предложила: А знаете что? Давайте спросим у тех, кто тогда его тоже видел!
И, выйдя вместе со мной, она принялась обзванивать соседние квартиры и стучать в двери, как это делал я в тот памятный вечер, когда на окне появился морозный лик
Глава 15. Выше логики
Бывают вещи, которые трудно, а порой и просто невозможно объяснить с точки зрения логики. Вскоре на лестничной клетке стало тесно от собравшихся людей, и я показал всем фото старца Варнавы.
Он? в один голос спросили мы с Надеждой Васильевной.
Ответы были самыми разными.
Ой! Он!!!
Да нет, что вы!
Почему это нет? Похож!
Не совсем
Есть, конечно, что-то общее, но ведь все монахи из-за своих бород на одно лицо!
Действительно, не так просто было сравнивать большой светившийся на окне лик с маленькой черно-белой фотографией. Сам я, не обладая хорошей зрительной памятью, да и взволнован тогда был сильно не мог дать однозначного ответа. Вот если бы лик появился вдруг снова, гораздо проще было бы определить сразу и точно!
А разговор тем временем перешел в другое русло. Разглядывая фото, люди оживленно говорили:
Вот он, оказывается, каким был!
Старенький!
Совсем седенький!
А глаза-то, глаза какие добрые!
Ага, так и смотрят в душу!
И еще усталые
А как ему было не уставать? подала голос Надежда Васильевна. Последние монахини обители рассказывали, что когда отец Варнава приезжал к ним, во всей Выксе был праздник! Представляю, какая радость царила тогда в самом монастыре! И ездил ведь он по несколько раз в год, даже в таком возрасте, до самого последнего зимой и летом, причем не на поезде, а в тряской повозке!..
Это после того, как от пятисот до тысячи человек в день в скиту принимал! добавил я то, что успел точно узнать из книги.
Вот видите! заговорили люди.
Святой человек!
Сколько же он послужил для Бога и для людей! даже всхлипнула одна из женщин.
Да, он наверняка спас свою душу! поддержала ее другая. А что с нами будет?
Ой, не говори! Завтра же в храм пойду!
А у меня и так Бог в душе! авторитетно заявил мужчина с заметно помятым, испитым лицом, от которого так и разило запахом спиртного.
Думал бы хоть, что говоришь! накинулись на него обе женщины разом.
А если у тебя душа от страха в пятки уйдет где тогда будет Бог?!
Тебе бы все только пить да спать без просыпу!
Смотри, проснешься в аду поздно будет!
А все-таки похож тот, что был на окне, на старца или нет? поспешил увести разговор от неприятного для него оборота мужчина.
И тут же послышалось:
Да!
Нет!
Нет!
Да!
И вот что интереснее всего: в итоге все и те, кто утверждал, что похож, и кто решительно возражал против этого, все как один пришли к единому мнению, что это был именно старец Варнава!
А кто же еще?..
Глава 16. Старец-утешитель
Чудеса по молитвам святого старца
Во исполнение завета своих старцев иеромонах Варнава с полным самоотвержением служил людям до конца своей жизни. Он был для всех отцом и учителем в жизни, врачом немощей духовных, а нередко и телесных. Тем, кто приходил к нему с жалобой на свои духовные немощи и телесные недуги, старец предлагал иногда довольно оригинальные лекарства, но никто не раскаивался, принимая их с полной верой. Он признавал необходимость обращаться и к врачебной помощи, но не всегда одобрял операции. Чаще же всего, ради двоякой пользы человека, старец советовал усерднее молиться Богу, почаще приступать к принятию Святых Христовых Таин, воздерживаться во всем от излишества и вообще быть повнимательнее к себе.
1
Крестьянин Ярославской губернии Михаил Яковлевич Сворочаев пролежал десять лет разбитый параличом. Приглашали врачей; осмотрев его, они сказали, что болезнь неизлечима. Убитая горем жена крестьянина отправилась в Троице-Сергиеву Лавру, а оттуда к старцу Варнаве и рассказала ему о болезни мужа. Батюшка, благословив ее, сказал:
Молись, раба Божия, молись. Господь милостив встанет твой муж.
И что же? Возвращается она домой и видит, что муж ее, до сего дня лежавший, словно пласт, вышел на крыльцо и встречает ее. Изумилась женщина и от всего сердца вместе с мужем возблагодарила небесного Врача, внявшего молитве достойного служителя Своего и оказавшего такую милость созданию Своему.
2
В доме Ш-вых в Петербурге в ожидании приезда старца собралось однажды (как, впрочем, и всегда это бывало в таких случаях) много народу своих и чужих. Во всех комнатах и на лестнице толпы гостей, званых и незваных все «детки» батюшкины. Раздался звонок. Быстро вошел старец, поддерживаемый хозяевами под руки, и на ходу благословлял, спрашивал, выслушивал, утешал Одна женщина, пришедшая с девочкой, со слезами просила старца помолиться: ей предстояла операция по поводу рака груди. С ласковой улыбкой выслушал старец печальные слова больной женщины и вдруг, взяв платок, накинутый на ее плечи, весело улыбаясь, сказал:
Да на что тебе операция? У тебя ведь ничего и нет!
Та удивленными глазами смотрит на батюшку и повторяет ему, что у нее рак груди и операция необходима. А старец, опять повторив:
У тебя же ничего ведь и нет, и никакой операции не нужно, благословил ее и пошел далее.
И что же? В тот же день женщина пришла опять в дом Ш-вых и объявила, что боли в груди нет. Спустя некоторое время она уверилась наконец в своем исцелении.
3
Известно немало и других случаев исцеления от различных болезней по молитвенному ходатайству блаженного старца. Особенно же поразителен один из них, рассказанный самой исцелившейся, вдовой генерала У-го: