Кота нашёл на его любимой табуретке на кухне у печи.
Пошли, Чумбока, рисовать тебя будем. Схватил его в охапку, пришёл в комнату, сел на кровать. Кота положил на колени, погладил.
Не избалованный такими нежностями кот замурлыкал, пригрелся на коленях, свернулся калачиком и тут же уснул.
Гена, ну как ты его держишь? Как я его рисовать должна? Посади как-нибудь.
Так, что ли? Давай рисуй. Прижал кота к себе вверх головой.
Гена, это же чучело какое-то. Посади его рядом с собой на кровать.
Кот сидеть не хотел, норовил улечься, болтал ногами, нервно дёргал хвостом. Наконец после очередного моего вмешательства просто сбежал от меня.
Вот же вредина! Ну его, какой из него рисунок. Уши отмороженные, хвост тоже. Некрасивый получится. Давай Жулика рисовать. Он тоже животное, и красивый. Все с коровами придут, а ты с Жуликом.
Давай завтра, Гена, спать пора.
Назавтра после завтрака пошли на улицу искать Жулика.
А, вот ты где, прямо в руки прибежал, пошли рисоваться. Схватил его под живот и потащил домой.
Дома он вывернулся из рук. Погонялся за ним, прежде чем поймал. Навели дома беспорядок. Ошейника у него никогда не было, поводка тоже. Жил он без всяких ограничений: бегал куда хотел, когда хотел. Тут его поймали и потащили в дом невиданное дело.
Силой посадил на кровать, дал горбушку, пока ел сидел.
Рисуй скорее. Не могу же я с ним драться. Ай-ай! Куснул. Видишь, из пальца кровь пошла. Не буду я его держать. Так рисуй, по памяти. Жулик выскочил из рук, забился под кровать.
Пришла мама с кухни:
Дети, вы что тут творите?
Жулик палец укусил. Танька хотела его нарисовать, я держал.
Мама строго осмотрела палец:
Давай засыпем стрептоцидом и завяжем, заживёт.
После спасения пальца и исчезнувшего Жулика непонятно было, кого рисовать.
Поди корову лучше. Стоит, сено жуёт рисуй не хочу. Иди к Алке Пугачёвой, через дорогу живёт, разрешит, поди.
Постой, постой, Таня, тебе кого нарисовать надо?
Да хоть кого. Сказали домашнее животное.
Сынок, принеси свои последние фотографии, подберём из них и нарисуем.
В фотоальбоме была очень красивая фотография, конечно, чёрно-белая: Таня на тропинке на одном колене гладит Жулика между ушек, тот смотрит внимательно в объектив. Кругом снег.
Вот тебе и животное, и его хозяйка. Перерисуй с фото, не связывать же его за лапы. Он нас тут всех перекусает. Мама вытащила из альбома фотографию от любителя, шесть на шесть, маленькую. Садись и рисуй.
Сестра долго сидела, рисовала, стирала резинкой. К обеду, после улицы, посмотрел:
Не получился у тебя Жулик. Зови маму, может, что подскажет.
Пришла мама:
Боже мой, Таня, что это? Какое безобразие! Ты совершенно не умеешь рисовать. Что за задания вам задают? Давайте пообедаем, потом помогу.
После обеда мама села за стол, взяла простой карандаш и забыла про нас. К вечеру в альбоме красовалась картина точная копия фотографии: Жулик и Таня. Картина была лучше фотографии: большая, чёткая И всё это одним простым карандашом.
Я, как «ценитель» искусства, был повержен, если бы дома ещё кто был, можно было подумать, что этот ещё кто-то нарисовал. Но кроме нас с сестрой и мамой никого не было.
Мама, ну ты и даёшь! Как это у тебя получается?
Раньше рисовала гораздо лучше. Сейчас рука не та.
Таньке не поверят, что это она нарисовала, пару поставят.
Что делать? Пусть несёт, хоть что-то.
После обеда сестра вернулась из школы и сразу к маме:
Мама, учитель всем поставил оценки, а мне нет. Спросил, кто рисовал? Ну я и сказала. Он оставил альбом у себя и сказал, чтобы ты вечером, после второй смены, пришла к нему. Он в кабинете астрономии на втором этаже.
Вечером мама засобиралась. Оделась как на праздник, поприличней.
Мама, можно я с тобой?
Пойдём, веселее вдвоём-то.
Быстренько накидал на себя одежду, какая попалась под руку.
Школа рядом, по тропинке между сугробами, были в школе через пять минут. Кабинет астрономии, постучали.
Войдите.
Мы вошли. Это был кабинет астрономии, оборудованный плакатами, стендами, глобус неба
Здравствуйте, Михаил Иванович, приглашали?
Преподаватель средних лет вышел навстречу маме:
Помогу вам раздеться. Это ваш сынок? Садись, мальчик, вон туда в уголок. Мы с твоей мамой поговорим.
В кабинете было тепло и светло. Я тоже разделся. Мама присела за первую парту.
Мария Алексеевна, что вы, право, как ученица, садитесь рядом, он поднёс стул. Вот так. Я был поражён вашим рисунком. Чувствуется рука мастера. Одним простым карандашом. Так прекрасно Где вы учились? Честно скажу сам так не могу. Дочка, собачка, природа всё идеально, живо
Где училась? Нигде. Где уж там, раньше лучше рисовала. До войны в Алма-Ате ходила в кружок рисования. Первые места на выставках занимала. В войну закончила девять классов, выучилась на радиста. Отправили на войну. После войны родила дочь, сына С Колымы (туда нас перебросили после войны с эскадрильей) направили вот сюда. Десятый класс не успела закончить. Вот и вся моя учёба.
Небогато. Я тоже в Москве окончил детскую художественную школу. Увлёкся звёздами. Выучился на астронома. Потом Ну, словом, как у многих сослали сюда. Три года ещё здесь буду. Женился здесь на красавице, Тамаре Жарковой, дочь родили. Может, и дольше бы здесь пожил, да умерла моя Тамара полгода назад. Что мне здесь делать? Уедем с дочерью домой. Там квартира Да что это я? О другом хотел поговорить с вами. Вам нет и тридцати. Со следующего года мы откроем школу рабочей молодёжи. Есть ещё с десяток желающих учиться. Вы её окончите, получите аттестат. Поступите в институт в Кемерово или Новосибирске, на заочное отделение. Как поступите, я с директором школы договорюсь, он вас примет преподавателем. Будете деток учить рисовать.
Но мама хотела что-то сказать, он, не обращая внимания, продолжил:
Погодите, сессии по десять дней, два раза в год. Пять лет пролетят быстро. Получите высшее образование. Отправим вас на повышение в академию художеств. Словом, жизнь наладится, разовьёте свой талант. Меня замените.
Постойте, постойте, Михаил Иванович, вы за меня уже всё рассказали. А семья, дети, работа?
Никуда они от вас не денутся, уверяю. Давайте начнём с аттестата о десятилетнем образовании.
О десятилетке сама думала. Негде было учиться после войны.
Видите, вот и хорошо. Школу вечернюю для вас мы организуем.
Почему для меня?
Извините, я неверно выразился конечно, для желающих. Договорились?
Договорились.
Попрошу вас, нарисуйте ещё одну картину, покажу директору, для убедительности. Он меня поймёт.
А тебе, молодой человек, подарю вот эту картину, написанную мной маслом прошлой осенью. Он подошёл к стене, с гвоздя снял небольшую картину с изображённым молодым берёзовым подлеском с жёлтыми, красными, зелёными листьями. Нравится? Бери на память. Жизнь у тебя долгая. Куда занесёт никто не знает. Посмотришь на картину, вспомнишь Кабырзу, может, и меня.
Мы поблагодарили за картину, оделись, вышли.
Картину мама нарисовала, отдала учителю. Десятилетку окончила. Дальше не случилось.
Сплав
Зимой с Ребровой горы любил я смотреть на деревню. Мороз, яркое солнце, радуга. Внизу маленькие дома. Из труб вертикально вверх в небо тянутся сизые полоски дыма.
Сколько дров приходится заготавливать местным мужикам? Это у кого какая печка, какой дом, какие дрова: осина или берёза (ель, сосну, кедр не давали рубить). И всё одно это в два раза меньше, чем заготовлял отец. Дом у нас был большой, в две печи.
У деревни заготовлять дрова запрещалось. Ходили в лес за десять-пятнадцать километров. Отец ходил в пару с соседом, дядей Лёней. Иногда один.
В этот раз я уже окончил шестой класс, считал себя взрослым, запросился с ними. Раньше тоже хотел, но мама меня не отпускала:
Мал ещё, подрастёшь тогда.
Сейчас за меня вступился дядя Лёня:
Маруся, отпусти, большой уже. Мы в его возрасте сами лес сплавляли. Посмотрю за ним. На плоту со мной поплывёт, понятное дело не с Женей. Мы с ним завтра уже дома будем. Он, кивнул на отца, твой, дня три проплавает.
Лёня, ты того, я ничем не хуже тебя с рекой справляюсь. Будем одновременно.
Ладно, моряк, пошли.
К обеду, через горы и лес, были на месте. Взрослые взяли с собой топоры, полезли в гору. Гора была крутая и высокая. Я увязался за ними. Поднимались мы с большим трудом. Кругом был густой лес: берёзы, осины, кусты. Под ногами редко была земля, в основном мелкие скальные камни.
Начинаем. Гена, будь рядом со мной.
Дядя Лёня выбрал осину средней толщины, топором начал её перерубать. Пару раз передохнул.
Берегись. Зайди повыше. Ещё пару рубов и повалится вниз по горе. Осина падала с шумом и треском, как и было предусмотрено вниз по склону горы. Отрубим сучки, вершину, спустим вниз. Пока передохну сруби несколько сучков.
Взял я топор. Сучки были толстыми и рубиться не хотели. Дядя Лёня с интересом смотрел за моими трудами. Улыбнулся:
Вот так надо. Два маха, и сучка нет. Так вот, паря.
Мои глаза выражали восхищение.
Ловко у вас получается.
Не грусти, подрастёшь так же будешь. Сколько себя помню, столько и лес валю Так, теперь будем спускать к воде.
Дядя Лёня вонзил топор вдоль ствола и покачал вправо-влево:
Нет, не пойдёт. Вырубим вагу.
Он подобрал нетолстую берёзу, срубил, сделал шест. Попробуем. Подсунул под бревно, покачал. Спустился к вершине, приподнял.
Бревно потихоньку сдвинулось. Потом ещё, ещё и как стрела полетело вниз, к реке.
Шум стоял адский. Вся тайга ревела.
Слушай: если быстро затихнет, значит, застряло бревно. Придётся идти по следу видишь, какая борозда осталась, смотреть, что там, где застряло. Если гудит дольше, я точно определяю, значит, на берегу. Слышишь тихо. У реки. Пошли следующее дерево выберем. Это только первое, надо пятнадцать. До вечера успеем.
Дядя Лёня рубил, я лазил вокруг него по лесу. Он кричал: «Берегись», я лез в гору, очередной ствол уезжал со страшным шумом.
Уже под вечер сказал:
Надо же, последняя лесина застряла. Давай передохнём да пойдём по следу. Отец, слышишь, пятнадцатую пустил.
Посидели прямо на камнях. Комары жрали без стеснения.
Запомни: когда бревно летит вниз, невозможно определить, где оно пройдёт. Потому, пока последнее не ушло никто вниз не спускается. Всякие случаи были.
Пошли по следу застрявшей лесины. Это была борозда глубиной на полствола. Спускались мы долго. Бревно застряло в грунте у подножия скалы, идущей по краю лога. Пришлось его отрубать от застрявшего конца и по новой спускать, изменив направление хода. Здесь мне с дядей Лёней пришлось вместе поработать вагами.
Только мы управились с бревном, продолжили спуск, как тайга загудела.
Гена, в сторону, к скале! Отец у тебя ненормальный, ещё одну лесину пустил.
Я убежал к скале, а он стоял и смотрел на гору. Что он там видел не знаю. Только я усёк, как огромная лесина проскочила между его ног, не задев его, и оставила под собой огромную борозду.
Ну, сукин сын. Говорил же я ему: пятнадцать и вниз. Пусть спустится. Всё ему скажу, о чём думаю. Чуть не угробил. Видал, что делает, подлец?
Мы спустились к берегу. Наши бревна как попало валялись по всей округе, некоторые воткнуты в землю. Спуск крутой, они как летели, так и повтыкались со всей силы.
Отца долго не было. Мы поотрубали воткнувшиеся вершины.
Завтра сколотим плот и пойдём.
Появился отец с потрескавшимися губами:
Пить хочется. Едва добрался. Сел на бревно, посмотрел на брёвна. Ничего себе нарубил.
Голову бы тебе отрубить, Женя. Договаривались пятнадцать.
Я и срубил пятнадцать.
Получается шестнадцать.
Виноват, просчитался. Во всяком случае, не хуже. У тебя одна печка, у меня две.
Женя, чем ты думал, когда рубил свои лесины? Мало что берёзу, ещё такие толстые. Ты соображаешь, как их сплавить? По пути пороги, скалы, мели. Думаешь, я не мог таких же навалять? Мог, но сплав знаю наизусть. Говорил тебе, с такими брёвнами, да ещё с берёзой не дойдёшь ты до дома.
И что теперь?
Давай помогу ближе к воде спустить. Плыви как знаешь. Это тебе не Амур твой, батюшка.
Выполнили работу, развели костёр. Утром каждый свои брёвна скатывал в воду самостоятельно. Стволы сколачивали скобами.
Плот у дяди Лёни был внушительных размеров, весь над водой. У отца шире в два раза и весь под водой. Из воды торчали только горбушки стволов.
Понял разницу, «морской волк»?
Как-нибудь доберусь, не впервой.
Отчалили. День стоял жаркий. Дядя Лёня работал шестом. Мускулы на его открытом теле напряжённо ходили. Постепенно вышли на середину реки. Был плёс. Я смотрел, как справляется отец. Ничего, прилично. Между плотами было метров сто.
Дядя Лёня, кто это плывёт? Между нашими плотами поперёк реки плыло нечто. Такого я раньше не видел.
Где?
Вон, показал рукой.
Ишь ты, змеюка. Не повезёт твоему отцу. Примета такая. Кошка чёрная, змея всё одно. Женя, крикнул он, нет тебе сегодня удачи, змеюка перед тобой плывёт. Крепись.
Да иди ты.
Постепенно отец отстал. Скоро его не было видно. Красота: проплывали горы, скалы
Держись, дядя Лёня заработал шестом, смотри, валун впереди. Сейчас сядем. На него так и тянет.
Валун торчал из воды на несколько сантиметров, вода поднималась на нём
Плот налетел на огромный отшлифованный камень, его развернуло поперёк реки. Как ни старались его снять шестами, ничего не получалось.
Глубоко, будем разбивать плот. Он выдернул из бревна воткнутый топор, направился к скобе. Так. Сидим здеся, скобу эту и выдерем.
Он ловко вытащил из бревна скобу. Брёвна расшаперились, плот сошёл с валуна. Брёвна соединились, и скобу вновь заколотили на место.
Это первая проверка, самая простая. Дальше будет ещё интересней.
Не успели отойти от подводного камня, как впереди показалась высокая отвесная скала, уходящая прямо в воду, и поворот реки под девяносто градусов.
Тут смотри в оба. Вода несётся быстро, устье узкое. Влипнем прямо в скалу. Если начнёт плот переворачиваться прыгай подальше от плота, плыви к берегу вон на ту косу. Там встретимся.
Плот боком влетел в скалу. Остановился. Вода давила на другой бок, и плот пошёл дыбом. Я не прыгал, меня самого подхватила вода и понесла дальше от плота. Теперь было не до него. Как мог по течению добрался до берега. Плот стоял вертикально, прижатый к скале.
Дядя Лёня вылез из воды после меня, подошёл:
Нормально. Плот постоит маленько, потом упадёт, мы его ниже по течению поймаем. Главное, чтобы топор уцелел да вага, я её привязал на всякий случай верёвкой.
Мы пошли по берегу вниз по течению. Берега сплошь были из камней, идти было неудобно. Сколько прошло времени не усёк.
Хорош, здесь подождём. Нормальный плёс, тихий.
Посидели, отдохнули.
Смотри, наш идёт. Пойдём встречать. Мы вброд зашли в реку, подождали, пока плот сам не подошёл к нам, забрались на него. Топор на месте, хорошо я его вогнал. Отвязал вагу. Впереди перекат будет. Тактика такая. Мы садимся на мель. Я отбиваю одно бревно, протаскиваю мель, метров двести, отдаю тебе. Ты его держишь. Я иду за вторым, отбиваю, притаскиваю, сколачиваю их, иду за третьим и так далее. Готовься.
После недолгого беззаботного плавания мы, как и говорил дядя Лёня, сели на мель. Воды ниже колена. За час плот сколотили по новой.
Дядя Лёня, а как папа со своими брёвнами будет?
Кто его знает, он ни разу здесь не ходил. Возомнил себя морским капитаном. Я ему говорил, когда пошли. Не послушал. Умный он у тебя. Пусть похлебает теперича водицы.
Повозились, прежде чем столкнуть плот. Поплыли дальше. Прошли ещё несколько сложных мест. К ночи были в деревне. Зацепили верёвкой плот за берег, пошли домой.
Одни, мама не спала, где отец?
Позже будет. Река такая, знаешь Я не стал говорить, какая река. Плот он большой нарубил