Есть! у Таши загорелся взгляд. Мы выезжаем верхом! Берейтор Трофим очень мил, а прохожие
Прохожие просто падают в обморок от нашей неземной красоты! перебила со смехом Саша.
Кстати, прекрасные мои сестрицы, а с какой целью вы едете на бал? задал наконец Митя интересующий его вопрос. Неужели найти женихов?
Катерина смущенно зарделась.
Да ну что ты над нами смеёшься. Какие Ташке с Сашкой женихи? Это всё тётка Екатерина Ивановна: «Надо налаживать связи, надо выводить девочек в свет, пока они милы и нежны». Мать и поддалась. А я думаю, она сама хочет потанцевать, соскучилась по светскому обществу, а мы так, удобный предлог.
В день бала весь дом Гончаровых перевернулся вверх дном сразу четыре дамы облачались в свои туалеты. Поисками нужных деталей убранства, укладкой причёсок, лакированием туфель и прочими чрезвычайно необходимыми мелочами была занята вся прислуга. Митя, прислонившись к портьере в гостиной, смотрел, как мимо него снуют люди, слушал, как покрикивает maman, и ждал, что это стихийное бедствие рано или поздно окончится, оставив его одного в доме. Его ожидание было вознаграждено. В комнату вошла Наталья Ивановна в бордовом платье с пышными юбками и открытым лифом, кутая плечи в дорогую шаль на улице стоял мороз, и в бальной зале наверняка тоже будет не жарко. Но сёстры об этом явно не думали. Девичьи платья, похожие меж собой по фасону, с открытыми плечами и несколькими кружевными юбками, были рассчитаны на то, что их обладательницы будут согреты кадрилями и котильонами. Катерина в дымчатом, Александрина в розовом, Натали в белом, как крылья ангела, платье, вплыли в гостиную, явно красуясь перед Дмитрием. Он поклонился матери и, убедительно изобразив восхищение всеми присутствующими дамами, пожелал успеха сёстрам, подмигнув им украдкой. Катя и Саша ответили отрепетированным кивком, а Таша подмигнула в ответ и улыбнулась. С чувством выполненного сыновнего и братского долга Митя удалился в свою комнату. Домашняя обстановка, как ни странно, его утомляла. В пансионе было спокойнее.
Проснулся Дмитрий от громкого шёпота за дверью.
Митя! Митинька! Ты спишь?
Уснувший в домашнем халате, он подскочил с постели и впустил Натали, что было для него неожиданностью. В своём белом вечернем туалете, с уже растрепавшимися волосами, она была похожа на привидение, которое ходит по средневековому замку. И глаза у неё так же блестели в темноте, отражая луну и снег за окном.
Митуш, я разбудила тебя? виновато спросила она. При сёстрах не поговорить толком. Я их люблю, конечно, но
Садись, ну что ты, Митя кивнул на кровать.
Наташа, подумав мгновение, развязала пояс и скинула верхнюю нарядную юбку на кресло. Затем лихо вспрыгнула на постель и уселась на ней по-турецки.
Ну, рассказывай, улыбнулся брат, устраиваясь в подушках поудобнее. Что тебя привело ко мне в столь поздний час? Бал удался?
Наташа скривилась.
Нет? Женихи все плохи?
Ой, только этого ты мне вовсе не говори! Не хочу замуж, не выйду никогда! Катерина вся такая лебёдушка одному улыбнётся, другому руку подаст как будто всю жизнь в свете вращалась, да и Сашинька не отстаёт, ещё и обижается, что к ней не подходят. А мне тошно от всего этого! она резко провела рукой по горлу. С мальчиками ничего ещё, можно танцевать, а те, которые постарше, так и липнут, фу! Мне же одиннадцать лет, они что, не знают? Что я, девка дворовая, так рано замуж идти? И мать с тёткой, как сговорились! Я думала, они защитят меня, а они наоборот: иди, мол, танцуй, улыбайся тому и этому, вот князь, вот богатый сынок, а этому не улыбайся, это помещичий сын, беднота, Таша дёрнула плечами так, что несколько шпилек выпало из недоразобранной причёски. Девочка пошарила руками вокруг себя, близоруко щурясь, но не нашла и спросила резко, подняв взгляд на Митю. А ты бы что сделал, если бы видел, что на мне хочет жениться глупый, но знатный богатей?
Вызвал бы его на дуэль? снова не удержался от улыбки брат. Таша была забавна и мила в своём детском негодовании. И она не заметила иронии.
Вот! Хороший ответ доброго брата! Спасибо тебе, Митуш! она порывисто обняла его.
Митя вдруг усовестился от её ласки и заверил Наташу, что она всегда может рассчитывать на его помощь и защиту. Успокоенная, девочка ушла спать, а Дмитрий остался размышлять над тем, что он пообещал, и не аукнется ли это ему в дальнейшем.
Через три дня Митя возвратился в пансион. На старших курсах университета домой бегать будет некогда. Да и потом, Дмитрий решил, что после выпуска постарается найти способ жить где-нибудь вне родительского дома. Служение Отечеству, по его мнению, требовало полной отдачи, а отвлечения на всевозможную суету будут лишь мешать. Ведь ещё есть Одоевский! На любомудров тоже следовало выделить время. После разговора с Кюхельбекером Митя твёрдо решил быть достойным товарищей.
Глава 2. Неисповедимые пути
«Иногда лучший способ погубить человека
это предоставить ему самому выбрать судьбу».
(М.А.Булгаков «Мастер и Маргарита»)
Учёба в университете действительно отнимала уйму времени, особенно у тех, кто хотел закончить с отличием, а Дмитрий очень хотел. Даже к Владимиру он ходил нечасто, но всё-таки ходил для поддержания знакомства с ним и другими «архивными юношами». В конце мая 1825 года, перед решающими экзаменами, студентам дали отдыху две недели, и Митя наконец вырвался домой.
Младшие Гончаровы собирались в Полотняный Завод, к деду, и, конечно, обрадовались воссоединению со старшим братом. Шумным обозом, на трёх колясках, ехали они пыльным Киевским трактом под необычайно жарким майским солнцем. Погода стояла исключительная. Откинувшись на козлах рядом с кучером, Митя смотрел в вылинялое голубое небо, пропитываясь теплом и блаженной истомой. Всё тело отдыхало от студенческого мундира в лёгкой рубахе à la russe. Митуш поставил матери условие, что раз его хотят взять в деревню старшим над оравой детей, то и отдыхать он будет по-деревенски. Та махнула рукой, мол, делай, что хочешь, большой уж мальчик. Три недели назад Дмитрию исполнилось семнадцать, и он тоже считал себя совсем взрослым. Позади галдели сёстры. Несмотря на год пребывания в свете, никакого лоска они приобрести ещё не успели и, вырвавшись на свободу, вели себя по-детски шумно и непосредственно, особенно младшие. Ваня с Серёжей дорогой рассорились из-за какой-то ерунды, и поэтому ехали в разных повозках с гувернёрами и прочими няньками. Но это не омрачало Мите начала каникул. Впереди было лето, простор, лошади, собаки, и никакой учёбы, никакой муштры на целых две недели! Можно было не думать ни о карьере, ни о политике.
Афанасий Николаевич очень обрадовался внукам.
Родные мои приехали! восклицал он то по-русски, то по-французски. Так выросли! Молодцы, что выбрались из своей Москвы! В следующий раз вам надо дилижанс заказывать, шутил дед, обнимая всех по очереди.
Дилижансы дороги очень, maman мечтает о ландо, сухо ответил Иван, всё ещё немного обиженный с дороги.
Да, недёшевы, быстрая тень пробежала по лицу Афанасия Николаевича, но вас так много. Не толпитесь в дверях, проходите же в дом, снова заулыбался он.
Время в имении текло незаметно и дремотно, как и должно на отдыхе. Основным развлечением были конные неспешные прогулки. Ну как неспешные это Дмитрию и Катерине хотелось бы таковых, Натали с Александриной летели во весь опор, обгоняя ветер и красующегося Ивана, затем разворачивались одновременно и мчались обратно, чтобы снова присоединиться к общей компании. Митя любовался сёстрами и с высоты своего возраста немного завидовал их живости. Обильная и сытная еда, сон без ограничения, свежий воздух так разморили Митю, что он вспомнил об учёбе только за пару дней до отъезда.
Афанасий Николаевич застал его в библиотеке, где Дмитрий выбирал книги, необходимые для экзаменов.
Книги ищешь? Бери побольше, посоветовал дед. Мои любимые в моём кабинете, так что эти дарю! А если нет чего скажи, дам денег, докупишь. Книги это святое, на них никогда не скупись.
Спасибо! от души поблагодарил Митя. Послушайте, Афанасий Николаевич, решил он вдруг высказать давно тревожившую его мысль.
Ты чего, Митинька? почти возмутился дед. Или вопрос серьёзный, раз ты меня по имени-отчеству величаешь? Садись, поговорим.
Митя присел на краешек дивана-рекамье, водрузив на колени стопку отобранных книг.
Я, знаете, что хотел спросить Вот имение это, оно чьё?
Хм Дед сел рядом и сплёл пальцы. Пока моё вроде бы, а что? Отца твоего наследство, исправился он, глядя на внука.
Да вот мать всё говорит, что мне им управлять достанется, Митя встретил взгляд Афанасия Николаевича в упор и продолжил, потому что отец на это не способен. А у меня другие планы на жизнь! Я хочу служить в Государственной коллегии Иностранных Дел, мне уже место обещано, хочу путешествовать, а не жить здесь один. Да и не умею я имением управлять!
Да и я не умею, тихо, как бы про себя, сказал старший Гончаров. Так на то управляющие есть. Да и жив я пока! он с вызовом выпрямил спину. Рано Наталья Ивановна меня хоронит.
Она говорит, осмелел Митя, что все управляющие воры, и имение скоро с молотка пойдёт, а нам ничего не достанется.
Ишь ты, сердито усмехнулся дед, делит уже моё имущество. А ведь у неё и своё имение есть. Но ты, Митинька, не бойся. Если тебе нужна будет моя помощь и поддержка пиши, я вышлю денег, сколько смогу. Очень я хочу, чтоб мой старший внук стал большим человеком!
Митя горячо благодарил, хотя был уверен, что сам сможет справиться с любыми трудностями и просить не станет.
Уезжал Дмитрий один остальным спешить было некуда. Перед отъездом раньше всех проснувшаяся Таша неожиданно бросилась ему на шею и расплакалась.
Ну что ты, утешал он сестрёнку, гладя по ещё мягким волосам, ты же любишь бывать у деда.
Да! всхлипнула девочка. Но ведь и ты любишь, я знаю! Мне тебя жалко!
Отъехав от имения, Митя ещё долго улыбался. «Как есть дикарка», думал он о сестре умилённо.
Отдых пошёл Мите на пользу, и экзамены он сдал блестяще. Тёплое и уютное место актуариуса в Государственной Коллегии Иностранных Дел досталось ему благодаря отличным оценкам и немного тётке-фрейлине. Теперь Дмитрий мог гордо считать себя одним из «архивных юношей», а большая часть любомудров стали его коллегами. Работа в Московском Архиве была несложная, но требующая аккуратности и внимательности. По понедельникам и четвергам служащие приходили в архив, с утра приводили в порядок отчётность по судебным актам и прочим постановлениям, а уже после обеда сходились за дружеской беседой, сперва обсуждая дела, а затем и безделицы. Часто к вечеру общество плавно перемещалось к Владимиру Одоевскому или в Троицкий трактир выпить вина и отведать лучшей в городе рыбы. Мите очень нравилась такая служба: после шести лет заточения в пансионе, постоянной зубрёжки и прочих «радостей» студенческой жизни Архив давал больше свободы, чем юноша мог воспользоваться. Тем более что и жить он стал отдельно от родителей, как и мечтал снял небольшую квартирку в том же доме, что и Одоевский. С Владимиром они теперь виделись ещё чаще. Наверное, поэтому именно к Мите тот обратился с просьбой.
Тридцатого ноября поздно вечером Владимир сам пришёл к нему, что случалось весьма редко. В холостяцкой квартире Мити был порядок, но уюта в ней не было, и гостей он почти никогда не принимал. Этот визит казался тем более удивителен, что с Одоевским они уже встречались сегодня по службе. Утром вся Государственная Коллегия Иностранных Дел была срочно созвана для принесения присяги Императору и Самодержцу Всероссийскому Константину Первому. Сам Дмитрий был, конечно, расстроен смертью Его Величества Александра Павловича, но на Владимире просто лица не было.
Ты чего такой кислый? спросил его Митя, усадив в кресло и налив кофею. Сам он остался стоять у комода. Нынче же со всеми кричал: «Да здравствует Император!» Владимир не ответил, и Митя продолжил свою мысль: Интересно всё-таки получается, как нас настраивают на хорошее. Будь ты хоть повар в ресторации, хоть император, а помер бог с тобой, незаменимых нет. Да здравствует новое и лучшее! он поднял свою чашку с кофеем в салюте.
Да какое лучшее! вспылил Владимир, чуть не облив подлокотник. Нашей Отчизне нужен мудрый государь, заботящийся о благе Родины, а не польский главнокомандующий!
Митя даже растерялся от таких пламенных речей приятеля. Пытаясь перевести разговор на другую тему, он спросил:
Ты из-за этого не спишь в такой час? Завтра бы обсудили у тебя со всеми, а про себя тут же решил назавтра пойти к матери, чтобы не участвовать в дискуссии. Хотя дома, наверное, тоже будут страдания на публику. Владимир хотя бы искренен.
На самом деле, нет, Одоевский закрыл глаза, отпил из чашки, вздохнул и снова посмотрел на Дмитрия. Как ты думаешь, в столице будут празднования?
Наверное, пожал плечами Митя. Может, и у нас будут. А ты в столицу собрался, что ли? Это ж дней пять на почтовых.
Ну, можно и быстрее доехать, ты не бывал разве?
Давно не был, смутился Дмитрий, не желая упоминать, что в Петербург он ездил разве что в детстве, а после недосуг было.
А хочешь попасть? прищурился Владимир, уже полностью владея собой.
Митя задумался, взвешивая.
Тебе надо там что-то? догадался он.
Владимир поёрзал:
Письмо передать. Брату.
Я думал, ты вместе предлагаешь поехать, возмутился Митя. А что сам-то, не хочешь на празднества попасть?
Надобности у меня тут, отвёл взгляд Владимир. Сделай доброе дело! почти взмолился он вдруг. Боюсь я за Сашку. Наворотит делов.
Дмитрий молча допил кофей, поставил чашку на комод, обтёр ладони друг об друга, вздохнул.
Написал уже брату-то? Давай сюда, Владимир вынул из внутреннего кармана сюртука письмо, запечатанное фамильной княжеской печатью Одоевских, и передал Мите.
Я там упомянул тебя, что, мол, Гончаров Дмитрий Николаевич, податель сего, добрейшей души человек и мой лучший друг, поживёт у тебя, братец, с неделю, посмотрит красоты столицы нашей.
А если б я не согласился? изумился Митя.
Ну переписал бы. Но сам посуди, какая прекрасная возможность увидеть Петербург! Да ещё и в такое время! Там, может, и до Нового Года задержишься, если понравится. На службе я всё улажу, тебя отпустят!
Ну ты и бестия! почти восхитился столь плотно взятый в оборот юноша. Одоевский намеренно или случайно почуял его тайное желание повидать мир. Пусть всего лишь столицу. Ладно, договорились.
Владимир даже сам выправил подорожную для Дмитрия, придумав какую-то служебную надобность в Петербурге. Но пока суд да дело выехать удалось только через неделю. Мать, узнав, что сын едет в столицу, тоже придумала ему поручение попасть на приём к высокопоставленным знакомым, чтобы это поспособствовало повышению по службе. Но сперва нужно было заехать к Александру Одоевскому.
Дорога на Петербург была переполнена, какое-то совершенно немыслимое количество людей рвалось в столицу. На станции то и дело врывались фельдъегери и курьеры, которые уводили лошадей прямо из-под носа, и если б у Гончарова не была указана местом службы Государственная Коллегия, он бы добирался не семь дней, а все четырнадцать.
Одоевский жил на Исаакиевской площади, напротив разрушенного одноимённого собора, который начала строить ещё Екатерина Великая, а потом каждый новый монарх переделывал на свой вкус. Покойный Александр Павлович, правда, не продвинулся дальше проекта. Возле доходного дома лежали доски, громоздился мрамор и кирпич от разобранных стен. По темноте, рано утром четырнадцатого декабря, Митя пробирался меж них в поисках своего адресата. На стук дверь отпер какой-то человек.