Про нее.
Неужто она померла?
Недавно схоронили. Вы не знали разве?
Откуда, сударь мой? Я еще летом к дочери в Казань уехала.
Бонапартия испугались? живо и ядовито осведомилась вторая дама. Да, не все, не все наши помещики обнаружили в себе силу духа и твердую веру в государя и силу русского воинства, чтобы остаться в своих имениях и разделить судьбу отечества. Но только тот, кто вкусил горечь лишений, по-настоящему утоляет себя теперь сладостью любви к отечеству. Не так ли?
Она гордо выпрямилась. Дама с моськой несколько растерялась. Захлопала глазами, осмысляя новое положение вещей. Мир определенно изменился. Те, кто остались и «разделили судьбу отечества», претерпев невзгоды, сбились в партию себе подобных и выказывали презрение тем, кто при известии о нашествии поспешил убраться подальше и переждать исторические события в покое и даже удобстве. Моська, почувствовав напряжение своей госпожи, подняла кудлатую голову и сказала: «р-р-р-р».
Вовсе я не испугалась, виновато засуетилась дама из «уехавших», поглаживая собачку. Я верила в государя. А дочь моя на сносях тогда была, вот и попросила приехать. Я желала остаться в имении и довериться силе нашего воинства. Но дочь так настаивала, умоляла, известное дело, в ее положении, не могла же я ей отказать. Я же мать!
Да я вас и не обвиняю ни в чем, и никто вас здесь не обвинит, пожала тощими, вернее, отощавшими плечами дама из «оставшихся».
Тон ее говорил: обвиним, и еще как. За месяцы войны они пережили столько, что теперь желали дать выход своим чувствам и обрушить их на тех, кто ничего подобного не пережил. Чтобы у бедной беглянки не осталось в этом сомнений, она добавила елейно:
Как можно обвинять кого-то в естественных проявлениях человеческой природы?
Это в каких же? с вызовом спросила дама с моськой.
Как говорится, рыба ищет, где глубже, а человек где лучше.
Дама с моськой стала пунцовой.
Вы, сударыня начала она, а вторая дама изготовилась.
Стало ясно, что вот-вот полетят пух и перья. Но господин в жилете дипломатически поспешил подсунуть этим фуриям другую тему:
О! Так, значит, вы еще не слыхали о странной смерти Юхновой?
Обе обернулись на него.
Странной? ответила дама с моськой.
Ах, ну и померла, так что ж? отмахнулась худая дама. Но Модест Петрович не сдался так легко:
Не просто так она померла.
Мы все когда-нибудь помрем. Царствие ей небесное.
Отправиться в царствие небесное ей кое-кто помог.
Дама с моськой наконец сообразила, что ей бросили спасительный круг, и вцепилась в него обеими руками:
Что вы такое говорите? Помогли? Кто? Как?
Модест Петрович скроил значительную физиономию:
На этот счет у нас говорят, конечно, разное.
Кэль кошмар Что ж говорят?
А вы бы не повторяли сплетни, Модест Петрович, недовольно перебила худая дама.
Это не сплетни. Мне доктор Фок сказал.
Однако, худая дама отняла от губ чашку. Мизинец оттопырен, тон не вызывал сомнений. От него стыл чай. Доктор Фок?
Уж доктора в таких вещах разбираются.
Однако. Не очень-то мило со стороны доктора Фока так поступать. Он получает доступ в дома к страждущим людям в их слабости, а потом носит по городу сплетни о своих пациентах. Непременно дам ему это понять!
Полностью согласна с вами, сударыня, вдруг поддержала ее дама с моськой.
Пока эти двое пикировались, она обдумала свое новое положение. Выход из него был один: расположить к себе свою мучительницу. Голос дамы с моськой сделался подобострастным:
Доктора так поступать не должны. Куда это годится? Есть вещи, которые должны оставаться в тайне.
Вот-вот, о чем и я толкую, буркнула худая дама.
Они переглянулись уже как союзницы. Господин в жилете растерялся. Этой коалиции он не ожидал, пошел на попятную:
Ну, доктор Фок не то чтобы рассказал. А так, намекнул.
Еще хлеще! Сперва он входит в доверие к пациентам, а потом роняет повсюду намеки. Нет, я положительно сделаю доктору реприманд! Поразительно, как он сам таких простых вещей не понимает. Это не ком иль фо.
Совсем не ком иль фо! подхватила дама с моськой.
Господин опешил:
Да я Да доктор Да на самом деле, он и не говорил ничего. Тут любой сообразит. Старая Юхнова ничем она не хворала. А напротив того, была весьма бодра. С чего бы ей вдруг помирать, если только не
Фуй. Как вам не совестно повторять сплетни.
Вовсе я не повторяю. А просто сложил два и два! Разве вы не думали, что больно уж странно Юхнова померла?
Худая строго поджала губы:
К одним смерть приходит внезапно, а другим дает возможность уладить дела и проститься с ближними.
Господин с надеждой воззрился на вторую даму. Она очень хотела послушать, что нынче болтают о таинственной кончине энской богачки Юхновой. Но остракизма со стороны худой дамы боялась еще больше. Оказавшись между этих двух огней, она замялась, порозовела. Но внезапно увидела выход:
Ну и нравы у нынешней молодежи, показала глазами она. Только поглядите на этого ферта.
Все трое покосились на англомана.
Господин в жилете понял, что она дружески возвращает ему шанс восстановить мир, и шепнул соседкам:
А давайте проучим этого нахала?
Они вытянули шеи. Глаза их заблистали в ответ. Мурин увидел, как три головы почти соприкоснулись лбами. Потом дамы стали искать в ридикюлях. Сунули что-то господину в жилете. Он подмигнул, вышел.
Мурин терялся в догадках, что за шутку они затеяли.
Дверь скрипнула, впустив холодный воздух. Но это был не Модест Петрович. Просунулась голова станционного смотрителя.
Лошади поданы.
И точно, в окно было видно, что кучера выводят лошадей.
Пора, дама с моськой поставила перевернутую чашку на блюдце.
Пассажиры набросили верхнее платье, надели шляпы, высыпали во двор. Англоман сразу же отошел от них и направился к дорогой карете на рессорах.
Остальные проводили его взглядами, восторг прорывался на их лицах, как солнце сквозь тучи. Когда карета тяжко отвалила и поволоклась, улыбки так и зацвели ей вслед.
Мурину показалось, что карета отправилась в неверном направлении: туда, откуда прибыла накануне. Но тут его самого окликнули:
Ваше благородие!
Мурин увидал возок, присланный управляющим. Кучер тотчас стащил шапку, спрыгнул с облучка, забрал из его рук саквояж.
А ты, барин, малость подрос с последнего приезда, ухмыльнулся кучер. Никак уже генерал?
Мурин вспомнил наставления Ипполита. Ответил строго:
Может, и генерал.
Развезло-то как, показал кучер вниз, грязь жирно блестела в весенних лучах.
Да, дрянь.
Прорвемся, пообещал кучер, сдвинул рукоятью кнута шапку со лба. Главное, не застаиваться.
Мурин понял, скорее заскочил внутрь. Крепкая коренастая лошадка напрягла шею, с чмокающим звуком вырвала возок из грязи. Санки тяжело поволоклись.
Вскоре станция опустела. Петух, хлопая крыльями, вскочил на забор. Распустил хвост. Задрал голову к божеству-солнцу, весь вытянулся, весь стал луженой глоткой и восславил его:
Ку-ка-реку-у!
Глава 3
Двигались если и не быстро, то достаточно споро. Солнце пригревало. Мурин открыл окошки и посматривал по сторонам.
Он думал о том, как приедет в Энск. В теплый дом, где последний раз был еще ребенком. Сразу в баню. Нет, сначала поест. Нет, сначала велит, чтобы натопили баню. А может, кто-то и сам там уже сообразил? Ждут же барина. Раз возок навстречу выслали. Ипполит сказал: управляющий ожидает. В бане залезет на самый верхний полок. Прогреется до костей. Похлещет веником. Он представил, как будет капать с веника вода. Как липнут березовые листья к горячей влажной коже. Представил, как нальет воды на горячие камни. Поддаст пару. Пока не покажется, что задыхается. Что слезает старая шкура. Что ледяной камешек тоски растаял, вытек из души. А сам он стал мягкий, зыбкий, расплывчатый. Он представил, как затем натянет чистую рубаху и упадет в кровать. Какую? Да какую постелют к его приезду. Он припомнил, какие в доме были комнаты. Хоть большую в господской спальне. Хоть одну из узких.