Ты бросаешь своих маленьких друзей-повстанцев, проронил Йоши. Как же так?
Я собираюсь продолжить борьбу. Но не могу быть частью восстания, которое убивает невинных людей. Надеюсь, вы сможете это понять. И надеюсь, вы пойдете со мной.
Хана изо всех сил старалась не хмуриться.
А куда нам еще деваться?
Куда хотите. Я не желаю, чтобы вы чувствовали себя обязанными мне. Это война, и я увязла в ней по уши. Я буду сражаться за то, чтобы свергнуть Гильдию и освободить страну от кровавого лотоса. От смога. От мертвых земель. От яда, который и есть чи.
Верно, улыбнулась Хана. Я слышала, как ты говорила по радио.
Меня называют преступницей. Говорят, я пытаюсь уничтожить страну, а не только Гильдию. И на каждого, кто слушает пиратское радио, приходится дюжина тех, кто мечтает вернуться во времена изобилия. Юкико пожала плечами. И в глубине души я не виню их. Простого ответа не существует. Когда Гильдии не станет, на нас обрушатся тяжелые времена.
Нас еще более тяжелые времена настанут, если Гильдия выстоит.
Попробуй убедить в этом орущую толпу.
Голоса трех Танцующих с бурей прозвучат громче, чем один.
Йоши усмехнулся, однако оставил свое мнение при себе.
Юкико посмотрела на Йоши и Хану, и в ее глазах был явный вопрос.
Ты очень умная девушка, Юкико! Смех Ханы будто озарил сгущающиеся сумерки. Но ты свихнулась, если считаешь, что после всех передряг нам снова захочется спать в канавах.
Значит, вы со мной? Будем бороться вместе?
Мы сделаем даже больше. Другого пути нет. Хана взяла брата за руку. Мы, черт возьми, победим.
Юкико усмехнулась и заключила ее в крепкие объятия. Хана была ошеломлена внезапным проявлением привязанности, но ощутила успокаивающую силу в объятиях Юкико, тлеющий жар Буруу и Кайи за спиной, и, казалось, впервые за целую жизнь почувствовала себя уверенно и в абсолютной безопасности.
Поэтому она поцеловала Юкико в щеку и обняла в ответ, купаясь в незнакомом тепле.
Девушки, наконец, оторвались друг от друга. На них тотчас, завывая, набросился ветер. И Кайя шагнула в пропасть и расправила одно крыло, опустив плечо к земле.
ЛЕТИ СО МНОЙ.
Ветер рвал волосы, выл в ушах, и она кричала во все горло и цеплялась пальцами за перья арашиторы. Пока они летели сквозь клубящуюся влажную мглу, воздух заиндевел, и Хана наклонилась ближе к Кайе, крепко обхватив ее за шею. Одежда насквозь промокла, пряди прилипли к лицу, желудок рухнул вниз, почти к коленям, а оставшийся глаз горел огнем.
Они набирали высоту.
Справа она видела Юкико и Буруу, а за ними следовал неболёт «Куреа». Судно было торговым, четыре больших гребных винта рассекали студеный воздух, а надувную часть вытянутый воздушный шар украшало изображение огромного дракона, изрыгающего пламя по всему полотну. Где-то на борту находился Йоши он наотрез отказался забираться на спину грозовой тигрицы.
Мысли Ханы перенеслись в детство: короткое путешествие на корабле, которое они всей семьей совершили после того, как отец выиграл ферму. Тогда Хану охватило благоговение, а в животе порхали бабочки. Это был единственный раз в жизни, когда она летала. Йоши всю поездку провел в каюте, стараясь не блевать.
Воздух стал острым, как бритва, и с губ Ханы слетали белые струйки.
Она вцепилась в шею Кайи так сильно, что заныли руки, а стук зубов отдавался где-то в голове. И как раз в тот момент, когда она предположила, что они должны повернуть назад, поскольку им никогда не пробиться сквозь тучу, небо покраснело, а серая мгла исчезла, превратившись в море цвета стали, катившее внизу волны, простирающееся широко, далеко, словно вечность. Скалы Йиши, покрытые снегом и мерцающие, пронзали облачный покров. Жадные ветры вырвали у Ханы изо рта богохульство, и весь мир под облаками был забыт, погрузившись в океан неба Шимы.
Все, что она видела в тот единственный ослепительный момент, было идеальным.
Боги небесные. Как же прекрасно.
ЭТО МОЙ ДОМ.
Здесь, наверху можно забыть почти обо всем. О страданиях, боли и дерьме, что творится на земле.
ПОЧЕМУ ТЫ ХОЧЕШЬ ЗАБЫТЬ?
Думаю, что иногда это проще, чем справляться с проблемами.
Кайя зарычала.
НЕ ПОНИМАЮ. ЮКИКО ПРОСИТ МЕНЯ ИЗУЧИТЬ ПУТЬ, КОТОРЫМ СЛЕДУЮТ ДЕТИ ОБЕЗЬЯН, А Я НИЧЕГО НЕ ВИЖУ. ТОЛЬКО ГЛУПОСТИ. ДЕЛАЕТЕ МНОГО ШУМА ИЗ НИЧЕГО. БЕССМЫСЛЕННО.
Наш путь очень прост, Кайя.
ДА?
Мы уроды. Мы эгоистичны, жадны и недальновидны, готовы предать друг друга из-за капли топлива или различия во мнениях. Вот в чем, собственно, и заключается наш путь.
Кайя, парящая в красном небе, посмотрела на Буруу, и Хана почувствовала неприкрытую ненависть, низкое рокочущее рычание в груди новой подруги.
ЛЮДИ НЕ ЕДИНСТВЕННЫЕ, КТО МОЖЕТ ПРЕДАТЬ, ДИТЯ ОБЕЗЬЯНЫ.
Ты говоришь о Буруу? Что он сделал?
ПРЕДАТЕЛЬ РОДА. УБИЙЦА. ВЫЗЫВАЕТ У МЕНЯ ОТВРАЩЕНИЕ.
Предатель рода?
НЕ ДОВЕРЯЙ ЕМУ, ДЕВОЧКА. НИ НА МГНОВЕНИЕ.
Но почему?
ЗАПЛАТИШЬ КРОВЬЮ.
Тогда почему ты тут? Почему помогаешь?
ЕСТЬ ПРИЧИНЫ, НЕ МОГУ РАССКАЗАТЬ.
Пара спикировала сквозь облако, и туманные отростки с неровной бахромой поцеловали Хану в щеки.
Хана подумала об Акихито, ворвавшемся на склад якудза и спасшем ее от смерти. Его большие руки у нее на плечах, грубая сила, обернутая в невозможную мягкость, сдерживающую всю боль. При этом воспоминании воздух стал чуть теплее.
Полагаю, не все люди злы. Некоторые глупы.
НЕКОТОРЫЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮДИ. ВАША ЮКИКО ВИДИТ ПРАВДУ. ЕЕ БУДУТ ПОМНИТЬ.
Кайя, мой народ всегда забывает самое важное.
Я НЕ ПРО ДЕТЕЙ ОБЕЗЬЯН. Я ГОВОРЮ ПРО СИНЕЕ НЕБО И ЧИСТЫЙ ДОЖДЬ. И ПЕСНЮ ГРОМА. ЕЕ ИМЯ БУДУТ ВОСПЕВАТЬ ЕЩЕ ОЧЕНЬ ДОЛГО ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОСТАЛЬНОЕ ПРЕВРАТИТСЯ В ПРАХ.
Тигрица оглянулась через плечо, глаза ее были такими же глубокими, как пропасть у них под ногами.
А КТО БУДЕТ ПЕТЬ О ТЕБЕ?
А разве кто-то должен? Я никто.
НЕ ХОЧЕШЬ ОСТАВИТЬ СЛЕД НА ЭТОМ МЕСТЕ? НЕ ЖЕЛАЕШЬ, ЧТОБЫ ТЕБЯ ВОСПЕВАЛИ, КАК КИЦУНЭ-НО-АКИРА? ТОРА ТАКЕХИКО?
Они Танцующие с бурей, герои. Я не герой. Я не закрываю Врата Дьявола и не убиваю морских драконов. Я граблю пьяниц, сплю в лачугах и разговариваю с крысами. Иногда у меня заводятся блохи.
НЕ МЕЧТАЕШЬ СТАТЬ КЕМ-ТО БОЛЬШЕ?
Ветер гудел песней пропеллера, нашептывая простые и ясные истины.
Каждый мечтает
Хана почувствовала, как жар арашиторы окутывает ее, наполняя жгучей гордостью. Каким-то образом она знала, что тигрица улыбается.
И поймала себя на том, что улыбается в ответ.
ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО.
Веселье охватило тигрицу, яркое и озорное, как у ребенка, рожденного проказничать. Хана и моргнуть не успела, как Кайя прижала крылья к бокам, и они камнем начали падать с небес.
Желудок Ханы подскочил к горлу, она кричала изо всех сил, пока они неслись прямо к лесу.
Хватит! Давай вверх!
РАНЬШЕ Я ИГРАЛА В ПОХОЖУЮ ИГРУ СО СВОИМИ ДЕТЕНЫШАМИ.
Мы умрем!
ДЫШИ.
Мы падаем слишком быстро!
НЕ ПАДАЕМ. ЛЕТИМ.
Арашитора расправила крылья, и внутренности Ханы ухнули вниз, когда тигрица выровнялась и взмыла в воздух. Боль из-за вырванного глаза была забыта, в венах гулко стучала кровь, а тело дрожало но не от ужаса, а от возбуждения.
Под ними проносился целый мир, сотни крошечных искорок жизни горели в лесу, и сердце Ханы билось в унисон с сердцем зверя.
Жива.
Чудесно, совершенно, невероятно жива.
Хана запустила пальцы в перья грозовой тигрицы и засмеялась так, словно наступил конец света, а ей все равно было нипочем. Арашитора раскрыла клюв и взревела подобно грому. Как буря, которая смоет с Ханы все, чем та была раньше, грязь и нечистоты, кровь и струпья, заработанные в сточных канавах.
А потом Хана станет чистой, целостной и красивой.
Верни меня назад.
Кайя оглянулась на неболёт «Куреа», и в сердце Ханы снова вспыхнул азарт.
ВСЕ? НАЛЕТАЛАСЬ?
Нет, не на корабль. Давай вернемся к облакам.
Хана покрепче ухватилась за шею и сморгнула дождь и слезы с глаз.
Давай сделаем это еще раз.
6
Мятеж
С тех пор, как Юкико последний раз видела город Йама, прошло восемь лет.
Восемь лет, минус мать и минус отец. И минус целая жизнь.
Два грозовых тигра парили над мегаполисом, издавая гул надвигающейся бури вместе с «Куреа» за их спинами. Столица Кицунэ напоминала закопченное пятно на загрязненных берегах реки, с коркой из кирпича и грязной плитки, окруженное рисовыми полями и длинными дымящимися полосами мертвой земли.
На город наползали грозовые тучи, одна за другой, закрывая солнце, а небо окутывал дым от завода по переработке чи.
Вот он, Буруу. Дом моего клана. Средоточие власти Кицунэ в Шиме.
ВПЕЧАТЛЯЕТ.
Ты правда так думаешь?
НА САМОМ ДЕЛЕ НЕТ.
Что ж, у тебя сегодня прекрасное настроение.
Я СТАРАЛСЯ БЫТЬ ВЕЖЛИВЫМ.
Может, займешься тем, что у тебя получается лучше всего?
ТОГДА ЭТО САРКАЗМ.
Они спикировали ниже, Хана и Кайя тоже снижались совсем рядом, наблюдая за крошечными бусименами, которые собирались на стенах, чтобы пялиться и тыкать на них пальцами. Юкико схватилась за живот, борясь с легкой тошнотой, когда мир стал быстро надвигался. Город был крепостью, построенной в тени призрачных гор Йиши, его окружали огромные стены, увенчанные колючей проволокой. Река Амацу разрезала столицу пополам, и посреди потока стоял одинокий остров, соединенный с берегами широкими мостами.
Здание капитула Йамы представляло собой пятиугольник из желтого камня в центре острова, а над небесными доками на каждом берегу висела дюжина воздушных кораблей. На юге вырисовывался запутанный клубок труб завода по переработке чи и района складов, окутанных грязью и смогом. На вершине холма в западной части города мрачно возвышалась Кицунэ-дзё великая Крепость Лиса.
Мне уже исполнилось восемь, когда мы уехали отсюда. Помню, как стояла на палубе у перил и смотрела, как люди становятся все меньше и меньше, пока мы улетаем. И мама с папой находились рядом.
ОНИ БЫ ГОРДИЛИСЬ ТОБОЙ, СЕСТРА.
Откуда ты знаешь?
ТЫ ПОКИНУЛА ЭТО МЕСТО РЕБЕНКОМ. А ВОЗВРАЩАЕШЬСЯ КАК ТАНЦУЮЩАЯ С БУРЕЙ. КАК ЖЕ ИМ НЕ ГОРДИТЬСЯ?
Юкико улыбнулась, обняла Буруу за шею.
Ты всегда знаешь, что нужно ска
Раскат грома расколол небеса, возвращая мысли Юкико в реальность. Она посмотрела на город, в сторону капитула Йамы. Башня возвышалась на плоском отроге скалы в реке Амацу, известной как Последний остров. То был символ власти Гильдии в землях Кицунэ. Бастион из колючей проволоки, битого стекла и грязно-желтого камня.
И он был в огне.
Сооружение с пятью входами по одному с каждой стороны перекосилось, и из четырех ворот валил дым, застилая реку клубящейся черной пеленой. Сквозь дымовую завесу Юкико видела насекомоподобные силуэты из шлифованного металла, которые сталкивались на мостах и в узких переулках на западной стороне Йамы. Обычные жители просто спасались бегством через Амацу вместе с потоком воды, мужья держали жен, а матери детей. Хребет города сотрясали подземные взрывы бах-бах-бах-бах-бах! Раздавался громкий стрекот сюрикеномётов, кипящее шипение огнемётов. В воздух поднимался запах крови, топлива и горящей плоти.
Она услышала крик за спиной и, обернувшись, увидела на носовой палубе «Куреа» Акихито, который отчаянно махал рукой и указывал на корабельную радиоантенну. И когда желудок Юкико скрутился в узел, она поняла, что произошло. Каори сдержала слово. Наверное, она передала на частотах Кагэ сообщение о зреющем в Гильдии мятеже. И за считаные минуты разрушила все, что готовилось годами, а может быть, и десятилетиями.
И все ради ненависти
В здании капитула прогремел очередной взрыв, и строение опасно накренилось. В задыхающееся небо поднимался черный дым.
Каори, прошептала Юкико. Какая же ты сука
Буруу плыл сквозь пепел и дым, пока Юкико пыталась разобраться в конфликте. Она скользнула взглядом за спину Буруу и обнаружила десятки членов Гильдии, сражающихся на земле, тела, распростертые в сточных канавах, покореженную латунь, истекающую красным.
Как много погибших
Я не могу отличить их друг от друга! Лети ниже, Буруу. Нам надо посмотреть
НЕТ.
Что?
Я НЕ БУДУ СПУСКАТЬСЯ.
О чем, черт возьми, ты говоришь? Мы должны помочь!
СЛИШКОМ ОПАСНО. ДЛЯ ТЕБЯ И ДЛЯ НИХ.
Мятежников? Что-то я не пойму
Я НЕ ПРО ГИЛЬДИЙЦЕВ, ЮКИКО. А ПРО ТЕХ, ЧТО ВНУТРИ ТЕБЯ.
Рука Юкико потянулась к животу, где сразу же собрались искорки тепла.
Сейчас речь не о них!
ИХ КАСАЕТСЯ ВСЕ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ.
О боги, только не начинай вести себя со мной по-мужски прямо сейчас.
К ЧЕМУ-ТО ДРУГОМУ Я МАЛО ПРИСПОСОБЛЕН.
Я человек! А не какой-нибудь чертов инкубатор, который ты должен заворачивать в вату!
НЕ СТОИТ БРОСАТЬСЯ В РУКОПАШНУЮ С СОТНЕЙ ВРАЖДУЮЩИХ ЧИ-МОНГЕРОВ
Там умирают люди!
ЛУЧШЕ ОНИ, ЧЕМ ТЫ.
Черт возьми, именно поэтому мы тут! Некоторые считают, что одна жизнь стоит больше, чем другая. Гильдийцы стоят дороже, чем обычные граждане. Знать дороже простолюдинов. Жители Шимы дороже гайдзинов.
ЮКИКО
Нет! Надо бороться за жизнь любого и каждого, либо вообще не стоит сражаться!
Громоподобная ударная волна обрушилась на них, едва не сбив Юкико со спины Буруу. Закричала Хана, указывая на завод по переработке чи, на огненный шар, расцветающий над ним и поднимающийся в небо. Комплекс разлетелся вдребезги, как стеклянный сосуд, в грохочущем зеве взрыва затерялись вопли клаксонов. Ленивое пламя тянулось вверх и вширь, черными мазками расплываясь по кроваво-красному небу.
Что, черт возьми, происходит? выкрикнула Хана.
Каори разоблачила мятежников Гильдии по радио! А их никто даже не предупредил. Мы должны помочь!
Помочь? Но кому? Я не могу сказать, кто мятежник, а кто нет!
КРАСНЫЕ.
Голос Буруу эхом отозвался в том месте, где обитала головная боль.
Юкико прищурилась, пытаясь различить хоть что-нибудь сквозь кроваво-черный туман. Она заметила двух лотосменов, петляющих среди полуразрушенного лабиринта. Один преследовал другого, за ракетными ранцами тянулись шлейфы сине-белого пламени.
Тот, что убегал, был помечен красной краской: беспорядочные мазки на наплечниках и глубокая линия на безликом лице. Преследователь выпустил очередь сюрикенов из ручного метателя, металлические звездочки сверкнули, как светлячки.
Те, кто пытается бежать! крикнула Юкико. Они помечены красным!
Ты права! откликнулась Хана. Наверняка это мятежники! Давай! Вперед! Хана прижалась к спине Кайи, и пара нырнула в дым, кружа по спирали при спуске.
Кайя захлопала крыльями, и по округе разнесся ультразвуковой раскат песни Райдзина, рассеивая гильдийцев на улицах.
Буруу, не отрываясь, следил за бойней. Всплески огня из сюрикеномётов разрывали топливопроводы и пробивали резервуары с чи. Языки пламени, запутанные узлы линий и неуклюжие потасовки, лотосмены, сталкивающиеся в воздухе и кувырком летящие в руины, образуемые рушащимися домами. Горожане бежали из ада, где раньше находился завод по переработке чи, и бросались в реку Амацу, хотя ее грязные «воды» уже пылали.
Буруу, они умирают. Мы должны помочь!
Арашитора промолчал, его янтарные глаза все еще были прикованы к тому, что происходило на земле. Пальцы Юкико пробежались по животу к тому месту, о котором она не позволяла себе думать. Она потянулась в Кеннинг и почувствовала тепло, сопротивляясь желанию отвернуться.
Брат, мне нужно, чтобы ты был на моей стороне. На нашей стороне. Сейчас больше, чем когда-либо.
Буруу вздохнул, зазвенев кончиками перьев. Приглушенный дневной свет отражался от металла, покрывающего крылья, от темных стекол очков у Юкико на глазах, латуни гильдийцев, сражающихся и умирающих в городе.