Вечер воскресенья в поселке был похож на криминальные хроники, которые показывают в вечерних новостях. Полиция, скорая, журналисты с местного телеканала и из еженедельной газеты «Городские вести» кого только не было.
«Непонятно, кто вызвал журналистов. И ведь примчались! Им что, писать больше не о чем?» думала Света Пономарева.
Они с мужем стояли возле дома, стараясь сохранять спокойствие.
Значит, вы приехали из города и обнаружили тело вашего соседа, в который уже раз уточнил полицейский. Ничего подозрительного не видели.
Не видели. И к его смерти никакого отношения не имеем, сказал Пономарев. Мы были на свадьбе, в городе, это полсотни человек могут подтвердить.
А покойничек-то явно на вас зуб точил, заметил второй полицейский. Целую канистру бензина притащил, зажигалка в кармане была. Если б не помер, сжег бы тут все, как и планировал.
Пономарев объяснил, что да, конфликт имелся, но исключительно по инициативе Сергея Сергеича, это все подтвердят, кого ни спроси. При всем уважении к памяти покойного, его нельзя было назвать человеком приятным, доброжелательным. У него с половиной поселка конфликты были.
Но вы, видать, досадили ему сильнее прочих, хмыкнул полицейский, направляясь к выходу со двора. Мимо пронесли на носилках тело неудачливого преступника. Ой, что это за чудо?
Полицейский смотрел на стоявшую возле крыльца на небольшой квадратной подставке фигурку ростом с трехлетнего ребенка. И подставка, и статуя были высечены из темно-серого тусклого камня. Сама фигурка была на редкость неприглядная: горбатый старик с лицом злого ребенка, с ног до головы укутанный в плащ. Из-под плаща торчали босые ступни несоразмерно длинные, с когтями на пальцах, и точно такие же когтистые руки.
Света Пономарева нервным жестом поправила прядь волос, а ее муж ответил:
Это Хранитель дома. Старинная вещица, купили по случаю.
Урод уродом, неодобрительно покачал головой полицейский и прибавил: извините, конечно.
Постепенно все разъехались, и Пономаревы остались одни. Посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, пошли в дом. Заперли двери, даже занавески на окнах задернули.
Пономарев достал из бара коньяк и два бокала. Света запротестовала было, но быстро сдалась.
Что нам делать? спросила она, сделала глоток и закашлялась.
А что? Ничего. Нас здесь не было, никто не обвиняет, да и в чем мы виноваты? Этот поганец чуть наш дом не спалил, мы жертвы! По чистой случайности не
Ты отлично знаешь, что никакая это не случайность! Света покосилась в сторону двери. Все началось с появления Хранителя. Уже третий раз! Сначала тот пес, потом бездомный.
Это была правда. Первой была бездомная собака. Забрела во двор и чуть не загрызла добряка Добби, который, несмотря на угрожающую внешность, был не опаснее хомяка.
Затем обнаружился труп бездомного. Никакого расследования не было, что расследовать-то? Забрел на участок пьяница, упал под забором, окоченел насмерть в лютый мороз. Правда, сказали, что точки у него какие-то странные по всему телу были, но они могли и раньше появиться. Никто особо не старался разобраться.
Сергей Сергеич тоже весь как будто муравьями искусанный. Слышал, что говорили?
Света, это не наша печаль! Полез старый пень в чужой дом, хотел преступление совершить, а Хранитель его остановил.
Но как он мог такое сделать? Это же просто статуэтка!
Выходит, не так уж и просто.
Они еще долго судили-рядили, обсуждали случившееся. Больше ведь ни с кем о таком не поговорить. В итоге решили в ближайшую субботу съездить на развал, где купили фигуру Хранителя. Поговорить с продавцом, возможно, он что-то знает.
Всю неделю мимо каменного истукана ходили с опаской, особенно Света. В магазине, на почте многие заговаривали с Пономаревыми, сочувствовали, говорили, что чудом удалось избежать беды: погода сухая стоит, жара, зной. Начнись пожар, могло много домов выгореть. Покойного Сергея Сергеича добрым словом не поминали, похоронили тихо.
В субботу, с утра пораньше, Пономаревы уже катили на блошиный рынок. Располагался он на окраине Быстрорецка; на огромной территории по выходным торговали одеждой и мебелью, книгами и инструментами, техникой и животными, посудой и всевозможными подержанными вещами, большинство из которых были обычным барахлом, однако встречались и по-настоящему ценные вещи.
Продавца, у которого они купили Хранителя, нашли довольно быстро: Пономарев запомнил место, где тот стоит. Перед высоким мужчиной в джинсах и майке, с густой бородой и мощным торсом были разложены подсвечники, грампластинки, вышитые крестиком картины, книги в старинных переплетах, патефоны, горы бокалов, чашек, ваз и еще куча всего.
Здравствуйте, хором произнесли супруги, можно с вами поговорить? Буквально пять минут, очень надо!
Продавец окинул их подозрительным взглядом.
Мы могли бы угостить вас пивом или
Я не пью и вам не советую, неожиданно отозвался продавец. Вон там квас холодный продают, идемте. Он повернулся к молодому парнишке, которого Пономаревы поначалу не заметили. Присмотри тут, скоро буду.
Через минуту они сидели в тенечке под тентом и пили квас.
Говорите. Только быстро, велел продавец. Работа, сами понимаете.
Мы у вас зимой одну вещь купили. Забыл, как вы ее точно называли, но это вроде как Хранитель дома. Под постаментом еще надпись такая была интересная Дореволюционная орфография.
Продавец остро глянул на Пономарева.
Уникальная вещица! Конечно, помню. Пастень. Типа злой домовой. Злой к чужим, к тем, кто ворует, нарушает границы дома без позволения хозяев, норовит их обидеть. Редкая штукенция, я мог с вас и дороже взять. Ну купили вы фигуру. И что? Товар обратно не принимаю.
А не могли бы вы сказать, где его взяли? Откуда у вас этот Пастень?
Продавец пожал могучими плечами.
Мы с племяшом ездим по деревням, покупаем барахло разное. Что-то реставрируем, что-то так продаем, что-то коллекционерам уходит. Вы не поверите, что люди дома хранят. Он глотнул квасу. Такой бизнес. Все законно. Где что берем, всего не упомнишь, однако же Пастень запомнился. Но в точности сказать сложновато, вдобавок и времени нет. Мужчина красноречиво глянул на Пономарева, тот понял намек и достал купюру. Та мигом исчезла со стола. Итак, Пастень. Прежде, кстати, я и названия такого не знал. Приехали мы в одну деревню полупустая, народу мало, но живут еще, речка рядышком. Даже отдыхающие бывают. Как водится, проехались по домам, поспрашивали, собрали кое-чего. А нам и говорят сразу в нескольких домах хозяева, как под копирку: есть, дескать, на краю деревни дом один, там бабка жила, непростая больно. Померла. Родных никого. Какие вещи нужны берите. Мы подивились: чтобы дом пустой, без присмотра стоял, а добро не растащили? Спрашиваем, родственники точно не нагрянут? Нет, отвечают. А чего сами не берете? Отворачиваются, мямлят, глаза отводят. Потом один мальчонка возьми да скажи: колдунья это была! Не хочет никто трогать ее вещи. Мы в колдовство не верим, а народ, видать, суеверный, спасу нет. Пришли. В доме все целехонько. Много мы оттуда взяли, и были вещи диковинные: котел медный, кубок черного металла, подвески какие-то, прялка расписная. Всего и не перечислить. И Пастень этот оттуда. Часть вещей мы продали, а что поинтереснее знакомому одному унесли. Он взял по хорошей цене прялку, еще кое-что, а на серую статую поглядел и говорит, это, мол, Пастень. Его во дворе надо ставить. Он дом от зла бережет. Я ему: полезная вещь! А он: так-то оно так, но и опасная! Говорят, что дух в фигуру эту заключен. Если кто хозяев дома обидеть вздумает, оживет, соскочит с постамента, накидкой своей укроет и уморит. Так и сказал: уморит. Будет служить верой и правдой, дом хоть вообще не запирай. Но его и кормить надо.
Чем?
Уж не знаю. Но догадаться можно. Не чипсами, ясное дело. Тот мой знакомый боязливый оказался, не стал брать Хранителя. Вот вы и купили.
А нам вы про это почему не сказали? возмутилась Света.
А вы меня спрашивали? Нет! Понравился вам этот каменный чудик! Я продал, парировал торговец. А сейчас спросили, и я сказал, не утаил. Да и вообще, чушь все это, выдумки. Хотя звучит интересно. Он поднялся. Ладно, пора мне. Спасибо за квас. Надумаете еще что купить, обращайтесь.
Он ушел, супруги Пономаревы тоже поплелись к выходу.
То есть мы купили магическую вещь, которая принадлежала ведьме, подвела итог Света.
И она уже действует. Если бы не Хранитель или как его там? Пастень, ага. Если бы не он, то у нас с тобой, может, и дома уже не было бы. Тот бездомный тоже неизвестно, что замышлял. Вряд ли поздороваться залез. И пес бродячий мог нашего Добби ранить. Сплошная польза!
Но ведь черная магия! воскликнула Света. И деревенские жители не хотели прикасаться к вещам колдуньи, и даже этот антиквар-коллекционер!
Их дело. Мы прикоснулись и не прогадали, упрямо сказал муж.
Они дошли до машины, забрались в салон.
Что же, оставим эту штуку себе? спросила Света.
Нам Пастень ничего плохого не сделает. Он нас охраняет, Свет. И потом Выкинешь такого, кто знает, чем обернется! Не подумала? Он ведь и обидеться может!
А как насчет того, что его нужно кормить?
Пономарев задумчиво поглядел в окно.
Надо, значит, надо. Будем кормить. Пока, думаю, он сыт. Пономарев откашлялся. А еще Я не хотел тебе говорить
Что еще? опасливо спросила Света.
Я несколько раз замечал возле него мертвых птиц. Два раза видел кротов. И кота однажды. Так что примерно представляю, чем Пастень кормится. После выходки нашего чокнутого соседа он сыт, тот его покормил.
Перестань! Кошмар! вскричала Света. Меня сейчас стошнит!
Муж словно и не слышал ее, говорил сам с собой:
Что особенного? Что мешает иной раз принести нашему Хранителю, например, курицу. Они же продаются. Или
Хватит! Я поняла, скривилась Света. Мне все равно это не слишком нравится.
Как по мне, так сплошные плюсы, пожал плечами Пономарев. И охранная сигнализация не нужна, и в отпуск уехать спокойно можно.
Он завел двигатель и покосился на жену. Ничего, повозмущается, попричитает, а после все поймет, успокоится, она женщина умная и практичная.
Пономарев подумал, что на следующей неделе нужно будет опять сюда приехать, уже без жены, чтобы не нервничала понапрасну. Узнать, нет ли еще чего интересного из запасов покойной колдуньи.
В хозяйстве ведь многое пригодиться может.
Дочь ведьмы
Эта история произошла во времена, когда в помине не было смартфонов и ноутбуков, когда дальние расстояния могли служить препятствием для общения, а фотографироваться ходили в фотоателье. Быть может, в шестидесятые или семидесятые годы прошлого века. Случилось все в маленькой деревне, что стояла на берегу широкой реки, которая несла свои воды мимо лугов, полей, лесов, крохотных поселений и больших городов.
Николай приехал к тетке, сестре покойного отца. Он был парень городской, окончил школу, в институт не поступил, пошел в армию. Как отслужил, решил снова попробовать свои силы, стать журналистом, как и мечталось. Чтобы спокойно подготовиться к экзаменам, надумал к тете Зине отправиться: тишина, покой, можно читать, штудировать учебники. Свежий воздух опять же, не отвлекает никто.
Тетя Зина только рада была; племянника не видела давненько, жила одна, без мужа и детей. Деревня называлась Антоновкой: говорят, в былые времена славились эти места антоновскими яблоками. Николаю здесь нравилось: люди приветливые, улыбчивые, зелено, привольно.
Одна только странность была дом на самом краю деревни, вдали от остальных. Впечатление складывалось такое, что отошел он на некоторое расстояние, не желая, чтобы его беспокоили, прикрылся крышей, отгородился от любопытных глаз высоким забором.
Кто там живет, теть Зин? спросил Николай у тетки.
Та нахмурилась, отвернулась, посудой загремела.
Ты, Николаша, к дому тому и близко не смей подходить. Она помолчала, думая, сказать или нет. Решила сказать. Ведьма там живет.
Николай поперхнулся компотом.
Кто?! Шутишь?
Какие уж шутки, отрезала тетка. С давних пор в нашей деревне язва эта. И при матери моей, и при бабушке, и еще раньше жили они в том самом доме. Ведьмы, то есть.
Тетя Зина, укоризненно проговорил Николай, ты взрослый человек. Что за средневековье! Неужели веришь во всякие пережитки прошлого?
Так я одна, что ли, верю? не сдавалась тетя Зина. Все в Антоновке знают: от ведьминого логова надо подальше держаться. Она и порчу может напустить, и сглазить. Болезни насылает, мор. А еще, она понизила голос, приезжают к ней иной раз из города. На машинах. Не мы одни, темные, верим. Обращаются, говорят, за помощью с самого верха. Кто врага извести просит, кому будущее надо посмотреть. Сильная ведьма. Но злая. Так что не суйся к дому. Не веришь твое дело, но нечего на свою шею беду искать.
Николаю наскучил этот разговор. Что за мракобесие, в самом деле!
Делать мне нечего. Не пойду, не волнуйся. У меня и без того дел хватает.
Это была правда. Николай старался следовать графику: рано вставал, завтракал, гимнастику делал, тетке помогал в огороде или во дворе, а после занимался до обеда. После обеда читал (прочесть много чего надо было, список большой). Иногда в саду, но чаще на речке. Милое дело: лежишь в тенечке, читаешь, а в сон потянет окунешься в прохладную воду, в мае она для купания чересчур холодная, но для бодрости самое то! Возвращался с реки, ужинал и на боковую.
Так и шло недели две, а потом Николай встретил Надю.
Нашел на реке уединенное местечко, где ему никто не мешал ни рыбаки, ни ребятишки, думал, никого здесь не бывает. И однажды увидел ее: вечерело, он уходить собирался, а тут девушка пришла на берег. Темноволосая, большеглазая, тоненькая, как веточка.
В десятом классе Николай влюбился в Лиду с ума по ней сходил. Она обещала ждать из армии, но обманула. Замуж за другого вышла. Мать боялась ему написать, чтобы не расстроить, но Николай уже успел понять, что они с Лидой не пара. Слишком она вертлявая, легкомысленная и, если честно, глуповатая. Скучно с ней. Через какое-то время к красоте привыкаешь, начинаешь замечать, что смеется не к месту, ни о чем с ней не поговоришь. В общем, «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло».
Надя была полной противоположностью Лиды. То есть красивая, даже краше бывшей одноклассницы, но при этом умная, говорила вдумчиво, умела слушать, держалась скромно, с достоинством.
Ой, я думала, тут нет никого, проговорила она в тот первый вечер. Простите, если помешала.
Что вы! Вовсе не помешали! Я рад, что вы пришли. Место некупленное!
Сказал и покраснел, злясь на себя за невесть откуда взявшиеся робость и косноязычие. К чему он ляпнул про некупленное место? Но девушка ничего не заметила, улыбнулась и сказала, что ее зовут Надей. Так и познакомились.
В первый же вечер проговорили целый час. Николай сам не заметил, как всю свою биографию Наде рассказал, а она слушала так, словно ничего увлекательнее никогда не слыхала. Когда стало темнеть, засобиралась домой.
Я провожу, вызвался Николай.
Надя смутилась, даже вроде бы испугалась немного.
Нет, не нужно! У меня мама очень строгая. Увидит с парнем скандала не избежать. Я первая уйду, а ты чуть после, хорошо?
Николай согласился.
Он был согласен делать все, что скажет новая знакомая.
Придешь завтра? Сюда же?
Если мама позволит. Я хотела бы, но не знаю, получится или нет.
Она ушла, и Николаю показалось, что у него сердце из груди вынули. Как будто сама жизнь утекла, покинула его, краски мира померкли.
С того дня он стал приходить на реку ежедневно, ни дня не пропуская, даже в дождь, несмотря на удивление тети Зины. Надя не знала, когда у нее получится прийти, поэтому договариваться о свиданиях не получалось. Николай приходил и ждал; и в те дни, когда не удавалось увидеть Надю, на него наваливалась черная, жгучая тоска. Про учебу, про книги он позабыл.