Валерий Гуров
Чемпион. Том 2
Пролог
Песенка из кинофильма «Пацаны»«Что-то мою пулю долго отливают,Что-то мою волю прячут отнимают.Догони меня, догони меня,Да лицом в траву урони меня,Утоли печаль, приложи печать.Пуля горяча, пуля горяча»
Нычь нычь, Пельмень, те-те-тебе говорю! скакал над душой Сёма.
Че туда прям? шипел Пельмень. Не гони, Малой! Палевно ведь!
Д-д-да! Туда-туда! Н-н-не куда же больше, Пельмень!
Саня, честно говоря, не верил, что идея Малого зашибись, вот и спорил до Талого. Но других вариантов тоже особо не наблюдалось.
Куда не плюнь полная ахинея.
Хотя
Был, конечно один вариантик побросать на хер все добро и тикать, пока отсюда ещё ходят пароходы. Но Пельмень тотчас отправил этот вариант на задворки. Подальше. Как в принципе неприемлемый. Так то не кайф прошляпить нажитое. Зря что ли рисковали пацаны своими пятыми точками?
Оба Пельмень и Малой кабанчиком, звеня стеклом, добежали до того самого гаражного кооператива, где и начался весь сыр-бор чуть ранее. Гружённые как пакистанские ишаки банками, бутылками и самогонным аппаратом дяди Витали. Ну и тупо решили скинуть все нажитое добро, дабы менты, преследовавшие пацанов по пятам не взяли их с поличным. Обидно ведь за стеклотару и галимый самодельный аппарат на зону взаправду залететь!
Обидно
Местом для слива выбрали небольшую и незаметную (по крайней мере, по темноте уж точно) трансформаторную будку, от которой к гаражному кооперативу шла куча переплетённых высоковольтных проводов. Колхозно схваченных прогнившей изолентой и питающих электричеством кооператив.
Да, идея так себе.
Хреновастенькая.
Пельмень это прекрасно понимал.
Но блин блинский, куда ещё ныкать?!
Пельмень все же огляделся, чтобы наверняка. Куда-куда Да вот хрен его поймёшь вокруг темнота, половина ламп уличного освещения не горит из-за неисправности побитой проводки, вторая половина фонарных столбов вышла из строя из-за разбитых ламп (и на то, и на другое господа коммунальщики срать хотели и не ремонтировали) толком не сориентируешься.
А нажитое надо сбрасывать.
Уже сейчас.
Ревела ментовская крякалка, упорото так, но благо пока что вдалеке. Походу от пэпсов так просто не отвертеться наступают на пятки, изверги.
В трансформаторной будке из-за обилия собственно самих трансформаторов, конденсаторов, резисторов (и какой ещё там лабуды?) практически не было свободного места, но Саня умудрился впихать внутрь самогонный аппарат. Засунуть следом брякнувшие банки и бутылки оставалось делом техники.
Впихнул-таки.
Зацепился один из высоковольтных проводов и Саня поежился выйди из строя трансформаторная будка и тайничок тотчас спалят электрики, которые придут восстанавливать электричество. А ведь если обрубят электричество так сразу во всем кооперативе на несколько сотен гаражей.
Но слава яйцам все обошлось.
Саня захлопнул дверцу.
Услышал как клацнула то ли бутылка, то ли банка разбилась
Оставалось надеяться, что менты не станут придавать большое значение краже из пункта приема стеклотары и бутылки искать не станут ну а на кражу самогонного аппарата вряд ли заява от дяди Витали последует.
У Пельменя и Малого возможно даже был шанс скрыться, но вот незадача из под капота мерса вдруг повалил едкий густой дым. А потом начали вырываться язычки пламени
Капут.
Полный!
Мало того, что шестисотого кабана теперь ни за что не восстановить, так ещё горящий мерс заметили менты.
Звук сирены начал стремительно приближаться. С каждой секундой ближе. Все ближе.
Улицу по которой бежали Саня и Сёма осветлила мигалка.
Теперь догнать пацанов много тяму не понадобится. Дело нескольких десятков секунд.
Че нам теперь делать, а? спросил Малой бледнея.
Язычки пламени от горящего шестисотого поблескивали в отражении линз его увеличительных очков.
Пельмень зажевал губу. Задумался на мгновение и принялся судорожно развязывать майку, рукавами повязанную вокруг головы.
Малой, живо снимаем маски и одеваем обратно майки! Быстрей же ты!
Засуетились.
Казалось бы, что проще чем развязать короткие рукава футболки, непрочно завязанные на затылке. А вот хрен там! С перепуга руки у пацанов ходили ходуном, ничего толком не получалось, пальцы отказывались слушаться. Пришлось помучится прежде чем футболки удалось снять и напялить на себя. Лиха беда начало, блин после функционирования в качестве «маски» футболки выглядели будто вытащенными из задницы. Смятые, скликанные, поюзанные. Смотрятся крайне странно.
Пельмень критично взглянул на Малого выглядел пацанёнок совершенно нелепо. И прямо сейчас мало чем напоминал сына обеспеченного человека. Оборванца вот это пожалуйста, таки вылитый прощелыга.
При виде Сёмы у Сани в голове щелкнула мысль. А что если
Малой, братан, ну ка хоть сюды. Быстрее давай булками шевели. Менты настигают.
Подозвав к себе пацаненка, положил тому руку на плечо и нагнулся к нему, взглянул в глаза.
Слушай внимательно и наматывай на ус. Нас щас крепанут, поэтому держи свой язык за зубами. Чтобы менты у тебя не спрашивали не отвечай. Пусть твоему бате звонят, в курс ставят, или вообще скажи, что не помнишь ничего машину мол взяли покататься, поприкалываться, а дальше память как обрубило. Сознание на фиг потерял. Говорить с ментами я буду, а ты в отказ иди. Понял меня?
Малой растеряно закивал.
П-п-понял.
Слова пацана дашь? Бля буду?
Слово п-пацана. Бля бу-бу-буду. А че ты собрался им го-го-говори
Пельмень не дал закончить Малому мысль и вмазал ему под дых. Неожиданно совершенно для пацаненка. Сёма согнулся, хватаясь за солнышко и жадно хватая ртом воздух.
Уффф
Сёма не обессудь, так надо.
Пельмень схватил задыхающегося пацаненка под руку и поволок за собой. Сирена крякала совсем близко.
Пельмень понимал, что далеко уйти не выйдет. Так и вышло, через сотню другую метров дорогу им перегородил бобик ментов.
Крепили пацанов так, будто за то ментам положили премию. С повышенным энтузиазмом. Бобик даже остановиться не успел, как из него выскочил автоматчик, придерживая за малым не слетевшую фуражку.
Руки вверх, стрелять буду!
Это какое-то недоразумение, товарищ милиционер
Слушать никто Пельменя не стал.
Мент подбежал и врезал Сане прикладом автомата в солнечное сплетение. Второй мент уже паковал Сёму мордой в пол.
На запястьях пацанов защелкнулись браслеты.
Никто никому не зачитал права.
Не представился.
И вообще ни хрена не объяснил.
Ну а через 5 минут пацанов засунули на заднее сиденье бобика и повезли в ближайшее отделение.
Глава 1
Песню «Обезьянник» поёт блатной певец Гриша Заречный«Но менты в слова не верят и меня швырнули в двери,И забрали из карманов барахлоЧто за странная картина здесь армяне и грузины,Проститутки не дороже ста рублей.И больной туберкулезом и хохол с разбитым носом,И до смерти перепуганный еврей»
Жил-был пёс, как говорится.
А ещё говорится первый блин всегда комом. Вот и первый шаг по реализации задумки сколотить собственную ОПГ Пельмень-Малой вышла боком. Ну и накрылась медным тазом.
Чем там Саня думал хрен его на самом деле знает, но даже не задницей, как принято говорить в таких случаях. Ибо думая задницей, Пельмень получил бы куда более годные мысли, вот честно. У задницы какая никакая, но логика есть.
А теперь за попытку подмотать самогонный аппарат у местного алконавта уголовника Пельменю и Малому грозит десятка разбойное нападение.
Статья 162 УК привет.
В лучшем случае часть вторая.
А дальше как у следака, который возьмётся шить дело фантазия сработает. Лепи че хочешь.
По предварительному сговору.
С применением оружия.
С проникновением в помещение со взломом.
И так далее, и тому подобное.
Потому как затея отвести от себя внимание вышла боком. Сейчас то Саня понимал, что у ментов теперь куча свидетелей и мужичок с соседского гаража как его звали Пельмень начисто забыл, но речь о кенте бати Малого и бывшем его коллеге этот первым укажет на Пельменя пальцем, как на угонщика Мерседеса. И легко опознаёт во время следственных действий.
Вот тебе и раз.
Сука, а ведь сразу Сане этот хмырь не понравился. Хватило же тяму связаться!
В общем, надо на ходу придумывать легенду и тереть ей по ушам следаку. Глядишь прокатит.
Да уж.
А так все в жизни приходится переживать впервые.
Первый трах.
Первое убухивание в сопли.
Первые успех и неудачу.
И первое задержание вкупе с поездкой на заднем сиденье ментовского бобика, с наручниками больно впивающимися в задницу.
Попал так попал.
Все бы ничего, но с ростом за метр девяносто и весом сто тридцать килограмм, сидеть в скворечнике равно бобике стремно. А когда в жопу допопцией вдавливается Сёма, прижатый наглухо к дверке своей щекой, так стремно вдвойне
И ощущения обостряются пониманием, что закрыли тебя по уголовке. Это не пописать в гаражах, если че. Штрафом не отделаться.
Менты курили, полоскали языками с делом и без. Самые обычные пэпсы, несколько воодушевленные задержанием двух мелких бандюков.
Ну и ехали в отделение, дабы там передать задержанных своему дежурному и далее к уже следаку. Удобно ли пацанам сзади, не давят ли наручники (а они сука давят у Пельменя натерло запястья так, что слезятся глаза!) никто разумеется не спросил. А ещё Пельмень ритмично бился башкой о крышу бобика, стоило автомобилю найти первую попавшуюся неровность.
Короче
Вот в таких условиях Саня думал как выгребать из полного дерьма, в котором он с Малым оказались. И ничего толком не надумал, когда бобик скрипя колёсами, остановился у отделения.
Пэпсы закруглили базар.
Хрустнул ручник, напарники заглушили бобик и высыпали наружу.
Выходим!
Резко открылась дверь и Сёма зажатый Пельменем вывалился из салона, больно ударяясь об асфальт локтем.
Ай, зашипел пацан. Предупреждать же надо!
Пэпсы заржали.
Подняли Малого на ноги, вытащили чутка подзастрявшего Саню, тоже едва того не уронив. И повели к отделу.
Внатуре как зэков, заламывая скованные браслетом руки за спиной.
Отдел оказался обрыганным, с выцветшими надписями, с полузавленным забором и жутко скрипучими ржавыми воротами.
На выходе из здания на посту стоял молодой автоматчик сержант, занимавшийся тем, что стрелял шкорками от подсолнечных семян в голубей. Птиц набралась целая стая и голуби, видя упавшую шкорлупку семечки ломились к ней, а поняв, что обломились разбегались в стороны, курлыча на разный лад.
Ну а сержантик с автоматом громко ржал.
Делать то особо не хрен. Ну а развлекается настолько, насколько хватает мозгов.
Завидев пэпсов, один из которых был целым младшим лейтенантом, сержантик прекратил маяться дурью, сунул семена в карман и выдавил лыбу.
О! Товарищ лейтенант, гостинцев привезли!
Гостинцами надо полагать были Саня и Сёма, задержанные и стоящие раком. Ну зашибись начало, когда тебя «гостинцами» называют.
Один из пэпсов, рядовой, остановился возле сержантика и стрельнул сигарету, закурил.
Я покурю минуточку, а товарищ лейтенант?
Кури уже, сам справлюсь.
Летеха, провёл обоих задержанных в отделение.
Заходим, чего встали.
Входная дверь оказалась не менее скрипучей, чем ворота. Удивительно, что никому из ментов не пришло в голову смазать петли.
Внутри ментовка выглядела ничуть не лучше, чем снаружи. Оказавшись у будки дежурного (пока лейтенант базарил о чем то с ним и заполнял документы), Саня огляделся. Облупленная краска на стенах, пол с порванным линолеумом, как будто здесь прошёл комбайн, а пол был полем с пшеницей. Побитые стёкла на окнах, подлатанные малость отсыревшей фанеркой. Зато вон бюст Ленина висит, напидоренный до блеска. Коммунисты, блин, через год здесь уже будут висеть портрета других героев.
А дедушка Ленин наверное в гробу переворачивается от новой реальности, постигшей его некогда великую страну. Ну так то бывают в жизни огорчения.
Слышь, толстый, пойдёшь в обезьянник посидишь, заявил лейтенант, закончив с дежурным. А ты пацан здесь подожди, тебе же нет шестнадцати?
Мент обернулся к дежурному.
Слышь, Борь, ты найди телефончик его родителей, да свяжись. Поставь в известность.
Как у него фамилия? У тебя протокола задержания нет.
Забыл пэпс летеха обернулся к Малому. Зовут как, бандит?
Пацанёнок ничего не ответил на вопрос мента, но поежился. Слово пацана держит. Похоже Сёма все ещё воспринимал происходящее как увлекательный трип или тупо очередную приколюху.
И похоже, что куда как больше посыкивал батю, чем ментов.
Ладно, идём, посидишь подумаешь над своим поведением, а потом и поговорим.
По итогу Сему повели в один из кабинетов, сейчас пустующих. Сняли наручники, каким-то хреном предложили чай, как будто Малой в отделение в гости пришёл, а его не привезли в бобике пэпсы.
Ну ну.
Сане же устроили шмон, а только потом, когда ничего не нашли, проводили в обезьянник небольшую клетку, где из удобств была одна единственная лавочка. И та занятая двумя утырками по типу дяди Витали, но в два раза моложе.
Повернись, браслеты сниму, велел мент.
Саня не ослушался, повернулся. Оттопырил руки, дабы лейтенанту пришлось проще наручники отпирать.
Пэпс ловко снял наручники. Очень вовремя, запястья натерли настолько, что ну его на.
Мне бы поссать сходить? спросил у мента Пельмень. Клапан давит, товарищ милиционер.
Терпи, фыркнул мент. Терпение и труд все перетрут.
Как скажете.
Понятно, товарищ милиционер в нехорошем настроении пребывает. Говорить летехе о том, что терпеть он не станет и при надобности насыт в углу, Пельмень не стал. Но для себя тверди решил именно так он и сделает, если совсем не в терпёж сделается.
Мент отпер клетку, протолкнул внутрь Саню. И точас захлопнул дверь, оставив Пельменя внутри с двумя говнарями на лавочке. Помимо оных в кутузке находился какой-то старикан под семьдесят (не пойми за какие успехи а обезьяннике оказавшийся) без майки, в одних брюках.
И рядом с ним баба лет пятидесяти, видать проститутка судя по боевому раскрасу. Двое последних стояли в сторонке от лавочки.
Саня выдохнул, пожал плечами так значит так, медленно помассировал запястья.
Вот это у него жопа! Гы-гы.
А сиськи гля! Больше чем у Машки! Хи-хи.
Двое упырей на лавке, убранные и вмазанные, в голос заржали. Машей похоже звали старую проститутку, по крайней мере та начала недовольно ворчать, не впечатлившись сравнением с толстым мальчиком.
Пельмень медленно развернулся. Не, с дядей Виталей сравнение так себе. Тот алкаш, а эти двое очевидно торчи. И язык длинный. Расположились нарики так, что на лавке не осталось свободного места с ногами. И явно чувствовали себя хозяевами положения в обезьяннике.
А ещё, Саня только сейчас увидел, что парочка раскидывает чи нарды, чи хер пойми что на тряпочке, постеленной поверх лавки, расставлены шашечки.
Тряпочкой кстати оказалась майка старика, вон чего он в одних брюках стоит.
Видать короб пронести в клетку не разрешили, а фигурки все-таки можно.
В ноздри врезался острый запах затлевший мочи. Пельмень кашлянул в кулак. Понятно, что менты в отделении злые, но под себя на кой хрен ходить. А судя по тому, что оба ещё вмазанные, сидят они в обезьяннике не так давно. Ну или каким-то боком протащили дурь в кутузку. Но потом Саня смекнул, что обоссался старикан, стоявший в сторонке от лавки с нариками. Под глазом дедка расплылся совсем свежий фингал. И Пельмень нисколечко не удивился бы, узнай, что фингал дело рук одного из лавочных наркоманов.