Вениамин Юрьевич не ответил, делая вид, что не слышит и занят протоколом. Казанова не отреагировал тоже, но снова перечитал лист и положил его на стол.
Честно, херня Веня, встрянешь на пустом месте под замес, резюмировал оперок и добавил уже чуть тише: Шито белыми нитками все. Оно тебе действительно надо перед пенсией?
Так то Пельмень не был замечен за тем, что в уши долбится, поэтому последние слова услышал.
Майор Слабодрыщенко тяжело дыша стиснул лист протокола допроса, скомкал со злостью, ну и бросил его в мусорное ведро под столом.
Понятно.
А от хозяина пункта приема у тебя есть заява? уточнил Казанова. Можно от неё дело шить.
Ты пошутил? Он рецидивист! покачал головой майор. Он скорее сдохнет, чем заяву станет писать, это у них западло, сам знаешь. Да и вообще, походу этот старый козел на лапу взял в качестве компенсации от Тимофеева короче его вон наши ребята привезли следом че то набедокурил, кажется Козодоеву подсрачник дал.
Митьке? Казанова заржал.
А кому? Когда тот ему предложил заявление написать, представляешь?
Оперок кивнул на Пельменя.
С этим то молодцем, что будешь делать?
Да Слабодрыщенко в сердцах махнул рукой. Пропади оно все пропадом. Раз Хренов такой умный, хай сам с ним разбирается. Достали все меня! Не отдел, а шарашкина контора.
Ты чайку попей, Веня, завёлся прям.
Ну так беспредел же!
Ну ты в отделе тридцать лет пашешь, а все привыкнуть не можешь.
Так раньше такого не было!
Однако к совету Казановы майор Слабодрыщенко таки прислушался.
Где кипятильник?
В розетке, оперок кивнул на розетку у батареи.
Вениамин Юрьевич подошёл к столу, сделал себе чаю в том же формате, что и опер сыпанув в стакан чайные опилки (только не из целлофанового пакета, а из газетки) и налив воды из графина, воткнул кипятильник в стакан.
Раздался звонок трезвонил телефон на рабочем столе опера.
Какого хрена кому надо? недовольно забухтел следак и оглядывая лежащие на батарее и на полу документы, залитые чаем, запричитал. Свинарник какой-то устроили
Казанова, заслышав телефон, мигом подобрался, опустил ноги со стола, снял трубку и поднёс к уху динамик с серьёзным выражением лица.
Слушаю, оперуполномоченный
Не договорил.
Потому как из динамика что-то затараторили. Что именно было не разобрать, зато Пельмень видел, как изменился в лице оперок. Побледнел будто бы. Выслушав, выдал короткое «адрес» и потом следом «выезжаю» и тотчас положил трубку.
Сам вскочил. Зыркнул на Пельменя, хмурый такой. И двинулся решительно к выходу, ничего не говоря.
Ты куда собрался? спросил Вениамин Юрьевич вслед, у которого заварился чай.
В Нахаловке кого то из цыган грохнули, бросил на ходу Казанова и вышел из кабинета. Застрелили.
Ясно начинается, мля.
Следак почесал макушку. С минуту майор Слабодрыщенко посидел над новым листом протокола допроса, процеживая чай, а потом скомкал листок и выкинул.
На хер уже вали, Пельмененко, буркнул он.
Я свободен? Так может снимите браслеты? осведомился Пельмень, не до конца веря в происходящее.
Ох
Слабодрыщенко поднялся, расстегнул наручники.
Давай шуруй, свободен он, уши чистить нужно, старый майор замахал рукой, делая смахивающие движения. Да будь моя воля поехал бы один на малолетку, а другой на строгий режим
Пельмень поднялся, пожал плечами И зачапал к выходу на полном ходу, пока следак не передумал. Слава богу, что воли следака в этом деле оказалось недостаточно. Вениамин Юрьевич все ещё продолжал бурчать за его спиной:
Идиоты, блядь, круглые дебилы! Спокойно на пенсию выйти не дают! Вот правда что не ментовка, а мусарня.
Саня уже не видел, как следак достал из ящика стола пузырь водки, вылил чай из него прямо в мусорное ведро, а вместо налил себе в стакан горячительного.
Граммов сто.
И хлопнул.
Ой хорошо
Так то работа у следователя непростая.
Надо как-то прорабатывать стресс.
Вениамин Юрьевич потянулся к новой папке, дабы начать работу со следующим делом.
Глава 4
Исполнитель Шеff«Темная ночь (Город родной Питер, я твой)Темная ночь (Город родной Питер, я твой)Темная ночь (Город родной Питер, я твой)Темная ночь»
Пельмень что называется откинулся.
Понятно, что не из зоны, что всего через полчаса как присел, но таки откинулся.
А проблем опа и накинулось-таки.
Впереди предстоял тяжёлый и непростой разговор с батей Малого по Мерсу. Там вряд ли прокатит «упал, очнулся гипс», как он ездил по ушам следака, но что есть то есть.
Зато теперь появилась надежда отстраниться нафиг с разборок с цыганчей. Совершенно не нужных. Если Саня все верно расслышал и правильно понял, то у цыган грохнули кого-то из старших. Казанова на выезд летел так, что пятки сверкали у оперка. А значит внимание с более мелких проблем (ну а че, Васька то выжил, просто конкретно в бороду получил) у цыган на ближайшее время переключится гарантировано.
Заодно и у Казановы.
Как бы не пожирал мент глазами Саню в участке, а Пельмень тут не при делах.
По-хорошему, следовало забить на фиг на всю эту околосуету с неудачной попыткой организовать собственную мини группировку «Пельмень-Малой» и заняться приведением в порядок собственного тела. Понятно, что мы предполагаем, а бог располагает, но все же подобный подход виделся единственно верным шагом.
Ща придёт домой, ляжет на боковую, отоспится и завтра погнали. Тем более, что даже за то короткое время, что прошло с изменения рациона собственного питания, с включения в него тренировок и изменения образа жизни, Саня чувствовал определённый результат. Первые несколько килограмм уже помахали Пельменю ручкой и опачки испарились, выйдя вместе с сожженными калориями.
Поэтому пахота, третьего шанса в зале Сане не даст никто. Да и слово не воробей, вылетит не поймаешь. Если сказал Пельмень тренеру, что приведёт себя в форму, то так тому и быть.
Но опять же бог располагает и бла-бла-бла.
Саня перед выходом из отдела зыркнул на будку дежурного, но младшего сержанта Бори там не обнаружил. Оно и к лучшему, так и норовило сказать Борису пару ласковых после его понтометания у клетки обезьянника.
Скрипнула тяжелая входная дверь своими несмазанными петлями. Автоматчик, ещё один молодой сержантик только после армейки, дурачившийся с голубями, собственно не стал изменять себе. И снова кидал школки птичкам.
Увидев Пельменя сержантик приподнял изумленно брови, что понятно ещё полчаса назад Саню раком и в браслетах заводили в отдел, как будь то самого опасного преступника рецидивиста. А тут тебе пожалуйста выходит снова на свободу.
Везёт вам пацаны, сначала одного папка забрал, а следом тебя отпустили, прокомментировал он, как могло показаться с некоторой завистью. Майор обычно таких не отпускает.
Везёт тому, кто везёт, сержант, подмигнул Пельмень.
Спустился с крыльца, остановился на несколько секунд. Набрал полную грудь воздуха, гулко выдохнул взглянул на чистое ночное небо и двинулся из участка прочь.
Реально ведь повезло сегодня, от статьи отъехал за счёт благосклонной фортуны. Ну и бати Малого тоже.
Пельмень, выходя из отделения, поймал себя на мысли, что без понятия куда идти.
Честно говоря, хрен его знает где находится отделение, как добираться до дома и тому подобное. Навигатора в мобильнике при себе нет, да и ещё хрен знает сколько времени не будет ни того ни другого. Людей на улице тоже нема, дорогой не поинтересуешься, а те немногие люди, кто повстречается по ночи, так разговор с ними скорее заведёт снова в обезьянник. Можно, конечно, спросить у ментов в какую сторону идти (адрес своего дома Саня знал), но возвращаться даже ради такого дела не хотелось.
Так что по городу придётся самую малость поплутать.
Но ничего страшного проветриться. Тем более вечернюю тренировку он пропустил, а тело должно постепенно привыкать к постоянной нагрузке.
Оказавшись вне территории отдела, Саня огляделся. Улица внатуре пустая, темная. По правую сторону стоит унылая будка сапожника, с левой неприметная газелька, да вдобавок парочка ментовских бобиков припарковано.
Куда дальше?
Влево-вправо?
Пельмень выбрал наугад вправо, сунул руки в карманы и зашкандылепал по улочке вдоль полузаваленного забора ментовского отдела. Ну типа куда глаза глядят, а ноги выведут сами. Правда шагов через сто, он услышал скрежещущий звук заводки двигателя внутреннего сгорания. Менты видать, у отдела вечно суета круглые сутки напролёт количество преступлений резко выросло и расти только продолжает, поэтому работы у людей в форме прибавилось. А количество сотрудников, кстати, последовательно сокращалось.
Саня свернул с улицы с отделением, не желая впредь привлекать к себе внимание фараонов. И ускорил шаг. Но не прошёл и двадцати шагов, как отчетливо услышал, что звук работающего мотора приближается к нему со спины. Вслед за Пельменем на улицу, на которую он свернул вырулила та самая газелька.
Пельменя осветило тусклым светом фар, ослепило на мгновение, но прежде он увидел, что газелька то оказывается была ритуальная. Ну в смысле на бочине нанесён крест, ниже надпись «ритуальные услуги».
Мелькнула запоздалая мысль, что это Лёха Грузовик, парень сеструхи, но фига ли бы он тут делал, спрашивается. Они вроде как ещё не вернулись с морей и коптили свои тушки на пляже. Да и учитывая, что Грузовиком интересуется опер, так себе затея столь беззаботно палиться возле отдела милиции.
Саня отвернулся, ещё более ускорился и сошёл на тротуар, дабы газелька могла проехать беспрепятственно. Мыслей о том, что водителю авто могло быть что-то нужно от Пельменя не возникло. Однако водила отчего-то обгонять Саню не спешил и больше сказать поморгал дальним.
Продолжая плестись позади.
Значит что-то нужно-таки.
Теперь уже проскользнула мысль, отдающая лёгким чёрным юморком, что это батя Сёмы послал хоронить Пельменя после того, что тот сделал с шестисотым Мерседесом.
Блин, и кастета нет
Водила газельки, видя что Саня останавливаться не спешит, коротко посигналил. Обогнал-таки Пельменя и остановился. Другими словами, ясно давал понять, что от Пельмень ему что-то нужно.
Понятно-таки.
Саня остановился тоже.
Руки из карманов вытащил.
На всякий.
Проблемы так и прилипали как банный лист к заднице. Конечно, так себе идея подходить к газели, и по хорошему следовало развернуться и шагать к противоположной стороне, может быть даже обратно к ментовке. Но сделать так значило бы присесть на очко. Пельмень сжал кулаки, дождался пока к ним прибудет кровь.
Разжал медленно.
Подождал с секунду не захочет ли водила соизволить вылезти сам. Не захотел. Зато из газельки снова коротко посигналили.
Ну Саня слегана набычившись пошёл к пассажирской двери.
Ща выясним кому и что от него понадобилось и какого лешего все это значит. Пар он конечно спустил на двух нариках в обезьяннике, но злость осталась, как пёс Барбос.
Какие проблемы?
Стекло с пассажирской стороны оказалось опущено, поэтому водила (а он оказался один в машине, что кстати упрощало ситуацию на случай конфликта) слышал эти слова отчетливо.
За рулём автомобиля сидел здоровый такой типок. Ни разу не меньше Пельменя, разве что ростом чутка ниже, а так Сане как то сразу вспомнился достаточно известный боец Макс «Шатун» Новосёлов. Вспомнили? Ну вот примерно такая мышечная масса сидела на водительском сиденье авто и жевала жвачку. И нагло на Пельменя глаза таращила.
На бычьей шее «горного массива» висела золотая цепь с палец толщиной, как ошейник у бойцовского пса. Голова пострижена налысо.
Саня, как супертяж при виде больших дядек не переживал, потому как привык нокаутировать оных мощным разовым ударом. Но возможные сложности от физического контакта прикинул сразу. Пропустить в бороду от такой туши не одно и тоже, что пропустить тычок от Глиста или Цыгана.
Впрочем давать заднюю Пельмень понятное дело не собирался большой шкаф громко падает. И Саня решил, что если этот хрен из тачки начнёт вылезать, то бить Пельмень станет первым.
Залезай пацан, че? Раз смелый? ответил раскатистым басом водила. Давай отъедем от мусарни и там уже с тобой побазарим.
Саня долго думать не стал.
Залез.
Сел на пассажирское сиденье. Ноги пошире расставил ну типа яйца на проветривание.
Хотел бы че этот бугай, так сделал бы уже. Ну а так то отъехать подальше от ментовки идея хорошая, дабы по второму кругу в обезьяннике не оказаться. Правда в чем суть происходящего Пельмень до сих пор не понимал. На вопрос его водила так и не ответил.
Поехали че, побазарим, Пельмень захлопнул пассажирскую дверь.
Где живешь? уточнил бычара все тем же голосом, от которого по коже пробегали мурашки.
Водитель тронулся. Газелька покатилась по улице, рассекая светом фар темноту.
Если ты че то мне предъявить хочешь, то семью то сюда не вмешивай? Сами порешаем, ответил Саня.
У водилы от этих слов брови на лоб поползли удивился.
Так я тебе ничего предъявлять и не собираюсь, ты с чего взял? Ты это расслабься, пацан, все на мази
Я не напряжен, чтобы расслабляться. Ты кто такой будешь? перебил Пельмень.
Водила покосился на Саню, а потом как прозрел лицо бугая вытянулось как будто в изумлении. Вообще забавный такой любые его мысли и эмоции с лёгкостью считывались с его физиономии, который было в самую пору стены ломать. То ли бычара не был отягощён интеллектом, то ли особо не парился на тему кто и чем о нем подумает. Ну при такой то комплекцию не мудрено себя подобным образом в обществе ставить. Кстати, Саня обратил внимание, что уши у водилы переломаны, а нос торчит на бок. Видать на спорте.
Продолжением изумления на лице бугая стал громкий такой хлопок ладонью по лбу. Водила будто комара прихлопнул. Рука надо сказать у него тяжёлая и кулак огромный.
Я думаю че ты по газам даёшь, а я ведь даже не представился! заявил он. Дима Кабан меня зовут. Из кладбищенских.
Кабан (погоняла подходило водила как нельзя кстати) протянул руку Пельменю.
Ну допустим.
Саня пожал.
Я сменщик Грузовика, если че, наконец нормально пояснил водила. Ну в смысле мы по очереди работаем и на газельку деньгу тоже вместе закинули. И жмуриков возим вместе, Кабан заржал. Короче так сраслось, что мы с Лехой по жизни вместе двигаемся вперёд.
Все это конечно было очень увлекательно слушать о том, чем вместе занимаются Грузовик и Кабан, и куда «коллеги» двигаются. Но Саню сейчас другое интересовало. Какого собственно хрена надо здоровяку и как этот Кабан узнал, что Саня оказался в ментовке?
Вопрос Пельмень задал.
Кабан плечами пожал.
Лёха мне набрал и все уши прожужжал, как кипишь нездоровый начался, охотно начал пояснять Дима Кабан. А ему его баба тоже на ухо присела мол пиздюка спасать надо, тебя в смысле, пацан. Твоя?
Сестра, подтвердил Пельмень.
Понятно, что не матуха, зафыркал Кабан натурально по свинячьи прихрюкнув.
Говорил здоровяк довольно-таки сумбурно и сбивчиво, видимо пытаясь совместись процесс произнесения слов и их осмысления. Получалось у него паршиво. Но общий посыл сказанного был более менее понятен. Походу события последних дней дошли до Грузовика и сёструхи. Лёха наверное теперь переживает за то, что на него менты зубы точат, ну а сестра за брата переживает, что логично.
Пока об этом думал, Пельмень идиотом себя почувствовал у Лехи ведь был пейджер и даже труба, а у Сани не хватило тяму с ним связаться!