Чарльз Мэнсон, Нуэль Эммонс
Апология Мэнсона. Об убийствах, конце света, сексе и жизни без совести
Without Conscience Charles Manson in His Own Words as Told to Nuel Emmons
HarperCollins Publishers, New York, 1987
© Мэнсон Ч. Эммонс Н., 2023
© Давыдова Т., переводчик, 2023
© ООО «Издательство Родина», 2023
Разрушению мифа посвящается
Нуэль Эммонс родился в Оклахоме. Еще ребенком вместе с родителями он переехал в Калифорнию. Там Нуэль, детство которого пришлось на времена Великой депрессии, и вырос. С Чарльзом Мэнсоном он познакомился в 1956 году, угодив в тюрьму за автомобильную кражу, но первоначальное их знакомство было недолгим. Второй раз их пути пересеклись в 1960 году, когда Эммонс вновь оказался в тюремной камере. После этих перипетий Эммонс стал заниматься фотожурналистикой и сотрудничать с несколькими американскими и европейскими журналами. В 1979 году он вышел на Мэнсона и стал брать у него интервью. Пространные беседы Эммонса с Чарльзом Мэнсоном и вылились в эту книгу.
Введение
В конце июля и в августе 1969 года произошли восемь самых загадочных убийств в истории преступлений. Они были совершены со зверской жестокостью, только вот дикие звери не пользуются ножами и пистолетами, а после убийства не оставляют посланий, неровно выведенных кровью жертв.
Сотрудники из отдела убийств управления шерифа Лос-Анджелеса 31 июля 1969 года были вызваны в дом 946 по Олд-Топанга-Каньон-роуд. Когда полицейские вошли в дом, их облепили тучи мух, и они чуть не задохнулись от невыносимого зловония, исходившего от разлагавшейся человеческой плоти. Полицейские обнаружили тело мужчины с множественными колотыми ранами. Было установлено, что мужчина умер несколько дней назад. На стене в гостиной, прямо над телом, кровью убитого было накарябано: «политическая хрюшка». Кроме этой надписи на стене были оставлены пятна крови, похожие на следы лап огромной пантеры.
Убитого звали Гари Хинмэн. Тридцатидвухлетний Хинмэн посещал Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, намереваясь получить степень доктора философии по социологии, а на жизнь зарабатывал преподаванием музыки. Позже выяснилось, что дополнительный доход Хинмэну приносила торговля мескалином, который он сам же и синтезировал.
В субботу 9 августа сотрудники полицейского управления Лос-Анджелеса прибыли в роскошные апартаменты по адресу Сьело-драйв, 10050, по соседству с Беверли-Хиллз и Голливудом. На месте второго преступления все было залито кровью, так что вполне можно было проводить съемки какого-нибудь голливудского фильма ужасов. В разных помещениях дома и на улице рядом с ним были разбросаны трупы пяти зверски убитых человек. Все они были в самом расцвете сил: Шэрон Тейт-Полански, Эбигейл Фолджер, Войтек Фриковски, Джей Себринг и Стивен Пэрент. Как и у Хинмэна, в этом доме тоже было оставлено послание, выведенное кровью. На двери дома, где пятеро лишились жизни, было написано слово «свинья». Как впоследствии было установлено, кровь принадлежала Тейт.
Шокирующая резня привлекла к месту преступления множество журналистов и фотографов, окруживших огороженную территорию, на которой полиция искала улики преступления. Ясно было лишь одно произошли убийства. И все же, как только репортеры подготовили свои репортажи с места событий, газетные полосы сразу запестрели различными догадками. Кто-то описывал происшедшее как «ритуальные убийства», другие настаивали на том, что люди погибли в результате бурной вечеринки, сопровождавшейся сексом, третьи заявляли, что всему виной передозировка наркотиков. Среди мотивов убийства фигурировали и ревность с любовным треугольником. Некоторые журналисты просто рассказывали о том, что было известно на тот момент: полиция сбита с толку и не может установить причины преступления, продолжая поиски зацепок для разгадки самых ужасных убийств, когда-либо совершенных в Лос-Анджелесе. Но это было только начало.
На следующий день, в воскресенье, 10 августа, когда прошло немногим более суток после визита полиции на Сьело-драйв, сотрудники Лос-Анджелесского управления полиции были вызваны к месту не менее отвратительного убийства по адресу Вейверли-драйв, 3301, в Лос-Фелис, один из районов Лос-Анджелеса. Дом принадлежал Лино и Розмари Ла Бьянка.
Сорокачетырехлетний Лино умер в результате двадцати шести колотых ранений, часть из которых была нанесена ему вилкой для мяса. Его тело так и нашли с торчавшей в животе вилкой и ножом, воткнутым в горло. Жену Лино, тридцативосьмилетнюю Розмари, ударили острым предметом сорок один раз. И вновь в доме убитых были оставлены послания, бесстыдно выведенные кровью жертв: на стене можно было прочесть «смерть свиньям» и «восстание», а на дверце холодильника с ошибкой было написано «Healter Skelter». Окружной прокурор Винсент Баглиози в конце концов предположил, что именно слово «Helter Skelter»[1] и является мотивом, но наполненные леденящим ужасом ночи и жестокое убийство восьми человек по-прежнему оставались неразгаданной тайной.
По мере того как информация об убийствах распространялась по стране, газеты, радио и телевидение торопились сообщить любые подробности событий, которые вскоре стали известны всему миру как «убийства Тейт Ла Бьянка». Сами преступления и их освещение в новостях привели в ужас жителей Голливуда и его окрестностей. Страх и подозрение поселились в домах, наполнили сердца людей и улицы всей Южной Калифорнии. Пистолеты и ружья продавались с рекордным размахом: их раскупали для самообороны. Полицейские, от которых требовали найти хотя бы какого-нибудь подозреваемого, работали без устали, ища улики и отрабатывая версии.
Несмотря на арест подозреваемого, Роберта Босолея, спустя несколько дней после гибели Хинмэна, никто не связывал с ним убийства в самом центре Голливуда. Лишь через несколько месяцев, когда был арестован второй подозреваемый по делу Хинмэна, расследование убийств Тейт Ла Бьянка сдвинулось с мертвой точки.
Подозреваемую звали Сьюзан Дениз Аткинс. В конечном итоге ее обвинили во всех упомянутых убийствах, а также в смерти Дональда Джерома (Шорти) Ши девятой жертвы, о которой стало известно лишь после задержания преступников. Аткинс проболталась своим соседкам по камере, в красках описав им свое участие в убийствах, и назвала Чарльза Мэнсона харизматическим основателем некоего культа, живым Иисусом, духовным учителем, наделенным такой мистической силой, при помощи которой он сумел заставить своих последователей убивать ради него. Заключенные, которым доверилась Аткинс, поделились ее секретом со следователями, после чего в начале декабря полиция объявила на пресс-конференции о том, что зловещие преступления, расследование которых велось на протяжении последних пяти месяцев, наконец раскрыты.
Аткинс продала авторские права на историю о Мэнсоне и других заключенных под стражу подозреваемых «Две ночи убийств» газете Los Angeles Times, а также нескольким зарубежным газетам, так что накануне Рождества 1969 года весь мир прочел этот сенсационный материал. Эти и последовавшие за ними газетные публикации превратили Мэнсона в самого известного злодея нашего времени еще до того, как он предстал перед судом. Неослабевающее внимание СМИ во время судебного процесса обеспечило Чарльзу Майлзу Мэнсону и его последователям (которых сейчас обычно называют «семьей Мэнсона») всемирную дурную славу.
Мэнсона обвинили в том, что он пробудил животную жестокость в своих адептах. В качестве мотива зверских убийств обвинитель Бульози назвал убежденность Мэнсона в скором восстании, которое чернокожие рано или поздно поднимут против белых, в чем он убедил своих последователей. Это Мэнсон и имел в виду под «хелтером-скелтером», цитируя одноименное название одной из песен Beatles. Говорили, что Мэнсон приказал своим приверженцам совершить шокирующие убийства, чтобы углубить расовый конфликт и навести полицию на ложный след, заставив ее поверить в то, что злодеяния были совершены неграми. Также высказывалось предположение, что Мэнсон выбрал дом по адресу Сьело-драйв по той причине, что раньше там проживал Терри Мелчер, глава некой звукозаписывающей компании, не сумевший обеспечить раскрутку Мэнсону Задумав убийства, Мэнсон припомнил «отказ» Мелчера и удаленное расположение его бывшего жилья, что делало его идеальным местом преступления.
Кроме того, обвинение утверждало, что Мэнсон убедил своих последователей в существовании одного карьера в Долине смерти, где он и его группа могли переждать грядущую расовую войну. По предсказаниям Мэнсона, победу в столкновениях должны были одержать чернокожие, однако у них не хватило бы ума, для того чтобы осуществлять управление страной надлежащим образом. После завершения беспорядков Мэнсон и его избранники вышли бы из своего убежища и начали строить новое общество в соответствии с представлениями Мэнсона.
С момента ареста Мэнсона и членов его Семьи до вынесения приговора прошло больше полутора лет столько потребовалось для проведения следствия и судебных процессов. К казни в газовой камере в Сан-Квентине были приговорены Чарльз Мэнсон, Сьюзан Аткинс, Чарльз (Текс) Уотсон, Лесли Ван Гутен и Патрисия Кренвинкель (за убийства Тейт Ла Бьянка), Брюс Дэвис и Стив Гроган (за участие в убийстве Шорти Ши), а также Бобби Босолей (за убийство Гэри Хинмэна).
Однако спустя год после вынесения смертных приговоров штат Калифорния отменил их, при этом преступники автоматически приговаривались к пожизненному заключению. Изменение меры пресечения позволяло рассмотреть возможность условно-досрочного освобождения этих восьми осужденных уже в 1978 году. Осенью 1985 года, после шестнадцати лет тюремного заключения, Стив Гроган был условно-досрочно освобожден на строгих условиях комиссией по условно-досрочному освобождению штата Калифорния. Другим осужденным по этому делу в досрочном освобождении было отказано.
Большинство людей считают Мэнсона и тех, кто проходил с ним по делу, жестокими, хладнокровными убийцами, у которых съехала крыша от наркотиков. Вместе с тем другие видят в Мэнсоне своеобразного вождя и гуру, обладающего мистическими способностями. Они защищают Мэнсона, оказывают ему поддержку и пытаются имитировать его жизнь, предшествовавшую убийствам. Отбывая наказание, Мэнсон получает тысячи писем и принимает многочисленных посетителей. Письма пишут подростки и взрослые обоего пола, женщины приходят к Мэнсону в тюрьму, стремясь добиться его внимания и симпатии, кто-то ищет у него совета, кое-кто хотел бы стать его последователем. Находятся даже такие, кто готов пойти на преступление ради него вернее, ради мифа, который сложился вокруг его личности. Но этот миф далек от реальности.
Так получилось, что я познакомился с Мэнсоном много лет назад, задолго до появления «детей цветов» и хиппи. Я с ним не «делил косяка», как на тюремном жаргоне говорят о близких приятелях, но мы действительно провели вместе какое-то время в одном месте в Терминал-Айленде. Случилось это в 19561957 годах, когда я получил срок за перегон в другой штат угнанной машины. В то время Мэнсону исполнился всего двадцать один год, а мне было двадцать восемь. В тюрьме нас связывал, главным образом, общий интерес к атлетике. Впрочем, я видел в нем себя, каким был в том же возрасте, юнец среди заключенных постарше, ловивший каждое слово закоренелых, законченных преступников, который был еще слишком молод, чтобы понять криминалу приходит конец.
Я освободился в 1957 году и вскоре открыл свою автомастерскую в Голливуде. Мэнсон вышел из тюрьмы на следующий год. У нас были общие друзья в этом районе, так что, когда у Мэнсона из-за автомобильной аварии возникли кое-какие проблемы, один из наших приятелей сказал ему, где меня найти. Хотя ничего уголовного в этом столкновении не было, все же у Мэнсона возникли сложности. «Мой контролер порядком достает меня, сказал Мэнсон. Или я починю машину того парня, которую помял, или он скажет, что я нарушил условия досрочного освобождения и отправит меня обратно в кутузку. Ты меня выручишь?» Я отремонтировал ту машину, а заодно и автомобиль самого Мэнсона. Этот случай и наше пребывание в одной тюрьме позволили мне написать биографию Мэнсона. Ибо, как он часто повторяет на протяжении последних шести лет: «Ты не дал мне угодить в тюрьму, Эммонс. Я у тебя в долгу. И если кто и может объяснить, почему все так обернулось, так это ты, наверное, потому что ты был там, ты хороший парень».
Потом я не виделся с Мэнсоном до 1960 года. Мы снова встретились уже в тюрьме Макнил, где я сидел за участие в сговоре по поводу ввоза наркотиков. Наши отношения во многом были теми же, что в Терминал-Айленде, и ограничивались занятиями атлетикой, за исключением нескольких случайных разговоров. Помню, однажды Мэнсон спросил у меня, знаю ли я что-нибудь о Роне Хаббарде и дианетике. Поскольку я ничего об этом не слышал и не горел особым желанием узнать, наша беседа была короткой. Время, проведенное в тюрьме Макнил, изменило всю мою дальнейшую жизнь, причем в лучшую сторону. Как вы поймете из книги, это время оказалось поворотным и для Мэнсона.
Освободившись в 1964 году, я хотел лишь одного стать ответственным и честным гражданином. С тех пор я ни разу не нарушал права других людей и не рисковал своей свободой. Я возобновил свое дело, вернувшись к автомастерской, а затем попробовал себя в другой сфере, став свободным писателем.
Я почти не обратил внимания на убийство Гэри Хинмэна в 1969 году, но об убийствах Тейт и Ла Бьянка мне, как и всему миру, было известно очень хорошо. Когда в декабре 1969 года в расследовании всплыло имя Мэнсона, я был поражен. Меня удивило не столько его участие в этих преступлениях, сколько то, что человек, которому приписывали способность заставлять людей выполнять любую его прихоть, мало походил на того парня, которого я помнил.
К 1979 году я почти совсем забыл о Мэнсоне, пока мне на глаза не попалась статья о нем, опубликованная в местной газете. Автор материала ездил в Вакавиль, где тогда сидел Мэнсон, намереваясь взять у него интервью. Мэнсон отказался давать интервью этому корреспонденту. В конце концов в репортаже были использованы сведения из рассказов тюремщиков. Среди прочего в статье говорилось, что Мэнсон редко откликается на просьбы дать интервью. В то время я уже писал для одной газеты и почувствовал, что моя прошлая связь с Мэнсоном могла бы послужить мне пропуском и позволить увидеться с ним, в чем было отказано другим желающим.
На первое мое письмо ответил один из тюремных друзей Мэнсона. Он написал мне следующее:
«Чарли постоянно получает письма от придурков вроде тебя, которые хотят взять у него интервью. Его не интересует болтовня с тобой, чтобы потом все было переврано и в газетах появилось еще больше лжи. Но если ты хочешь написать о каком-нибудь отвязном, тронутом ублюдке, то пришли мне телик, и я потреплюсь с тобой». В конверт были вложены две газетных вырезки, где рассказывалось об этом человеке и совершенных им убийствах, за которые он отбывал наказание. Я проигнорировал письмо, разве что вернул вырезки по просьбе автора.