Оставшись наедине с Татьяной, я сослался на необходимость сделать несколько важных звонков и заперся в кабинете. Нельзя сказать, что я поверил словам Людмилы о слежке, но ее вид был убедительнее слов, и я решительно набрал номер начальника службы безопасности нашей фирмы. Бравые ребята, служившие под началом этого «дядьки Черномора», отличались высоким профессионализмом, не раз доказанным на деле, и я был уверен, что у него на примете найдется какой-нибудь ас, вполне подходящий на роль личного телохранителя с некоторыми дополнительными функциями. Под «дополнительными» я подразумевал, естественно, обязательное информирование меня обо всех подозрительных событиях и действиях не только со стороны странных преследователей, но и со стороны Людмилы. Короче, я решил нанять своеобразного «двойного агента». А что такого? Заказчик-то я! Мои надежды на старого служаку оправдались и, внимательно выслушав и записав все мои требования, он вскоре перезвонил и доложил по всей форме, что подходящая кандидатура найдена и прибудет в полное мое распоряжение через двадцать минут.
Отличная работа, Павел Григорьевич! похвалил я его. Всегда завидовал вашей оперативности и дисциплине ваших подчиненных. Вот бы мне таких! А то разгильдяй на разгильдяе
Так ты построже, Иваныч, со своими, парировал «Черномор», а один из моих сейчас в твое распоряжение прибудет. Так что наслаждайся! Парень он толковый, аккуратный, внимательный. Звать Андрей Зубков. Он прямо в дверь позвонит, ты не против?
Наверное, Павел Григорьевич был единственным человеком в нашей фирме, которому я прощал подобные панибратские вольности на «ты», да еще «Иванычем» меня никто в конторе звать не осмеливался. Но он был из старой гвардии, чуть ли не полвека отработал в милиции, и принципиально ни к кому на «вы» не обращался. Зато сотрудник был залюбуешься! Так что приходилось для пользы дела не обращать внимания на некоторые его привычки, нарушающие субординацию.
Конечно, не против. Пусть заходит.
Ровно в назначенное время, минута в минуту, на пороге появился крепкий молодой парнишка. Он внимательно выслушал все мои инструкции, задал несколько уточняющих вопросов и, вооружившись адресом и телефоном Людмилы, отправился нести свою вахту.
Уверенный в том, что парень выполнит все мои распоряжения в точности, я позвонил Людмиле, сказал, что к ней едет мой человек, назвал его имя и пароль, которым я решил снабдить парня на всякий случай.
Со всеми проблемами было покончено, и остаток дня мне удалось провести именно так, как я и намеревался с самого утра в блаженном ничегонеделании. К вечеру от утренней раздражительности не осталось и следа, я наслаждался покоем, когда моя безмятежность вдруг была прервана тревожным звонком. Звонила мать Григория, которая в такой поздний час разыскивала своего сына.
У меня его нет. А что случилось? Почему вы спрашиваете?
Ой, вы уж простите меня! она была явно взволнована. Я очень беспокоюсь. Со вчерашнего вечера не могу до него дозвониться. Вчера он был у меня в гостях с девушкой, потом ушел. Я позвонила узнать, как он доехал, но его не было. Я не придала этому значения, решила, что задержался, пока ее провожал Но сегодня его снова нет! И у девушки тоже я проверяла! Он просто Просто исчез из моего поля зрения.
Как? мое сердце забилось так громко, что, казалось, его стук слышен во всей квартире. Я взглянул на часы было шесть вечера. И давно вы звонили ему в последний раз? Может быть, он куда-нибудь собирался? Не говорил?
Галина Евстафьевна замялась:
Вообще-то, мы с ним не обсуждали его планы. Но, понимаете, у нас так заведено мы всегда созваниваемся в течение дня. А тут телефон молчит. Я места себе не нахожу.
Вы были у него дома? я чувствовал, что еще немного, и голос мой сорвется на крик.
Нет, Станислав Иванович. Я как раз хотела вас попросить, чтобы вы поехали туда со мной.
Конечно! Ждите! Я мигом! эти слова я уже кричал в трубку, свободной рукой натягивая джинсы. Молниеносно одевшись, я схватил ключи от машины и, ничего не успев объяснить удивленной жене, выбежал из дома. Подхватив по дороге матушку Григория, я на бешеной скорости рванул к нему домой.
Я гнал машину, как сумасшедший, и (благо, город к ночи опустел) добрался с Гражданки на Петроградскую, где жил Григорий, установив, наверняка, какой-нибудь рекорд. Меня подстегивало разыгравшееся воображение, которое рисовало картины участи Грега одна ужаснее другой, и мне стоило большого труда сохранять внешнее спокойствие, чтобы своим волнением еще больше не напугать и без того обеспокоенную Галину Евстафьевну. На одном дыхании я взлетел по лестнице, оставив далеко позади свою спутницу, начисто забыв в этот момент и о галантности, и о таком простом изобретении, как лифт. Очутившись перед дверью, ведущей в квартиру Григория, я застыл в нерешительности она была приоткрыта. Я размышлял, стоит ли мне входить одному или лучше дождаться, пока поднимется на этаж мама моего друга, и тут за моей спиной раздался ее голос:
Что же вы стоите, Станислав? робко спросила она, и я почувствовал в ее словах испуг и потребность в защите. Так ребенок просит родителей посидеть рядом с ним в темной спальне до тех пор, пока он не заснет. Я взял сухую ладонь Галины Евстафьевны в свою руку, крепко пожал и осторожно толкнул дверь, ведя пожилую женщину за собой, чуть сзади, чтобы, в случае опасности, прикрыть ее.
В квартире мы обнаружили картину, с трудом поддающуюся описанию. Это был не просто разгром это был разгром в кубе, если можно так выразиться. Трудно представить себе психическое состояние людей, способных с такой безжалостной последовательностью и методичностью разрушить человеческое жилье. Казалось, в квартире не осталось ни одной целой вещи: вся мебель была изломана, посуда разбита, книги изорваны и разбросаны, под ногами хрустела какая-то крупа, соль, земля из цветочных горшков и битые стекла. Весь пол был усеян клочьями поролона и перьями из растерзанных подушек. Из развороченных розеток торчали провода, клочьями свисали и шелестели от сквозняка оборванные обои
Григория нигде не было. Это опровергало версию ограбления и оставляло слабую надежду на то, что ему удалось уцелеть во время этого странного «цунами».
Мать Григория медленно опустилась на край растерзанного дивана и отвернулась к стене ее плечи тут же затряслись от беззвучных рыданий. Честно говоря, мне и самому хотелось плакать от бессильной злости и ощущения собственной беспомощности.
Я вас очень прошу, успокойтесь, попытался я неловко утешить ее. Нам нужно срочно искать Григория Будем надеяться, что он жив, некстати добавил я и тут же понял, что ляпнул лишнее.
Гриша, Гришенька-а-а-а-а! Они его убили-и-и-и! в голос, по-деревенски вдруг запричитала Галина Евстафьевна. Стас, ну ты-то хоть понимаешь, что происходи-и-и-ит?
Нет Но ваш сын жив, я пытался рассуждать «логически», хоть и давались мне эти попытки с большим трудом. Если бы это было не так, то мы с вами, к сожалению, нашли бы его тело здесь. Не плачьте, прошу вас. У нас есть надежда. Только вот Нам нужно срочно вызвать милицию.
На самом-то деле, я не больно надеялся на помощь милиции, но другого выхода просто не видел, да и, по совести говоря, не чувствовал в себе сил проводить расследование в одиночку.
Милиционеры приехали на удивление быстро, но еще быстрее по их нелепой суете и бестолковым вопросам я понял, что Григория они не найдут. Казалось, что гораздо больше, нежели расследованием преступления они были озабочены грамотным составлением протокола и появлением в их отделе очередного «висяка», сулящего в конце года разборки с начальством и, может статься, лишение премии. Один из них, запомнившийся мне гладким румяным лицом и аккуратной щеточкой усиков, несколько раз поинтересовался, не было ли застраховано испорченное имущество как будто единственное, что имело для него значение, это возможные проблемы со страховыми компаниями!
Сразу после их отъезда я хлопнул себя по лбу и, обозвав несколькими нецензурными выражениями собственные мыслительные способности, набрал на мобильнике номер Павла Григорьевича. И вот, минут через двадцать он, в сопровождении нескольких крепких ребят с бритыми затылками, уже деловито осматривал разгромленную квартиру моего бесследно исчезнувшего товарища.
Твой приятель что, банк грабанул? задорно хохотнул мой бравый секьюрити. Не часто мне доводилось наблюдать результаты столь настойчивых поисков!
Какой, к черту, банк! Мы с ним из Мексики только что приехали Я брата вчера похоронил А теперь вот это Я, поверь, очень ценю твой юмор, но как-то, знаешь, не до банков было, несмотря на полный разброд в мыслях и чувствах, я все-таки попытался пошутить.
Мать Григория, немного успокоившаяся от созерцания бессмысленной, но чрезвычайно суетливой деятельности милиционеров, неожиданно снова запричитала, давясь слезами:
Гриша! Гришенька! Сыно-о-о-очек мой!..
Начальник службы безопасности тертый калач взглянув на нее, тут же принялся за дело:
Тэ-э-экс, как у вас тут с соседями? Знаете их?
Понятия не имею, буркнул я, вовремя сообразив, что второй круг вопросов Галине Евстафьевне не потянуть. Я здесь, вообще, кажется, в третий раз.
Разберемся! отрезал Павел Григорьевич и вышел на лестницу.
Через несколько минут он вернулся с какой-то полной пожилой женщиной, которая, видимо, давно знала мать Григория. Во всяком случае, она сразу же бросилась утешать ее и быстро увела к себе в квартиру.
Слава Богу, баба с возу кобыле легче! гоготнул начальник охраны и с новыми силами принялся за расследование, а я прошел в чудом уцелевшую ванную, чтобы немного освежиться и привести себя в порядок.
Только я открыл дверь, как на меня с истошным криком ринулось откуда-то сверху нечто рыжее и пушистое. Не сразу сообразив, что это всего-навсего кошка Григория, я судорожно пытался отодрать ее лапы от собственной физиономии, но это оказалось непростой задачей она прижималась ко мне, истошно верещала и тряслась мелкой дрожью.
На наши общие вопли в ванную влетел Павел Григорьевич:
Что, черт возьми, тут происходит!? А-а-а, так вот он виновник погрома! добродушно хохотнул мой доблестный сыскарь, когда совместными усилиями нам все-таки удалось оторвать кошачьи коготочки от моих щек.
Виновница! уточнил я, потирая расцарапанное лицо. Но не думаю, что ей одной под силу такие разрушения!
Пока мы с Павлом Григорьевичем вновь занялись милой дружеской пикировкой, к которой я уже успел привыкнуть и даже обнаружить в ней своеобразный психотерапевтический эффект, кошка, по всей видимости, успокоилась перестала трястись и вопить, но повела себя как-то странно. Она заглядывала нам в глаза, терлась о наши ноги и мяукала так выразительно, что казалось, будто она действительно хочет рассказать о каком-то событии, свидетельницей которого только что оказалась.
Внезапно она подбежала к двери из ванной, надавила на нее всем своим весом и, просочившись в образовавшуюся щель, пулей вылетела из квартиры.
Давай посмотрим, куда она побежала, может быть, она нам что-то покажет, неожиданно для самого себя предложил я Павлу Григорьевичу.
Нет, я, разумеется, не сошел с ума и прекрасно понимал, что кошка не собака и след не возьмет, но при взгляде в ее умные, почти человеческие глаза, невольно вспомнил большую статью, прочитанную несколько дней назад в «Ридерс Дайджесте».
В статье говорилось о том, что кошка столь же неизвестного и таинственного происхождения, как человек. Она появилась вместе с ним и продолжает существовать рядом на протяжении многих веков. Так, в Древнем Египте кошек буквально боготворили их мумифицировали наравне с фараонами, а в своих храмах египтяне отводили им место посредников между людьми и богами. Почему?.. Этого до сих пор никто не смог объяснить, но, как бы там ни было, именно в Древнем Египте впервые был создан настоящий культ этого своенравного, грациозного и загадочного животного.
А ведь известны и такие истории, когда кошки находили бросивших их хозяев за тысячи и тысячи километров! В хрониках зафиксирован случай, как один из офицеров армии Веллингтона накануне битвы при Ватерлоо был потрясен, узнав в невесть откуда взявшейся в боевых порядках англичан кошке своего домашнего кота. Следуя за своим хозяином, тот умудрился каким-то непостижимым образом перебраться через Ла-Манш!
Современная наука подтвердила тот факт, что обоняние кошки в тысячи раз превосходит собачье, но использовать его в утилитарных целях человек никогда не сможет кошка слишком самолюбива, слишком самостоятельна. Она сама выбирает себе хозяина и сама решает, кому посвятить свой бесценный дар.
В общем, между кошкой и человеком существует какая-то мистическая, тянущаяся через всю историю их совместного существования связь, но объяснить ее человеческий разум не в силах. Вот и сейчас услышав мое смелое предположение, начальник охраны взглянул на меня с опаской, видимо всерьез поставив под сомнение мои умственные способности. Но в квартире делать было уже нечего, и мы вышли на улицу.
Странное дело, кошка словно поджидала нас у подъезда она произнесла контрольное «мяу!», пробежала чуть вперед, обернулась, удостоверилась в том, что мы послушно следуем за ней, и юркнула в подвал соседнего дома.
«Хороши же мы будем, неожиданно подумалось мне, если, исползав за этой рыжей бестией все окрестные подвалы и чердаки, обнаружим, что она, всего-навсего, решила навестить своих приятелей или приятельниц. Тогда-то уж никто не разубедит Павла Григорьевича во мнении обо мне, как о полном идиоте!»
Что теперь, полезем? услышал я между тем ехидный голос «Черномора». Раз уж мы сдались на милость твоей рыжей подруге, посмотрим, что она хочет нам показать!
«Да уж, последнее время мне не привыкать выглядеть в глазах окружающих окончательным и бесповоротным чудаком! Но Григорий пропал, и я должен цепляться за все, что дает хотя бы призрачный шанс его найти пусть даже это будут всего лишь кошачьи проказы!».
Я решительно направился в сторону подвала, ожидая найти его закрытым и неприступным, но, к моему удивлению и радости, замок на двери был кем-то варварски сорван, а сама дверь исцарапанная и висевшая на одной петле носила на себе следы уже знакомой нам разрушительной энергии.
Когда мы проникли внутрь, в нос тут же ударил резкий тошнотворный запах, присущий всем нашим подвалам и чердакам. Преодолевая отвращение, мы двинулись в непроглядную темноту, едва-едва прорезаемую светом маленького фонарика, оказавшегося в кармане предусмотрительного Павла Григорьевича. За нами, чуть позади, следовали его верные архаровцы. Перелезая через кучи хлама, то и дело натыкаясь на жирных крыс, совершенно не смущавшихся при нашем появлении, мы шли до тех пор, пока луч фонарика не уперся в кучу грязной и разорванной одежды, показавшейся мне смутно знакомой.
«Господи, да это же Григорий! Они убили его! лихорадочно проносилось в моем воспаленном мозгу. Мне стало дурно, я еле дышал, а в голове железным молотом стучала одна-единственная мысль. Не уберег! Не уберег!! Не уберег!!!».
Да он жив! вывел меня из оцепенения голос одного из ребят, склонившихся над телом.
Услышав эти слова, Павел Григорьевич не мешкал ни секунды пощупал пульс, проверил фонариком зрачки и ответственно заявил:
Надо вызывать «скорую»! Сами не довезем
У этого жуткого дня было только одно несомненное достоинство наполнявшие его события сменяли друг друга с бешеной скоростью, не позволявшей мозгу сосредоточиться на одном из них и окончательно слететь с катушек. Впрочем, не исключено, что мне это только казалось. Как бы там ни было, не успел я набрать номер «скорой», как во двор уже въезжала обшарпанная белая газель с красными полосками и начертанной по европейской моде задом наперед надписью «AMBULANCE».