Наконец, одна ужасная старая ведьма, сообщила мне, что видела Розмари несколько дней назад и даже разговаривала с ней.
Сердце мое забилось с новой силой, я назвал ей свое имя, объяснил, зачем разыскиваю Розмари, и стал нетерпеливо расспрашивать эту старушку, совершенно переменившись во мнении относительно ее мерзкого вида.
Добрая фрау, говорил я ей на хорошем немецком, мне крайне важно знать, где находится фрейлейн Розмари, и когда я, наконец, смогу увидеть ее своими глазами.
Мой добрый господин Генрих, сказал она, называя меня на немецкий лад, я думаю, ты не откажешься переночевать в домике моей покойной сестры фрау Зауберн. Эта почтенная матрона долгое время жила в Голландии и только незадолго до смерти поселилась в нашей деревне. Ее домик сейчас пустует, и ты чудесно проведешь там ночь. Наутро, фрейлейн Розмари будет уже с тобой.
Вероятно, я никогда не смогу докопаться до истины, как этой полупомешанной старой женщине удалось внушить мне то, что я хотел услышать больше всего на свете. Новость о встрече с Розмари уже завтра утром полностью успокоила меня и, честно признаться, я совсем не задумывался в эту минуту, как эта ведьма сможет соединить нас. Возможно, я был под действием гипноза или колдовских чар, но я согласился с ее предложением и даже пообещал выполнить довольно странное условие: в течение ночи до самого утра я, ни должен покидать пределов этого домика, ни при каких обстоятельствах.
Это очень важное условие, господин Генрих. Я настаиваю на нем и надеюсь на твое благоразумие. Эта молодая фрейлейн будет в домике моей сестры не раньше шести часов утра. Ты не должен выходить из домика, не должен пролезать через дымовую трубу или карабкаться в окно
Вслед за этим старуха стала нести невообразимую чушь, смешивая немецкие слова с голландскими, и еще бог весть какими оборотами. Я едва смог дослушать ее до конца, так и не поняв смысла этих россказней.
Я поторопил старую ведьму, когда заметил скорое приближение сумерек.
Мы добрались до окраины деревни, прошли небольшую кирху и старое кладбище и оказались возле маленького деревянного домика, словно вросшего в землю. Я припомнил некоторые книги, что читал в детстве и улыбнулся при виде сказочного жилища. Впрочем, я не забыл про кладбище и обернулся через плечо, дабы еще раз увидеть его. Оно словно притаилось в небольшой сумеречной полосе, обозначенное лишь острым шпилем церкви.
Я смело вошел в домик, получил из рук старухи сверток с ужином и наказ не выбираться из домика до утра и уже через мгновение оказался в одиночестве. Шум закрываемого снаружи замка, указал, что старуха не доверяла мне и предпочла запереть дверь. Теперь я лишился не только соблазна, но и возможности выбраться из домика, во всяком случае, через дверь.
***
Хотя я и не принадлежу к числу аристократов, но мой отец довольно богат и влиятелен и потому, я привык к хорошему столу и приятной обстановке. Увы, в этой деревне, в этом маленьком домике мне было очень неуютно. Я воспользовался тем свертком с ужином, что дала мне старуха, и с отвращением обнаружил, что он состоит из большого куска копченой рыбы, двух луковиц, хлеба и бутылочки холодного пива. С негодованием я отставил всю эту дешевую мерзость в сторону, но уже через четверть часа смертельно захотел есть и вернулся к свертку. Пиво оказалось не таким уж плохим, а рыба не слишком соленой.
Я проглотил ужин и осмотрел единственную комнату еще раз. Длинная свеча хорошо освещала помещение. Я приподнял ее и направился к входной двери. Там был небольшой чулан, заваленный ненужной рухлядью, и крохотное помещение кухни, с единственным слуховым окном, довольно широким и лишенным стекла и печкой, одной стеной, выходившей в комнату. Что же касается самой комнаты, то там был маленький столик, услугами которого я уже воспользовался и небольшой платяной шкаф, больше походивший на деревянный ящик, поставленный на бок. Дощатый пол был едва прикрыт какой-то тканью, а занавески на окнах были черными и прозрачными, словно это нужно было для устрашения того, кто волею судьбы должен был провести здесь хотя бы одну жуткую ночь.
Я позабыл упомянуть о небольшом лежаке, который вероятно заменял той самой фрау Зауберн кровать. Я расположился на этом ужасном ложе, даже не раздеваясь, и постарался поскорее заснуть.
Сон мой был не слишком расторопен и виной тому было тиканье часов, которое я услышал, едва закрыв глаза. Я удивился этому неожиданному звуку, ибо на протяжении всего моего пребывания в домике, я не слышал этого тиканья.
«Колдовство или того хуже, черная магия», подумал я и снова постарался погрузиться в сон. Кажется, мне это удалось на некоторое время, но не прошло и нескольких минут, как меня разбудил бой этих проклятых часов. Меня изумило и испугало это неожиданное потрясение всего домика. Часы, которых не было прежде, появились сначала в виде безобидных маленьких ходиков, теперь же они сотрясали стены как настоящие куранты. Я отчетливо увидел их на стене и удивился тому, как не заметил их раньше.
Итак, часы пробили двенадцать и сразу успокоились. Я перестал чему-либо удивляться, однако вовсе расхотел спать, и только закрыв глаза, стал терпеливо ожидать наступления утра.
Лежанка, на которой я устроился, располагалась совсем близко от одного из двух окон, что были в этом колдовском домике, и лунный свет, проникая сквозь прозрачные занавески, падал на тонкое одеяло, которым я не побрезговал укрыться.
Я открыл глаза и стал рассматривать причудливые узоры, которые расписала полная луна на моем одеяле, как вдруг какая-то тень быстро пронеслась в окне, отразившись на моей постели.
Мне потребовалось всего мгновение, чтобы приподняться с лежанки и, затаив дыхание устремить свой взор на занавешенное окно.
Снаружи была полная тишина, и мне показалось, что это странное видение было миражом в глазах усталого человека. Я снова устроился на своем ложе и укрылся одеялом с ног до головы. Теперь мне было довольно трудно увидеть в окне любую, даже самую заметную тень.
Прошло не менее четверти часа, когда я окончательно успокоился и перестал ожидать чего-то неприятного для себя. В ту же минуту, я услышал тихие шаги где-то со стороны другого окна этого домика и едва не вскрикнул от ужаса. Мне показалось, что кто-то крадется вдоль стены домика и старается заглянуть внутрь. Я едва нашел в себе силы приспустить одеяло так, чтобы два моих глаза были способны видеть в темноте. Я снова увидел мимолетную тень, скользнувшую возле другого окна. Теперь я был уверен, что и в первый раз подобное видение было настоящим, а не иллюзорным.
Кто-то ходил возле моего домика и могу поклясться, что это была не старуха, чьими стараниями я здесь оказался. Я был уверен, что эта старая ведьма не смогла бы так быстро передвигаться, как это делал неизвестный мне espion1.
Мои рассуждения были прерваны каким-то странным звуком, который едва доносился до меня. Где-то в дальнем углу, рядом с чуланом, где была входная дверь, кто-то неизвестный мне, осторожно тянул на себя дверь.
Я вспомнил, что когда входил в этот домик вместе со старухой, мне пришлось изрядно побеспокоить старое дверное кольцо, ржавое и грязное, чтобы отворить входную дверь.
«Doit être, cest le cauchemar2».
Мое сердце, будто само собой забилось вдвое чаще. Я слышал его удары в тишине, пока железное кольцо на время оставили в покое. Кто-то хотел войти в дом, но запертый замок, мешал осуществить эту затею. Удивительно, как в таком маленьком и убогом домике мог быть настоящий замок, замочная скважина и даже необходимый в таких случаях ключ, который гнусная старуха благоразумно унесла с собой.
Стенные часы громко пробили один час после полуночи, и я снова увидел тень, промелькнувшую сначала в одном окне, ближнем ко мне, затем в другом. Неизвестный ночной гость, несколько раз обошел домик вокруг. Я имел возможность наблюдать, как тени раз за разом скользят по занавесям, словно исполняя какой-то одним им известный ритуальный танец.
Я собрался с духом и осторожно, чтобы не привлекать внимания извне, оттянул немного край занавески, дабы рассмотреть при лунном свете того негодяя, что вздумал пугать меня посреди ночи.
Напрасен труд.
Тень перестала совершать свои скользящие движения и испарилась. Это немного успокоило меня. Я понял, что возможно мой неизвестный враг не только стремился сохранить свое инкогнито, но и сам побаивался меня. Я с сожалением вспомнил, что не захватил с собой любимую трость, которая на худой конец могла стать мне защитой и пожалел, что не взял с собой пистолета.
Едва я немного пришел в себя, как где-то на кухне, возле слухового окна раздался какой-то громкий звук, который заставил меня вздрогнуть. Это был грохот разбиваемого стекла, и я понял, что он относился к слуховому окну, хотя я отчетливо помнил, что там не было никакого стекла.
Mon Dieu3! воскликнул я, не сдержавшись, и тотчас ударил себя по губам. Мне показалось неблагоразумным обнаруживать свое присутствие в доме, ибо странный ночной гость, мог и не знать, что здесь кто-то есть. У меня теплилась надежда, что этот странный охотник за ночными тенями желает просто позабавиться и не преследует своей целью добраться именно до перепуганного насмерть студента по имени Анри.
«Возможно, старая ведьма не была слишком уж говорлива и не растрезвонила на весь свет про мое пребывание в этой ужасной западне».
У меня едва хватило смелости осторожно встать со своего убогого ложа и медленно прокрасться в сторону кухни. Я выглянул из-за угла и увидел, как лунный луч освещает небольшой участок пола посреди крохотной кухни. Ветер легко проникал сквозь окно в самом верху я увидел несколько десятков осколков стекла на полу и был немало удивлен их появлением.
«Это означает лишь, что этот проклятый домик не что иное, как колдовская обитель, где прежде жила мерзкая фрау Зауберн, а теперь здесь заправляет эта ужасная старуха».
Эти осколки сильно испугали меня, ибо я отчетливо помнил, что никакого стекла в этом небольшом окне не было.
Я поспешно вернулся в комнату и зарылся с головой под одеяло, надеясь заснуть и переждать эту кошмарную ночь.
Некоторое время все было спокойно, и я наивно уверился, что теперь должно быть меня оставят в одиночестве, не прибегая к изощренным уловкам. Все оказалось тщетно.
После очередной дерзкой выходки настенных часов, вздумавших оповестить меня о наступлении двух часов ночи, я услышал, как в окно, находившееся рядом со мной, кто-то отчаянно стал стучать, стараясь привлечь мое внимание.
Это было похоже на жест отчаяния, я сбросил с себя одеяло и тотчас же увидел овальную тень, отразившуюся на моем одеяле. Это была чья-то голова, очевидно, кто-то смотрел в окно, отчаянно стуча по стеклу.
Приободрившись, я отдернул занавеску и успел заметить, как чья-то голова быстро исчезла из виду. Это был какой-то человек с черными волосами и небольшой бородкой того же цвета. Я не заметил больше ничего, но немало удивился такому проворству. Через несколько мгновений мое удивление возросло.
В дверь, которую старуха благоразумно заперла снаружи, кто-то нанес несколько сокрушительных ударов. Я был уверен, что это были удары топора, огромного топора, которым отчаянный лесоруб обычно атакует очередное неуступчивое дерево.
Я содрогнулся. Мне стоило огромных усилий не закричать от ужаса; я подобрался поближе к двери и стал свидетелем новых еще более сильных ударов. Кто-то столь жестоко обходился с дверью, что мне показалось удивительным, как это деревянное препятствие еще держится на петлях.
В эту самую минуту я снова крепко пожалел, что не прихватил с собой хороший надежный пистолет или большую дубину, чтобы немного поприветствовать назойливого ночного гостя. Мне оставалось лишь ждать, когда ему наскучит испытывать дверь на прочность или он добьется своего и войдет в домик как победитель.
Мне повезло, ибо дверь выдержала непродолжительный штурм и неожиданно была оставлена в покое. Неизвестный мне бородач снова стал ходить вокруг домика и заглядывать в окна. Я осмелился отдернуть занавески на всех окнах и стал следить за своим врагом. Теперь он уже не таился как раньше и только старался побыстрее пройти мимо окна, в которое в эту минуту я наблюдал за ним.
Это был человек на первый взгляд самый обычный, в самой обыкновенной одежде, его очень черные и густые волосы и острая бородка, пожалуй, были самыми примечательными из всего, что я успел заметить. Кроме того, на лице этого господина постоянно играла невообразимая улыбка, будто он получал истинное удовольствие, пугая меня.
Луна между тем, на некоторое время скрылась за единственной тучей, и я понял, как хорошо она освещала все вокруг до этого мгновения. Полная луна была отличным фонарем, будто бы нарочно подвешенным где-то неподалеку от домика.
Мне показалось, что это недолгое наступление полной темноты наверняка заставит моего неприятеля снова попытаться пробраться в дом, и я не ошибся в этом предположении.
Бородач подкрался к другому окну и бросил в него большой камень. Стекло разлетелось вдребезги и в комнате стало очень ветрено. Теперь только старая рама могла немного задержать этого безумца.
Я бросился вон из комнаты и забился в угол маленькой кухни. Мне показалось, что здесь я буду в меньшей опасности.
Только теперь я задумался над тем, что здесь происходило.
Старая мерзкая ведьма умышленно завлекла меня в западню и взяла с меня слово не покидать это чистилище, по крайней мере, до шести часов утра, когда, по ее словам, здесь будет Розмари. Теперь я не сомневался, что никакой Розмари я не увижу, и, кроме того, вероятно подвергнусь нападению со стороны сумасшедшего, который по странной причине не давал мне покоя в этом домике. Я был уверен, что этот черный бородач как-то связан с сестрой фрау Зауберн.
Эти размышления были прерваны ударами часов. Наступило три часа ночи, и вместе с последним ударом часового механизма снаружи кто-то крепко приложился к дверям. Это был удар топора и к моему ужасу он оказался не единственным. Страшная череда ударов стала расшатывать на удивление крепкую еще дверь, а в моей голове снова стали стремительно проноситься мысли.
Я искал выхода из этого кошмара и никак не мог придумать, как мне поступить. Нарушить свое слово, слово настоящего джентльмена, даже подвергаясь такой опасности, я был пока не в силах. Покинуть этот домик, не встретившись с черным бородачом, как я его окрестил, я мог только лишь при очень удачном стечении обстоятельств. Кроме того, мое обещание, данное старухе, сдерживало меня. Продержаться же здесь еще три часа, в этой невообразимой клоаке мне представлялось куда более сложной задачей. Я не был вооружен, даже самой простой дубинкой, что делало мои шансы остаться не искалеченным почти призрачными.
В это время дверь снова оставили в покое, и мой преследователь подобрался поближе к другому окну, которому посчастливилось остаться целым. Недолго думая он нанес по нему несколько жесточайших ударов топором, разнеся стекло и раму в клочья. Если моя жизнь еще минуту назад оценивалась не больше чем в сантим, я полагаю теперь, она не стоила и этих денег.