Я покачал головой.
Тогда отдыхай. А я побежала. Отпросилась у Константина Ивановича на обед, чтобы тебя встретить. Теперь возвращаться пора. В холодильнике найдешь что перекусить. Все, пока, до вечера! Я убежала!
И ушла, оставив меня одного в абсолютно незнакомой мне квартире.
Сначала я чувствовал себя, словно не своей тарелке. Словно вор какой-то. Потом постепенно обосновался. Осмотрел богатую библиотеку, в основном труды Ленина. Потом зашел в кухню. Не сдержался, заглянул в холодильник. Кастрюля с супом, сковородка с недоеденной яичницей, маленький кусочек «докторской» колбасы, килька, полбанки соленых помидоров.
Потом перешел в комнату. Как оказалась, она была моей. Здесь я остановился надолго, решил изучить ее внимательней, чтобы лучше узнать того, в чьем теле я оказался.
Парень увлекался спортом, ходил в кружок путешественников, о чем говорили множественные вырезки из журнала «Вокруг света» на тематику гор и альпинизма в основном картинки. На полочке плотными рядками стояли книги, исторические и фантастика. На самой верхней полке лежал самый настоящий ледоруб. Я осторожно взял его, примерился. В руке он лежал уверенно, как влитой, из чего я сделал вывод, что он определенно принадлежит парню.
Я вернулся в зал, сел у журнального столика. Начал от нечего делать листать один из журналов «Вокруг света». И на третьей странице остановился. Меня словно прошибло током. Там, на черно-белой зернистой фотографии, была запечатлена гора.
Да не простая, а та самая, которую я увидел в своем видении в больнице. Именно на ней, на самой верхушке, если верить моему сну, был некий свет, который мог отправить меня обратно в мое время.
Судорожно сглотнув подступивший ком, я прочитал заметку.
30 августа 1956 года объединённая команда московского «Спартака» и Казахского комитета физкультуры и спорта под общим руководством Виталия Абалакова сумела покорить вторую по высоте вершину СССР Пик Победы. Известная вершина, среди альпинистов называемая просто «семитысячник», одна из сложнейших, получила свое название в 1946 году. Пик пытались покорить в 1949 году алма-атинские альпинисты, но отступили после схода серии лавин c северного склона. В августе 1955 года сразу две экспедиции попытались покорить вершину: алма-атинская и узбекистанская. Первая команда поднялась до высоты 6930 м, но попала под снежный ураган, из 12 альпинистов в живых остался лишь один.
Я стал убеждать себя, что сон это всего лишь сон, не более. Но не мог успокоиться и все продолжал смотреть на черно-белый снимок, как зачарованный. Если возможно перемещение в пространстве и времени, если существует переселение душ, то почему не может существовать некоего портала на верхушке горы?
Видение ведь об этом и говорило мне.
Нет, бред какой-то! Точно такой же, как возможность переселения душ
С трудом заставив себя закрыть журнал, я встал. Принялся ходить из угла в угол, словно тигр в клетке.
Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, я принялся рассматривать корешки книг на полке. Довольно скоро наткнулся на семейный фотоальбом.
А вот это интересно. Стоит полистать, чтобы быть хоть немного в теме. А то проколюсь на первом же вопросе какого-нибудь соседа или одноклассника.
Я принялся листать страницы, внимательно рассматривая фотокарточки. Черно-белые, блеклые, они хранили в себе теплоту и уют. Пленка дорогая, ее ограниченное количество, поэтому каждый кадр дорог, его на какую-нибудь ерунду не разменяешь. Это мы, поколение нынешнее, быстро обесценили кадр, сфотаешь тридцать кадров на какого-нибудь голубя и доволен. А тут Все вымерено, оставлено на самое важное.
Вот праздничный стол, за которым сидят гости.
Вот мужчина с черной полоской усов и гитарой в руках что-то поет. Вокруг него сидят девушки и парни, кто-то задумчиво слушает, кто-то подпевает. В углу початая бутылка портвейна, огромная, словно огнетушитель, стыдливо спрятанная под столом.
А вот, кажется, и тот парень, в тело которого я попал. Еще совсем юный, стоит с отцом, на улице, возле кряжистого дуба.
Я пролистал альбом и кое-что обнаружил. Начиная с возраста примерно в пять лет, с фотографий пропадал отец. Ушел из семьи? Умер? Сложно было сказать, а фотографии молчали.
Я закрыл альбом, поставил на место.
Снятые при помощи «Зенита» или, может быть, «Смены», фотографии эти были дороги их владельцам. Аккуратно вставленные в уголочки (не вклеенные прямо на лист, чтобы можно было дарить!), они хранили в себе всю память семьи.
На полке также имелся и мой альбом. Его изучить было так же важно. Но сделать этого я не успел.
Едва потянул руку, как услышал шорох. Оглянулся.
Почему-то мне вдруг показалось, что кто-то будет стоять прямо у меня за спиной.
Никого.
Я прислушался. Звуки определенно были, но вот откуда они?
Я вышел в коридор. Услышал, как в подъезде тяжело вздыхает лифт. А потом ручка входной двери неожиданно ожила и дернулась.
Черт! Кто это?!
Ручка вновь дернулась. Кто-то явно хотел попасть ко мне в квартиру. И я понятия не имел кто он.
А потом и вовсе случилось неожиданное раздался лязг ключей и замок начал крутиться, отпираясь и впуская в мое убежище незнакомца.
Глава 4. Школа
Что делать? Огорошить незнакомца по голове вазой? Паника охватила меня сказалась вся необычность ситуации: я в чужом теле нахожусь в чужой квартире в абсолютно далеком времени. Ну как тут не растеряться?
Дверь распахнулась. На пороге возникла мать.
Вот, решила отпроситься на весь день! сказала она, улыбнувшись.
Отпроситься? только и смог повторить я.
Ну да. Константин Иванович отпустил, говорит, что за тобой уход нужен. Дал день отгула. А я ведь знаю, что ты и не поешь перед школой толком, а у тебя желудок.
Перед школой? настороженно переспросил я.
Конечно, мать сняла обувь, прошла в ванную, откуда крикнула: Сегодня у тебя занятия с часу. Вот, нужно успеть покушать и вещи собрать, погладить не забудь брюки, они после стирки мятые.
Мать пристально посмотрела на меня, с укором спросила:
Или ты собирался прогулять занятия?
Не собирался! обиженно ответил я на автомате.
Тогда собирайся. Форму я уже погладила, сейчас будем кушать.
Хорошо, кисло ответил я.
Вновь паника появилась в душе. Школа? Мне нужно вновь идти в школу?
Мать пошла в кухню, где некоторое время громыхала кастрюлями. Потом позвала обедать.
На обед был вермишелевый суп.
Ну, чего смотришь? Ешь! мать подала ложку.
Я без аппетита зачерпнул одну, другую. Потом, почувствовав, как горячий супчик согревает нутро, принялся махать ложкой живей.
Ну вот, обрадовалась мать. А то сидел бы без меня голодный. Или опять нажевался бы хлеба с килькой. Давай, ешь.
Я доел суп, поблагодарил за обед. Принялись пить чай с баранками.
Вот тебе рубль, протянула мать несколько монет.
Зачем? растерялся я, не сразу сориентировавшись.
Тупо глядя на монеты, я не представлял, что вообще на это можно взять?
Купишь после школы хлеба. Ну и в школе перекусишь, булочку с чаем возьмешь.
Да зачем, у меня свои начал я и осекся.
Привыкший к тому, что и сам могу себе купить что хочу, недаром столько лет трудился, я понял, что здесь у меня ничего нет ни работы, ни денег. Я полностью завишу от матери.
Что такое? не поняла мать.
Я хочу устроиться на работу, ответил я.
Какая тебе работа? тут же запротестовала та. Сначала школу закончи, да чтобы без троек. Успеешь еще наработаться.
Спорить с ней я не стал, но для себя решил найду хоть что-то, да хоть подработку грузчика, но чтобы были свои деньги, честно заработанные. Не привык я сидеть на шее у женщин.
Ну все, время уже, поторопила меня мать, убирая посуду в раковину. Собирайся.
Чтобы пойти в школу понадобилось множество сил и внимания. Я не представлял, где она находится и потому шел наугад, зорко выглядывая детей с портфелями. Логично предположив, что они тоже направляются по нужному мне адресу, я решил идти следом.
Андрюха! вдруг кто-то окликнул меня.
Я не сразу обернулся, привыкший за множество лет все же к своему настоящему имени Сергей.
Андрюха, стой! Куда вчесал? раздалось уже ближе.
И чья-то ладонь легла мне на плечо.
Я обернулся.
Ты чего? Оглох?
Передо мной стоял парнишка моего возраста, худой, черноволосый. Увидев у меня на лбу пластырь и царапины, присвистнул.
Ты где так? На костаревских нарвался?
Нет, ответил я. Упал.
Тебя как будто грузовиком прокатило! усмехнулся собеседник.
Ну, ощущения похожие, кисло ответил я.
Парень двинул вперед, я интуитивно пошел следом. Понял, что мне он знаком и что наверняка учится со мной в одной школе. А значит, нам по пути.
На танцы сегодня вечером пойдешь? спросил парень.
Я неопределенно пожал плечам.
Некоторое время шли молча. Я понимал, что так дело не пойдет я никого не знаю, даже номер класса своего. Нужно что-то срочно придумать. Но вот только что? Особых мыслей не было, кроме как честно признаться парню, что я ничего не помню. Глаза вроде у него честные, на подлеца не похож. Может быть, хороший друг? Надо рискнуть. Да и был ли другой вариант?
Послушай начал я, остановив парня за локоть. Я позавчера грохнулся сильно, в больнице лежал.
В больнице?! Это поэтому тебя в школе не было? спросил тот. А я думал, в поход ушел с Дубининым со средней группой, он вроде собирался.
Нет, не в поход. В общем, головой приложился. Вот, смотри.
И, откинув копну волос, я продемонстрировал ему зашитый шрам.
Ух, чтоб тебя! только и смог выдохнуть удивленный парень. Зашивали!
Вот-вот, кивнул я. И, в общем память потерял.
Парень долго смотрел на меня, словно пытаясь понять, разыгрываю я его или нет?
Как это потерял? настороженно спросил он.
А как еще можно память потерять? Начисто. Как белый лист в голове.
Врешь!
Да чтоб мне провалиться на этом месте!
И что, прям ничего не помнишь? продолжал тот, явно не доверяя мне.
Я твое имя вспомнить не могу, хмуро ответил я.
Андрюха, ты чего? совсем растерялся парень, хлопнув меня по плечу. Это же я, Егор!
Егор? Ну вот теперь знаю, как тебя зовут.
Да не может быть такого!
А какой резон мне тебе врать?
Парень не нашелся что ответить.
Ну да, резона нет. Мать знает?
Нет, покачал я головой. Я и ее-то имени вспомнить не смог.
Маркс твою Энгельс!
Думал, вернется память, не хотел ее расстраивать. Но не вспомнил. Совсем все плохо.
Вот дела! Да тебе в больницу нужно!
Был я уже там. Сказали временно это. Потом все вспомню.
Знатно тебя!
В общем, я тебя попросить хотел об услуге одной. Только это строго между нами! Сам понимаешь, что дело деликатное. Могу и в соответствующие органы отдать, если ты понимаешь, о чем я.
Я могила!
Егор, ты бы мне рассказал кое-что про меня. Ну, чтобы я память освежил свою. Глядишь, и вспомню все.
Егор смотрел на меня, округлив глаза. Потом спросил:
А что именно нужно-то?
Ты мне расскажи я задумался.
А действительно, что мне нужно?
Расскажи про Артема, сказал я, вспоминая разговор с инспектором.
Про Шестова, что ли? улыбнулся Егор. Так это приятель твой закадычный, не разлей вода! Вы с ним в клуб ходите, путешественников, или как он там называется?
В одном классе учимся?
Ну.
А с тобой?
Нет, я с параллели. Ты в «А», я в «Г». Ну даешь! Мы с одного двора! Не помнишь, как прошлым летом на рыбалку ходили с ночёвкой? Я вот такую щуку поймал. Ты еще проспорил рубль.
Нет, не помню.
Ну ты Андрюха, тебе бы в больницу. Память это штука важная. Как же ты без нее?
Ничего, вспомню все. Надо только помочь ей. Рубль-то отдал?
Нет, после заминки ответил Егор.
Врешь!
Ну вот! рассмеялся парень. А говоришь, что ничего не помнишь! Отдал, не переживай. Мы же с тобой потом эти деньги и потратили. На танцах, помнишь? Маринку ты еще тогда мороженым угощал. А я Людку. Потом целовались на лавочке.
Егор мечтательно закрыл глаза.
Марина протянул я, припоминая и ее.
Это ведь я из-за нее полез на третий этаж.
Самойлова, из десятого «Б», пояснил Егор. Нравится она тебе.
Что-то смутно припоминаю.
Еще бы! хмыкнул Егор. Ты из-за нее как сам не свой. А она вертихвостка. То вроде танцует с тобой на танцах, хихикает. А то ее с Костаревым видят и его компанией. Не лез бы ты в тот огород, Андрюха.
Мы подошли к школе, двухэтажному кирпичному зданию с огромными окнами спортзала с одной стороны. На крылечко вывалилась ребятня: и младшеклассники, и старшие. Первые визгливо кричали, вторые украдкой курили за углом школы.
Ну все, давай! пожал мне руку Егор. Вечером, если хочешь, можем пересечься. Я на танцы думаю сходить. Подходи, если желание будет, расскажу, может, еще чего.
Мы попрощались. Егор ушел на второй этаж, а я остался на первом, не представляя, куда идти. Потом сообразил посмотреть дневник. Оказалось, что сейчас у нас занятия по алгебре. А расписание кабинетов, вывешенное в коридоре, указало нужный.
Я поднялся на лестнице на второй этаж, свернул в длинный коридор. Потопал по деревянному полу в аудиторию 25. Там уже сидели мои одноклассники. Я мельком глянул на всех. И никого не узнал, кроме одного. Артем. Он сидел на предпоследней парте и, увидев меня, сразу же уткнулся в книгу.
Андрюха, привет! воскликнул кто-то. Где пропадал?
Я обернулся. На третьей парте сидел рыжий паренек.
Привет! ответил я.
Жест парня, отодвигающего свои вещи с пустого места, подсказал мне о том, что это именно мое место. Я сел.
В больнице был, ответил я чуть тише. Потом расскажу.
На тетрадке, лежащей на столе, я украдкой прочитал имя моего собеседника.
Ученика 10 «А» класса Крюкин Константина
Костя, у меня голова болит. Давай все расспросы потом?
Крюкин оказался из понятливых, буркнул «хорошо» и уткнулся в свою тетрадку. Я же украдкой принялся рассматривать класс. Десятый Парни крепкие, у некоторых уже и усы под губами. Девушки созрели, красавицы, все при теле, подтянутые. И юбки у всех по форме, до колен, но это только разжигает фантазию. Ух, гормоны!
Здравствуйте, ученики! в комнату вошла учитель.
Была она уже пожилой, седой, но обладала почти военной выправкой и орлиным взглядом, который выдержать было не каждому дано. Вот и я невольно опустил взгляд, когда учитель с фразой «отвечать будет» начала оглядывать класс. Рефлекс, выработанный школьными годами.
Вызвали Петрова. Он нехотя поплелся к доске и принялся что-то мямлить про сумму уравнений.
Школьные будни Я и забыл уже каково это. Скучно. Сонно. Долго.
Записываем уравнение, сказала учитель, когда Петров с горем пополам ответил и пошел на свое место.
Она принялась ходить между рядами, диктуя уравнение. Потом остановилась около меня.
Итак, сказала учитель, глядя на меня. С чего начнем?
С раскрытия скобок, неуверенно ответил я, хотя понятия не имел, так ли это.
Верно, кивнула учитель. Давай, раскрывай.
Я раскрыл, напрягая ум, принялся считать. В обычной жизни вряд ли бы я смог что-то выудить из головы и память не та, и гибкость мозга не такая хорошая. А тут все изменилось. Я напрягал ум, и он послушно отзывался на мои позывы, выдавая нужные формулы и шаги по решению.
Хорошо, кивнул преподаватель, наконец, отойдя от меня. Теперь давайте вспомним тригонометрические уравнения.
И вновь глянула на меня.
Тут я понял, что с этим заданием даже мой новый мозг не справится.
Звонок на перемену был как спасение. Толпа подскочила, начала шумно собирать учебники.
Куда собрались? повысила голос учительница. Звонок для учителя! Я никого не отпускала.
По классу разнеслись вздохи сожаления. Учительница строго всех осмотрела, спросила:
Домашнее задание все записали?
Записали, нестройным хором ответили ученики.
Тогда урок окончен, можете быть свободны.
Толпа повалила в коридор. Следующим уроком по расписанию должна была быть литература, которая проводилась в кабинете напротив, так что далеко идти не нужно было, и все скучковались возле лестничного марша.