Перенеся точку опоры с одной ноги на другую, я оттолкнулся и подпрыгнул. В прыжке уцепился за верхний зацеп и повис на нем. Вот это сила! Да я мир могу перевернуть!
Герасимов! Опасно! Без озорства! строго прикрикнул Дубинин, погрозив пальцем.
Но меня было не остановить. Я хотел лезть все выше и выше, хотел ощущать свое сильное молодое тело, хотел быть на самой вершине. Все и сразу.
Вот, теперь узнаю Андрюху! улыбнулся Костя, спускаясь вниз и вытирая взмокший лоб.
Остальные ребята тоже спустились вниз. Меня же было не остановить. Я уже начал чувствовать усталость, но она была сладкой, тягучей, какая бывает только в молодости никакой боли или прострелов, только горячее ощущение натруженных мышц, налившихся силой.
Герасимов! Давай вниз! крикнул Дубинин. Полчаса уже резвишься. Пожалей пальцы! Мозоли тебе сейчас ни к чему! Для комиссии сил оставь.
Я нехотя спустился. Глаза застилал пот, но не было никакой тяжести. Я чувствовал, что могу забраться наверх еще раз пять. Но не стал. Дубинин прав, нужно поберечь себя. Непонятная комиссия приедет не просто так.
Мы все собрались в раздевалке и принялись живо обсуждать прошедшую тренировку.
Андрюха, говорят, ты по балконам научился лазать? спросил парень из старшей группы.
Остальные весело засмеялись.
Как показала практика не научился! в тон ответил ему я и потер ушибленную голову.
Раздевалка вновь взорвалась смехом.
А что же друг твой Артем не подстраховал тебя?
Я не нашелся что ответить и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос.
Кстати, а где он? парень обернулся.
Сегодня не пришел, ответил Костя.
Странно, всегда приходит, а тут вдруг не пошел.
Парни перескочили на другую тему, а я задумался. Поведение Артема вызывало много вопросов, но задать их у меня не получалось. Хотелось верить, что все же удастся.
***
Вечером мы с матерью сидели за кухонным столом, ужинали. Ели жареную картошку прямо из чугунной сковороды, прикусывали солеными огурцами, хрусткими, кисловатыми, вкусными до сумасшествия. Я старательно прикрывал сбитые от долгого лазанья пальцы, но мать давно все заприметила и лишь усмехнулась.
Опять, небось, по балконам лазишь?
Нет! Я просто но придумать быстро причину от чего получил такие травмы не смог.
Ох, Андрей, не доведет тебя до добра твой спорт. Альпинизм этот, последнюю фразу она произнесла с брезгливостью.
Все нормально, как можно спокойней произнес я. Не переживай.
В былые дни я бы согласился с ней: альпинизм опасный спорт. Но попробовав раз, я был теперь словно наркоман, требующий новой дозы. Мне хотелось карабкаться вверх, получая неизгладимые впечатления.
Некоторое время ели молча. Потом мать сказала:
Андрей, послушай. Я подумала насчет твоих слов.
Каких?
Насчет работы.
Так, мне стало интересно, я даже отложил вилку и огурец.
Чем ты сам будешь что-то искать, еще какую-нибудь шаражку найдешь, свяжешься с алкоголиками какими-нибудь В общем, я лучше тебе сама хорошую найду, и после паузы добавила: Точнее, уже нашла.
Я вспыхнул, но вовремя сдержал себя в руках. Разум опытного человека подсказал, что с точки зрения матери, это абсолютно правильное решение самой найти сыну работу, ту, что, по ее мнению, достойна его. Не «шаражку», как выразилась мать.
А вот мать ожидала от подростка все же несколько иной реакции, и когда ее не последовало, явно удивилась.
Ты же ведь не против? даже переспросила она.
Не против, ответил я, вновь откусывая огурец. Если не будет мешать учебе.
Не будет! тут же с вдохновением выдохнула мать. Я ведь так и искала. У нашего бухгалтера Софьи Михайловны знакомый есть в гастрономе «Салют». Там вакансия есть грузчика. На полставки. Ты можешь в первой половине дня туда ходить. Там не тяжело, я узнавала. Ящики с фруктами и овощами, молоко. Платить будут тридцать рублей. Да еще и, поди, что перехватить удастся.
Я с трудом стал вспоминать тридцать рублей это много или мало? Вроде выходило что мало.
Это потому что полставки, словно прочитав мои мысли, произнесла мать. А что ты хотел? Ты школьник, полдня на уроках. Я еле договорилась, чтобы тебя взяли. На карманные расходы хватит тебе, куда больше?
Ладно, хорошо. Я согласен, ответил я, понимая, что лучше я вряд ли найду.
Тридцатка тоже деньги. К тому же позволит немного осмотреться, понять и вспомнить окружающий мир. Прийти в себя.
Когда можно выходить на работу?
Да хоть завтра! Вот адрес, мать протянула мне заранее заготовленную бумажку. Скажешь, что от Софьи Михайловны по поводу работы, там все сделают.
Я взял бумажку, спрятал ее в карман.
Мы поужинали, я вызвался помыть посуду, чем вновь вызвал удивление матери.
Уже собирался идти к себе в комнату, как в дверной звонок позвонили.
Мать открыла дверь. Кто пришел я не видел стоял у раковины, натирая тарелку. И лишь услышал строгий мужской голос:
Добрый вечер! Старший инспектор Белкин. Герасимов Андрей здесь проживает?
Здесь, выдохнула мать.
Вот и хорошо. Нам нужно серьезно с ним поговорить.
Глава 6. Шанс
Андрей! позвала мать.
В ее голосе звенел страх.
Я и сам был растерян, не понимая, по какому поводу ко мне пришли.
В голове начали рождаться странные теории, одна причудливей другой.
А что, если все это какой-то дикий эксперимент? Например, посмотреть, как поведет себя человеческая психика, если ее поместить в такие необычнее условия? Вдруг где-нибудь в застенках правительственных лабораторий готовят уже первый опытный образец машины времени? Сразу сажать туда людей нельзя неизвестно, что будет. Сначала испытания провести нужно.
Вот они и создали подобие виртуальной реальности, с полным погружением в СССР. А что, вполне сносная теория. И все объясняет. Например, что взяли именно меня, а не кого-то другого. Я ведь пенсионер, человек старый, пожил свое. Если что случись со мной не жалко.
Только вот я согласия на это не давал!
А пришли, видимо, те, кто этот эксперимент и затеял. Хотят в щадящем режиме вывести меня обратно в мое время. Увидели, что адаптировался дед, уже и работу нашел, и в школе успел подраться. Нормально, значит, прошло все. жизнеспособный.
Нет, в это верить не хотелось. Ерунда какая-то: виртуальная реальность, машина времени Ведь настоящее все!
Я даже провел по стенам рукой, ощущая их шероховатость, холод бетона. Нет, тут что-то другое, менее фантастическое. Может, еще хотят спросить про падение с третьего этажа? Ведь намекал инспектор про то, что выглядит моя история, мягко говоря, глупо. А если трезво оценить, то вполне мои действия похожи на неудавшуюся попытку кражи.
Ага, значит, нужно быть готовым к беседе на эту тему.
Андрей, тут к тебе пришли, вновь позвала мать.
Вытерев руки о полотенце, я вышел в коридор. Там меня ждал человек в форме.
Здравствуйте, поздоровался я, стараясь держаться как можно уверенней, не выдавая волнения.
Андрей Герасимов? спросил мужчина.
Я кивнул.
А я по поводу сегодняшнего инцидента, произнес гость, начиная листать бумаги в руках.
Какого инцидента? опередила меня мать с вопросом.
Так пусть сам и расскажет, усмехнулся милиционер.
Мать перевела взгляд на меня, а я лишь мог моргать, абсолютно сбитый с толку.
Безобразничает ваш сын, за меня ответил гость. Ведет себя плохо. Вот, с одноклассником подрался.
Он вытащил бумагу, прочитал:
С Романом Костаревым.
Он мне не одноклассник!
Ну какая разница? пожал плечами милиционер. Подрался ведь?
Я не нашелся что ответить.
Андрей? в голосе матери уже не было тревоги, начала позвякивать ярость. Это что еще за новости?
Да он первый начал
Первый начал, передразнив, перебил меня милиционер. Так всегда все говорят. А звоночек поступил. Вот пришел к вам разбираться.
Теперь стало понятно, кто такой этот Костарев. Действительно, зловонная куча, которую лучше бы мне обойти стороной. А теперь столько вони.
Мать заохала сын преступник. Пришлось долго и обстоятельно объяснять обоим, что в этой потасовке виноват не я. Помог жизненный опыт и долгие вечерние просмотры шоу «Час суда». Я рассказал всю правду, но преподнес это в выгодном для себя свете. Милиционер, слушавший меня, кивнул и лишь многозначительно протянул:
Однако.
Так что это была вынужденная самозащита. В противном случае меня бы этот Костарев со своими дружками покалечил бы.
М-да, парень, почесал затылок милиционер. Ты давай, аккуратней. Я объяснительную, конечно, с твоих слов напишу, но ты должен понимать у Костарева отец партийный работник В общем, не лезь ты к нему. Вместо того, чтобы ограничиться беседой с учителем и директором, он уже моему начальнику позвонил, нужные слова сказал. Мне велено было со всей тщательностью разобраться. Я уже разобрался, общий смысл вашего конфликта понял. Но имей в виду, вопрос еще не закрыт. Понял?
Я кивнул. Отчего же понять? Понятно.
Мать вновь заохала. Пришлось ее успокаивать.
Вы поймите, он ведь без отца растет, начала она, но милиционер перебил ее.
Погиб отец? хмуро спросил гость.
Мать вздохнула, махнула рукой.
Можно и так сказать.
Ладно, я предупредил.
И сурово глянув на меня, ушел.
Ты что, совсем рехнулся?! нахмурилась мать. Чего творишь?
Я же объяснил все
Это все твой клуб путешественников! До добра не доведет! Я сказала тебе, чтобы ты завязывал с этой ерундой.
Не ерунда это! произнес я, внезапно разозлившись.
Мне стало обидно, что единственное, что есть у меня сейчас, что дает мне опору, не давая сойти с ума в старом-новом мире, назвали ерундой. Это никакая не ерунда.
Андрей, да ты пойми. Я же как лучше хочу.
Хотелось выругаться, но я сдержался. Понимал ее, я ведь и сам недавно был ее возраста. Она и в самом деле хочет как лучше. Только вот ничего не понимает.
Все будет нормально, пробурчал я. Давай отдыхать, завтра рано вставать.
Куда? удивилась мать.
На работу. Нам обоим. Я ведь теперь работаю.
***
Проснулся я первым. Заправил кровать, сделал зарядку. Как же хорошо чувствовать новое тело, молодое, гибкое! Эх, еще бы кофе выпить, но кофе не оказалось. Только чай «Грузинский». Заварить его удалось с трудом не мог понять, сколько сыпать. Пары больших ложек, какие я привык, не хватило чай получился бледным. Ладно, и так сойдет.
Пожарил яичницу. Достал из холодильника плавленый сырок «Дружба».
Вскоре встала мать, и мы вдвоем с аппетитом умяли все. Все время, пока ели, мать говорила про работу к кому следует подойти, о чем сказать, как вести себя, не надсадиться и прочее. Я слушал молча, почти вполуха. О том, как устраиваться на работу, я знал и без нее, а потому наслаждался завтраком.
Потом, помыв посуду, принялся собираться.
Путь до гастронома «Салют» был непрост. Я понятия не имел, где он находится. Но помогли прохожие. Я спросил у нескольких людей путь и вскоре вышел на Третью улицу, где и располагался нужный мне гастроном.
Магазин занимал все первые этажи пятиэтажки. Стеклянные витрины были до блеска отполированы, и сквозь них проглядывались прилавки. Особым разнообразием там и не пахло. Все скромно и серо. Но голых полок видно не было.
Я зашел внутрь.
Мы еще закрыты, молодой человек, сказала продавщица, что-то высчитывая на бумажке и отстукивая круглыми костяшками на огромных засаленных счетах.
Я на работу устраиваться, сказал я. И добавил: Я от Софьи Михайловны.
Продавщица подняла на меня взгляд, улыбнулась. Сразу изменилась в лице, став добрее, приветливей.
Так ты Андрей?
Да.
Проходи. Про тебя уже сказали. Давай, вон там подсобка есть, там Петрович. Он все объяснит.
Я двинул по темному коридору. Заглянул в одну дверь, вторую, третью. Но ничего, кроме коробок с луковой шелухой не увидел. И только в самом конце обнаружил небольшой темный закуток, где запах лука резко менялся на крепкий аромат солярки. Заглянул туда, увидел мужичка, худого, небритого, страдающего с похмелья.
Тяжело вздыхая, он пил из стеклянной бутылки кефир.
Здравствуйте! бодро сказал я, заходя внутрь.
Ты кто такой? спросил мужичок, осмотрев меня мутным взглядом.
Я тоже хотел адресовать ему этот вопрос, но сдержался. Терпеливо представился:
Я Андрей. На работу пришел.
На работу? нахмурился тот. На какую еще работу ты пришел, ек-макарек?
Разнорабочим.
А как же я? окончательно растерялся мужичок.
Такой ответ он явно не ожидал услышать.
Про вас не знаю, ответил я.
А кто знает, ек-макарек?
Наверное, Софья Михайловна.
Я не знал, сколько еще мог продолжаться этот странный наш диалог, если бы не грузная женщина, вошедшая в подсобку.
Петрович, ты чего человека с работой не знакомишь? Тебе помощника взяли, на полставки.
Помощника? Вот это другое дело! А я уж, грешным делом, подумал, что меня увольнять собираются, ек-макарек!
Будешь продолжать с этим делом дружить, тетка щелкнула себя по горлу, точно уволим.
Не имеете права! Что я, растратчик какой-то, что ли? Тут есть кого уволить и без меня. ОБХСС сюда пригласить пусть проверят кто тут и что, вот их и уволить.
Петрович, ты давай тут сиди да помалкивай, понизив голос, произнесла тетка. А то точно полетишь как пробка из твоего портвейна, что ты каждый день хлебаешь! Твое дело маленькое ящики таскать. ОБХСС он тут вспомнил. Вот ведь дурак!
Петрович поджал губы, потупил взор.
Вот и хорошо, кивнула тетка. Принимай давай человека. И чтобы как положено, объяснил все, чтобы я потом не бегала, не искала вас с ключами, как в прошлый раз. Ну все, Андрюш, располагайся.
И втолкнула меня в каморку.
Ну, здравствуй, ек-макарек, произнес мужичок. Я Петрович.
Андрей, вновь представился я.
Ну и добро, Андрюша. Будем работать. Ты уж не серчай на старика. Я-то думал, ты уж мне на замену эта мегера давно грозилась. А ты в помощь. Уже хорошо. В десять товар привезут, разгрузим в четыре руки. А там видно будет.
Я на полставки, пояснил я. Мне после обеда в школу нужно.
Дык ты школьник? Ну ек-макарек! А крепкий какой, не похож на школьника. Спортсмен, что ли? Вон, руки какие, что канатами перетянутые.
Нет, любитель. В кружок хожу.
И какой же?
Альпинизм.
При этом слове Петрович едва заметно вздрогнул. Глаза блеснули, в них что-то проскочило, какая-то то ли тоска, то ли боль. Странная реакция удивила меня.
Восхождение на вершины, добавил я, просто чтобы заполнить образовавшуюся неловкую паузу, причин которой я так и не понял.
Спорт это хорошо, ответил Петрович, покачав головой, глядя куда-то сквозь меня.
И не успел я осмелиться и спросить его, в чем причина такой задумчивости, как он спохватился:
Ну, хватит рассиживаться. Давай, надевай халат. Скоро уже грузовик будет. Сегодня кефир, тяжелый, зараза. Придется попотеть.
Попотеть и в самом деле пришлось. Крытый «газик» был доверху забит стальными сетчатыми коробками с бутылками кефира, по двадцать бутылок в каждой таре.
Первые три ящика показались мне легкими. Но потом руки от непривычного груза стали болеть. И с каждым новым ящиком звон стекла становился все громче от подрагивания конечностей.
Я терпел, таскал молча, хоть и пыхтел от натуги. А Петровичу, казалось, все было нипочем. Он брал сразу по три коробки и ловко лавировал по узкому коридору склада, успевая еще отвесить остроту или штуку в сторону кладовщицы. Я, сгораемый от стыда, что проигрываю в силе такому сопернику, пыхтел еще сильней и пыжился, едва поспевая за Петровичем. Но все было без толку.
К одиннадцати «газик» был разгружен, товар заботливо пересчитан завскладом, а мы, усталые, вернулись в подсобку.
И как? внезапно спросил Петрович, закуривая вонючую сигарету «Беломорканал».
Что как?
Я подумал, что он имеет в виду первый рабочий день и хотел уже было отмахнуться мол, терпимо. Но Петровича волновало совсем не это.
В горы уже ходил с секцией своей? прищурившись от густого, сизого дыма, произнес Петрович.