Показалось, что кто-то идёт за нами. Чаяна повернулась к Сати. Аптека за тем поворотом, потыкала она пальцем вперёд.
Девушки пошли дальше, ветер, играя снежной завесой, брёл за ними, укрывая их от постороннего взгляда. И со стороны казалось, что они словно пари́ли в пространстве, пересекая рубежи многомерности мира.
Ах, какая неудача, воскликнула Чаяна, когда они подошли к закрытым дверям лавки с лекарствами. Странно, раньше они работали круглосуточно. женщина задумалась на мгновение. Пойдёмте, у меня на работе целая аптечка есть. Но увидев испуг на лице Сати, рассмеялась. Всё только от официальных фармацевтов. Пойдёмте, не бойтесь.
Не уверена, что у меня есть время, Сати отступила на шаг назад, я всё-таки пойду и спасибо вам за всё.
Здесь совсем недалеко. Чаяна цепко взяла девушку за руку. Посмотрите на свою ладонь. серьёзно сказала она.
Сати раскрыла успокоившуюся руку и на секунду даже перестала дышать. Кожа в центре словно обуглилась, отваливалась рваными кусками, и сейчас Сати показалась, что ладонь её просто потихоньку тлеет.
Не думаю, что вам стоит сейчас уходить. Пойдём со мной.
Девушка постояла несколько секунд в нерешительности, но потом решила довериться этой женщине, от которой веяло спокойствием, и всё время в её облике проскакивали кажущиеся знакомыми черты.
Пройдя ещё несколько улиц, они оказались недалеко от центральной площади города. Вечерняя иллюминация красиво оплетала светом стены домов, бросала лёгкие блики на вычищенный от снега булыжник дороги и если смотреть со стороны, то казалось, что на сердце города накинута лёгкая блестящая вуаль. Сати никогда не была в этой части города ночью, поэтому сейчас на секунду задержалась, восхищённо разглядывая игру света и тени. Но вдруг ей почему-то стало страшно. Глаза, привыкшие к полутьме, выделили высокую фигуру, замотанную в плащ с капюшоном, недвижимо стоявшую в переулке напротив.
Сати, не задерживайся. потрепала её по плечу Чаяна. Мы уже почти пришли. женщина показала рукой в центр парка, где пряталась громада тёмного здания. Я служу в театре. Чаяна проговорила последнее слово с очевидной нежностью. Здесь настоящая жизнь.
Не знала, что здесь есть театр.
В каждом приличном городе есть театр. фыркнула Чаяна и поспешила вперёд по тропинке.
Сати на секунду оглянулась, но переулок уже был пуст. Когда они подошли к театру, тяжёлая дверь в боковом проходе отворилась с лёгким скрипом и пропустила девушек в долгожданное тепло принявшего их узкого коридора. Тёмное, густое безмолвие, казалось, не заметило Чаяну, а на появление Сати оживилось голосом.
Душечка, это с тобой?
Рассмеявшись, Чаяна оглянулась на Сати.
Люблю многообразие родной речи. Да, «это» со мной. Я ненадолго.
Ох, и не спится вам. топя слова в зевке, протянула им вслед обезличенная темнота.
Пустынное закулисье эхом дробило шаги, слышались перекаты вздохов, и многоголосное сопение выдавало человеческое присутствие. Внутреннее пространство дремало, но кто-то уже будил рассвет по-своему, ласкал пальцами клавиши забытого в переходах рояля, ронял смешение звуков и иногда что-то шептал, вторя мотиву.
Мне кажется, что я когда-то здесь была. еле слышно проговорила Сати, потому что где-то в глубине сознания всколыхнулось чувство, похожее на воспоминание.
Это же театр, здесь все когда-то были. Чаяна остановила её прикосновением руки. Погоди минуту, мне надо переодеться и сходим в подсобку за необходимым. Подожди меня возле сцены.
Хорошо. пройдя вперёд, Сати вдруг зацепила рукавом торчащую яблоневую ветвь. Розово-белый перелив цвета высветил блеск прожектора, который включили где-то вверху, и он преломился в узкий луч, пробившись сюда через преграды. Сати остановилась и долго, словно завороженная, смотрела на пластмассовые яблоки и тёмные бумажные листья. Я точно была здесь. внутри вдруг заплясал какой-то незнакомый доселе восторг, но когда Сати протянула руку и погладила бумажные лепестки, она почувствовала появившуюся неясную грусть, резко оборванную хриплым криком:
Ну аккуратнее там, что ли.
Яблоня задрожала, дёрнулась всей листвой, всем бутафорским цветением потянулась к Сати, потом истошно зашелестела, протискиваясь под перилами мостка и созвучно скрипу тележки, на которой лежала, стала удаляться, печально раскачиваясь из стороны в сторону. Так же растворились и первые крохи непроявившихся воспоминаний.
Слышь, ты мне все декорации обдерёшь. другой окрик положил начало не только привычной, но даже обязательной и ни к чему не обязывающей перепалке, и из головы Сати окончательно выветрились зарождавшиеся чувства.
Вы словно призрака увидели. тихий голос Чаяны вернул Сати в пробуждающуюся реальность.
Возможно. Сати очнулась. Иногда прошлая жизнь самый настоящий призрак. Куда дальше?
Очередная сцена мира из декораций преградила им путь. Пенопласт лгал, что он камень, оконная рама дрожала полосками бумаги от сквозняка. Чаяна поднялась на помост и открыла бутафорскую дверь, при этом поманив за собой Сати.
Я только заберу лекарства и сразу пойду, хорошо? Мне уже пора. Сати вдруг стало странно весело. А здорово здесь у вас. Мне словно легче дышится.
Это Зов Проводника, пробурчала Чаяна.
Какой зов? Сати вскинула на неё удивлённый взгляд.
Вам послышалось. Чаяна скользнула за красную плотную занавесь. Нам сюда.
Сати обнаружила каменную лестницу, которая вела куда-то наверх. Дорогу им освещал только слабый свет редких лампочек, неряшливо подвешенных к провисшей проводке.
Нет, нет нам сюда, откуда-то сбоку возник голос спутницы, когда Сати повернула не в ту сторону.
Девушка развернулась, сделала шаг, и её поглотила тьма. Чаяна взяла Сати за пальцы и стала продвигаться вперёд, предупредив, чтобы та ступала как можно тише. Сати показалось, что они идут бесконечно долго, и ей уже совсем не нравилась эта затея, но вдруг мгла начала менять цвет. Сначала Сати подумала, что от кромешной темноты перед глазами мерцают звёздочки, но это были лишь предвестники света. Молочно-белое покрывало странного свечения понемногу смешивалось с окружающей чернотой. Неожиданно на их пути возникло туманное дрожанье. Сати опустила глаза и увидела под ногами камни, из-под которых словно лился свет. Камнями, как ковром, была устлана целая площадка. Сати подняла глаза и удивилась, увидев ярко светящуюся овальную белую раму, увитую вензелями, а внутри неё парившее в пустоте зеркало так, что красивая оплётка была не более чем украшением, и они просто существовали отдельно друг от друга. Сати вгляделась в зеркало, но оно не имело отражения того, что было перед ним, хотя между Сати и зеркалом стоял стул, с высокой резной спинкой, которая скрывала сидящую на нём фигуру.
По обе стороны спинки стула виднелись шелестящие, как прозрачные крылья стрекозы, многослойные юбки и вдруг, как будто отдельная от скрытого тела, рука, затянутая в тёмную перчатку, появилась справа от спинки стула. Рука изогнулась назад, поползала пальцами по белому дереву спинки и успокоилась, уцепившись за резьбу. В этот момент Чаяна подтолкнула Сати вперёд на камни, источающие свет, и какое-то время Сати беспокойно разглядывала это странное явление, а потом повернулась к Чаяне, но её провожатой там уже не оказалось. Сати обернулась обратно в поисках ответа и похолодела оттого, что натолкнулась на лицо, вдруг возникшее перед ней из-за спинки стула. Сати вскрикнула, отчего бледный лик под чёрной ажурной полумаской поморщился. Девушка увидела перед собой странную и нереальную личность. На тонкой длинной шее была треугольная голова, и почти овальное, словно приклеенное лицо, обрамленное серым газовым шарфом. Фигура даже не пошевелилась, а вот шея, увитая множеством тонких цепочек, на мгновенье изогнулась подобно змее, ловко отвела назад треугольную голову, и Сати увидела, что между ними добрых полтора метра. При всём этом маскараде перевоплощений, вопрос странной фигуры, обращённый к Чаяне, застывшей неподалёку, был более, чем будничный:
Чего надо?
Чаяна поставила звякнувший склянками саквояж на пол.
Обряд перехода.
Треугольная голова стала делать какие-то странные кивающие движения и снова приблизилась к Сати.
А чем это от неё пахнет? Гадость какая-то. казалось, все части тела фигуры действуют самостоятельно, потому что после этих слов появилась рука, приложившая платок к носу фигуры. Ой, да убери ты, раздражённо обронила фигура. Я спрашиваю, пахнет чем?
Её ранили. Чаяна напряжённо вглядывалась в лицо фигуры.
Прекрасно. произнесла фигура, раскатисто раскрывая рычащим звуком слово. Ты что обалдела? Какой обряд? фигура вздохнула. Идите отсюда. Тоже мне, выскочки-самоучки. Чё сюда-то полезла, сразу бы вела. сетовала голова, а совершенно сбитая с толку Сати не могла проронить и звука.
Срочно надо было. выудив одну из банок, Чаяна протянула её на раскрытой ладони.
Услужливая рука вытянулась вперёд на добрый метр, цопнула с раскрытой ладони Чаяны банку и поднесла к лицу фигуры.
Подкуп? шея перенесла голову к Чаяне.
Подарок. Чаяна, почтительно поклонилась.
Врёшь. фигура вздохнула и выпустила неизвестно откуда взявшийся дым из ноздрей, а вторая рука сразу же поднесла к щели рта, не прикрытого маской, изогнутую трубку. Ладно, бестолочи, уговорили. Одно ведь дело делаем. проговорила фигура, обращаясь то ли к Чаяне, то ли к руке. Обряд, обряд. задумчиво протянула она. Вот чем-то ещё от неё воняет. Рука почесала голову. Не могу понять. Смердит прямо.
Вы позволите передать вам некоторые свои мысли. Наедине. Чаяна подняла на фигуру встревоженный взгляд.
Ты подумай, а я послушаю. вздохнуло существо. Да ладно?! было ощущение, что глаза её округлились. Что ж сразу-то не сказала, неразумное ты существо женского пола.
Вдруг тишину нарушил какой-то дробный звук, и Сати показалось, что это стучит её перепуганное сердце, но тишину нарушил кто-то извне. Едва заметное шевеление стало собирать разрозненные части странной фигуры в единое целое, и фигура откликнулась на стук очаровательным женским сопрано.
Войдите.
Хлынувшее дыханье света, от растворенной двери оживило темноту картинкой гримёрки, заваленной цветами, безделушками, костюмами. Странная фигура менялась на глазах и вдруг обернулась, тряхнула тёмными кудрями и оглянулась на вошедшего.
Милочка, богиня вы наша, скоро ваш выход. высокий, юркий манерами человек улыбался у входа.
Ох, заболталась я. Дебютантка. отозвалось перевоплощение, указывая на Сати. Три минуты, и я иду покорять публику.
На Сати уже смотрело лицо, которое она часто видела на афишах.
Я всегда думала, что вы оперная певица. ляпнула Сати свои мысли вслух. Ничего более дельного в опустевшую от ужаса и неизвестности голову девушки не приходило.
Одно другому не мешает. ответила та, что на афишах значилась как Диана Княгинская Королева Оперы, Татьяна, зычно прокатила она чьё-то имя. Татьяна, мне на выход пора! Вам тоже, она кивнула на дверь. Долго добирались. Будет тебе обряд. Она на секунду замерла, глядя Чаяне в глаза. Если вовремя придёте.
Гримёрка уже жила другой жизнью, а Чаяна утягивала Сати на выход, пока последняя тщетно пыталась понять, как за полчаса сонное утро превратилось в буйство вечернего театрального представления.
Глава 2
Неприметная дверка в торце здания, где располагался театр, приоткрылась, оттуда на улицу вышли две женщины и дойдя до освещённого места, остановились. Очутившись на улице, Сати вдохнула подсыревший к вечеру воздух исхода зимы.
Чаяна, скажите мне честно, я не в себе?
Как раз наоборот, ты возвращаешься. Пойдём, надо восстановить силы.
У Сати не было сил сопротивляться, к горлу подступил комок липкой тошноты и голода, и она поплелась следом за своей спутницей.
Вечер скомкался странным чувством ожидания, провёл измученных компаньонок по слякотным проспектам и нашёл им приют в бистро на французский манер.
Нам сюда. Чаяна кивнула на ступеньки, катящиеся вниз.
Внутри играла мелодичная музыка, было несколько шумно, воздушные массы носили ароматы корицы и ванили и найти свободное место оказалось не так просто.
Прошу сюда, возле них вдруг материализовался официант и показал на пустующие места в самом углу зала.
Чаяна быстро накидала заказ, даже не советуясь с Сати, и устало вздохнула, вытянув ноги.
Что ж, теперь остаётся только ждать. коротко сказала она.
Ждать чего? Мне бы всё-таки хотелось понять, где мы сейчас были? Вы явно знаете обо мне больше, чем я о вас. Сати с благодарностью посмотрела на официанта, поставившего перед ней стакан воды.
Ты можешь просто выдохнуть? устало произнесла Чаяна. Поеди́м, потом поговорим.
На мгновенье жизнь, слоняющаяся в этом бистро от столика к столику хмельной походкой, нескромными взглядами, прокуренными голосами, показалась Сати прекрасной, а обыденность разгула стала островком спокойствия. Ей почему-то даже стало спокойнее от того, что Чаяна ничего не ответила, после всего пережитого девушка не была уверена, что готова к скорым новостям о своей прежней жизни. А теперь она была почти уверена, что её встреча с Чаяной и все происходящие перипетии отнюдь не случайны. Сейчас ей захотелось вернуться в свой уютный мир на набережной, затопить печь и смотреть, как волны ломают тонкий весенний лёд. За прошедшее время она так привыкла к своему новому дому, что временами ловила себя на мысли, что не хочет, чтобы её кто-то нашёл и рассказал о том, как она жила до того, как поселилась возле порта.
Сати вернулась из лабиринта мыслей, увидела, что на столе уже стоит графин с вином, а на дощатой тарелке лежат куски ароматного жареного мяса, потом появилась корзинка с пухлыми круассанами и тарелка с рубленым холодцом.
Попробуй, это заячий зельц. Вкусно так, что полжизни отдать можно. Чаяна увлеклась содержимым своей тарелки, но потом резко вскинула голову, глянула по сторонам и наполнила пустые бокалы вином. Ну, за встречу, улыбнулась она.
Скорее за знакомство, отозвалась Сати и, пригубив вино, почувствовала, как терпкий напиток приятно прокатился по нёбу и растёкся на множество оттенков вкуса.
Сати усмехнулась тому, что с того момента, как несколько месяцев назад её нашёл Антиквар, она ни разу не пила алкоголь, хотя до этого у неё не было особо много поводов. Вдруг она почувствовала, как капелька грусти поползла по щеке, и Сати поняла, что даже не заметила, как заплакала. Это она тоже делала впервые.
Тебе плохо? спросила Чаяна.
Я не знаю, как мне бывает хорошо, а как плохо. Скажи мне, не мучь, где мы были сейчас?
Вдруг сбоку к их столику резко спикировала тень, Сати медленно повернула голову и увидела, что над ней нависает мужчина с каким-то хищным взглядом.
Я подсяду? он бесцеремонно отодвинул стул. Такие красивые и одинокие барышни. Я могу угостить вас?
Сати вдруг поняла, что на этом человеке маска вместо лица. В одну секунду ей стало очень плохо, внутри больно рвало желудок, затылок раздирала боль, и Сати закричала:
Нет! она почувствовала зловонное удушье, идущее от него. Встаньте немедленно!
Сати вскочила и впилась в плечо человека так, что он взвыл, девушка молча смотрела в пустые безжизненные глаза мужчины, стоящего напротив, и понимала, что даже не может ослабить хватку. Жизнь в бистро замерла, люди смотрели на эту короткую схватку, а один из официантов медленно приближался к ним.
Пусти. вдруг повелительно сказала Чаяна. Теперь они сами.
С трудом оторвав руку Сати от шатающего мужика, Чаяна чуть ли не бегом пошла к выходу, ни на секунду не отпуская девушку. Сырой ветер облизал лицо Сати, когда Чаяна вытолкала её на улицу. Сати шатаясь стояла, не в силах сделать хотя бы один шаг. Чтобы удержаться на месте, она схватилась за водосточную трубу, но всё-таки начала падать, так как земля плясала под ногами, в сумерках ей мерещились чьи-то лица, и мир кружился во всех плоскостях. Сати съехала по стенке дома и уселась прямо на размокший снег.