Борис нетерпеливо позвонил. Татьяна Николаевна, услышав звонок, сама поспешила открыть, сердце ее бешено колотилось, казалось, что должно произойти что-то неожиданное и радостное. Она увидела Бориса, бросилась ему на шею и завизжала от восторга, как в детстве, когда очень сильно чему-то радовалась. Борис тоже был рад, они стояли, тесно прижавшись друг к другу.
Горничная узнала Бориса, она с удивлением смотрела на господ. Все выглядело так, будто это не теща встречала любимого зятя, а молодая девушка после долгой разлуки увиделась с возлюбленным.
Наконец, Татьяна Николаевна дала возможность Борису раздеться и повела его в столовую. Она быстро распорядилась, чтобы организовали ужин и принесли самое лучшее на стол.
Через несколько минут все было готово. Гостя угощали соленьями, маринадами и разными наливками. У Бориса кружилась голова и от долгой дороги, и от выпитого, а главное, от близости Татьяны Николаевны. Она была необыкновенно хороша в тот вечер. Щеки раскраснелись, глаза горели, с губ не сходила счастливая улыбка. Она слушала Бориса и ничего не могла понять. Голова не просто кружилась, она вихрем летела в немыслимом хороводе чувств.
Борис долго и подробно рассказывал о новостях, отдал Татьяне письмо дочери и мужа, но она даже не взглянула на него, боясь упустить хотя бы миг из разговора с любимым. Борис снова купался в этом море чувств, ощущая свою власть над этой женщиной.
Было уже поздно, когда Татьяна Николаевна спохватилась, что, должно быть, Борис устал и хочет отдохнуть. Она велела постелить ему в комнате для гостей, на втором этаже, где находилась и ее спальня. Прислуга спала на первом, поэтому никто не мог им помешать.
Борис знал расположение комнат, и, как только внизу затихли все шорохи и звуки, он, взяв лампу, тихо отправился в комнату Татьяны Николаевны. Дверь была не заперта. Она ждала его, боясь и одновременно желая этого. Женщина стояла посредине своей спальни в тонкой белой рубахе до пят и вся дрожала, хотя было тепло. Он приблизился к ней и погасил лампу. Теперь только яркая луна освещала их фигуры. «Не надо, тихо прошептала Татьяна Николаевна. Не надо, не делай этого, мы не простим себе никогда». Он прижал палец к ее губам и, нежно обняв, стал покрывать лицо, грудь, руки торопливыми поцелуями. Татьяна Николаевна перестала противиться этому большому, сильному и теперь самому близкому для нее человеку.
Они проснулись поздно. Татьяна Николаевна лежала в постели и разглядывала Бориса. У него был вид маленького обиженного мальчика, он о чем-то досадливо говорил во сне. В женщине боролись два противоречивых чувства, как будто внутри спорили два разных человека. Один говорил: «Ну теперь тебе жариться в аду, ты обманула и мужа, и дочь, это страшный грех», на что второй резонно отвечал: «Зато ты никогда в жизни не испытывала подобного наслаждения и теперь будешь вспоминать об этом до конца дней». Победил второй голос. Татьяна Николаевна решила прожить отпущенные ей мгновения счастья, а там будь что будет.
Борис проснулся, удивленно огляделся по сторонам, не сразу поняв, где он и что с ним. Он вспомнил минувшую ночь, сумасшедшую ночь любви, когда невольно сравнивал мать и дочь в моменты страсти, и сравнение шло явно не в пользу дочери.
Обедали поздно, около пяти часов, вновь все было красиво и празднично. После обеда Татьяна Николаевна и Борис вышли в сад. Деревья стояли, запорошенные снегом. Влюбленные гуляли по липовой аллее, а вековые деревья под порывами ветра сбрасывали на них снег, и казалось, будто это свадебный хоровод снежинок.
Татьяна Николаевна говорила, что они просто сумасшедшие, но она никогда не забудет этих чудесных дней, завтра ее именины двенадцатого января Татьянин день, и она не представляет более дорогого подарка, чем тот, что сделал ей Борис своим приездом. Она была такая хорошенькая и молодая в своей шубке и капоре, что он обнял ее и сказал: «Я хочу продолжения праздника, пойдем скорее наверх».
Там все безумие прошедшей ночи повторилось с удвоенной силой. Иногда Татьяне Николаевне казалось, что она сейчас лишится чувств, но Борис был неотразим в своем искусстве любви. Время будто остановилось, казалось, что они вот так будут жить до самой смерти в тихой усадьбе, растворившись в этом новом чувстве, как будто вся их предыдущая жизнь была лишь подготовкой к этой невероятной встрече.
Утром следующего дня Борис вспомнил, что по плану должен был ехать еще в усадьбу к отцу, потому как там надо тоже обязательно появиться, да и вообще ему уже пора возвращаться в город, к жене. Татьяна Николаевна заплакала, как девочка, она понимала, что больше у них никогда не будет таких отношений. Теперь она должна всю оставшуюся жизнь вымаливать прощения за эти безумные ночи любви, подаренные ей судьбой!
Борис тоже испытывал чувство вины перед женой, терзался угрызениями совести, но, как любой мужчина, легко уговорил себя, что ничего страшного не произошло, в конце концов, у Татьяны Николаевны есть любящий муж, который ни о чем не догадывается, а у него есть любимая жена, и она с нетерпением ждет его дома. А это всего лишь миг в его судьбе. Он также отчетливо понимал, что сильные чувства, как бабочка, летящая на свет, быстро сгорают и он, вернувшись домой, скорее всего, забудет это милое приключение.
Татьяна Николаевна решила проводить Бориса до станции. В санях они сидели рядом, тесно прижавшись, накрытые теплыми шубами, заботливо взятыми Татьяной Николаевной. Оба понимали, что это конец их любви, она исчерпала себя, они выпили этот бокал страсти до дна, и оба были рады, что все обошлось без каких-то драматических событий. Борис уже думал о работе. Татьяна Николаевна тоже понимала, что их отношения не могут иметь продолжения. Ее волновало только одно: как бы управляющий или кто-нибудь из прислуги не рассказал лишнее Артему Сергеевичу, но до лета было далеко, а сейчас она может собраться и уехать, не дожидаясь приезда мужа.
Они ехали среди развесистых елей, запорошенных снегом, только лучи солнца играли, словно зайчики, по веткам деревьев. В воздухе, несмотря на зимний холод, уже чувствовалось дыхание весны, и это обновление природы было символом начала новой жизни. Сияющая белизна леса и всей природы будто возвращала им чистоту и невинность.
На станции она поцеловала молодого человека в лоб. Борис сел в поезд, равнодушным взглядом окинул Татьяну Николаевну и уехал. Она стояла одна на перроне, потом медленно побрела к саням, ожидающим у станционного здания. Татьяна Николаевна была рада тому очищению души, которое наступило после отъезда Бориса. Как будто она долго и тяжело болела, а сейчас начинает поправляться, кризис миновал, и она счастлива, что осталась жива. Сил еще мало, но она знает, что надо бороться, все безумие прошедших месяцев закончилось, и она свободна от переполнявших мыслей и чувств. Она понимала, что это была даже не любовь, а безумная страсть, сжигавшая их обоих, а теперь все позади, и жизнь входит в нормальную колею.
Татьяна Николаевна еще неделю прожила в имении, много гуляла, приводя в порядок мысли и чувства. Когда она поняла, что все осталось в прошлом и она может спокойно вернуться к мужу, женщина собрала вещи и уехала в город.
Артем Сергеевич был очень рад возвращению жены. Она приехала похорошевшая, отдохнувшая, совсем как в былые дни. Он считал, что смена обстановки пошла ей на пользу, и жизнь вновь вернулась в прежнее русло.
Через месяц Татьяна Николаевна поняла, что беременна. Эта мысль испугала ее, привела в неописуемый ужас, как будто это была кара Господня за ее поступок. Она не знала, что делать, что предпринять, как избавиться от этой свалившейся на нее ноши. Сначала ей казалось, что она ошиблась и это просто случайность, которая сама как-то пройдет. Татьяна Николаевна боялась признаться Артему Сергеевичу. Они в последнее время редко виделись и спали в разных спальнях. И сейчас эта беременность могла показаться мужу, мягко говоря, странной и неожиданной.
Когда она оставалась одна, ее нередко посещали мысли о самоубийстве, казалось, что это будет таким простым выходом из создавшегося положения. Она боялась пойти к врачу, потому что все тут же стало бы известно супругу. Татьяна Николаевна нашла единственный выход из создавшегося положения стала чаще приглашать мужа к себе в спальню. Артем Сергеевич решил, что Танюша скучает одна, ей не с кем поговорить. Она стала дожидаться его прихода поздно вечером домой. Сидела, слушала его рассказы о прошедшем дне, а потом в спальне любила его, как когда-то в молодости, про себя моля о прощении.
Артем Сергеевич был счастлив, ему казалось, что они вновь переживают свой медовый месяц, как двадцать лет назад. Время шло. Беременность благополучно развивалась. Теперь и Артем Сергеевич начал замечать перемены в жене. Она похудела, часто выбегала из-за стола. Артем вновь обеспокоился здоровьем жены и вызвал к ней доктора Илью Соломоновича, который уже много лет лечил и его, и Танюшу, и Ольгу. Илья Соломонович поговорил с Татьяной Николаевной, осмотрел ее и затем, войдя в кабинет Артема Сергеевича, весело сказал: «Ну что же, Артем, поздравляю тебя, ты скоро опять станешь отцом». «Как отцом? От неожиданности Артем Сергеевич даже присел на диван: Не ты ли, старый друг, говорил мне много лет назад, когда я мечтал о сыне, что мы уже не сможем больше иметь детей, и что же случилось теперь?» Тот пожал плечами и сказал, что науке известны и не такие чудеса, но факт беременности Татьяны Николаевны бесспорен, а как поступить дальше решать им.
Доктор раскланялся и ушел. Артем Сергеевич зашел в спальню жены, обнял ее и, все еще не веря в произошедшее чудо, сказал: «Таня, я так счастлив, ты даже не представляешь, но меня волнует только одно, не вредно ли это для твоего здоровья, ты уже не так молода». Татьяна Николаевна только улыбнулась мужу и успокоила его, сказав, что в ее возрасте крестьянки каждый год рожают нормальных детей, да и что же теперь делать, если так случилось.
Жизнь вновь продолжила свое плавное течение. Татьяна Николаевна расцвела, тошнота уже не мучила, как раньше. Она много гуляла, ходила на выставки, слушала музыку. Артем Сергеевич боялся дышать на свою Танюшу, исполнял любой каприз, старался больше бывать дома, чтобы жене не приходилось скучать.
Никто из близких не знал, что они ждут ребенка, матушка скрывала это даже от Ольги. Лишь Борис, после их тайной встречи совершенно изменивший свое отношение к Татьяне Николаевне и редко бывавший теперь в их доме, обратил внимание, что она как-то изменилась, поправилась. Глаза ее, и без того большие и выразительные, как бы смотрели в глубь души. Она будто жила своей жизнью, слушала и не слышала, постоянно думая о чем-то приятном, лишь одной ей ведомом.
Борис смотрел на Татьяну Николаевну и не мог понять, почему он вдруг стал равнодушен к этой женщине, которая всего лишь несколько месяцев назад вызывала в нем нечеловеческую страсть. Его же отношения с Ольгой были ровными и спокойными.
Однажды ярким, солнечным днем Борис с Ольгой сидели за столом, оживленно обсуждая проблему летнего отдыха. Она как-то загадочно смотрела на него и долго ничего не отвечала на вопрос, куда бы ей хотелось поехать отдыхать. Ольга только тихо спросила: «Ты ничего не замечаешь?» «Нет», честно ответил он. Она прижалась к нему и на ухо шепотом, как о страшной тайне, сказала: «Борис, у нас будет ребенок!» Он вскочил, обрадованно посмотрел на жену, обнял ее и спросил: «Ты не ошиблась, это правда?» «Правда, правда, смеялась Ольга, я уже была у доктора, и он тоже подтвердил этот диагноз. Скоро у нас будет маленькая девочка». «Нет, мальчик, обязательно мальчик, запальчиво ответил Борис. Я хочу сына». «А я дочь, возражала Ольга. Ну да ладно, впрочем, и неважно, остановила она мужа, главное, что у нас будет ребенок, поэтому проблема летнего отдыха будет решаться очень просто: мы уедем в имение к маменьке, а к осени вернемся в город, готовиться к родам».
Борис был счастлив и горд той радостью, которая бывает у молодых мужчин, узнавших о желанной беременности своей жены. Это значит, что Покровские могут продолжить свой род, а это едва ли не самая главная задача в жизни молодого поколения. Для них особенно важно, чтобы это был сын, но если рождается дочь, то любят ее ничуть не меньше, а даже больше и горячее, чем сына. Молодой человек стал более чуток к Ольге, переживал за нее и жалел в периоды плохого самочувствия, которое бывает у женщин в начале беременности.
Для Ольги ее новое состояние было и страшным, и интересным. Она боялась и одновременно радовалась предстоящим родам. У нее будет маленькая дочка, которую она будет любить, лелеять, покупать ей платьица и игрушки. Ольга ушла с головой во все эти мысли и жила теперь только своими новыми впечатлениями и ощущениями. Гости уже не волновали ее, свои музыкальные среды она отменила, сославшись на нездоровье. Единственный человек, с которым она торопилась поделиться своей радостью, была мать.
Ольга давно не виделась с родителями, и она поразилась переменам, которые заметила в матери. Татьяна Николаевна сильно располнела, мало двигалась. От той весело хохочущей и щебечущей с милым зятем маменьки не осталось и следа. Девушка обняла мать и сказала, что та скоро станет бабушкой, они с Борисом подарят ей внука или внучку.
Татьяна Николаевна очень обрадовалась, даже заплакала от охватившего волнения. Ольга долго рассказывала о своих новых ощущениях, советуясь с матерью, как ей теперь себя вести, что есть и что носить. Татьяна Николаевна была счастлива за дочь, желая, чтобы в ее семье царили радость и покой.
Наконец, Ольга остановилась и, внимательно посмотрев на мать, спросила: «А что с тобой, почему ты так поправилась?» Теперь Татьяна Николаевна, хитро прищурившись, посмотрела на дочь и сказала: «А у меня для тебя тоже есть интересная новость: скоро у тебя будет брат или сестра!» Ольга даже раскрыла рот от удивления. «Вот это да! только и сумела она произнести. Вот так мамулек, вот так сюрприз!» Она обняла мать и продолжала: «Я так рада. Ты даже не представляешь, как это здорово, мы будем вместе гулять с колясочками, вместе воспитывать детей, да они будут просто как брат и сестра, вот чудо!»
Дни текли, складывались в недели, месяцы. Наступило лето. Артем Сергеевич вывез своих «крошек» в имение. Они теперь опять были похожи на двух сестренок. Обе толстенькие, в свободных платьях. С той лишь разницей, что Татьяна Николаевна чувствовала себя очень плохо, отекала, ее часто мучили боли в пояснице, от которых она не могла избавиться, и женщина старалась все время прилечь где-нибудь в доме или в саду. Ольга же, наоборот, переносила беременность на удивление легко. Она много гуляла, старалась говорить и думать лишь о приятном.
Мужчины по очереди навещали их. Борис резко пошел в гору по служебной лестнице: он теперь был самым крупным специалистом по юридическим вопросам в банке. Часто ездил в Москву и Петербург для оформления крупных банковских сделок со своими клиентами. Артем Сергеевич появлялся в имении чаще и каждый раз привозил кучу гостинцев и нарядов своим девочкам. Его беспокоило здоровье жены. Доктор говорил, что ребенок слишком крупный для Татьяны Николаевны и что, скорее всего, придется делать кесарево сечение, так как ей не справиться самой с родами. Зато дочь радовала его отменным самочувствием. Беременность очень шла ей: черты лица стали более женственными, движения плавными, речь и манеры неторопливыми. Часто их навещали и родители Бориса. Покровских тоже очень радовало, что скоро появится на свет их первый внук.