Вытащил из кармана телефон, чтобы вызвать скорую. Связи не было. Тогда схватил бинты и начал туго заматывать ему плечо, постоянно озираясь то на дверь, то на окно. Михалыч застонал, вздрогнул и приоткрыл глаза.
Аааа Тёмка Ты што-ль брось, не мотай бесполезно в груди всё сдавило, огнём жжёт инфаркт небось и в глазах плывёт голос соседа и правда, был едва слышен. В горле клокотало.
Не бухти, сейчас всё починим, просипел я упрямо, мотая липкими окровавленными пальцами узлы и путаясь в бинте. Сердечные твои где? Колеса где, говорю, я похлопал по бледным холодным щекам соседа, измазав их кровью.
В аптечке, на кухне На холодильнике коробка нашел в себе силы ответить он. Я дернулся было на кухню, но тормознул и схватил Плаксу. Высунул нос и ствол за дверь. Вроде тихо, ни в коридоре, ни на стене никакой враждебной дряни не наблюдалось. И то сало. На цыпочках зашёл на кухню и до рези в единственном глазе осмотрел не только кухню, но и окно не мельтешит ли там кто? Нашел коробку с лекарствами на полу, сгреб рассыпавшиеся таблетки вместе с битым стеклом и поспешил к Михалычу. Под его руководством вскрыл блистер и впихнул несколько пилюль в синие губы. Минут через десять губы хоть и не стали розового, нормального цвета видимо, кровопотеря сказывалась но голос немного окреп. Тащить к себе Михалыча я не мог он кабан здоровый, на ручки не поднимешь, а в его транспортабельности другим способом я сильно сомневался. Поэтому я так же как и у себя в квартире спихнул шкаф к окну, закрыв проем наглухо. Налил ему воды в полторашку, приволок хлеба.
Спросил про ружьё и патроны. Он разрешил взять, мол, ему уже не нужно. На этом мы с ним распрощались, чуть позже зайду, проверю как он там. Ну а что с ним сидеть, я ж не медик. Да и не священник ни разу.
Дома развил бурную деятельность. Выволок со всеми предосторожностями туши зверей из квартиры, протер по ходу жизни дверной глазок. Набрал холодной воды в ванну, вскипятил чайник и заварил бичпакет. Примотал паракордом шкаф в комнате к батарее, как сумел. Верх к трубе отопления. Отрегулировал щель, чтобы смотреть в окно. А посмотреть было на что. Снова начали метаться машины, пытаясь, видимо, убраться подальше. Одной не удалось, она решила объехать затор из битых тачек около магазина, когда тварь прыгнула со стены и вместе с лобовым стеклом влетела в салон. Машина в клубах пыли слетела с дороги и замерла на столбе. Пассажиры не вылезли, в отличие от колченогой, но подвижной скотины, ухромавшей по стене дома в одну из квартир на втором этаже.
Потом на улице появилась бронетехника, несколько каких-то бронемашин на колесах, похожих на БТРы с картинок, медленно прокатились посредине улицы, и распихали завал из сгоревших авто. Десантные люки были распахнуты, рядом шли бойцы в броне и сферах. Видимо, чтобы быстро запрыгнуть внутрь, если будет такая необходимость. От этой картины меня накрыл приступ ликования. Наши! Скоро этих тварей под асфальт закатают, надо лишь немного подождать! Побегав в радостном возбуждении по комнате, я угомонился и пошел пожрать. Заодно и навести порядок на кухне, чтобы не порезаться осколками стекла.
К вечеру появился свет, а ночью пришел Ужас.
Глава 4.
Когда появился свет, я первым делом повырубал всё лишнее, типа зарычавшего холодильника и заоравшего помехами телевизора. Свет тоже отключил, ибо нефиг отсвечивать. Поставил мобилу на зарядку и получил кучу смс "вам звонили" Попытался дозвониться до друзей. Пашка и его сколопендра были вне зоны доступа, у Николая вызов шел, но никто не ответил. Игорь с Витьком тоже молчали. Как и знакомые парни со спортзала. Телефон у Алёны я так и не взял, а жаль. Красивая всё таки девушка. И смех приятный. При мысли об этой девке у меня почему-то заныло в груди, но я эту хрень из себя выдавил ещё чего Все они, сучки, одинаковые, просто эта чуть-чуть симпатичнее на мордаху, и нехрен себе голову забивать.
Но Алёна из похмельной головы как на зло всё равно не выходила, поэтому я решил занять руки делом. Засунул батину двудулку в сейф, а соседскую МР-ку снарядил и закинул за спину. На пояс нацепил патронташ с картечью и четырьмя нулями. Так как-то спокойнее. СКС с рюкзаком и подсумком поставил у двери, чтобы в случае быстрого бегства из квартиры сразу схватить. А не метаться по комнате, собирая рассованное по всем углам барахло.
Вечерело, надо бы сходить к Михалычу. Снова исполнил квест "движение по территории противника", прислушиваясь и крутя головой на триста шестьдесят, открыл дверь в квартиру соседа. И на какое-то мгновение завис, не осознавая, что перед собой вижу. А увидел я соседа, который склонился над трупом жены и обгладывал ей ляжку. Окровавленная харя смотрела на меня немигающими черными глазами, за синюшными губами скалились несколько рядов зубов. Михалыч смотрел на меня глазами твари в человеческом обличье.
Я взвизгнул и попытался захлопнуть плечом дверь, но та внезапно рванула мне навстречу и снесла меня к стене, разбив краем дверного полотна лицо от брови до подбородка и выбив ручкой воздух из легких. Ружьё бесполезно бабахнуло куда-то в стену, грохот выстрела снова резанул болью по ушам, а коридор наполнился пылью сбитой штукатурки и пороховой гарью. Тварь в обличии Михалыча пролетела мимо, поскользнулась на кафельном полу подъезда и заскребла ногтями по половой плитке, переворачиваясь. Чувствуя, что не успеваю, я отлип от стены и рванул вниз и в сторону по лестнице. Тело Михалыча снова сделало прыжок по стене за мной. Снова громыхнула отлетевшая от удара дверь квартиры, а сама тварь Вот как это описать?! Села? Приземлилась? Притянулась?! Она как какая-то адская муха прилипла к стене в метре над полом, с нечеловеческой пластикой повернула голову, развернулась на широко расставленных конечностях, сжалась и прыгнула через перила, меняя в полете вектор вот она летит как будто над стеной, а вот изогнулись и уже над ступеньками, на меня. Я как раз докатился кубарем до площадки ниже, приложился плечом об стену, упёрся в неё спиной и нажал на спуск. Бам-бам-бам!! Три выстрела снова слились в пространстве подъезда в один оглушающий грохот, прокатились эхом вниз и обратно. Тело твари, которое ещё недавно было вальяжным добродушным соседом, сломалось в полёте, с влажным звуком влипло в стену, конвульсивно дергая конечностями, и сползло на меня, придавив всей массой. Треснуло под тяжелой тушей ружьё, приклад остался в руке а ствол с коробкой повис на ремне. Прямо перед собой я увидел разбитый череп с синевато-розовым мозгом. Это уж было слишком, и меня вырвало.
Весь в блевотине, собственной крови из разбитого лица и вытекших таки мозгах Михалыча, я выбрался из-под тяжёлого тела и на карачках пополз по лестнице к себе в квартиру. Раздавшийся сзади хищный рёв дизеля снова заставил меня взвизгнуть и рвануть с ускорением. Дверь удалось захлопнуть перед самой мордой атаковавшей черной твари, пару секунд я слушал скрежет когтей по железу, потом топтание по двери, которое стихло где-то сверху. Выглянул в глазок. Тварь сидела на потолке и крутила башкой. Потом так же по потолку метнулась к окну и исчезла из виду.
Без сил я плюхнулся прямо в коридоре, сбив стоящий рядом карабин, который грохнулся об пол. Схватил его в испуге, прижал к груди как родного. Прислушался. На улице в отдалении молотили на разные лады ружья, автоматы, тяжело стучали пулемёты. Вопили на разные лады сигналки машин. А ещё был вой. Вой ужаса, безнадёги, отчаяния. У нас в доме, в доме напротив, и дальше. Город выл, умирая, перемежаясь с рокотом адских тварей. Запах горелой резины проникал через разбитое на кухне окно, слышался топот ног и лап по осколкам битого стекла. Крики о помощи. Гул далёкого взрыва эхом заметался между домами.
Протерев залитый кровью левый глаз я снова сбросил охотничий патронташ и нацепил привычный подсумок. Снова достал из сейфа ИЖак, засунул два патрона и оставил ружьё там же, у двери в комнату. На создаваемый при этом шум откровенно наплевал по сравнению с тем адом, что творился на улице, это было каплей в море. В окне рокотали твари. Рядом с домом прорычала какая-то тяжёлая техника, и вдруг загрохотали тяжёлые очереди выстрелов. В комнате лязгнуло стекло, дробно стукнуло, с полки шкафа у окна полетели веером на пол стопки футболок, носков и труселей, кофт и прочего барахла. С потолка упала и разбилась люстра, посыпалась пыль, и куски плиты перекрытия со щебнем шрапнелью стеганули по стене, сбив семейную фотографию. На потолке, которая на самом деле пустотелая плита перекрытия, появились дыры. Я закрыл глаза и зажал уши руками, вжался в проем входной двери. Бежать то некуда! В коридоре твари. А тут маленькая однушка кухня, комната да сортир. Блин, ванная же! Обругал себя за тупость. Снова на карачках и грохоча карабином по полу я прополз в совмещённый санузел и свернулся в позе эмбриона рядом со старой чугунной ванной, вцепившись обоими руками в Плаксу. Через некоторое время стрельба и рёв техники стали удаляться, наступила тишина. Я выбрался из ванной. В воздухе висела пыль, горло тут же засвербело. По раскиданным вещам, битому цементу и другому хламу пробрался в комнату. Разгром, лютый разгром! Дверцы шкафа, упертые в подоконник, тоже зияли отверстиями. Дыры были и в стене, с маленьким диаметром снаружи и вывороченными кусками со стороны помещения. В бетоне торчали прутья арматуры.
С карабином наперевес отодвинул пыльную дырявую штору, которой закрыл ранее щель между откосом и сдвинутым к окну шкафом, и начал вглядываться в густеющую темноту. Увидел стоящий чуть поодаль БМП, рядом озирающиеся бойцы водили стволами в поисках целей. Около них вповалку валялись груды тел тварей. Много, очень много тел. Складывалось ощущение, что твари пёрли на солдат сплошной лавиной. Возможно, так оно и было.
Тут среди бойцов началась суета, послышались короткие команды. Солдаты разошлись в стороны, один боец распахнул десантные люки сзади БМП, остальные вскинули автоматы и изготовились к стрельбе. Ещё один, видимо командир, заорал кому-то, кого я не видел из-за неудобного угла зрения и замахал руками. Я и так и этак пытался разглядеть, кому он так орёт, но узкая щель не позволяла этого сделать.
Но тут в поле зрения и свете прожекторов бронемашины появилось с десяток человек, которые со всех ног бежали к солдатам, а те начали короткими отсечками стрелять по тварям, бегущим за людьми следом. Твари кувыркались и падали, в росчерках пуль мелькали трассеры, бойцы спешно перезаряжались, командир махал руками и орал, чтобы люди не перекрывали сектор стрельбы. А я Я не понимал происходящего. Точнее, я понимал, что солдаты изо всех сил пытаются спасти людей. Не понимал я, как ребенок от силы семи лет может не отставать от взрослых, огромными скачками несущихся к солдатам. Его никто не держал за ручку, не тащил за собой, а он просто несся к солдатам. В толпе таких же в толпе таких же окровавленных, перемотанных бинтами и просто тряпками людей. А людей ли? В памяти ярко вспыхнуло видение хари бывшего Михалыча. Черные, как сама тьма, глаза. Руки сработали сами собой, без участия мозга, оцепенело переваривающего видение. Ещё не осыпались осколки от выбитого стволом СКСа куска стекла, чудом торчащего в стеклопакете, как я заорал во всю мощь почти не прокуренных лёгких:
Стреляйте! Стреляйте, это не люди!! Да стреляйте же, идиоты!!
И вскинул "Плаксу", выцеливая в оптику фигуру человекоподобный твари.
Не успел. Передние ряды тварей, бывших недавно людьми, уже добежали до бойцов, делающих знаки руками и просящих "беженцев" уйти с линии огня. А твари-люди (а как их ещё вызвать?!) припадали на четыре конечности и совершали гигантские прыжки. Они сбивали солдат как кегли, тут же вгрызаясь им в руки и ноги, не защищённые бронёй. У бронемашины сразу началась свалка, в которую черными торпедами влетали и твари на четырёх ногах, волной захлестнув сопротивляющихся погибающих бойцов. Бронемашина взревела, дёрнулась, но в распахнутые двери уже врывались монстры, устраивая кровавую баню механику-водителю и пулемётчику. БМП крутанулся, вспахивая траками асфальт, и замер. Фары моргнули и стали светить тусклее, двигатель заглох.
Отошел от окна, штора заколыхалась и закрыла просвет. В комнате было уже совсем темно, и я, оглушенный развернувшейся на моих глазах трагедией, как сомнамбула уселся на диван. Даже не обратил внимание на грязь и пыль на покрывале, и куски битого бетона под седалищем. Протер грязной ладонью кровоточащую ссадину на подбородке, вытер руку о джинсы. Пришло абсолютно чёткое понимание, что самому отсюда не выбраться. Собственно, приплыли, это финиш. Будь ты хоть десять раз крутой, без поддержки бригады специально обученных людей с автоматами и на броне, в одиночку не уйти. И, кстати да, а куда идти то? Информации ноль, света нет, связи тоже Я судорожно вытянул из кармана телефон. Экран расцвел узором трещин и не реагировал на касания. Нажал на кнопку, вырубил экран. И поспешил к шкафчику в прихожей, где на нижней полке, в ящике для всякого инструмента, лежал металлический фонарь на аккумуляторе. Я точно помнил, что заряжал недавно, аккумулятор должен быть вполне работоспособным. Рылся недолго, на ощупь нашел рифленую рукоятку. Для проверки нажал на кнопку и потом еще несколько раз пришлось торопливо жать на неё же. Сперва он дал мощный узкий луч света, потом рассеянный, а потом заморгал. Чертовы китайцы, наворотят всякую хрень, ну вот почему б не сделать обычную кнопку, а сильнее-слабее не сделать за счет вращения линзы?! К чему усложнять жизнь человека, мирно прячущегося от чудовищ в разгромленном доме?! Аллё, китаецы, надеюсь, вы уже тоже прониклись и больше так делать не будете! Ни-каг-да!
Прислушался. Вроде никто не пытается влезть ко мне в окно. Пошел в комнату, сдёрнул с дивана покрывало и накинул на шкаф. Светомаскировка, конечно, так себе, но всё же лучше чем ничего. То же самое проделал на кухне, на ощупь накидав на холодильник одеял и простыней. В результате, опять же, не уверен. Но, по крайней мере, если не включать свет, то может быть и удастся не вызывать любопытство тварей. В эту ночь хотя бы.
После недолгих раздумий пережить ночь решил в санузле. Вода есть, унитаз в самом буквальном смысле под боком, дверь непрозрачная. На полке полотенца, да и в корзине тонна нестиранного барахла лежит, можно кинуть на пол. Глядишь, и доживу до утра. Главное, на мой примитивный взгляд, не шуметь и не отсвечивать.
Прикрутил фонарь скотчем к стволу. Забился в угол, вытолкав предварительно из него стиральную машину. Долго трясся от адреналинового отходняка, зубы стучали. На улице продолжали вопить сигналки машин. Когда они, наконец, заткнутся то, а? Где-то в отдалении была слышна стрельба, ближе к окраине, кажется, в стороне нефтезавода. Что в общем то логично, без топлива никак. Наверняка взяли под контроль бочку-другую.
Попробовал уснуть. За окном то близко, то в отдалении, визжали монстры. Иногда смертно кричали гибнущие люди. Прижал к груди Плаксу, как в детстве мишку, а чуть позже книжку. Несмотря на дикую усталость, сон не шёл. Стоило мне только начать проваливаться в забытье, как или события дня яркой картиной вставали перед глазами, или казалось, что на потолке готовится к прыжку черноглазый Михалыч. Он то становился мухой с огромными зубами, то похожая на гиену черная тварь начинала почему-то рычать голосом Тилля Линдерманна Ду хаст. Не знаю, что это за выверты сознания и от чего так бывает, но поспать мне толком так и не удалось. Около шести утра, судя по показаниям разбитого телефона, я кое-как поднялся с полотенца, ополоснул, словно в деревенской бочке, лицо в ванне, и снова начал размышлять о жизни.