Так было всегда. Присоны любили кромсать убийц и бывших насильников, превращая их в послушных псов. Такова была система правосудия. "Никогда не попадай в ходрские тюрьмы". Устойчивое выражение для тех, кто хотел совершать преступления в столице, поэтому даже наемники обходили Ходр стороной.
Сумасшедшие и юродивые здесь не ценились. Для них обычно назначались смертные казни, но те, кто когда-то случайно ступили не на ту дорогу, становились самыми послушными животными.
Запахло сыростью. Толстые каменные стены сужались в узкие подземные коридоры. Жирная крыса восседала на столе рядом со спящим стражником. Тлеющая самокрутка медленно прожигала деревянную поверхность, оставляя черное пятно. Пахло гарью. Я остановился напротив гвардейца, спугнув местную обитательницу. Пришлось кашлянуть, чтобы охранник темниц разлепил глаза и, в ужасе уставившись на меня, вскочил с места и прогремел стальными доспехами.
Ваша светлость Я всего на секунду веки прикрыл, честное слово.
Протягиваю пальцы в темных перчатках за ключами. Он трясется, передает связку и отступает на шаг.
Имя, произношу сухо. Знаю, что всего пару часов назад у них была пересменка. Пока один не соблюдает свои обязанности карточный домик рушится. Так мне говорил отец.
Ричард, мой господин, прокуренный хриплый голос дрожит от страха.
Ричард, завтра тебя лишат права служить в гвардии. Подыщи себе другую работу.
Нащупываю нужный широкий ключ. Открываю крепкую тяжелую дверь и оставляю сонного, перепуганного Ричарда наедине с невеселыми мыслями. Запах нечистот и болезней бьет в нос, как только я переступаю порог в бесконечный коридор тюрьмы, окруженный по бокам сталью решеток.
Тошно и мерзко. Едва сдержав приступ тошноты, я все же направляюсь к нужной камере. Вокруг меня раздаются чьи-то мычания и болезненные постанывания. Еще бы. Узникам королевских тюрем не полагались целители и лекари. Часто случалось и такое, что многие умирали здесь от нагноений или чего похуже. Останавливаюсь у камеры, за железной дверью которой сидит он. Слепой седой старик, служивший еще во времена моего отца и деда. Длинные морщины волнами растекаются по его лицу. Даже папа не помнил, за что он сюда попал. Похоже, так и провел всю жизнь за железными прутьями решетки.
Владыке снова нужна информация от бедного хромого Кали? он шарит бледными глазами цвета полной луны по моему лицу. Я узнал ваши мягкие шаги.
Да. Мне нужны сведения о человеке, которого зовут Фаррис. Моя чародейка познакомилась с ним на главной площади.
Старик гремит кандалами и протягивает сморщенные пальцы к оковам. Дряблую шею сковывает холодный металл. Он улыбается беззубым ртом, кивает и стучит грязным длинным ногтем по ошейнику.
Этого достаточно. Покрути ключиком, мальчик, и я вернусь через неделю, все про него вызнав.
Хмыкаю. Иногда он меня пугал, этот странный старик. Не по-человечески чудной.
Глава четвертая
Дэви
Мы ехали целый день без привалов и отдыха. Лошади уставали, пальцы мерзли даже в шерстяных бордовых перчатках, красный нос горел от холода. Фаррис уверенно восседал в кожаном седле. Сну, голоду и морозу не удавалось овладеть колдуном. Не пробиваемый. Мне бы так, но это было только мое первое осознанное путешествие на далекие расстояния. Я разрешаю себе уставать и учиться. Ворчать, кстати, тоже разрешаю. Мне можно.
Так что тебя ведет в Заговоренный лес? Ари хочешь найти? спрашивает он и сжимает поводья. Предупреждаю, я искал как-то ради интереса. Ничего не вышло. Заблудила меня ведьма, из леса вышел только через год. Считай, жизнь заново, с чистого листа, начинать пришлось. Целый год как в пропасть. Выпал из реальности.
Нет, прячу слабую улыбку в шарфе. Вот еще, искать ее буду. Захочет сама найдет. Это было так похоже на колдунью. Она любила играть с путниками и менять местами Волчьи тропы. Особенно попадало тем, кто ее искал. Нелюдимая у меня наставница. Появляется только перед теми, кто ее чем-то цепляет. Возможно, самовлюбленная, но самая мудрая. Никто не знал Заговоренный лес так, как знала его Ари.
Тогда что? Я многих путников видал, кто в конечном итоге из леса не возвращался. Мрут как мухи в Вечном озере или на нечисть нарываются в ночи. Помню несколько партизанских отрядов из королевских войск шли толпами каждую неделю. И все пропали. Даже косточки не осталось. Мечи из сугробов торчат рукоятями вверх и все.
Скажем так, у меня задание насчет пропадающих в лесах войск.
Ясно. Ты замерзла, наверное? Фаррис меняет тему разговора и внимательно осматривает меня. Слегка хмурит брови и кивает в сторону холма. Там есть деревня неподалеку от Темного края. Можно остановиться на ночлег, выпить горячей медовухи и как следует согреться. Остаток пути с остановками пройдем за полторы недели. Но если будем делать их реже и ехать быстрее сократим дорогу в два раза. Тут все зависит от того, как ты хочешь встретить Имболк.
Думаю, сегодня стоит остановиться, передохнуть, а завтра я постараюсь не устать так скоро. Медовуху я не люблю, а от вина не отказалась бы.
Тяжело вздыхаю. Колдун с улыбкой покосился в мою сторону и пустил гнедого коня в галоп. Вперегонки захотел, значит. Ноги в сапогах околели, но я однозначно хотела добраться до теплой таверны быстрее. Может, хоть разогреюсь. Хлопаю пятками лошади по бокам и лечу за колдуном. Ветер бьет в лицо, щеки немеют, а я несусь за ним на всех парах.
Обещаю себе, что когда-нибудь покину север и уеду в Фаирус под палящее солнце, забуду о пронзительных ветрах, снежных полях и холоде, что пробирает до костей. Может быть, заведу там семью и буду рассказывать истории о своей молодости, с содроганием вспоминая о Фелабелле, а извечный деспот Лорд Одуванчик будет сниться мне в кошмарах. Да, от такой судьбы я бы не отказалась.
Не зли меня больше, Элибер. Вон, смотри, как я уже планы о своем будущем строю. Что меня здесь держит, кроме жалости к тебе?
Рыхлый снег сугробами вылетал из-под копыт. Фарриса удалось догнать уже рядом с деревней. В голове рисовалась карта. По-моему, поселение называлось Медвежьими землями. Маленькие бедные домики, заваленные снегом, тянулись к небу рядами остроконечных крыш. Уже вечерело, но местные трудились, лопатами расчищая дорожки к своим убежищам, кормили кур и гусей. Жизнь. Не самая богатая, не самая счастливая, зато свободная от чужих предрассудков.
Чем дальше мы удалялись от Ходра, тем беднее выглядели деревни и города, а люди улыбались все меньше и меньше. Что, в прочем, неудивительно, зная о налогах, которые были вынуждены платить крестьяне. Чем дальше находилось поселение, тем меньше в нем было скота и тем больше ютилось за хлипкими ставнями домов спиртного и нищеты.
Пока все было не плохо, но даже здесь чувствовалась грань между счастьем и горем. Дети не бегали по улицам, не играли в снежки, а держались рядом со взрослыми и помогали им выполнять тяжелую работу. Какой-то чумазый мальчишка тащил по улице ведра с водой, тяжело вдыхая морозный воздух.
Домики стояли слегка покосившись и прижимались к земле. Деревянные двери оседали под грузом времени. Седой дым поднимался из чугунных труб и стремился к закатному солнцу.
Фаррис остановился рядом с таверной, откуда доносился шум пьяных мужских голосов, женский смех и стук кружек. Я спрыгнула с лошади, оставила ее рядом с корытом воды и зашла в заведение, следуя за колдуном.
Местный народ приветливым не казался. Мы опустились за дубовую стойку и стали дожидаться тавернщика. Я заметила косые взгляды пьяных забулдыг, от которых покалывало спину. Музыка в таверне отсутствовала, здесь ее заменяли пьяные ссоры и частые драки. Оно и понятно. Там, куда не заходит ни один бард всегда враждебно.
Фаррис, сколько лет, сколько зим! Давно ты к нам не заглядывал, к нам, кривовато улыбаясь, подошел тавернщик и протянул грязную ладонь для рукопожатия. Вид у него был так себе черные ногти, сальные волосы, лысые проплешины на голове. Да уж, до моего Рэйнара ему было далеко. Не вызывал мужик доверия.
Фаррис безмятежно пожал ему руку. Я бы побрезговала, честное слово. Потому что насквозь таких видела. И знала, что обычно они заканчивали грабежами, насилием или, в лучшем случае, спивались.
Да. Обычно не задерживаюсь в путешествиях. Сейчас, как видишь, со спутницей еду. Мы хотим переночевать, поесть и выпить. Окажешь честь?
Конечно. В гости везешь? Неужто решил закончить с холостяцкой жизнью? тавернщик скверно хихикнул и посмотрел мне в глаза. Зрачки бегали, оценивающий взгляд блуждал по моему лицу. Экспонат я что ли? Из его рта донесся тошнотворный запах. Что хотите, госпожа?
Вино красное хочу. А от еды откажусь, если вы сами ее готовите, честно призналась я. Наверняка тавернщик чем-то болел или гнил изнутри.
Мужчина залился смехом, задирая лицо к потолку. Закашлялся, придерживая руками живот.
Бааа, какая она у тебя грубиянка! Жучить таких долго приходиться. Думаешь, справишься? выдавил сквозь хрипы, обращаясь к Фаррису.
Справлюсь, если потребуется, колдун мягко усмехнулся и кивнул в сторону служебного помещения. Ты не переживай, ему ножа никто в руки не даст и к продуктам не подпустит. Владельцы таверны не хотят, чтобы гости угощались плевками.
Киваю. Фаррис был честным, а честность меня цепляла. Притягивала к себе. Тавернщик кашлянул кровью на рукав коричневой рубахи. Вытер губы от алых пятен. Конечно, вот такие и есть самые жуткие. Люди на пороге смерти. Когда знаешь, что скоро ступишь на мост Деарила, уже ничего не страшно. Наступает настоящая свобода, делай что хочешь, даже если назначат смертную казнь какая разница, когда ты итак одной ногой в земле.
Не переживай, дорогуша, выпивку при тебе наливать буду.
Тогда я хочу стейк.
Дорогуша. Неужели я похожа на девку, с которой дозволено так говорить? Передернуло от раздражения.
Фаррис тоже попросил мясо, но вместо вина взял медовуху. Тавернщик наполнил деревянные кружки спиртным, поставил перед нами и уполз передавать заказ кухаркам.
Было на удивление вкусно. Весь вечер я слушала разговоры о драконе, что побывал в столице перед Йолем, о войне, о Присонах. Потом шум превратился в шепот меня не касающийся. В голове голоса разговаривали сами с собой, обсуждали последние события и прошлое. Кажется, с вином я слегка перебрала.
В полночь Фаррис отвел меня в комнату, и я с облегчением упала в кровать, закутываясь шерстяным колючим одеялом. Приятное тепло разлилось по телу, и вскоре я провалилась в сон.
Элибер
Дни тянулись и сменяли друг друга холодными ночами. Сколько уже прошло с момента, когда Дэви покинула Ходр? Неделя? Две? Я сбился со счета.
Скучал ли я? Нет. Было холодно и пусто. Мне казалось, что Черный замок превратился в дворец из льда и снега. Так чувствовалось ее отсутствие. Пропали теплые места, в которых я грел свое сердце, сад, где я воровал ягоды и убегал от стражников, как будто не сохранил воспоминаний о прошлом, Волчья башня прятала волшебство ночных детских посиделок с Дэви.
Старик Кали вернулся через пару дней. Как он не мерз в одной грязной рубахе, этот странный слепой человек?
Я почти не покидал замок, хоть и любил морозный воздух и иней на ресницах. Всю работу делали за меня, мои задачи были просты вести слушанья, принимать важные для страны решения, управлять войсками и оставаться за стенами Тронного зала. Я наблюдал за празднованием Йоля с балкона и представлял себя на месте детей, которые играли в прятки и покупали на горсть медных монет запеченные яблоки в меду. Я любил так делать, воображать себя на чужом месте.
Не до праздников мне. Из развлечений, которые подразумевали под собой поездки и отдых от каменных сводов, были охота и турниры. Зимой от этого приходилось отказаться. Я ждал весны и теплого солнца, ждал, когда из-под снега появятся первые зеленые травинки и запахнет капелью, Имболком и подснежниками. Вся жизнь бесконечное ожидание смены времен года. Слишком быстро надоедает тепло, слишком медленно проходит зима, слишком тяжело даются весенние посевы и надолго затягивается сбор урожая.
Летом все было легче, спокойнее и безмятежнее. Лето пахло юностью. Зима старением и смертью. Под монотонные завывания вьюги хотелось свернуться под одеялом и спать, забыв о войнах и сражениях, вплоть до Имболка. Какое правление, когда мир умирает, чтобы восстать весной? Почему с людьми так не работает?
Кали стоял напротив меня в тронном зале и опирался на трость из обожженного белого дерева. Безмятежность и спокойствие застыли на лице старика, белесые пустые глаза между тем, казалось, находили мои. Как будто он знал, где они. Холодная усмешка блуждала на его лице. Я чувствовал себя слабым перед его покоем, бессильным и опустошенным. Как будто он не понимал, перед кем стоит. Как будто он не ценил меня. Но что еще можно ожидать от фелабелльского заключенного?
Черные каменные своды зала давили на глаза. Кали заговорил слегка похрипывая, медленно смакуя слова на выдохе:
Ваша чародейка действительно познакомилась с Фаррисом на главной площади. Вот только с ними был еще один человек, тот, который ее сопровождал. Пока не могу сказать, кто это, но по описанию похож на старого дружка Дэви. Я это еще проверю. Что могу сказать точно колдун, с которым уехала ваша подруга, живет за Лунным краем, пишет что-то вроде истории о магии, начиная со времен Кирки. Кирка, говорят, был чародеем при короле. Уж не имеет ли это что-то общее с тайной связью между вами и Дэви?
Ему это нравилось: говорить о таких вещах с лисьей улыбкой, с ехидством. В слепых глазах читалось удовольствие, которое он испытывал от своей просвещенности. От того, что он может меня чем-то задеть. Мерзкий старик. Одного моего слова хватит, чтобы запереть его в темнице, где он больше никогда не увидит белый свет. Да я сам сколько захочу таких языков собственноручно сотворю, подумаешь. Уж получше этого будут, не станут язвить. Или из него весь яд выбью.
Но я молчу. С раздражением жду, когда он скажет еще что-нибудь. И он говорит, улыбаясь беззубым ртом.
Скорее всего, в этом и есть проблема. Поэтому вы не можете нанять наемника, верно? Об этом никто и никогда не должен узнать.
Язык тебе отрежу, если будешь использовать его не по делу.
Что вы, мой король. Если на то пойдет, я, как червь, что отращивает хвост, отращу новый язык, чтобы служить вам своим словом. И все-таки, что мешает вам открыть людям глаза на связь королевской семьи и чародеев? Мне действительно интересно.
Он продолжает издеваться.
Потому что это недопустимо. Хоть чародеи и были приняты Присонами, но все должны чувствовать превосходство власти. В содействии с низким сословием чувствуется слабость Волков, понимаешь, глупый старик?
Конечно, Волки исторически были одиноки. Прости за мою дерзость, малыш. Возможно, я перегибаю палку. Тяжело мне сидеть в клетке и не уметь общаться с такими высокопоставленными господами.
Хватит мне зубы заговаривать! Что еще ты узнал? жалею, что он не видит ярости в моих глазах. Такое бывает, когда на лице написано, что целым ты из зала не уйдешь. Может, если бы он видел, перестал бы паясничать. Когда со мной так разговаривают вспоминается пренебрежение Дэви, семьи, братьев, мачехи. Неужели вы еще не поняли, кто я есть? Долго мне еще доказывать свою власть и завоевывать свое место?
Только то, что уже было сказано. Мальчишку, который познакомил Дэви с Фаррисом, я найду и выясню, что ему известно о вашей связи. Кажется, назревает измена. Я бы советовал вам в дальнейшем присматриваться к тем, с кем вы работаете, либо же переписать законы и дать понять чародеям, что они могут пригодиться даже королям. Столько лет жить в мире, но скрывать рабочие отношения из страха? Просто потому что они могут быть опасны? Запомни, Элибер, опасен лишь тот, кого боятся и не признают. С тобой эта заповедь тоже работает.