От всей этой гипнотической микроистории, от голоса Мэджи, деду Чито становится покойнее, а потому он берет свой бинокль фирмы Levenhukи смотрит на балконы дома напротив, где располагаются апартаменты, регулярно сдаваемые посещающим город туристам. Очень часто те любят то же, что и Чито сорта Шабли, в связи с чем он не раз уже оказывался свидетелем забавного поведения приезжих, которые от избытка чувств, вызванного изменённым сознанием, могут и к курьеру, доставившему еду, выйти голыми, и капюшон из собственных волос себе мастерить, и искать чужой пепел на балконе, что-то стремясь понять по нему о предыдущих проживающих. Именно непредсказуемость того, чему он мог стать свидетелем, и привлекала деда Чито в процессе наблюдения за путешественниками. А пару раз оказывалось так, что благодаря своему подсматриванию он, возможно, спасал жизнь однажды один парень пару часов пытался открыть кокос, после чего, видимо от напряжения физических и моральных сил, вдруг свалился без чувств и пришел в себя лишь из-за действий врачей неотложки, вызванной Чито. В другой раз двое недалеких приятелей фотографировали друг друга с разных концов балкона, уверившись, что между ними Босфор, по факту чего один из них с этого балкона и выпал слава богу остался жив, ведь балкон был на третьем этаже, но опять пришлось вызывать скорую, так как второй приятель лишь оторопело наблюдал за замершим на земле внизу собственным другом, ничего не предпринимая.
Так и сегодня в апартаменты дома напротив, всего лишь на уровень этажом ниже квартиры Чито, въехали туристы два парня и девушка, явно пара и друг. Уже в первый день проживания эта компания отпраздновала с помощью Шабли приезд и совершенные покупки, «ныряла» на разные слои восприятия действительности и обсуждала как неприветливо встретил их вечер дебютного дня в городе в электричке, на которой они добирались, позади их сидений расположился некий афроабориген, употребляющий вещества и разглагольствующий сам с собой, а на станции прибытия в двух местах результат пищевой жизнедеятельности человека был присыпан ярко колоритным, но визуально малопривлекательным составом для уничтожения как самой биомассы, так и запаха от нее исходящего. Все верно в некоторые апартаменты дед Чито поставил «жучки», специально для того заселившись в них. Это давало возможность не только смотреть, но и слушать, больше внедряло в ситуацию.
Молодость, ах, молодость порА, когда можно радоваться большой кровати, на которой легко «убежать», «спрятаться» от партнера; период, когда легко делать «скоропортящиеся» выводы и свято верить в них; время, в которое приятно жить «сегодня», не говоря о «завтра», считая оное табу. Наблюдая и слушая юных, дед Чито расцветал, веселился, забывая о собственных годах и утратах.
А гости города жизни Чито, ежевечерне возвращающиеся в апартаменты уставшими и насытившимися увиденным и познанным, чем только не занимались с Шабли то тренировали собственные подписи, пританцовывая от избытка энергии, то принимали скомканные бумажки за оригами-фигурки копилок для бумажных денег, а то яростно дискутировали на тему того, что дым от Шабли летом это эквивалент пара, идущего изо рта зимой, которая бывает в городе их регулярной жизни.
Так с каждым днем дед Чито всё больше погружался в микромир туристов, ставших объектами его внимания вместе с мужской частью путешественников переживал, что Шабли «наказывает» девушку слабым эффектом собственного влияния за то, что та быстро, вкусив «амброзии», засыпает, тем самым «предавая» субстанцию, которая, тем не менее, «догоняет» ее утром, сразу после пробуждения; Чито будто самолично шуршал пакетами, откуда вояжеры доставали те или иные вещи и продукты; вспоминая детство, будто бы сам выдумывал новые слова навроде фразы «ворк-ворк», обозначающей воркование голубей; самоуверялся, что Шабли лечит от всех болезней и вирусов
А потом один из приезжих назвал здание, в котором располагалось жилище Чито «домом детства своего» и в этот момент в голове деда будто что-то переключилось, осознание низверглось на него, обрушая картину устоявшегося мира, Чито словно почувствовал себя мертвецом, оживленным кем-то и заменившим куда-то пропавшего оригинал-человека. Подобное произошло с Чито так как он узнал в одном из странников молодого себя, в девушке Мэджи, а сопровождающем пару человеке Серхио, друга, нитку пути бытия которого дед Чито выпустил из внимания много лет назад.
От открывшегося Чито опешил, эмоции переполняли его, мысли роились, и он рвался кричать, предупреждать, общаться, отвечать на заданные и не заданные вопросы, мечтал, чтобы ветер подхватил его и перенес туда, к ним, в сладко-горькое ушедшее прошлое, но вместо того только лишь потерял сознание.
Придя в себя уже утром, первым делом дед Чито отправился с расспросами к консьержу дома с апартаментами, однако тот сообщил Чито, что за последние 10 дней в апартаментах никто не проживал. Тогда дед Чито ощутил себя Стариком Чито и задался вопросом причастна ли к произошедшему старая подруга Шабли? По лицу текли слезы, но духовного упадка он не испытывал, Чито словно бы рождался вновь, через боль, как внезапно пробившийся сквозь кору старого иссохшего дерева листок, которому суждено подарить много радости людям
Туфли (2019 год)
Массажное кресло, русская парная, финская сауна, купальни с ледяной и с просто холодной водой, рекреационная зона, крафтовое пиво, кальян плюс, самое главное, теплый бассейн под открытым небом. Все это как раз то, что нужно сегодня для отдыха. И пусть сейчас я тружусь сам для себя и на себя же, а вовсе не ради какого-то человека, способного только из-за собственного плохого настроения оставить меня без работы, грустить каждое воскресенье по причине «вечерения», означавшего смену дня ночью, я так и не разучился. Потому что после ночи воскресенья следует утро понедельника, которое, и к этому привыкаешь, вряд ли может быть счастливым. Понедельники ассоциируются с «супным» настроением, представляясь днями, только в которые и надлежало б есть супы, но поскольку супы я не люблю, уже из одного этого факта яснО и мое отношение к первому дню рабочей недели.
И вот опять даже сидя в прекрасной обстановке, проводя время в отличном месте, я вновь захандрил захотелось петь, но вовсе не от счастья, с тоски, а силы для поддержки близких, которые всегда старательно аккумулировал в себе, оставляли с каждой секундой. Вновь стало думаться, что для мира я лишний, как излишен енот в магазине товаров для творчества. В былые времена от такого «заунывья» заныло бы сердце, но после недавней операции жалоб на него у меня пока что не было. «А все-таки нет в моих переживаниях ничего глубинного, некое голубиное, мелкоптичье есть, но не более» говорил я себе, при этом наслаждаясь гидромассажем, производимым устройством, заключенным в каждую трубу лежака, расположенного под водой теплого бассейна.
Так, постепенно, умиротворение возвращалось ко мне, оно вернулось уже настолько, что я даже сумел вспомнить про кольчуги, которые в институте мы делали для турниров «ролевиков» из металлических утяжелителей, располагавшихся внизу каждой ленты вертикальных жалюзи, имевшихся во всех аудиториях академии моих студенческих лет. Воспоминание наполнило меня светом, и я потянулся за трубкой кальяна, чтобы «закрепить» приятность момента. Кальян это хорошо, кто-то благодаря кальянам поддерживает образ своего достатка, находясь в барах и кафе, а кто-то, как вот я сейчас, просто наслаждается им, «подчеркивая» тот или иной миг жизни.
В голове стала рождаться мелодия, нечто про то, как я гуляю, в прогулке уходя от напастей и волнений я старался запомнить мотив и иные «придумки» музыки, потому что это то, чем я занимался, овеществляя собственное призвание и усиливая состояние хрупкого решения родиться у той или иной композиции до предметного воплощения в жизнь.
Но не в этот раз Мое внимание внезапно привлекла сутулая фигура женщины, с пакетом в руках огибавшей пространство бассейна напротив меня. Неким внутренним чувством, откуда-то из груди я точно знал, что она ко мне и за мной. Так и оказалось. Женщина, игнорируя «входную» лестницу, переступила через край бассейна и заняла «подводный» лежак рядом, держа, при этом, пакет в руках. Оглядевшись и вдохнув воздух, не обращая внимания на мелкие снежинки, причудливо светящиеся в отсветах осветительных приборов, она сказала: «Блин» вслух, «бл*ть» про себя, вот я тебя и нашла, соколик!».
Простите, что? Вы кто? спросил я.
Я та, чья подушка отравлена слезами; та, кто живет в городе, где отрицают сон Бессонграде; я камень, брошенный в воду ради кругов на поверхности, камень, что никогда более не ощутит руку, отправившую его в полет; я депрессия никем не включаемых электроприборов и не качаемых мышц; я выбор супруги «гладить» планшет вместо головы любимого, ранее возлежащей на женских коленях; меня зовут Света, и я принесла острые жареные куриные крылышки, угощайся ответила она мне, доставая из пакета названное блюдо на пластиковой подложке.
По неизвестной причине, пребывая в некой прострации от всего услышанного, я, на диво, все же вскрыл пальцами полиэтилен упаковки, одновременно скрывающей от меня, но и берегущей для меня же куриные крылышки. Взял одно. Съел. Взял второе. Аналогично. «Очень вкусно» подумал я. В это время Света поставила свой пакет на край бассейна и решила поплавать среди пара, скрывающего от меня ее фигуру будто бы в тумане.
Может кто-то что-то добавил мне в кальян? Вряд ли. Тогда в чем дело, что за «сюр»? Отчего-то мне вспомнился знакомый из подросткового периода жизни он вечно нёс всякую чушь, а сейчас, перестав откликаться на прозвище «Шаман», являясь ди-джеем и подторговывая «секс-мясом» девушками для нужд иностранных богатеев, регулярно называл сумасшедшим каждого второго из своих собеседников.
Если хочешь, могу тебе «дать» хоть «крупно», «всеобъемлюще», хоть «по-мелкому», а потом обсыпать тебя попкорном заявила вновь занявшая место рядом со мной, временно накупавшаяся Света.
Послушай, что ты хочешь? Автограф? Фото? Денег? пытался понять я, задавая вопросы.
Не стоит смотреть на меня с прищуром одного глаза, когда я ем печенье; не стоит искать «пасхалки» в порно; не следует уделять внимание лишь одной моей груди, а главное посмотри, я доминирую, ведь мои куриные кости лежат НА твоих ответствовала мне Света, указывая на груду костей, наличествующих на краю бассейна.
Посмотрев туда, куда указывала ее рука, я осознал, что начинаю закипать при всей моей перманентной любви к абсурду, требовалась хоть какая-то ясность, бред Светы заколебал, а в ее сумасшествие как-то не верилось.
Пожалуйста, просто скажи, что тебе нужно настойчиво попросил я.
Мне НЕ нужно будить демонов внутри душ быдла; мне ПОКА ЧТО НЕ нужно встречаться с вечным водителем такси, так и норовящим заманить кого-нибудь в собственную временную петлю; мне БОЛЬШЕ НЕ нужно охранять кем-то созданное; мне НЕ необходим «субботний невтерпеж» и НЕТ нужды в фигах и масле, все, чего я прошу, это чтобы ты надел его туфли произнесла Света.
Говоря крайнюю фразу, она смотрела лишь на пакет, принесенный ею с собой. Я взял этот пакет и достал оттуда пару туфель. Фирма «Ecco». Черные. Без каблука. Не сильно поношенные. Прямой, приплюснутый носок.
Я вопросительно посмотрел на нее.
Музыка в темноте, не забывай и не откладывай понимание, это его обувь. Обувь того, чье сердце тебе досталось. Почему его больше нет со мной? Ты видишь и слышишь без него я схожу с ума, мое единственное место в любой квартире сортир, я чеканутая кладбищенская белка, звучащая в унисон с микроволновкой. Хочешь используй меня, только спаси, хотя бы попробуй, лишь сегодня надень его туфли взмолилась Света.
Ее имя даже не было одним из моих любимых женских имен, моя жизнь мне нравилась, а все, что произошло в эти двадцать минут, мнилось лишь видением, дремотной грезой Но все же я вылез из бассейна, держа в руках принесенные туфли. Я действительно собирался надеть их. Но почему? Зачем мне даже и теоретически возможные изменения в моей жизни?
Света плавала туда-сюда, не сводя с меня глаз и шепча что-то, слова, разобрать которые, не умея читать по губам, мне не удавалось.
Я бросил туфли на кафель. Поднял глаза к небу. Прислушался к далекой музыке, игравшей где-то там, у людей, которые не стали «жертвой» Светы и обуви. Мне вспомнился весь сегодняшний день
Вздохнув, я зачем-то занёс ногу над правой туфлей, готовясь ее надеть, и, видимо, веря в нечто потустороннее, ожидая, что же произойдет, опасаясь потерять себя и свою жизнь
Поклонник (2019 год)
Спустя много лет с того момента, как покинула этот город в поисках лучшей жизни, она приезжает вновь, возвращается. С концертом своей группы, на хорошую площадку. Узнав о факте ее грядущего выступления, Лёня сразу почувствовал, что внутри у него что-то вскобызднулось. С тех пор он не мог ничего делать спокойно, так как регулярно вспоминал былое. Под откос пошли планы на работе, а читаемые книги умерших авторов, в которых так хотелось отыскать истины, вроде как вбитые в виде текста на страницы мертвецами-писателями, были отложены.
Что он знал о ней на сегодня, кроме того, что с годами ее старые песни зазвучали по-новому и обрели альтернативную жизнь? Почему не допускал, что давно забыт, а та, о которой он столь много размышлял, уже совсем другой человек, отринувший былое?
Задавая себе эти вопросы, Лёня гулял по городу, мысленно удлиняя собственную линию жизни на руке ножом вдруг получится? Будет чем удивить ее. Петляя пешком, разъезжая внутри своего мегаполиса на автобусах из конца в конец населенного пункта под шум лая рессор, Лёня восхищался ею он был уверен, что она человек особенный, такой, которому есть что сказать; такой, у которого желание что-то создать всегда сильнее усталости любой степени в пример другим. Лёня был уверен, что за все эти годы она стала лишь лучше, совершеннее и почему-то идентифицировал ее с женщиной-кошкой не персонажем из комиксов, а с самкой-оборотнем, умеющей превращаться в кошку.
Отчего-то, Лёня никогда ещё не был так критичен к себе, как сейчас. Он вдруг подумал, что человек, опасающийся внезапно оказаться в прошлом и потому регулярно носящий с собой учебник по химии, смешон. А он ведь и был таким человеком. Зайдя еще дальше в своих размышлениях, Лёня решил, что выдумываемые им «афоризмы» вроде «Было оговоркой стало поговоркой», во-первых, и не его, возможно, а, во-вторых глупы и неглубоки. Лучше было бы думать совсем об ином к примеру, о вулканах и о том, что некие древние звери, дремлющие под ними, заставляют волноваться «кровь» этих «огненных гор» до состояния магмы, превращающейся в лаву.
Пришла идея «перекурить» ситуацию, в связи с чем он оказался в хорошо известной ему «чайно-кальянной», где всем, кто полулежал в нишах-альковах среди клубов дыма и под вкус чая на коврах, в которых отлично смотрелись бы только завернутые в эти тканевые изделия трупы, могли попасться печенья с предсказанием из серии: «Рыбы едят мух, но, будучи пойманными на эту наживку, рыбы умирают, и тогда уже мухи едят рыб». В этом заведении немного отпустило. Более того Лёня вновь разглядел в себе положительное, интересное, например несмотря на то, что с годами вместе с мышцами Леонида сильнее становился и жир Леонида, он все же смог победить самого себя и теперь обитал в весьма недурной форме тела. Также, он наконец поборол эту мерзкую привычку ковырять в носу, а это дорогого стоило, конечно он был не из тех людей, что едят собственные козявки, подобно его «крайней» девушке (он узнал об этом ее «пристрастии» на седьмой месяц отношений и потому бросил, не сумев побороть появившуся реакционную расстроенность чувств), но и «простое» ковыряние в носу та еще напасть.