Нет. Я все-таки научусь прыгать. Как ты. И даже лучше.
Я никогда и не думал иначе, улыбнулся ей друг.
Дороже всех даров
Мать умерла, когда Иринке было всего шесть лет. Все это время они жили вдвоем с отцом, но теперь, когда девочка учится в восьмом классе, отец привел в дом мачеху. Она с первого дня невзлюбила Иринку и часто била за пустяки. Девочка стала хуже учиться, была замкнутой. Она хотела рассказать обо всем подругам по классу, но те интересовались только красивыми лентами и модными платьями. Такие все равно не поймут и не помогут, будут только жалеть. Всю тяжесть горя она таила в своем сердце, а ей очень хотелось поделиться с кем-нибудь.
Но вот отец вместе с мачехой уехал в Омск к сестре. Иринка осталась одна. Она радовалась, что хоть теперь поживет спокойно. Девочка экономила деньги на хлебе и ходила в кино. Ведь она так давно не была в белом здании кинотеатра. Одноклассники звали ее с собой, но Ира ходила одна.
В один не по-зимнему теплый день в кинотеатре шел интересный фильм. Все ребята из Ирининого класса пошли смотреть кинокартину. Они звали ее с собой. Но она опять пошла одна. Девочка села на свое место. Ее соседом был юноша лет двадцати. Он спросил ее:
Почему Вы одна? Все с друзьями и одноклассниками, а у Вас разве нет их?
Мои подруги сидят на седьмом ряду.
Почему же Вы не с ними?
Одной лучше. Никто не мешает смотреть, все радости и беды переживаешь с героями фильма. А мои одноклассницы все время смеются и шепчутся.
Я тоже не люблю, когда мешают.
Тут погас свет, и на экране появились первые кадры. После сеанса Ирина и ее сосед вышли вместе.
Я Вас еще никогда не видела в городе, сказала Ирина.
Я приехал только вчера вечером, а живу в Ленинграде.
Ну и как? Понравилось?
Понравилось! Вас как зовут? вдруг спросил он.
Ирина. А Вас?
Виктор. Можно просто Витя.
Где Вы сейчас живете?
В гостинице. Давайте просто на ты.
Хорошо, Витя.
Вот уже и гостиница. Они попрощались, и Ирина пошла домой, думая о сегодняшней встрече.
На другой день девочка опять пошла в кино: ей очень понравился этот фильм, и она решила еще раз посмотреть его. Был там и Виктор. Он стоял в очереди за билетами. Когда Ирина зашла, он ее увидел, но не подошел. Она же его не заметила и встала в конце очереди. Минут через пять перед ней стоял Виктор с двумя билетами.
Ирина, я купил для тебя билет, пошли.
Возьми деньги.
Нет, нет! Я не возьму.
Возьмите! Или я не пойду с Вами! перешла она на Вы.
Хорошо! сдался Виктор.
Настойчивая. С такой не пропадешь, добавил он.
Тут Иринка вспомнила свою мачеху, ей захотелось обо всем рассказать Вите И она рассказала, рассказала ему все и спросила:
Что же мне делать? Нельзя жить так.
Да-а. Но ты не падай духом. Я поговорю с твоим отцом. Он должен понять. А теперь иди домой, нечего бояться.
Какой он хороший, думала Ира, идя домой.
На другой день приехал отец с мачехой. А вечером пришел Виктор.
Они уже приехали? спросил он Ирину, открывшую дверь.
Приехали, вздохнула девочка.
Тогда позови отца.
Ирина ушла в комнату. Через минуту к Виктору вышел отец. Ирина не слышала, о чем они разговаривали. Только когда она вышла провожать товарища, Витя сиял:
Все хорошо, Ирина!
На другой день мачеха собрала вещи и ушла. Навсегда!
Ты будешь мне писать, правда? А потом опять приедешь сюда?
Конечно! Ну, прощай, малютка. Ты хороший друг.
Как хорошо, что я его встретила, подумала Иринка, смотря вслед уходящему поезду.
Глава 4
С писательством покончено!
Не знаю, кто как, а я к пятнадцати годам чувствовала себя взрослой. Посудите сами, мы вдвоем с отцом построили новый дом. Ну, почти.
Старый дом родители построили еще до моего рождения. Был он маленький две небольшие комнаты и кухня, совмещенная с прихожей. Последнее для хозяйки, моей мамы, было совсем неудобно. На такое жилище тогда хватило денег. Родители давно хотели переехать в новый дом, копили на него. Однако на хороший дом денег не хватало. Остановились на том, что купили сруб и достраивали дом своими силами два лета. До этого мы жили на окраине города, район назывался «Новострой». В двух кварталах от нашего дома начинались поля пригородного совхоза «Усольский». А новый дом стоял почти в центре от старого жилища километра два.
Мама боялась высоты. Для нее залезть на строительные леса, когда крыли крышу, было смерти подобно. Мои братья к тому времени окончили школу. Один жил далеко от дома. У другого была своя семья, работа. На леса залезала я и подавала отцу листы шифера, которыми он покрывал крышу. Летом, в каникулы, пока родители были на работе, я пропалывала все грядки в огороде на раз. Возле старого дома огород был небольшой, а новая усадьба насчитывала девять соток земли. Два лета засаживали оба огорода. Сорнякам было где разгуляться.
Школа имени Гагарина была восьмилетней. Всех, кто желал продолжать учебу, переводили в Усольскую среднюю. Она была одна в городе и стояла в центре. Так, из трех классов нашей гагаринской школы скомплектовали один класс, девятый «Б». Букву «А» отдали девятиклассникам родной средней школы. Буквой «В» назвали девятый класс другой восьмилетней школы, из района «Богомолки», с противоположной «Новострою» окраины города.
В начале сентября, когда я пошла в девятый класс, мы переехали в новый дом. Очень удачно. До школы было близко.
К тому времени я окончательно рассталась со своей прежней мечтой о будущей профессии. Классе в пятом-шестом хотела быть учителем математики. Мыслительный процесс над решением многоходовых арифметических задач завораживал. Упрямство только крепло, если решение не находилось сразу. Когда ответ был найден, торжество победы вселялось в детскую душу. Литература тоже нравилась, а еще рисование. Но после первых публикаций в газете математика потеснилась на второе место. Хотя я всю жизнь любила и люблю эту точную науку.
Итак, чтобы работать в газете, надо становиться журналистом. Рассказики, сюжеты которых складывались в юной голове, отставлены в сторону. Журналист должен видеть и излагать факты. Какие достойные обнародования факты могла знать я? Конечно, только из школьной жизни. Однако интересную тему трудно было определить. В редакции районной газеты юных корреспондентов не пестовали, учителя о стремлении будущей журналистки не ведали. Между публикацией моих первых рассказов и настоящей корреспондентской заметкой прошло немало времени.
Десятиклассников с начала учебного года активно привлекали к шефской работе над пионерскими отрядами, учили азам педагогики, а потом еще и сбор вожатых провели. Тема, достойная для описания, подумала я, и в редакцию полетело письмо с заметкой. Заметку напечатали. Но, оказывается, с этого же сбора отправила письмо в газету моя одноклассница Надя Иванова. В редакции поступили мудро: из двух заметок составили общую публикацию и снабдили подзаголовком «Два письма с одного сбора». Однако меня соавторство не устраивало. Эта ситуация еще раз доказала, что никто стремление молодых писак к журналистике в редакции не направлял. Темы по-прежнему разыскивала я сама и общалась с газетой посредством почты. Последняя моя школьная заметка была напечатана на первой странице 1 июня 1972 года, в день первого выпускного экзамена. А рассказывала я в ней о последнем звонке, моем и моих одноклассников.
Глава 5
Московский август
«Справочник для поступающих в вузы» был у каждого выпускника, мечтающего о высшем образовании. Факультеты журналистики были далеко не в каждом вузе, конкурс туда был высоченный. Это я знала. Но, открыв новенький справочник, сделала для себя грустное открытие: на факультет журналистики принимали, как правило, абитуриентов, имеющих стаж работы не менее двух лет. Слова «как правило» означали, что школьникам давали возможность сдавать вступительные экзамены, однако у них был более высокий проходной балл, чем у стажистов. Получить четыре «пятака» на вступительных я бы точно не смогла. Значит, мечта об университете откладывалась на два года. О работе не переживала: в газете печаталось объявление, что в редакцию требуется литсотрудник.
Но мама уговорила меня отправить документы в университет: «Не поступишь, зато узнаешь, что где находится, да как сдавать экзамены. Потом легче будет». Какой вуз выбрать, вопрос не стоял. Конечно, Московский государственный университет. Вместе с аттестатом, характеристикой из школы, медицинской справкой запаковала в конверт свои публикации из газеты и отправила в Москву. Вызов на экзамены пришел. Добираться из нашей уральской глубинки было несложно: ходил прямой поезд Соликамск Москва. Усольчане садились на него в Березниках. Полтора суток в пути в плацкартном вагоне, и жарким днем я вышла в столице на Ярославском вокзале.
Прямо с дорожной сумкой, набитой учебниками, поехала в центр Москвы до станции метро «Библиотека имени Ленина», от которой до факультета журналистики на проспекте Маркса было рукой подать. В приемной комиссии выдали экзаменационный лист и направление в общежитие на Ломоносовском проспекте. На факультете объяснили, как туда добраться на метро с пересадкой на троллейбус. Этого было недостаточно, но приветливые москвичи не позволили девушке заблудиться.
Дело было под вечер. Всех прибывших отправляли в огромное помещение на первом этаже. Это был не то актовый, не то читальный зал. На полу расстелены матрасы, на них сидели десятка полтора-два девчонок. Достался матрас и мне рядом с входной дверью. Разговаривали мало, в основном, готовились к экзаменам, уткнувшись в учебники. Я тоже достала учебник. Настроение было препаршивое. В таких условиях что-либо выучить было невозможно. Засыпала на том же матрасе с мыслью: «Зачем приехала?»
Утром комендант общежития быстренько расселила по комнатам всех вчерашних новичков, не забыв проверить наличие экзаменационных листов. Мое вчерашнее уныние улетучилось я попала в просторную комнату на четверых человек. Наведалась в гости к девчонкам, с которыми познакомилась перед ночевкой в общем зале. Мы все поступали на факультет журналистики, но расписание вступительных экзаменов было разное. Я засела готовиться к сочинению.
На экзамене не было ничего особенного: лист бумаги, ручка, выбирай тему, в которой больше уверен. Оценки вывесят через день, вот и жди, будешь ли допущен к следующему экзамену. В этой неуверенности готовиться к устному по литературе и русскому языку душа не лежала. Пошла навестить свою новую знакомую в соседнюю комнату. Отличница английской спецшколы из города Горький завалила экзамен по английскому языку. Вчера такая уверенная в своем студенческом будущем, она обливалась слезами. Завтра ее ждала бесславная дорога домой. Я была в шоке: если уж после спецшколы большого областного центра заваливают, то мне с провинциальным образованием точно ничего не светит.
Однако за сочинение я получила положительную оценку и продолжила абитуриентский марафон. Конкурс на факультет был огромный. На Москву замахнулись те, у кого в аттестатах было максимум пятерок. Если бы у всех принимали экзамены по-честному, надо было бы всем ставить четыре да пять, а значит, всех зачислять в студенты. Такое невозможно. Задача у преподавателей была срезать как можно больше претендентов. Поняла это на устном экзамене. Отвечаю на вопрос билета. Преподаватель прерывает. Задает вопрос «из другой оперы»: «Когда умер Белинский?». Я растерялась, уставилась в окно аудитории, в котором видны зубцы Кремлевской стены, затуманенные дымом от горящих торфяников. Помню, что родился Виссарион Белинский в 1811 году, прожил 37 лет. Сложить две простые цифры и назвать дату смерти, 1848 год, любительница математики не смогла. Что это: волнение, понимание, что тебя всеми способами хотят завалить? Скорее, все вместе. Больше вопросов у экзаменатора нет. Трояк в экзаменационный лист.
Со своими неважнецкими оценками за первые экзамены была уверена, что не поступлю, но упорно готовилась и сдавала дальше. Я ведь обещала маме попробовать. Экзаменационный марафон растянулся почти на месяц. Для подготовки к каждому предмету отводили по четыре-пять дней. Весь материал не раз был повторен, а мы всей комнатой упорно штудировали учебники: вдруг что-то пропустили, это и попадется в билете. Рядом с общежитием стояли новый магазин «Балатон» и кинотеатр. На венгерские деликатесы в магазине не было денег. А на сеанс в кино жаль было оторвать полтора часа от подготовки к экзаменам. Только поздним вечером, когда спадала духота и чуть рассеивался дым от горящих торфяников, мы распахивали окно, усаживались на подоконник и смотрели в темное небо и освещенные окна соседних домов. Блаженные часы отдыха от учебы перед сном.
По коридорам общежития шлялись вечные абитуриенты, по моим меркам, старички лет на пять-шесть старше. Абитуриентский стаж как раз этот пяток лет и составлял. Они из года в год приезжали в столицу не столько для того, чтобы поступить учиться, сколько, чтобы месяц погулять по Москве, поселившись в дешевом университетском общежитии. Уловкой этой хвастались. А я, юная провинциалка, смотрела на этих прохвостов широко открытыми глазами.
Никак не рассчитывала, что в Москве придется жить так долго. Деньги заканчивались. Сэкономить можно было только на еде. Между общежитиями стояла студенческая столовая, в которой мы питались. Хлеб там был бесплатный. Мы расплачивались за суп и чай, набирали хлеба тем и были сыты. Чтобы продержаться до конца экзаменов и купить билет домой, денег не хватало. В Москве жил мой двоюродный брат с женой, сыном и тещей. Школьницей я была у них в гостях на Малой Грузинской. Поехала занимать деньги. Соседи по коммунальной квартире сказали, что мои родственники снимают каждое лето дачу в Подмосковье и еще не возвращались.
В нашей общежитской комнате в середине экзаменов появилась новая соседка. Когда завалившие абитуриенты уезжали, комендант переселяла из полупустых комнат в одну еще державшихся на плаву. Так в нашей комнате и появилась пухленькая красавица из Запорожья Галинка. Не Галя, не Галина, а именно Галинка так она представилась старожилам нашей комнаты. Галинка была старше нас, только что окончивших школу, работала на радио и шла по конкурсу стажистов. К тому же на отделение радистов конкурс был значительно ниже, чем на нашем газетном. Галинка была уверена, что поступит. И вообще она была, как солнышко улыбчивая, излучающая доброту. У нее был приятный грудной голос. Она часто смешила нас, демонстрируя свои дикторские навыки на непривычном нашему слуху украинском языке. Галинка, не задумываясь, дала мне, едва знакомой девчонке, взаймы пять рублей половину стоимости билета на поезд.
Последний экзамен у меня был по немецкому языку. Ничего хорошего я от него не ждала, тем более что иностранный язык не был моей сильной стороной. Но обстановка превзошла все плохие ожидания. В маленькой аудитории набилась куча народу. В ряд сидело несколько экзаменаторов за плотно составленными столами. Когда я села отвечать, справа и слева от меня сдавали экзамен еще два абитуриента. Моя преподавательница задавала вопросы тихим голосом. На фоне шума со всех сторон я не слышала, о чем она спрашивает. Несколько раз попросила повторить вопрос. Потом плюнула на все, отвечала невпопад. В моем экзаменационном листе появился еще один трояк.
Конечно, я не стала ждать зачисления. Понятно, что по конкурсу не прохожу. Уже одно то достижение, что экзамены не завалила. Купила билет на поезд и сразу уехала домой.
Одно приятное воспоминание от тех экзаменов у меня осталось. Готовилась отвечать на устной литературе и русском. В аудиторию зашел старичок. Преподаватели засуетились. По рядам прошел шепоток: «Розенталь». Вот так я увидела легенду, непревзойденного автора учебников по русскому языку и стилистике.