Лихая конокрадка выбросила грамоту с глаголицей в придорожный пыльный куст, а портрет свернула в трубочку и положила в туесок рядом с портретом княжича. К слову, на портрете угольным писалом точь-в-точь узнавался лик девушки. И волосы точно такие же, и глаза, и щеки, и шея. Теперь в туеске два портрета находились вместе, рядом друг с другом. Недостойная преступница и благородный государь. Она полностью осмотрела себя унылое зрелище. Руки расправила в стороны, как чучело. Ноги чернее черного. Копоть на коже. Грязь под ногтями. Рваное платье. Всё тело чесалось. Неумытая, неряшливая девка, оборванка с Голодного Края.
Проклятье! громко завопила она. Так громко, что грачи сорвались с высоких крон векового дуба. Вдруг откуда-то сверху прогремел издевательский надменный гогот.
Ха-ха-ха-ха!!
Она подняла голову и тотчас машинально отпрыгнула в сторону, чтобы ничего ненароком не свалилось. Глазам предстало то, что не было доступно взору раньше. На мощных дубовых ветках слегка покачивались три большие клетки. Каждая клетка по форме напоминала соловьиную, вот только отличалась намного большим размером, позволявшим запросто помещать одного человека, но особо рослым конечно не совсем удобно было бы. В таких местах, на распутье дорог, запирали самых отъявленных преступников. Их запирали и подвешивали в клетках высоко над землей, словно безвольных птиц, чтобы те потом расплачивались за свои злодеяния, умирали долго и мучительно. Здесь они гнили заживо: под палящими лучами солнца, под проливными дождями, в лютые зимние морозы без еды и питья. Такова доля лихая.
В одной из клеток на молодую путешественницу смотрел с ухмылкой разбойничьего вида мужик, с кривым глазом и со шрамом на лице, оставленным вероятнее всего буйным клинком. Во второй клетке, на соседней ветке, кокетливо накручивала длинный волос на указательный палец красивая русалка, самого настоящего человеческого облика, со стройными и бесстыдно голыми ногами. В третьей же клетке лежал и испускал смрад высохший труп неопределенной наружности. «Жаль, что я с собой не прихватила одного полоумного выродка, вот как раз место для него освободилось, подумала Алеся».
Ну что ты уставилась на нас, простодыра? заговорил разбойничьего вида здоровенный детина. Не хошь махнуться местами?
С какой это стати? возмутилась Алеся.
Да с такой, что в розыске ты, красавица, подключилась русалка, и одёжа на тебе нищенская, и личико твое, как на портрете цацном. Выручим друг дружку, а? Я те свою жилеточку кожаную и рубаху суконную, а ты выпустишь меня отсюда. Ну как, годится? сделала заманчивое предложение русалка. Если не считать отсутствие штанов, то вид русалки был вполне неплох. Зеленая длинная рубаха с пояском закрывала срамные места, но не была достаточно длинной, как платье к примеру, и при любом порыве ветра могла обнажить всё сокровенное. Жилетка сидела на ней безупречно и подчеркивала стройность фигуры. Вот если бы добавить к образу узкие штаны, то внешне русалка похожа была бы на лучниц из племён ольховичей, что обитали на Холодных торфяниках. Алеське нравился такой наряд: и на коне удобно скакать, и по лесу бежать, и через забор прыгать но, только, если к этому виду добавить штаны.
Выпусти нас отсюда, голодранка! вновь заговорил разбойник, но уже не так весело, как в первый раз. Отребье, жизнь которого заключалась в грабежах и разбоях посреди белого дня на дорогах, негодовало и нервничало. Он продолжал выкидывать гневные реплики, а Алеська призадумалась, глядя сначала на его штаны, а затем на жилетку и рубаху русалки, которая, в свою очередь, жестом осадила разбойника. Алеська помнила, что русалки являлись довольно мирными созданиями, но, если русалка попадала в клетку, значит за дело. Такое случалось, что из-за неразделенных чувств русалка могла мстить, без разбору завлекала прелестным голосом зазевавшихся глупых мужиков в свои сети, потом впивалась в них острыми зубами и кровь выпивала всю без остатка. Поэтому договариваться с ней было рискованно, как и пристально смотреть в ее прелестные глаза разум поначалу мог помутиться, а потом тело становилось уже не твоим. Оно было в ее власти. Алеська смогла найти в себе силы отвести взгляд в сторону, а эти двое взялись пререкаться меж собой. Русалка в счет своей свободы пообещала путнице заодно штаны сдёрнуть с разбойника, а тот, в свою очередь, назвал соседку непристойными словами и грозился расправиться при первой возможности.
Молодая ведьма, тем временем, привязала к весьему столбу лошадь, затем спокойно сняла с плеч туесок, выпустила гулять кота, достала ворону и положила ее аккуратно на примятую траву. Потом достала книгу и стала листать. Ей пришла в голову идея, которая устроила бы всех причастных свобода для разбойника и русалки, а для путешественницы одежда. Она долго стояла, закрыв глаза, и настраивалась, пока солнце грело спину. Вспомнился сон, что в хижине приснился. Иль вовсе не сон это был? Потом о портрете, где изображен княжич. Всё это сил придало и уверенности. Как только ведьма взялась искать ингредиенты по кустам и у подножия дуба, то заключенные всполошились не на шутку: русалка звала ласковыми словами, а разбойник сыпал проклятиями. Но девушка, молча и не обращая никакого внимания на них, копалась в земле, ползала по траве на карачках, принюхивалась к любому дару природы и озиралась по сторонам, всматривалась в небо, чтобы никакая угроза ей не препятствовала.
Пленники правосудия пронзительно заверещали, когда начался ведовской ритуал. Два камешка: черный и белый две бездушности. Две лучины, словно ножки прелестницы, и комок засохшей грязи с ветками, словно рожа разбойничья чумазая. Две рваные плоти от свиньи и косточки её же. Всё в центр кольца, выложенного камнями, положено. Пару плевков и хоровод. Ведьма принялась ходить по кольцу. Приговаривала, лопотала складно шепотом. Лишь некоторые редкие словечки доносились до тех, кто участи своей ждал, раскрыв рты. Хождение перешло в энергичный танец. Бесовка крутилась вокруг своей оси, как веретено, в облике которого проглядывались сущности непонятные с козлиными рогами, вороньими крыльями и кошачьими ехидными глазами; руки возносила к небу, хлопала в ладоши. Резко останавливалась, приседала на корточки, широко расставив ноги, и руками проводила по сторонам, словно туман разгоняла. И когда в очередной раз вознесла руки к небу со словами: «Повелеваю. Заклинаю. Больше, обернись ниже, воспрянь в новом теле!», то у разбойника нервно задергался глаз (другой, который не кривой), две клетки покрылись серым дымом, кости загремели, воздух пропах тухлыми куриными яйцами, и всё затихло. Кот закрыл лапкой нос и поморщился. Лошадь фыркала и беспокойно переступала копытами. Лишь ворона не подавала виду.
Когда дым развеялся, ничего не осталось, кроме одежды, в куче которой через некоторое время началось шевеление с писком.
Кажется, я свободна! радостно заключил один писклявый голос.
Я убью вас обеих! запищал другой голос.
Ритуал свершился. Так уж получилось, что заключенные разбойник, Гришка Сквернавец с Большой Дороги, и русалка, Убава Дивная Песнь, превратились в маленьких грызунов.
Каково же было удивление юной ведьмы, что у нее всё вышло так, как она запланировала. Тем не менее, она с опаской поглядывала на небо, прикрывая глаза ладошкой от слепящего солнца, но никакой угрозы оттуда не исходило. Можно было расслабиться и порадоваться первым заметным успехам. У нее наконец-то получилось понять смысл волшебных строк, укротить внутреннюю силу и, что самое интересное, ей понравилось всё проделанное. Ей понравился процесс. Ей захотелось проделывать нечто подобное вновь и вновь. Жар внутри пылал, уши горели. Подъем сил она ощутила небывалый, но за которым тотчас наступил их упадок и дикий голод.
Банный Лист, кыс-кыс! Помоги мне одежду достать, пожалуйста!
Кот послушно и ловко вскарабкался по коре дуба, забрался в клетки и зубами поскидывал на землю трофеи. Его глаза загорелись, когда он увидел дерущихся меж собой грызунов. Когда он бросился на них, то они разбежались между прутьев клетки врассыпную по веткам дуба.
Счастливая ведьмочка забралась в кусты и, скинув с себя платье, переоделась. Теперь на ногах присутствовала даже обувка, сапоги. Штаны разбойничьи оказались широченными, поэтому их девушка наспех ушила. Срезала кинжалом волосы, сделав чуть покороче, чтобы с портретом не виднелась схожесть. Подпоясала рубаху поясом с кошелем, денег особо много не было, только стекляшки, но набила его до отказа, напихала в него всё, что могло пригодиться для ритуалов, костей всяких, какие попадались по дороге, корешков, камней, травы, пух, веточки. Кошель выглядел завидно набухшим. Еле застегивался на ремешок, как у селянина, продавшего коня и выручившего за него кучу денег, что избу можно было бы целую поставить. Благо, что кошель не гремел, но внимание своим видом все-таки привлекал. Умывшись по дороге у небольшого озерца, путница держала путь в стольный град.
Глава 5 Лишь только верь в себя
Блин не клин
брюха не расколет
Дорога до столичного града не заняла много времени. По прямой лежал большак, вдоль которого попадались маленькие поселения, хозяйственные постройки, сторожевые вышки с каменными основаниями и деревянными двускатными крышами, конные патрульные отряды, и другие путники (как на лошадях, так и пешие). Некоторые путники, неожиданно для искательницы приключений приветствовали ее, кланялись и по-доброму улыбались.
Свежий ветер, трепавший приятно волосы, принес к вратам величественного столичного града Зварог-на-Водье, расположившегося на мысу при впадении одной реки в другую полноводную, широтой своей сливалась с горизонтом, где виднелись многочисленные торговые ладьи с золотыми узорами на алых парусах.
На градских вратах висели щиты с гербом головы бурого медведя. Высокие стены крепости вздымались высотой в десять богатырских ростов, представляя собой детинец в виде неправильного периметра из белого камня с башнями. Повсюду сновало внушительное количество вооруженных лиц, способных встать на защиту города, если что. Это выглядело довольно надежно.
Прежде, чем попасть за ворота, странница оставила лошадь на постой в одном из окрестных поселений, на всякий случай перекрасила ее в другой цвет, подстригла хвост и гриву, чтобы в ней не распознали пропавшую животинку.
Привратная стража не была настроена дружелюбно. Один стражник сложил руки на груди, а другой, широко растопырив локти, упёр кулаки в бока.
Город закрыт!
У меня важная информация о появлении летающего огненного ящера на рубежах княжества! не растерялась путница.
Проходи!
Огромные, на толстых петлях, двустворчатые дубовые ворота, окованные железом, открылись и девушке представился словно другой мир. Многолюдный и живой. Складывалось такое чувство, что жизни до этого вовсе не было. По главной улице тянулись с двух сторон ряды артелей каменщиков, плотников, гончарных дел мастеров, офеней, барочников, кузнецов и извозчиков. Бросались в глаза яркие и искусно сшитые одежды горожан. Сверкали ожерелья и браслеты. То, что в красных лесах было праздником по случаю урожая два-три раза за сезон, то в столичном городе это было обычным привычным явлением, причем ежедневным. Везде сплошь шла торговля несколькими ярмарками одновременно. Одни прохожие неторопливо разглядывали товары, другие торопились куда-то и толкались. Мужичок в шапке жалился своему приятелю: «Вот воюю с кикиморой своей». У галантерейной лавки девочка, державшая за руку маму, показала пальцем на загадочную пришлую девушку, похожую на боевую лучницу, и попросила маму купить ей точно такую же кожаную жилетку, на что та ответила сердито, что так одеваются только мужики или дикарки.