Никита спрашивал себя об этом каждое утро и виновато улыбался своему отражению в ванной: «Конечно, согласен»
Блинчики! Блинчики! Обожаю! пропела Сашка, возникнув на пороге.
Никита решился пошутить:
Меня или блинчики?
Тебя-тебя, прощебетала она и первой уселась за стол. Артур встал?
В зеленых шортах и желтой маечке она выглядела восьмиклассницей. Светлые волосы поймали солнечный луч, зазолотились, а глаза стали совсем прозрачными они темнели только от злости.
Спрашиваешь! Он с Моникой уже оббежали вокруг усадьбы.
А он стал больше двигаться, как она появилась, одобрительно заметила Саша. Ему на пользу быть собачником.
Почему раньше не завел?
Понятно же один жил. Он целый день на работе, любая затоскует
«Она не сказала собака, отметил Никита. Женщине тоже не в радость муж-следователь?»
И решил почти мгновенно: «Я сменил бы работу ради нее»
Артур идет, заметил он через одно из окон в кухне они были объединены эркером.
На запах явился, хмыкнула Сашка. И вытянула шею: У тебя уже все?
Парочка осталась. Доставай сметану, варенье
Сгущенку!
Само собой. Как же ты без сгущенки!
Было так уютно сидеть за столом, в центре которого высилась горка блинов, еще исходивших теплым паром. «Как будто мы настоящая семья, подумал Никита растроганно. И неважно, кто кому кем приходится» Втолковать это постороннему было бы трудновато, а себе они давно не пытались ничего объяснить.
Моника после прогулок всегда возвращалась в свою будку, не входила в дом вместе с Артуром. Он полагал, что так она защищена от ревности собратьев, которых у нее было четверо. Кобелей уже кастрировали, и двум девушкам второй была Мари, покорившая Сашку тем, что встала на задние лапы, уговаривая забрать с собой! ничто не угрожало.
Старейшиной в собачьем семействе был десятилетний Дики, почти с рождения живший в «ДогДоме», где с ним и подружилась Сашка. Когда они с Оксаной только начали помогать приюту для животных выгуливать собак по выходным, Сашка казалась такой былиночкой, что ей решались доверить лишь самого спокойного пса, который никуда не рвался, неспешно шел по полю, наслаждаясь самим процессом, и с достоинством помечал территорию.
Он провел в приюте целую жизнь! Ничего другого не помнит. Так и просидел в клетке десять лет Должен же старичок хоть выйти с пожизненного, она отстаивала право Дики переселиться к ним с такой болью, что ни один из них не посмел возразить.
Они не пожалели: когда у собак возникали разногласия, Дики со вздохом поднимался и вставал между спорщиками. Почему-то они тут же умолкали, хотя старик ни разу ни на кого даже не гавкнул Может, в собачьем племени больше почтения к старости? Даже Бутч, импульсивный и чернявый, как испанец, затихал, хотя всегда готов был «подоставать» приятелей и без устали прыгал вокруг добродушного Друлла.
До «великого переселения» Дики жил в одном вольере с Мари и длинноногим Друллом, веселой пятнистой расцветкой напоминающим джек-рассела. Эта троица так привязалась друг к другу, что в приюте их водили гулять только вместе. Причем самой боевой из них была Мари
«У них сложилась такая же странная семья, как у нас, думала Саша, пытаясь гладить всех собак одновременно. Их нельзя разлучать. Это Моника одиночка. А Бутч Он привыкнет к ним».
Сама Сашка тянулась именно к Бутчу, хотя водить его на поводке было мукой мученической. Наверное, поэтому неугомонного пса уже дважды возвращали «усыновители».
Больше никто тебя не обидит, прошептала она, приподняв висячее ухо.
А Никита, наблюдая за ними, уныло подумал: в нем самом Сашке, похоже, как раз и не хватает такого взрывного темперамента и радостной неугомонности. Он больше походил на улыбчивого, спокойного Друлла, но Сашкиным любимцем стал не этот славный, добрый пес
* * *
Они уже почти покончили с блинами, когда позвонил Разумовский. Никите показалось, что Артур взглянул на телефон умоляюще: «Замолчи, а? Дай мне хоть день побыть дома»
Но проглотив большой кусок, он уже просипел в трубку:
Да, Павел Андреевич. Слушаю.
Ты там не пьешь случаем? в голосе полковника прозвучало подозрение, чуть сдобренное завистью.
Почему нет? У меня отпуск начался.
Позже отгуляешь. Так ты чем там занят?
Блины ем. Он тяжело вздохнул, увидев, как все планы на день вылетают в трубу.
Разумовский одобрил:
Уже лучше Тогда быстренько доедай и выезжай на ограбление банка на Большой Семеновской.
Артур приподнял брови:
Ограбление? Это ж не моя тема
Директор банка убит. Грабители ушли. Трое их было
Много взяли?
Всего пару миллионов Сразу после выстрела пустились в бега. Мы объявили «Перехват», но пока все мимо
Понятно. Едем. Логов уже поднялся, знаками показывая Сашке, чтобы дала ему салфетку.
Она ловко выдернула желтый квадратик из фарфоровой подставки, похожей на белый парус, и протянула ему. Рискуя подавиться, Никита дожевывал блин, жестами заверяя, что практически готов.
Можно мне с вами? просительно протянула Сашка, когда Логов спрятал телефон. Я уже засиделась
У Никиты вырвалось:
А как же собаки?
А что с ними случится? У нас забор почти три метра, они никак отсюда не сбегут.
Они оба уставились на Артура, но он и не думал возражать:
Да конечно! Куда они денутся? Компания у них отличная, не заскучают. Поехали.
Для всех собак у них были обустроены симпатичные деревянные будки никаких вольеров! Насиделись за решеткой Правда, внутрь постояльцы забирались редко, предпочитая мягкую траву. На зиму Сашка собиралась утеплить будки, но сейчас в этом не было необходимости в Подмосковье пришло настоящее лето, и бескрайнее небо исходило долгожданным теплом. Правда, накануне прошел ливень, загнавший собак под крыши и раскинувший широкую двойную радугу от горизонта до горизонта.
Сашка задохнулась восторгом:
В Москве такого не увидишь! Все небо дома закрывают
Хорошо в деревне летом, насмешливо протянул Никита.
Но она не поддержала, бросила на него строгий взгляд:
Ну правда же хорошо!
Он и сам не скучал по столичной жизни. Во-первых, туда каждый день приходилось отправляться на работу, а во‐вторых, рядом с Сашкой невозможно было заскучать. Когда они запрыгнули в «Ауди» Логова она, как всегда, села впереди, а Никита сзади, Саша тут же начала выдвигать версии случившегося. И одна была фантастичнее другой:
А что, если ограбление организовал его конкурент? Может, хотел поглотить этот банк, а директор сопротивлялся
Детка, девяностые давно позади, насмешливо заметил Артур.
Ну ладно, согласилась Саша. А как вам такой вариант: его заместитель устал ждать, когда директор отправится на пенсию?
Никита подался вперед:
И типа организовал вакансию? Но не факт же, что эта должность достанется именно ему. Что ж ему теперь, убивать каждого директора?
Мы еще ничего толком не знаем, напомнил Логов. Надо хотя бы увидеть место преступления. Овчинников с Поливцом уже опрашивают свидетелей.
Вытащив из бардачка упаковку жвачки, Сашка закинула одну подушечку в рот:
Двое из ларца, как всегда, поперед батьки
Так и должно быть. Поэтому они и называются «оперативники».
Она уставилась на него с изумлением:
Слушай, а мне ведь никогда это не приходило в голову Точно!
О сколько нам открытий чудных, проблеял Артур старческим голоском и замолчал. Черт! Дальше не помню.
Готовят просвещенья дух, подсказала Сашка. И опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг
Пушкин? рискнул предположить Никита.
Скосив на него лукавый глаз, она провозгласила:
И приз за лучшее знание поэзии получает ее голос взвился на первом слоге: Ни-икита Ивашин!
Да ладно тебе Мой дед любил смотреть какую-то передачу, которая всегда начиналась этим стихотворением.
Артур подсказал:
«Очевидное невероятное».
Но это Никита пропустил уже мимо ушей. Ему показалось, будто Сашкино лицо внезапно сжалось и потемнело, как если бы он резко ткнул пальцем в открытую рану. Может, ее маме тоже нравилась эта передача? Только спрашивать об этом не стоило Он прикусил губу, судорожно отыскивая в памяти что-нибудь уместное и способное развеселить Сашу, но тут она буркнула:
Терпеть не могу это слово «стихотворение».
Почему? удивился он неподдельно.
В нем слышится кулинарный оттенок Варенье. Что-то в этом роде Как будто поэт состряпал это.
Никита попытался заглянуть ей в лицо, хотя Сашка отвернулась к окну, за которым проносились мимо монументальные строения проспекта Мира:
А ты как говоришь?
Стихи, конечно! Только так.
Ты такая строгая девушка, в голосе Логова опять сквозила насмешка. А по сути-то Хоть горшком назови!
Да конечно! возмутилась она. Ты же не назовешь Достоевского «чтивом»! А кого-то вполне
Ну, кстати, наш великий Лев, который Николаевич, как раз чтивом и считал романы Достоевского. Бульварной литературой. Не ты ли мне это рассказывала?
Не я. Вроде.
Значит
Артур не договорил, но имя Оксаны повисло в воздухе. Даже Никите стало трудно дышать, и он зачастил, испугавшись за Сашку:
Ой, Толстой вообще никого ни во что не ставил! Это нам на уроках литературы еще рассказывали. Только Чехова ценил, кажется.
Она подхватила, и ему полегчало:
Не кажется, а точно. Рахманинов говорил, что Толстой любил одного Чехова Он даже Пушкина с Лермонтовым обозвал вздором. И Бетховена заодно И самого Рахманинова тоже, представляете? А у того колени дрожали, когда он шел к этому божеству Больше никогда не приходил.
Ты любишь Рахманинова? почему-то Никите показалось это важным, хотя он вряд ли на слух распознал бы его сочинение.
На этот раз Сашка повернулась, и в ее голубых глазах засветилась надежда. Или ему почудилось?
Очень, сказала она. Если я когда и плакала от музыки, так только от Рахманинова И он сам Сергей Васильевич о боже, что это был за человек! Я читала книгу о нем из серии ЖЗЛ.
Она вопросительно приподняла брови, и Никита поспешно кивнул, подтвердив, что ему известно, как расшифровывается аббревиатура ЖЗЛ. Не такой уж он темный, в конце концов
Знаете, Рахманинов в юности был практически нищим, скитался по углам. Его родители развелись и детьми особо не занимались. Сергей уроками зарабатывал, чтобы помогать семье, а у самого даже зимнего пальто не было! По сути, он сиротой был
«Как мы все», успел подумать Ивашин, но Саша добавила:
При живых родителях. Поэтому он потом так дорожил женой, которая подарила ему настоящую семью, дом, дочерей Знаете, Наташа ведь любила его с двенадцати лет! Она была двоюродной сестрой Рахманинова, им даже пришлось у императора запрашивать разрешение на брак, у нее вырвался смешок. Правда, они его не дождались! Их обвенчал полковой священник Рахманинов его уговорил. Капеллан тогда не обязан был отчитываться перед руководством церкви. Оно же могло наказать за брак, не одобренный царем Но потом император все равно дал согласие. Сказал, что не станет разбивать того, что уже соединено Богом. И Сергей Васильевич прожил с Натальей Сатиной всю жизнь. Они даже похоронены в одной могиле. Жаль, что в Америке!
Артур меланхолично заметил:
Далеко мы ушли от ограбления банка
Точно не услышав его, Сашка добавила:
А Наташа его в свинцовом гробу похоронила, чтобы потом перевезти на Родину. Сергей Васильевич так мечтал вернуться в свою Ивановку
И подпрыгнула на сиденье:
А давайте съездим туда, а? Это же недалеко в Тамбовской области.
Присвистнув, Логов только дернул плечом, а Никита произнес за него:
Вырвешься тут, как же Видишь, даже в отпуске отдохнуть не дали.
Убийцы чертовы! заключила Сашка, рассмешив обоих.
Но следом Логов приказал:
Так, детки, стерли ухмылки с лиц. Мы на месте.
* * *
Я уже давно поняла, как мне нравится из зеленого загородного рая переноситься в самое пекло. Хотя требуется время, чтобы освоиться там, где воздух становится ощутимым, плотным и, чтобы вдохнуть, необходимо сделать усилие. На месте преступления все становится другим: трупы соседствуют с живыми людьми, и всем это кажется нормальным, хотя где еще встретишь такое? Разве что на кладбище Но я не люблю туда наведываться. Мне не нужно пробираться между старыми решетками и выцветшими венками, чтобы поговорить с мамой. Я это делаю постоянно.
Иногда я пытаюсь угадать: Артур так же разговаривает с ней? Или потихоньку отвыкает мысленно обсуждать каждую новость? Я не осудила бы его Любовь приходит к человеку не однажды, и он имеет право продолжить путь без нее. Это мама у каждого одна. Даже самая никчемная А моя была лучшей.
Не сомневаюсь, Артур думал так же, когда любил ее. И будь мама жива, его лицо все так же светилось бы от счастья, когда она просто входила в комнату. Я замечала такое не раз
Сейчас лицо Артура сделалось собранным, суровым, хотя и осталось таким же красивым, место преступления меняет людей даже внешне Никита на глазах из доверчивого светлоголового одуванчика превратился в цепкого следака. У него даже голос изменился: я слышу, как он задает людям точные, короткие вопросы, причем таким тоном, что у них даже не возникает мысли не ответить.
Наверное, я и сама становлюсь другой, попадая в гущу событий, только этого никто не замечает. На меня попросту не обращают внимания, и это хорошо главное, чтобы не прогоняли. Артур, конечно, вступится, отстоит меня, но это отвлекло бы его, сбило с мысли, а этого не хотелось никому. И мне меньше всех. Ведь я понимаю: мне позволяют находиться здесь только из доброго отношения к моему несостоявшемуся отчиму. Если б Логов не был способен очаровать даже чугунную опору, меня и близко не подпустили бы к лежащему на полу телу
Поэтому я рада, что остаюсь тенью, скользящей между людьми. Я все вижу, слышу и впитываю, но меня никто не дергает, не дает поручений, не требует отчетов. В такие минуты я точно героиня моего же рассказа «Зрители уходят», ставшая соглядатаем собственной жизни Только, в отличие от нее, меня это ничуть не удручает.
Когда мы подъехали к банку, я попросила Артура только провести меня внутрь и больше даже не оглядываться. Мне не хотелось, чтобы все заметили, что я приехала со следователем. Будет лучше, если я затеряюсь среди клиентов банка, как одна из них, может, услышу нечто ценное. Вряд ли они все запомнили друг друга В таком-то состоянии!
Будь осторожна, только и сказал Артур.
Как по мне, его тревога была лишней, ведь преступники уже сбежали из банка. Что же могло мне угрожать?
Я поняла это через несколько минут
Еще в машине я натянула серого цвета худи с капюшоном, чтобы на минутку проскользнуть на место преступления, а потом собиралась снять его и затесаться среди заложников. По полукруглым мраморным ступеням мы поднялись вместе, и мои мужчины, как в кино, тряхнули «корочками» перед полицейскими, державшими оцепление. Хотя они стояли тут не больше часа, лица у них уже были усталыми им то и дело приходилось отгонять любопытных и объясняться с журналистами, которые каким-то образом уже прознали о случившемся. Может, у каждого издания имеется в Комитете собственный платный осведомитель? Или это один и тот же человек, работающий сразу на всех?
Это со мной, бросил Логов, кивнув на меня, и я молча скользнула за ним следом.
Привет, Саш, на ходу бросил Антон Поливец, вынырнувший из темного бокового коридора. Шеф, дело-то интересное! Потолкуй с Коршуном, он там над трупом кружит. Стефанович от него отмахивается
Неужто даже наш замечательный судмедэксперт здесь? Вот кого не обвинишь в излишней торопливости