Через день на общеполковом разводе Шаховцеву была объявлена благодарность лично от комполка, а ротный, в свою очередь, пожаловал солдату внеочередное увольнение. Вдобавок ко всему командир позволил виновнику торжества вернуться в часть не к отбою, а утром.
Сразу же после построения Иван разыскал Пригарина и предложил ему составить компанию, пообещав, что обязательно сводит его в общежитие и постарается познакомить его с какой-нибудь из тамошних девиц. В душе Шах не особо верил, что Ромка сможет выбить себе увольнительную, но приятель на удивление быстро решил вопрос, и на следующий день поутру они уже шагали вдвоем в сторону метро.
С телкой точно облома не будет? в который раз спрашивал сержант.
Расслабься, все нормально, уверенно и покровительственно отвечал Шаховцев. На этаже, где обитали слушатели высших литературных курсов, который год нелегально жила девица из Молдавии, отчисленная еще пару лет назад. Экс-студентка была безотказной в постельном плане и даже вполне сносной внешне. Во всяком случае, для оголодавшего без женской ласки солдата.
Тогда надо затариться, как положено, азартно произнес Пригарин, сворачивая к солидному магазину.
К удивлению Ивана, он купил не какого-нибудь дешевого вина, а целых две бутылки хорошего заграничного коньяка и даже маленькую баночку красной икры.
«Да, а Ромка-то наш действительно жирует будь здоров! подумал Шах, переполняясь к приятелю завистью. Интересно, откуда дровишки?»
Молдаванка, завидев все эти яства, и вовсе пришла в неописуемый восторг и сама уволокла к себе в комнату Ромку «отблагодарить».
Сослуживец выбрался от девушки лишь ближе к вечеру, вконец разомлевший от выпивки и ласк.
Ну, брат, считай я твой должник по гроб жизни! он буквально стиснул Ивана в объятьях, обдав терпким перегаром, перемешанным с запахом дешевых духов. Уж думал, все, помру с самого призыва с лялькой не кувыркался!
Чего, правда, что ли? удивился Шах.
Ага. К москвичке хрен подкатишь, а проститутки дорогие, заразы!
Ну, ты, я смотрю, тоже не бедствуешь! осторожно, как бы в шутку поддел сослуживца Шаховцев.
Да это фигня! Так, кручусь помаленьку Если бы еще кое с кем делиться не приходилось, то жить бы можно было, хмуро произнес Ромка.
А я вот, честно, стремаюсь народ трясти, с напускной неуверенностью отозвался Иван. Ну было там пару раз, когда клиент вообще вусмерть пьяный валялся.
Ну, волков бояться в лес не ходить, пьяно усмехнулся сержант. Как говорится, кто не рискует Хотя отчасти ты прав знать надо, кого можно трясануть, а кого лучше за километр обойти.
Вот-вот. Помнишь, как в октябре двоих повязали? Да еще по году дисбата вкатили
Помню. Попались, потому что лохи. Тоже мне место нашли у кабака дорогущего. Там же кто попало не гуляет! Хитрее надо быть и места знать
Места это хорошо, только я пока ни одного такого не приметил. Видать, и вправду лох
Не парься, я тоже сначала не в теме был, пока не подсказали. Зато теперь навар стабильный. Главное, в нужное время там оказаться
Это где, если не секрет?
Ни в жизнь не догадаешься возле автобусного парка. Особенно числа так двадцать пятого или восьмого. Когда им деньги дают.
И что, хочешь сказать, они легко доятся?
А то! Там же сейчас одни нелегалы работают, в основном с Молдавии или Хохляндии. Начальство решило сэкономить и приезжих туда набирает. Живут они недалеко, в бывшей пэтэушной общаге на птичьих правах. Вот там по вечерам их пасти самое милое дело. Они обычно бухают в день получки, а потом, когда водяра кончается, сбрасываются и гонца засылают за добавкой. Вот их-то мы и берем тепленькими. А куда денешься? Пьяный, да еще без регистрации сразу все бабки отдает!
В этот момент на лестницу выглянула пригаринская пассия и томно уставилась на кавалера.
Ладно, пошел я на второй круг, подмигнул Ромка другу и поспешил вверх.
А Шаховцев, дождавшись, пока тот скроется в комнате, осторожно спустился вниз и, получив разрешение у сонного вахтера, набрал номер.
Алло отозвался на том конце провода звонкий женский голосок.
Здравствуйте Мне бы Яну
Яны пока нет. Что-то передать?
Скажите, что звонил Иван и что я пока в увольнении до утра
Хорошо, передам. Знаете что, собеседница сделала паузу. Перезвоните где-нибудь минут через двадцать. Яна где-то в девять объявиться должна
Спустя полчаса тот же молодой девичий голосок сообщил Шаху:
Яночка только что звонила. Просила передать, что будет к десяти.
Ровно в двадцать два ноль-ноль Шаховцев выскочил из общаги, свернул в соседний двор, где возле подъезда негромко урчал мотором знакомый «жигуленок».
Ну что, удалось? поинтересовался Петраков, когда Иван нырнул в салон.
Вроде бы.
Что ж, посмотрим. Кстати, где сейчас твой Пригарин?
Как положено, у бабы в койке.
Видишь, а ты все сомневался Ладно, выкладывай, что надыбал?
Насчет места? Трясут они, как правило, водил с какого-то автопарка. Там, с его слов, одни приезжие, без регистрации. Особенно прибыльно, мол, в день получки или аванса. Вот только где это конкретно находится, он не сказал
Ну это фигня, выясним, махнул рукой особист. Больше ничего не говорил?
Обмолвился только, что денег имел бы больше, если бы кое-кому отстегивать не приходилось
Это понятно, усмехнулся контрразведчик и тут же, спохватившись, спросил: У тебя, надеюсь, хватило ума не интересоваться, с кем конкретно он делится?
Не Я даже вид сделал, что мимо ушей это пропустил.
Что ж, молодец. Видишь, я в тебе не ошибся. Считай, выполнил ты задание, Иван Сергеич, капитан довольно улыбнулся.
Знаете наконец решился Шах. Я бы
Хотел попросить, чтобы дружка твоего не трогали? угадал Петраков.
Ну, в общем, да
Что ж, думаю, и это удастся Хотя Пригарин тот еще гусь. И вообще мой тебе совет: поменьше бы ты с ним дело имел
Шаховцев промолчал в ответ.
Ладно, нарушил молчание особист. Давай, возвращайся, пока тебя не хватились.
Он пожал на прощание руку агенту и, дождавшись, пока тот выберется, резко стартовал с места, исчезая в зимних сиреневых сумерках. А Иван, терзаемый мерзким, гадливым чувством, прошмыгнул обратно в общежитие и всю ночь топил в водке муки совести.
Командира соседней роты взяли спустя месяц, аккурат перед Пасхой. Подставные гастарбайтеры сунули промышляющим у автопарка бойцам меченые деньги, а вечером, лишь только те вернулись со службы и передали часть суммы командиру, тут же, прямо в канцелярию, нагрянули особисты и арестовали Барина.
Узнав о делах капитана, многие в части возмущались и крыли его на чем свет стоит. Особенно негодовал Костоев. «Вот сука, цедил сквозь зубы старшина. Мало того, что сам шакалил, так еще и пацанов подставлял!» «Отшакалился уже, успокаивал его ротный. На зоне ему быстро рога обломают!» «Да, не зря особисты свой хлеб едят, подхватывал замполит. Классно сработали, четко!»
И все же, несмотря на то, что почти все одобряли акцию контрразведчиков, Иван по-прежнему чувствовал непомерный стыд, словно сотворил что-то мерзкое, непристойное. «Стукач непрестанно пульсировало в мозгу. Стукач Доносчик» Кроме того, в голову постоянно лезли тягостные мысли о том, что теперь он до конца жизни будет на крючке у чекистов, а значит, ему вновь и вновь придется выполнять их проклятые «задания» и «поручения».
Но больше всего он мучился от того, что некому было поведать о случившемся, выговориться, излить душу. И все же однажды он рассказал об этом. Причем человеку, которого видел впервые
Случилось это на следующей неделе после Пасхи, когда Игнатов с разрешения Костоева вновь увез Шаха на два дня к себе. Тогда-то, на пути в Марьино, восприемник неожиданно поинтересовался:
Кстати, ты когда в последний раз причащался?
Причащался? опешил Иван. Ну ты спросил! Кажись, это еще в деревне было. В конце лета, перед шестым классом А что?
Ничего. Я так и думал.
Разговор возобновился уже дома, после того как его радостно встретило Пашкино семейство и накормило ужином. Правда, почему-то на столе, как прежде, не было ни выпивки, ни мяса, ни даже традиционных пасхальных разноцветных яиц. Только рис с овощами, пусть и невероятно вкусный, да квашеная капуста. Поначалу Иван решил, что богомольцы как снисходительно называл он про себя родню крестного совсем обнищали, пока ему не объяснили истинную причину всей этой скудности
Ну что, идешь завтра с нами в храм? как бы невзначай поинтересовался за чаем Игнатов у крестника.
Не знаю опешил тот.
Ты же вроде в прошлый раз собирался с нами или забыл?
Да вроде помню
Естественно, что «вроде»! Наклюкался тогда как поросенок, вот и не попал. Ну ничего, мы сегодня этот вариант предусмотрели. Видишь, крепче чая ничего не выставили.
Вижу
Кстати, ты не удивляйся, что ужин сегодня постный, хоть и Светлая седмица на дворе. Просто мы завтра причащаться собираемся. И, кстати, по поводу тебя благословение взяли у батюшки.
Иван промолчал в ответ. Больше всего на свете ему хотелось выспаться как следует, а не тащиться ни свет ни заря в церковь. Но не только Пашка с женой, но и все семейство Кропочевых замерли в таком трогательном ожидании, что было просто неудобно отказать им.
Впрочем, это твое дело, философски произнес восприемник. Мне просто жалко тебя: ты уж восемь с лишним лет без Божьей благодати живешь
Нет-нет, я согласен, торопливо произнес Шах и тут же заметил, как счастливо просияла Катя.
Но оказалось, что к принятию Святых Христовых Тайн надо было готовиться. Во-первых, ничего не есть, не пить и даже не курить после полуночи, а во-вторых, читать множество молитв. Впрочем, Ивану этого непосредственно делать не пришлось, а лишь креститься вместе со всеми да рассеянно слушать, как деловито, с расстановкой басит малопонятные слова Пашкин тесть Николай Матвеевич, а все остальные время от времени подхватывают хором: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!.. Воскресение Христово видивше, поклонимся Святому Господу Иисусу!..»
Вдобавок ко всему перед причастием надо было обязательно покаяться в грехах перед священником. Это повергло Шаховцева в ступор, хотя в детстве ему приходилось исповедоваться. Обычно в деревне накануне воскресенья они с бабой Нюрой шли к Игнатовым, где все вместе читали какие-то бесконечные молитвы, а потом Ваня под присмотром Пашки выводил на листке бумаги про то, как не слушался бабушку, сквернословил в компании сверстников и про прочие шалости. Местный священник, отец Иоанн, добродушно-укоризненно качал головой, изредка делал ласковое внушение, а затем накрывал голову мальчишки своим золотистым передником и, проговорив какие-то слова, из которых запомнилось лишь: «Прощаю и разрешаю», крестил через ткань макушку исповедника и отпускал с миром причащаться. Это продолжалось до самого Пашкиного ухода в армию. А после, повзрослев, Иван почувствовал, что все его естество противится этим исповедям! С чего это он должен выкладывать о себе всю подноготную какому-то попу?! Да и зачем вообще это все нужно?
В этом его поддерживала и мать, считая, что все священники и прочий церковный люд просто-напросто дурят людям головы, втюхивая втридорога недалеким простакам свечи, картонные иконки, книжки и остальную никому не нужную утварь, наживаясь на этом. «Видишь, я же в церковь не хожу и ничего, жива-здорова!» внушала сыну Ольга Григорьевна. Все это вкупе с обостренной подростковой гордыней помогло Шаховцеву одолеть непонятную робость и боязнь перед каким-то неведомым, а возможно, и не существующим Богом и, приехав в деревню на каникулы, наотрез отказаться ходить в храм. Тем более что вечный Ванькин наставник Игнатов, с кем на пару они посещали литургии, вот уже год тянул солдатскую лямку, а бабушка лишь сокрушенно вздохнула и отступилась.
Но сегодня Шах понимал, что своим отказом он запросто может огорчить всю эту странную, не от мира сего, семью, которая опекает его и заботится о нем, как о родном. Да к тому же они не требуют ничего взамен, лишь ненавязчиво просят дойти с ними утром до церкви, исповедаться и причаститься. Как тут не пойти навстречу этим прекраснодушным чудакам?
Без десяти двенадцать он по совету крестного выкурил три сигареты подряд, чтобы потом не тянуло, и лег спать уже на привычном месте в гостиной. При этом перед тем, как нырнуть под одеяло, Иван, неожиданно для самого себя, машинально перекрестился на висевшие в противоположной стене иконы
Утром хотелось спать, несмотря на то, что Игнатов растолкал его на полчаса позже ежедневной побудки в роте. Наскоро умывшись, Шаховцев вернулся на кухню, где все семейство собралось перед тамошним иконостасом.
Молитва на этот раз длилась от силы минут десять, что удивило Ивана. Впрочем, Пашка тут же все объяснил:
Сейчас же Светлая седмица. В ней не только постных дней нету, но и к причастию подготовка в несколько раз легче. Вместо трех канонов надо всего один вычитать, ну, который мы вчера вечером перед Часами читали.
Перед какими Часами?
Пасхальными. Их на этой неделе читают вместо утреннего и вечернего Правила. Видишь, мы специально у батюшки благословение взяли на тебя на Светлой седмице, чтобы тебе готовиться к принятию Святых Даров было проще. А то с непривычки можно и не осилить
«Ну и слава Богу!» облегченно подумал Шаховцев.
Храм оказался небольшой деревенской церковью, чем-то похожей на ту, что стояла в родной Войновке. Поскольку день был будним, народу внутри собралось немного, зато служили целых два священника молодой, по виду вчерашний семинарист, и пожилой, седовласый, с пышной, но аккуратной белой бородой, чем-то походивший на Николая-Угодника.
Ого! Отец Михаил сегодня на подмоге! завидев молодого иерея, тихо произнес крестный. Слава Богу, батюшке сегодня служить полегче будет.
В каком смысле полегче? спросил Иван.
А в таком, что не в одиночку. Этот молодой батюшка, он не здешний. В Москве, в Сокольниках служит. Вот выбирается иногда подсобить нашему отцу Александру. Он же один у нас тут.
Как один?
А так. У нас даже дьякона до последнего времени не было, пока Петровича, нашего старшего алтарника, не рукоположили. Ну то есть отца Павла это я его по старой привычке все мирским именем норовлю назвать, пояснил Игнатов, кивком указав на чернобородого плечистого мужчину в красном стихаре. Дьякон явно был в прошлом военным выправку и четкие, отточенные движения не могли скрыть даже просторные церковные одеяния.
Пока восприемник вводил крестника в курс здешних дел, Любовь Петровна с дочерьми быстренько подошли к старшему из священников. Поздоровались с ним, сложив перед ним ладони, и, дождавшись благословения, поспешили на правый клирос, присоседившись к еще нескольким девушкам и женщинам. И через несколько минут оттуда протяжно зазвучало: «Христос Воскресе из мертвых!..»
Батюшка же, завидев Пашку с Иваном, направился к ним.
Ну, давай, брат, готовься сейчас на исповедь пойдешь! быстро прошептал Игнатов и поклонился подошедшему настоятелю: Христос Воскресе, батюшка!
Воистину Воскресе! откликнулся тот и тут же просто и добродушно поприветствовал Шаховцева. Здравствуй, Иван!
Тот кивнул, смущенно пробормотав в ответ «Здрасьте» Его изумило, что иерей обратился к нему, словно знал его давным-давно.
Поначалу Шах думал, что священник будет требовать от него признания в разнообразных грехах. Но вместо этого тот начал участливо расспрашивать Шаха о службе, о солдатском житье-бытье. Мало того, отец Александр сам, с улыбкой, поведал, как тридцать с лишним лет назад, отдавая ратный долг в артиллерии, тайком сбегал в самоволки в соседнюю деревню, где бойцов подкармливали сердобольные колхозники.