Дриады любили уединение. В одной большой роще редко обитало более дюжины древесных нимф не чурались общества сестер, но и не искали его. Исключения наступали лишь в тех случаях, когда между духами природы и сатирами вновь разгоралась вражда, а случалось это не так уж и редко. Пищей дриадам, как растениям и цветам, служили солнце и вода человеческая еда дев не привлекала.
Изначально домом для каждой дриады служило дерево, к которому она была привязана, будь то массивный многолетний дуб или стройная олива. Когда сгущались сумерки, нимфа забиралась на верхушку, где был прорублен специальный путь в само дерево, где внутри ствола располагалась небольшая комната, расширяясь при помощи магии. В углу высилась кровать из стружек, застеленная листьями, по другую сторону небольшая емкость из глины, в которую дриады собирали утреннюю росу. Постепенно жилища на деревьях стали невыгодными, быстро прогнивая, и лесные обитатели решили обустроить дома, как это делали другие существа и смертные. При помощи древесины, глины, добытой из земли, и больших листьев, которые служили крышей, строились небольшие лачуги, укрывающие лесных нимф от мороза и ветра, пробирающего до костей. Многие дриады были против подобных новшеств, но со временем поняли, что такие дома практичнее и удобнее укрытий на деревьях. Природа даровала им силу, чтобы они защищали флору и фауну, но вскоре они начали ломать и перекраивать ее творения под себя.
Однако прекрасные создания чувствовали себя будто в заточении, неспособные покинуть на долгое время дерево, к которому были привязаны. Чем дальше дриада отходила от него, тем меньше сил у нее оставалось, а коварный человек, обнаружив покинутое убежище, мог не позволить хозяйке вернуться обратно, пока нимфа не клялась ему служить.
Правда, как обнаружить такое дерево, легенды не говорили.
Дриад привлекала красота. Поэтому они стремились себя украшать: вплетали в волосы живые виноградные лозы и цветы, а запах каждой соответствовал ее дереву аромат смолы хвойных или эфирного масла оливы.
Легенды, слагающиеся о древесных нимфах, были стары как мир, воссозданный проклятыми богами-потомками. Их придумали, чтобы сделать дриад слабыми, никчемными, не способными отвоевать собственную жизнь из рук смертного, сердце которого было одержимо злобой и тьмой.
Кожа перестала выдавать истинную сущность, сменившись обычной человеческой плотью, как только многие из дриад начали влюбляться в людей, которые еще не были извращены жестокостью, и производили на свет потомство, ничем не отличающееся от смертных детей. До тех пор, пока магия, словно лавина, не обрушивалась на хрупкие тела. Тогда дриада, мать ребенка, забирала его и уходила в лес. Отец младенца забывал о тех годах, которые он прожил с чудовищем, окутанный магическим флером. Мужчина даже не помнил о собственном ребенке. Из-за кровосмешения дриады походили на смертных девушек, ничего в них не выдавало магических способностей, которые они стали использовать все реже.
С течением времени дриады научились покидать свои убежища, жертвуя частью души, чтобы дерево, служившее тюрьмой, не могло стать преградой на пути к желанному будущему. Они подпитывались магией природы черпали ее из листвы, самой земли, растений и животных, которые стали верными друзьями. Бывало, сокол или ястреб замечал, что дриада ослабла и нуждается в дополнительных силах, приземлялся рядом и обхватывал могучими крыльями тело лесной нимфы, отдавая часть сил и энергии.
Алке́ста, одна из Высших, которой был дарован континент Вре́клинг, не выполняла своих обязанностей и совершенно не заботилась о судьбах подопечных. Поэтому прошел слух, что теперь все необычные существа были под контролем и защитой Древних лесных нимф, которые единожды жертвовали частью своей магии, чтобы объединить существ, сплотить против опасности истребления. Никто до последнего не верил в подобные домыслы. Но однажды, глубокой ночью, когда дриады мирно спали в лачугах, обласканные прохладным ветром, мощный толчок сотряс землю. Они с криками высыпали на ближайшую поляну, захрипели, пытаясь призвать магию, которую словно что-то блокировало. И тогда золотые браслеты, точно кандалы, защелкнулись на запястьях, делая прекрасных дев рабынями.
Так на континенте появились Древние нимфы, головы которых украшали короны из виноградных лоз, взявшие бразды правления в свои руки. Они говорили красивые речи о том, что защитят лесных нимф от надвигающейся беды, опасности, нависшей словно дамоклов меч. Но помыслы Древних больше вызывали вопросов, чем давали ответов. Никто не знал, откуда они пришли и кем являются на самом деле. Опасаясь за собственные жизни, дриады стали исполнять приказы этих могущественных существ, жертвуя собственной магией.
Древние даровали бессмертие, которое было неподвластно дриадам. Они смогли заполучить кровь последнего дракона, дав по капле каждой дриаде. Никто не знал, как они его нашли, ведь ящеры вымерли несколько столетий назад последний потомок некогда могущественных крылатых существ был вынужден скрываться в пещерах и горах. Однако и он стал жертвой в безжалостной гонке за органами и чешуей, из которых варили эликсиры бессмертия и красоты по древним рецептам, что оказались ложными. Кровь дракона отравляла неподготовленные тела, и каждый, кто пробовал ее на вкус, сгорал в агонии за несколько дней. Но Древние научились дозировать алую жидкость, а также добавляли в раствор собственную плоть, отрубая небольшой кусок конечности и перемалывая его, чтобы дриады не умирали в муках и напитывались магией ящеров.
Теперь убить прекрасных нимф мог только священный огонь, и то, если в жилах нимфы не текла кровь дракона.
Они стали непобедимы.
Так наступила эра правления Древних.
Глава 4
Селестия
Лишь саму себя ты можешь спасти от вечных мук.
Комната едва освещалась двумя свечами, воск с которых стекал на деревянный стол в углу помещения. Краска на стуле местами от времени начала облезать, рассыпаясь белой крошкой. Шторы темного оттенка преломляли солнечные лучи, погружая комнату в сумрак. Бочонок посреди комнаты до краев был наполнен горячим молоком. Плавающие на поверхности лепестки синей розы сжались от жара, отдавая нектар, который растекался неровными кляксами. Среди дриад ходили легенды, что подобное сочетание ингредиентов способствовало усилению магии, позволяя Древним впитать в себя больше, чем требовалось.
Нагая, я лениво наблюдала, как служанки метались по комнате, подготавливая все необходимое для ритуала. И только одна из них, крепко сжимая в руках белоснежную накидку, неподвижно стояла, плотно сжав губы. Лишь полный любопытства взгляд ее блуждал по комнате.
Я вздрогнула, когда прохладные пальцы скользнули по коже на спине. Одна из дриад лет сорока, с вздернутым носом и зелеными глазами, вымученно улыбнулась и жестом пригласила залезть в бочонок. Возраст лесных дев измерялся количеством тонких браслетов на руках одно кольцо равнялось прожитому году. Шея и руки дриады были покрыты корой, а вокруг медленно порхали Вемхские бабочки.
Вчера мне исполнилось шестнадцать, и вот сегодня я стояла в комнате, где начинался отсчет смерти для каждой избранной дриады. С детства не походила на других лесных дев седые длинные волосы до поясницы, ямочка на подбородке, бледная кожа, плотно сжатые губы, василькового цвета глаза, в которых всегда отражались настороженность и недоверие. Кроме того, моя магия считалась особенной, поэтому и сделали избранной, чтобы принести в жертву во имя Древних.
Я воспитывалась в одном из кланов, которые делились по особенностям магии: целительство, контроль над чужим разумом, умение управлять жизненным циклом зверей и растений. Но происхождение моей магии не знал никто. У дара была темная сторона: огонь, дремавший столько лет, скорее, нашел выход в один из дней.
Несколько лет назад две дриады заманили в лес, решив сыграть злую шутку, и натравили волков. Огромные, в пару метров ростом, животные с упоением наблюдали, как я мечусь, спасаясь от их зубов, клацающих в нескольких сантиметрах от моего лица. Пятясь, не заметила корень, выпирающий из-под рыхлой земли, и упала. Один из волков, прыгнув сверху, громко щелкнул зубами совсем близко от носа. Вязкая слюна упала на щеку, заставив резко дернуться и прикрыться трясущимися ладонями.
В этот момент, когда я слышала над головой утробное звериное рычание, чей-то вкрадчивый голос, прозвучавший в голове, властно велел защищаться. Левая рука начала покалывать, отчего я тихо вскрикнула, увидев, что кончики пальцев заискрились. Волки, отпрянув, подбежали к удивленным хозяйкам и оскалились. Это позволило мне подняться и сделать пару шагов навстречу. Дриады молча переглядывались, но их напряженные тела говорили о том, что они боялись и не понимали, что происходит. Ведомая порывом, я сотворила то, о чем раньше и не смела мечтать, стала защищаться.
Больше никогда. Больше никому.
Сжав кулак, я резко раскрыла ладонь и направила искры вперед, позволяя огню нагнать и поглотить обидчиков. Крики на мгновение затопили поляну, оглушив. Запах жженой плоти, шерсти и древесины резко ударил в нос. Бьющиеся в агонии тела дриад и волков, пытающихся стряхнуть огонь, отпечатались у меня в памяти на долгие годы.
Сознание застелила непроглядная тьма. Спустя несколько часов меня нашли в лесу и отвели обратно в лагерь. Нередко ловила на себе осуждающие взгляды, но никто больше открыто не выступал против, равно как и не отвечал на вопросы, кто я такая. С того дня все изменилось: отношение ко мне и к родителям. Древние пытались втереться к ним в доверие, часто навещали, но непонятное чувство тревоги внутри не покидало каждый раз, стоило только завидеть нимф на опушке нашей рощицы.
Вынырнув из воспоминаний, я поймала на себе испытующий взгляд служанки, у которой подрагивали уголки губ от напряжения. Я выпрямила спину и, взойдя по небольшой деревянной лесенке, перекинула ноги через край бочки и медленно окунулась.
Служанка вымыла мои волосы и тело, а когда я вынуждена была покинуть теплую негу, обтерла полотенцем кожу, нанеся пару капель масла чайной розы на запястья и за мочками ушей. Взяв за руку, подвела к дриаде, которая стояла неподвижно и сжимала платье. Она нарочито медленно протянула наряд. Ядовито улыбнувшись, я провела ладонью по ткани, заставляя магию заискриться. Обе древесные нимфы в ужасе вскрикнули, и та, что держала наряд, отшвырнула его от себя подальше. Звонко рассмеявшись, повернулась спиной и перекинула волосы вперед. Пришедшая в себя после дерзкой выходки служанка надела на меня платье, которое оголяло спину до поясницы и едва прикрывало грудь. Подол водопадом спадал на пол, прикрывая длинные тонкие ноги и не сковывая движения.
Дверь открылась и с гулким грохотом ударилась об стену. Сегодня должно все измениться, я чувствовала это. Магия, крепко дремавшая, потекла по венам она ждала, когда я потеряю контроль и позволю ей вершить правосудие. Но я лишь скрестила руки на животе, гордо вскинув подбородок, не сводя взгляда с Ареса, вендиго, закутанного в темный балахон с нависающим на лицо капюшоном именно он явился в качестве сопровождающего к месту проведения ритуала.
Пора.
Я молча вышла из комнаты быстрым шагом, пройдя мимо Ареса. Сердце гулко билось о ребра, от чего каждый вздох болезненно отзывался во всем теле. Посыльный, ускорившись, поровнял со мной шаг и протянул согнутую в локте руку. Его безжизненные глаза белесого цвета изучали меня.
Я никому не желал такой судьбы, как ваша. Но я лишь исполняю приказы. Простите, если сможете.
Все хорошо, Арес. Все хорошо.
Я вложила ладонь в его согнутую в локте руку, слегка сжав ткань балахона. Если Арес и почувствовал мой страх, то виду не подал. Несмотря на кровожадную сущность, он был как друг, который изредка подставлял свое плечо. Однажды вендиго вспорол брюхо оборотню, гнавшемуся за мной в лесу. В тот момент Арес, руки которого были в крови, невинно улыбаясь, протянул ладонь. Я приняла его помощь, безмолвно благодаря. Как и сейчас.
Мы вышли на прогалину и направились к жертвеннику, дорожка к которому была вымощена ядовито-желтыми цветами, истощающими запах разложения. Я задышала через раз, стараясь заглушить рвотные позывы и твердо шагать вперед.
Сквозь деревья проглядывалось каменное строение в форме полукруга, вход в которое напоминал арку. Внутри стоял невысокий пьедестал. Деревья, подобно стражам, окружали со всех сторон, не позволяя покинуть место ритуала. Статуи богов располагались по четырем сторонам света: юг Зевс, север Аид, восток Посейдон, запад Персефона. Правитель подземного царства открыто высказался, что нашлет на смертных и существ своих подданных, что растерзают тела, не оставив даже кости, если рядом не будет его суженой. Олимпийцы олицетворяли смирение: склоненные головы, опущенные руки вдоль тела, на лицах боль и принятие, а богиня характеризовала власть: высоко поднятый подбородок, руки разведены в стороны, словно вызывая силы природы, подол платья точно развевался от ветра, который нес перемены. Запуганные жители сделали ее могущественнее мужчин, что властвовали на небе и водах, лишь бы отвести беду от собственных душ, которые в одночасье мог забрать правитель подземного царства.
В руках Зевса молнии, Аида охапка проклятых душ, Посейдона капли воды, стекающие с ладоней. Трава у ритуального пьедестала давно окрасилась в темно-багровый цвет запекшаяся кровь дриад, которые отдали свои магию и жизнь. Но мое внимание привлекло другое две нимфы стояли рядом с жертвенником, сами напоминая изваяния.
Древние.
Во время ритуала часть магии дриад они забирали себе, подпитывая собственные силы, а оставшиеся крохи направляли на возрождение мертвого дерева, из коры которого в дальнейшем создавались амулеты, блокирующие дар. Взращенные плоды ценились очень высоко, поскольку из их сока делали эликсиры молодости и красоты. Но расплата за это была слишком высока.
Дриада, названная избранной, чей дар признали достойным, подвергалась зверским пыткам во время ритуала. Сначала на спине острым кинжалом вырезали магические символы, активировавшие магию, затем нимфу раздевали и клали на каменный алтарь, откуда стекала кровь избранной, подпитывая землю. После возрождения дерева ей необходимо было отдать что-то взамен. Самое дорогое. Самое сокровенное. Собственное чрево. Я видела, как изможденные дриады, едва переставляя ноги, с трудом добирались до своих лачуг. Ни одна избранная не дожила до рассвета: одни заканчивали жизнь самоубийством, другие умирали, истекая кровью.
Я настороженно наблюдала, как Древняя с трепетом взяла кинжал с каменного пьедестала, подзывая к себе. Сделав неуверенный шаг и потирая запястья, на которых обычно (но не сегодня) звенели браслеты, почувствовала, как рука Ареса коснулась моей спины, подталкивая вперед. Одними губами он еще раз прошептал: «Прости».
Древние не спасали дриад. Они уничтожали нас. Мы с самого рождения служили сосудом для магии, которую нимфы насильно отбирали.