Что делаешь, Агата?
Готовлю ужин.
Но у тебя какая-то зелёная жижа вместо еды! Может, ты всё перепутала и на самом деле готовишься к лабораторной по химии? засмеялся папа.
Я вздохнула. Папа такой консерватор. Он неплохой кулинар, но не блестящий. Я часто делаю нам ужин, обычно что-нибудь из его любимых простых блюд: сосиски с пюре или тушёную фасоль с поджаренным хлебом. Нет ничего странного в том, что иногда мне хочется поэкспериментировать.
Сегодня я готовила по «Кулинарному путеводителю» Огюста Эскофье. Я купила его в букинистической лавке на Чаринг-Кросс-роуд, а потом весь вечер кое-как переводила с французского.
Папа окинул взглядом царивший на кухне беспорядок, покачал головой, а потом ушёл мыться.
Мой отец вообще его зовут Руфус начал работать в Королевских парках Лондона в шестнадцать лет, сразу после школы. Теперь он дослужился до главного садовника Гайд-парка, поэтому мы живём здесь же, в коттедже под названием Дом садовника. Даже став начальником, папа отказывается перекладывать грязную работу на других; больше всего ему нравится возиться в земле, засучив рукава.
Он вернулся в чистой рубашке, пахнущий дегтярным мылом (всё лучше, чем навозом), и, поглаживая рыжеватую бороду, оглядел мою стряпню.
А это вообще что?
Филе трески с овощным муссом, украшенное креветками и резаным кервелем.
Ух ты, как сложно.
А ты попробуй.
Папа окинул меня недоверчивым взглядом и сел за стол.
Я несколько недель копила деньги на ингредиенты. Я в буквальном смысле заработала их своим потом: папа давал мне карманные деньги за то, что в выходные я помогала ему перекапывать компост. Но оно того стоило у каждого должен быть шанс попробовать что-то изысканное, правда?
Уставившись в тарелку, папа крутил вилку в руках, явно подыскивая подходящие слова. Но, видимо, так ничего и не придумал.
Оно не очень английское, наконец выдавил он.
А Пуаро говорил, что у англичан нет национальной кухни, у них есть только еда, сказала я с улыбкой.
Папа застонал при упоминании моего любимого детектива. Я так много говорю об Эркюле Пуаро, что он стал для папы чем-то вроде красной тряпки.
Опять ты про книги, Агата! Знаешь ли, не всё, что говорит Пуаро, является истиной в последней инстанции.
Я проигнорировала это замечание и поставила перед отцом блюдо с рыбой и овощами.
Bon appetit![3] сказала я с улыбкой, и мы принялись за еду.
Что-то было не так. Вообще не так. Я посмотрела на папу. На меня произвело сильное впечатление то, как долго он смог сохранять невозмутимое лицо.
С моим языком творилось нечто страшное. Я никак не могла заставить себя проглотить филе, а когда всё-таки проглотила, то чуть не подавилась.
Кажется, я допустила ошибку где-то в переводе
Папа тоже проглотил еду, из его глаз текли слёзы.
Можно мне стакан воды?
Мусс отправился на помойку, а мы пошли покупать готовую еду а именно рыбу с картошкой фри, благо в Лондоне их продают на каждом углу. На этот раз я решила не цитировать Пуаро, который отправлял это любимое англичанами блюдо в категорию «Сойдёт, если холодно, темно и нет ничего другого». Вряд ли папа счёл бы это забавным. К тому же, если честно, мне нравилась рыба с картошкой.
Наши животы урчали от голода, пока мы несли еду домой. Блюдо было съедено в блаженном молчании. Я наслаждалась хрустящим тестом, мягкой рыбной мякотью под ним, солоноватыми сочными ломтиками картошки. Я готова признать, что и Пуаро может ошибаться.
Пока мы ели, папа расспрашивал меня про учёбу, но мне не хотелось говорить ни о школе, ни о ФФ, ни о директоре, ни о том, как я отключилась на химии. Вместо этого я спросила, как прошёл его день.
Как поживают цветники?
Нормально, ответил папа, жуя рыбу.
Я вспомнила, что читаю сейчас очень интересную книгу.
А у тебя растёт дигиталис?
Если ты имеешь в виду наперстянку, то да около моста.
А аконит? Я съела кусочек картошки, не глядя на папу.
То есть борец? Смотрю, ты знаешь много латинских названий Да, на лугу есть несколько, но я не позволю ему разрастаться. Впрочем, пчёлы его любят.
Ага. А белладонна?
Белладонна? Он нахмурился, поняв наконец, в чём дело. Наперстянка, борец, белладонна Агата, тебя интересуют только ядовитые растения?
Я покраснела. Ну вот, расколол! Ведь прямо сейчас в моей сумке лежали «Ядовитые растения Британских островов».
Мне просто интересно, сказала я невинным голосом.
Я знаю, родная, я знаю. Но я беспокоюсь за тебя. Мне не нравится это твоё нездоровое увлечение. Мне тревожно, что ты совсем не живёшь в реальном мире.
Я вздохнула. Мы это уже обсуждали, и не раз. Папа говорил о реальном мире так, будто это какое-то место, где я никогда не бывала. Он волновался, что я живу в мире грёз, что мне интересны только книжки про убийства.
Впрочем, так оно и было.
Я помою посуду, быстро сказала я, чтобы сменить тему, и посмотрела на гору кастрюль, дуршлагов и бесчисленных мисок, в которых готовила своё кулинарное недоразумение.
Может, в другой раз.
Я помою, Агата, сегодня моя очередь, сказал папа. Ложись спать. У тебя усталый вид.
Спасибо. Я обняла его, вдыхая запах отутюженной ткани и дегтярного мыла, а потом побежала к себе наверх.
Когда мы только переехали в Дом садовника, я сразу решила, что буду спать на чердаке. Мама говорила, что для меня это идеальное место высоко-высоко, чтобы всё видеть. Как дежурный матрос на носу корабля. Тогда мне было всего шесть лет, и мама была жива. До этого мы теснились в квартирке на севере Лондона, и папа каждый день ездил в Гайд-парк на велосипеде. В то время он был младшим садовником и только набирался опыта. На подоконниках в нашей квартире вечно что-то росло: на кухне помидоры, в ванной орхидеи (вперемежку с бутылочками шампуня и геля для душа)
У моего чердака скошенный потолок и маленькое окошко. Оно находится ровно над кроватью, и в безоблачную ночь мне видны звёзды. Иногда я белым маркером отмечаю на стекле их положение Большая Медведица, Орион, Плеяды и наблюдаю, как они скользят по ночному небу.
Половицы укрывает разноцветный коврик, чтобы не мерзли босые ноги по утрам: у нас нет центрального отопления, и по дому часто гуляют сквозняки. Впрочем, сейчас июль и тепло. А этот день и вовсе выдался невыносимо жарким, поэтому я приподнялась на цыпочках и открыла окошко, чтобы впустить немного прохладного воздуха.
Моя одежда висит на двух вешалках-рейках, стоящих на полу. Папа копит деньги на шкаф, но мне нравится, когда вся одежда на виду.
На стене висит постер фильма «Завтрак у Тиффани» с Одри Хепбёрн в чёрном платье. Рядом с ней портрет модели по имени Лулу. Над кроватью прикреплена большая фотография Агаты Кристи, которую мне подарил Лиам на день рождения. На противоположной стене карта Лондона.
Не могу сказать, что в моей комнате царит беспорядок. По крайней мере, я не считаю это беспорядком, хотя папа наверняка бы со мной не согласился. Просто вещей очень много, а места мало. Так что повсюду лежат виниловые пластинки, книжки, а в углу примостился бюст королевы Виктории, который я нашла в мусорном контейнере. Правда, иногда папа заставляет меня наводить тут порядок.
Вот и сейчас я попыталась убраться у себя на чердаке. Но места было так мало, что в результате стало казаться, будто кто-то просто помешал в комнате гигантской ложкой.
Я взяла тяжёлый потрёпанный «Кулинарный путеводитель» и поставила его на стеллаж, который занимал всю стену. Вздохнув, я подумала о том, сколько же времени потрачено впустую. Да, день явно не задался!
Я провела рукой по зелёным, тиснённым золотом корешкам. Это были детективы про Пуаро, мисс Марпл, Томми и Таппенс полное собрание сочинений Агаты Кристи. Мама назвала меня в честь этой писательницы.
Она-то и посоветовала мне прочесть все эти книги. Я всегда любила разгадывать ребусы, и мама как-то заметила, что мне стоит заняться настоящими загадками, а не просто шарадами и словарными играми. Когда я спросила, что она имеет в виду, она сказала: «Каждый человек загадка, Агата. Каждый прохожий имеет свою историю, свои причины быть таким, какой он есть. Вот это по-настоящему важные загадки».
При мысли о том, что мамы больше нет со мной, к глазам подступили слёзы.
Меня сегодня вызывали к директору, сказала я вслух. Но ничего страшного он отпустил меня с предупреждением.
Я продолжала говорить, раскладывая одежду по местам. Я иногда так делала рассказывала маме о том, как прошёл день.
Я переоделась из школьной формы в пижаму, повесила одежду на плечики и положила берет в коробку. Что же надеть завтра? Я выбрала мамин красный в цветочек шарф из китайского шёлка. Мне ужасно нравилось сочетать её одежду с нарядами, которые я покупала на благотворительных распродажах или в секонд-хендах, хотя некоторые мамины вещи были настолько дороги моему сердцу, что я никогда не выходила в них на улицу.
Потом я подошла к столу в углу и откопала из-под вороха одежды свой ноутбук. Я включила его и залогинилась. Ребята в школе думают, что я не пользуюсь соцсетями, но это не так. Да, я читаю на переменах газету, а не листаю смартфон и заметки в блокноте пишу ручкой. Но в то же время я интересуюсь современными технологиями. О людях столько можно узнать, посмотрев, что они выкладывают на свои странички. Конечно, у меня нигде нет профиля под моим собственным именем. В Интернете меня зовут Фелисити Лемон.
Никто до сих пор не заметил, что Фелисити ненастоящая. Некоторые ребята из школы добавились ко мне в друзья, включая всех трёх фиф. Но никто из них не сообразил, что Фелисити Лемон имя секретарши Эркюля Пуаро. Никто не узнал на фото в профиле Франсуазу Арди, французскую певицу.
Я просмотрела ленту, состоящую из бесконечных фото Сары Рэтбоун, Рут Мастерс и Брианны Пайк. Похоже, в выходные они выбирались куда-то в Европу. Они позировали на шезлонгах, болтали ногами в гостиничном бассейне и сидели на носу яхты, а их волосы развевались на ветру, как в рекламе шампуня. Я невольно почувствовала укол зависти и закрыла крышку компьютера.
Порывшись в сумке, я извлекла записную книжку и вместе с перьевой ручкой положила её рядом с кроватью. Так делают хорошие детективы: они всё записывают, потому что никогда не знаешь, какая из мелких деталей может оказаться ключевой уликой в расследовании.
У большинства моих записных книжек чёрные обложки, но у некоторых красные. В них я пишу о маме. На сегодняшний день у меня двадцать два красных блокнота. Они стоят отдельно от всех, на высокой полке. В них много подробных сведений о маме: где она стриглась, с кем общалась на даче. Я записала всё, что помнила. Я не хотела забыть ни единой детали.
Я посмотрела на мамино фото на столике у кровати. Она сидела на велосипеде, одной ногой упираясь в землю. Добрая улыбка, большие солнечные очки, шерстяная юбка и мягкая широкополая шляпа. К багажнику привязана стопка книг.
Полиция сказала, что из-за книг она и потеряла контроль над велосипедом. Но мама всегда возила с собой много книг. Не думаю, что авария произошла из-за этого. Была какая-то другая причина.
Я залезла в кровать и укрылась одеялом. Потом взглянула на фото в последний раз. К глазам подступили слёзы.
Спокойной ночи, мам, пробормотала я и выключила свет.
3. Серебряная татуировка
Пап, почему ты разрешаешь Оливеру ходить по столешнице? От него тут повсюду шерсть!
После завтрака я пыталась вымыть свою миску, но у раковины сидел наш серый кот и стучал хвостом по моей руке. Он радостно мурлыкал, радуясь новой игре. Я повернулась к папе, который сгорбился за столом над своей миской. Он пожал плечами и насыпал себе ещё одну щедрую порцию хлопьев. Он опаздывал, как и всегда.
Я же не могу всё время за ним следить, Агата.
Я вздохнула и сгребла толстяка Оливера в охапку. Папе пора прекращать кормить его вкусняшками.
С этим котом ужасно много хлопот, но я люблю его всем сердцем. По кошачьим меркам он уже немолод. Его самое любимое занятие сидеть или лежать на кухонной столешнице, перед зеркалом в прихожей или на потёртом кресле, которое так любила мама. Наверное, Оливер тоже по ней скучает.
Кот ткнулся носом мне в лицо, и я почесала ему под подбородком. Оливер замурлыкал ещё громче. Я вспомнила тот день, когда впервые его увидела. Шёл дождь, я сидела с книжкой у камина. Мама вернулась с улицы и поставила передо мной картонную коробку.
Что это? удивлённо спросила я.
Открой и узнаешь, сказала она, улыбаясь и стряхивая с волос капли дождя.
Я открыла мокрую коробку. Сначала мне показалось, что в ней нет ничего, кроме одеял. Я в растерянности уставилась на маму.
Загляни туда ещё разок, улыбнулась она. Только будь осторожной.
Копаясь в одеялах, я обнаружила, что в самой их середине было углубление, вроде гнезда. А в гнезде, свернувшись в клубочек размером не больше моего кулака, спал котёнок. Я не могла поверить своим глазам и боялась даже прикоснуться к малышу.
Смелей, его можно погладить, подбодрила меня мама.
Его?
Да, это котик. Тебе надо будет придумать ему имя.
Я поразмыслила над этим секунду.
Но почему я должна придумать ему имя?
Мама засмеялась:
Потому что он твой.
Мой?!
Тут котёнок открыл глаза они оказались чёрными-пречёрными и посмотрел на меня. Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.
Мама крепко обняла меня, а я прижала к себе Оливера и закрыла глаза.
Воспоминание было очень ясным. Даже несмотря на то что этот котёнок теперь превратился во взрослого кота, мама всё ещё была рядом, стояла где-то за моей спиной и обнимала меня. А Оливер, может, и считался моим, но его любимой хозяйкой всегда была мама.
Я опустила толстяка на пол, прокашлялась, а потом продолжила мыть посуду. Когда я вытерла руки, папа поставил в раковину свою пустую миску.
Всё хорошо, дружок? спросил он.
Я постаралась улыбнуться:
Да, всё хорошо.
Просто у тебя вид немножко Он склонил голову набок.
Гениальный? закончила я, надеясь отвлечь его внимание и заодно прогнать смятение, но папа не засмеялся.
Что-то не так?
Вообще папу больше интересуют те организмы, которые растут из земли, а не те, что живут в домах, но иногда он замечает больше, чем я от него ожидаю.
Правда, пап, всё хорошо.
Точно? Он положил мне на плечо ладонь размером с лопату.
Точно, пап. Беги на работу, а то опоздаешь!
Я встала на цыпочки и обняла его. Словами папу не убедишь, а объятиями можно. Он поверил мне и успокоился.
Погоди, сказала я. У тебя воротник загнулся.
Пока я поправляла воротник на его рубашке, папа стоял неподвижно, как послушный ребёнок.
Ну вот, так-то лучше! Я чмокнула его в щёку.
Хорошего тебе дня, родная.
Папа ушёл, а я побежала наверх, чтобы закончить сборы. Я почистила зубы, надела школьный пиджак, причесала волосы. Вокруг шеи, как талисман, повязала мамин красный шёлковый шарф, а потом надела тёмные очки в черепаховой оправе незаменимая вещь, чтобы вести слежку: люди не замечают, что ты на них смотришь. Затем я собрала сумку: блокнот, лупу, баночки для вещественных доказательств, порошок для снятия отпечатков пальцев и второй по качеству набор отмычек. (Первый со вчерашнего дня был заперт в ящике полированного стола в кабинете директора.)
Снаружи сияло солнце. На изумрудно-зелёной траве сверкала роса. День, похоже, собирался быть жарким. Я почувствовала прилив гордости: красивые деревья, трава, клумбы всё это с любовью взращивалось папой и его коллегами. Я вышла через кованую калитку коттеджа, закрыла её за собой и отправилась обычным маршрутом вдоль озера Серпентайн.