Самое ужасное, что отец и Яша выглядели примерно ровесниками. На самом деле Яша был моложе на семь лет, но это не та разница, которая всем очевидна с первого взгляда. И в папиной голове никак не складывались появление Лучанского, букет, ресторан и я в одну картинку.
Какой столик? Какой ресторан? вдруг взревел отец, разворачиваясь ко мне. Моя дочь что, шлюха, которая крутит хвостом перед этим поэтом? Почему он встречает тебя? Откуда он знал, что ты прилетаешь? Как давно всё это продолжается и почему я только сейчас узнаю обо всём?
На нас уже оборачивались. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Тем временем опомнился Яков. Он решительно забрал у меня чемодан, вручил мне букет и повернулся к отцу:
Я попросил бы вас не использовать подобных слов. Я люблю вашу дочь и собираюсь сделать ей предложение. Просить вашего согласия не собираюсь не те времена. Ещё раз предлагаю поехать с нами в ресторан и всё обсудить. Либо мы поедем без вас. В любом случае продолжать дискуссию тут не вижу смысла и
Ой, вы же Яков Лучанский? вдруг перебил его восторженный голос. Товарищ Лучанский! Я так люблю ваше стихотворение «Вперёд, мальчишки!». Я ваш сборник стихов до дыр зачитал! Жаль, с собой нет. Но, может быть, вы мне распишетесь ну хотя бы на этом!
Парень с горящими глазами сунул Яше сборник кроссвордов! Кажется, он летел в самолёте вместе со мной, а кроссворды, очевидно, разгадывал в дороге, чтобы не скучно было. Яков машинально кивнул и полез в карман пиджака за ручкой. Расписался ему на обложке сборника кроссвордов, с вежливой улыбкой выслушал ещё несколько комплиментов и кое-как попрощался. Парень поспешил к выходу, оглядываясь на нас. Отца, кажется, эта сцена слегка охладила. По крайней мере, на Якова он смотрел уже не как на таракана, которого хочется прибить газетой, а с чуть большим вниманием.
Ни в какой ресторан я с вами конечно же не поеду. Я трудящийся человек, а не какой-то поэт. У меня нет времени на такие глупости. И вообще, в рестораны ходят по праздникам. Мы с Ольгой сейчас едем домой и там поговорим относительно её поведения. А вы можете быть свободны.
Яша не двинулся с места. Он выжидательно смотрел на меня. Он ждал моей реакции. И тут я поняла разницу. Отец считал меня своей собственностью, решал за меня, как будто я вещь, куда мы поедем и что будем делать. А Яков ждал моего решения.
Я еду с Яковом, вдруг сказала я и сама ужаснулась собственной дерзости.
Но в подтверждение своих слов ещё и шагнула поближе к нему. Как будто боялась, что отец меня схватит и потащит домой. Яша по-своему воспринял этот манёвр и тоже сделал шаг вперёд, вставая между мной и отцом. Мне потом пришлось долго его убеждать, что отец никогда меня и пальцем не трогал. В тот момент ему показалось иначе.
Пойдём, кивнул он мне.
Куда ты собралась? взревел отец. Как ты смеешь, дрянь?
Я привезу вашу дочь не позднее девяти вечера, спокойным голосом сообщил Яша. Было приятно познакомиться.
Как показали дальнейшие события, соврал он в обеих фразах.
***
Ни в какой ресторан мы в тот вечер не поехали. Почти час я рыдала на заднем сиденье Яшиной «Волги». А Яша пытался меня успокоить, хотя искренне не понимал, в чём проблема. Ведь он как честный человек сделал предложение. Причём сейчас я подозреваю, что он не собирался, по крайней мере, не так быстро. Но обстоятельства потребовали от него немедленных действий, а Яков всегда был очень алертный, лёгкий на подъём, всегда умел принимать решения за несколько секунд.
Наверное, твой отец просто не ожидал такого развития событий, выдвигал Яша гипотезы, сидя рядом со мной в машине. В таком случае надо дать ему время всё обдумать.
Ты не знаешь моего папу, всхлипывала я. У него для всего есть правила. Кажется, сейчас я нарушила их целый десяток.
Глупость какая-то, пробормотал Яша. Правило есть только одно. Женщина, которую я люблю, плакать не должна.
И попытался меня поцеловать. А я вдруг представила, как вернусь вечером домой и что отец со мной сделает. Он же меня убьёт! Запрёт в комнате и больше никогда оттуда не выпустит! В десятом классе мы с подружками решили после школы пойти в кино. Как-то спонтанно решили, узнав, что в кинотеатре премьера комедии Гайдая. И пошли всем классом сразу после уроков. Родителей я предупредить, естественно, не могла. Но сочла, что они не узнают, ведь оба работали до вечера.
Папа узнал обо всём в тот же день: у меня из кармана форменного платья выпал надорванный билетик. Он запер меня на целую неделю, на все весенние каникулы. Просто потому, что ходить в кино можно только по выходным дням, а устраивать себе развлечения посреди трудовой недели аморально.
Яша слушал мой сбивчивый рассказ со странной смесью недоверия и ужаса на лице.
Ты совсем взрослый, тебе не понять, всхлипнула я. А я рядом с ним чувствую себя маленькой девочкой.
Я ушёл из дома сразу после школы, хмыкнул Яша. Устроился на завод часовых механизмов учеником мастера. Получил комнату в общежитии и начал самостоятельную жизнь.
Зачем? поразилась я.
Просто не хотел больше быть обузой. У меня же ещё две сестры. А девочкам, сама понимаешь, то туфли нужны новые, то платье. Зарплаты отца на всех не хватало. А я сам не знал, чего хочу в жизни: куда поступать, на кого учиться. Отец сказал: раз не знаешь, иди на завод. Вот на заводе я сразу понял, чего точно не хочу. Простоять всю жизнь в спецовке у станка, работая от звонка до звонка. В итоге я организовал выпуск заводской стенгазеты, начал писать для неё стихи и статьи о трудовой жизни нашего коллектива. Меня вскоре заметили, мои стихи послали в районную газету, потом в городскую. Ну и завертелось. Выиграл конкурс молодых поэтов. С грамотой конкурса, да с трудовым стажем на заводе поступить в Литературный институт не составило труда.
Он как-то незаметно переключился на рассказ о себе. О том, как выпустил первый сборник стихов, как приобрёл читателей и почитателей. Рассказывал Яша интересно, я слушала и всё больше успокаивалась. Рядом с ним было спокойно и хорошо. Его уверенность в себе, в своём выборе профессии, даже в своих стихах, которые я считала бездарными, передавалась мне. До Яши в моей жизни существовал только один мужчина отец, а его жизнь базировалась на правилах. Яша же презирал любые правила: его самооценка не нуждалась в дополнительном подкреплении. Он просто шёл по жизни уверенным спокойным шагом. И меня эта спокойная уверенность завораживала.
Внезапно он оборвал рассказ и сказал:
Слушай, мы совсем забыли про ресторан. Ты, наверное, очень голодна?
Я помотала головой. Какой ресторан, когда я зарёванная?
Давай заедем в Елисеевский, купим что-нибудь вкусное и поужинаем у меня дома, предложил Яша.
И дождался моего кивка! Вот что меня в нём особенно подкупало. Он не решал за меня, он предлагал варианты. Почему-то я была уверена, что будущий муж, которого я никогда не представляла в каком-то конкретном образе, но понимала, что какой-то всё равно появится, должен командовать мной точно так же, как командовал отец. Вероятно, поэтому я и не стремилась с кем-то знакомиться, а о будущем замужестве старалась не думать.
Яша пересел за руль, я пересела на переднее сиденье, и мы поехали в Елисеевский гастроном.
Он, наверное, уже закрыт, пискнула я.
Яша загадочно улыбнулся:
Мы зайдём с чёрного хода.
Он действительно остановил машину у заднего крыльца, и к нам тут же выбежал какой-то человечек. Яша сказал, что нам нужна «хорошая колбаска», вино, фрукты и «что там у вас ещё найдётся для праздника». Человечек понятливо кивнул и убежал. Вернулся со свёртками, которые сгрузил на заднее сиденье машины. Яша расплатился, и мы поехали дальше. В его квартиру на Проспекте Мира.
Тот самый книжный шкаф с дореволюционными изданиями и кресло Ленина, торжественно объявил Яша, когда мы вошли в зал. Можешь знакомиться с библиотекой, а я накрою на стол.
Это тоже было неожиданно. В нашей семье считалось, что мужчина не должен знать, как открывается холодильник. Готовила всегда мама, подавала мама, убирала со стола мама. Иногда я её заменяла. Но отец даже бутерброд сам себе никогда не делал.
Я тебе помогу, решила я и пошла за Яшей на кухню.
Мы развернули свёртки из «Елисеевского», и я обомлела. Там была палка сырокопчёной колбасы, банка камчатских крабов, банка красной икры, банка оливок, которые я никогда не пробовала, шпроты, коробочка миниатюрных пирожных, грузинское вино, ещё что-то Кажется, такого изобилия я не видела даже на Новый год.
Давай сварим картошку, предложила я. Надо ко всему этому что-то горячее. У тебя есть картошка?
Яша пожал плечами:
Мы можем просто порезать хлеб, и будет много вкусных бутербродов.
Но это неправильно. На ужин должно быть что-то горячее.
Опять правила твоего отца? хмыкнул Яша.
Я смутилась. Ну да Часы над кухонным столом показывали половину девятого вечера. Через полчаса я должна была быть дома, если верить Яшиному обещанию. Но меньше всего мне хотелось Яше об этом напоминать. Да он и сам всё понял, перехватив мой взгляд. Мы оба промолчали. И не стали варить картошку. Мы открыли все консервные банки, нарезали хлеб, Яша откупорил вино.
Мы сидели в зале возле журнального столика, на который еле-еле поместилось всё угощение. Яша включил радиолу. Передавали концерт по заявкам слушателей. Я не особенно увлекалась музыкой, а Яша так интересно рассказывал о поездке в Ашхабад, так что радиола работала фоном. Но в какой-то момент в Яшином рассказе возникла пауза, и я услышала голос диктора: «А сейчас прозвучит песня на музыку Сергея Разумовского. Стихи Якова Лучанского. Вальс любви. Исполняет Марат Агдавлетов».
Ну что, давай за встречу! Яша поспешно стал разливать вино по бокалам. Я очень рад, что ты вернулась и что состоялся этот вечер. Пусть не совсем так, как мы планировали.
Яша, подожди! Ты слышал, что сказали по радио? Песня на твои стихи?
Ну да, пожал он плечами. Я вроде не скрывал, что поэт.
Да, но «Вальс любви» Я думала, ты только про партию пишешь и комсомол.
Не только. Мы выпьем сегодня или будем слушать моё бессмертное произведение?
Он явно иронизировал. Кажется, ему было неловко. Но я правда хотела послушать песню на его стихи, тем более про любовь. Положенные на музыку, написанные им строчки мне впервые показались весьма интересными. А Яша уже жалел, что включил радиолу. Он сидел с бокалом в руке и напряжённо смотрел на меня. Пришлось поддержать тост.
Мы выпили; он продолжил рассказ про Ашхабад, перебивая голос Марата Агдавлетова, доносящийся из радиолы. Потом подвинул ко мне поближе пирожные:
Попробуй, они должны быть очень вкусными.
Подожди, я сначала хочу попробовать краба! Никогда не ела столько деликатесов сразу. Ты, наверное, отдал все деньги, которые заработал в поездке?
Какая разница? Ещё заработаю. Яша с безмятежным видом откинулся на диване.
Просто это неправильно. Вот так, без повода
То есть как «без повода»? Он моментально выпрямился, от безмятежности не осталось и следа. Вообще-то я сегодня сделал предложение девушке, которую люблю! И, между прочим, до сих пор не получил ответа!
Яша смотрел на меня пронзительными голубыми глазами, и я поняла, что он волнуется.
Ты делал предложение не мне, а моему папе, усмехнулась я, стараясь сгладить неловкость момента.
Действительно Ну что ж, тогда придётся повторить. Оля, ты выйдешь за меня замуж?
Вот так всё и произошло. Невероятно быстро. Не так романтично, как представляли себе те барышни, которые хотели бы оказаться на моём месте. Они, наверное, представляли себе серенады под луной, миллион алых роз и прочие банальности. А мне навсегда запомнились тот вечер, мой распухший от недавних слёз нос, Яшины внимательные глаза, крабы в консервной банке и голос Марата Агдавлетова, поющий «Вальс любви».
Ночевать я осталась у Яши. И в квартиру родителей больше не вернулась.
***
Я проснулась от щёлкнувшего замка. Различать медперсонал было сложно: они все носили одинаковые защитные костюмы, но Марину я узнавала по фигуре все остальные медсёстры в сравнении с ней казались Дюймовочками. Первая осуждающая мысль сменилась более разумной. Девушке её комплекции куда проще ворочать пациентов, чем тоненьким нимфам. Вот попадётся такой, как Яша, и что Дюймовочке с ним делать? Яша!
Как Яков Михайлович? Вы были у него?
Кажется, я не спросила, а пролаяла голос звучал хрипло, я посадила его постоянным кашлем. Да и о вежливой интонации я не сочла нужным позаботиться.
Марина подошла ко мне, поставила на тумбочку лоток с набранными шприцами и таблеткой «Калетры».
Доброе утро, Ольга Александровна. Вижу, вы только проснулись. Вот эту таблетку нужно выпить после завтрака, завтрак скоро принесут. А уколы сделаем сейчас, хорошо?
Вы знаете, как себя чувствует Яков Михайлович? отчеканила я.
Мне хотелось её убить. Почему она разговаривает со мной, как с пятилетней? И идиотски улыбается я вижу по глазам, остальное скрывает респиратор.
Лучше, Ольга Александровна. Я заходила на реанимационный пост. Но вам нужно думать в первую очередь о себе.
«Иди к чёрту! Ты сначала проживи с ним всю жизнь, в горе и в радости, со всеми его новыми книжками и старыми врагами, прожди его из командировок, стерпи все сплетни и чужую помаду на рубашке, его истерики, когда не пишется, его пьянки, когда пишется А потом рассказывай мне, о ком я думать должна!»
Он в сознании? Он не на ИВЛ?
Конечно в сознании. Температурит, кашляет и требует, чтобы его вернули в обычную палату, к вам.
Я практически ненавидела эту улыбающуюся полную девушку, хотя она не сделала мне ничего плохого. Но у неё сейчас была власть надо мной, над Яшей, над ситуацией. А я чувствовала себя совершенно беспомощной, ждала каждой крупинки информации, которую она могла мне передать. И вынуждена была просить. Я, Ольга Лучанская, должна была унижаться перед девчонкой со средним образованием, в два раза меня младше
Вы можете передать ему мобильный телефон? Я хочу быть с ним на связи.
В реанимацию нельзя проносить телефоны. Да вы не переживайте так, Ольга Александровна. Если до обеда без ухудшений, его переведут в палату. Он очень настаивает.
Он настаивает? Значит, у него есть силы настаивать, это хорошо. Но почему он настаивает? За ним плохо ухаживают? Да господи, какой там может быть уход в общей палате, где лежит куча народа?
Ольга Александровна, давайте сделаем укол.
Марина продолжала сюсюкать. Я взглянула на неё практически с ненавистью. Да делай ты что хочешь, при чём здесь я? А она хочет, чтобы я подняла пеньюар. Пожалуйста, давай уже быстрее и иди к чёрту.
Почему-то Марина раздражала меня больше всех.
Когда придёт врач?
Лечащий врач делает обход в одиннадцать утра.
А сколько времени сейчас?
Восемь двадцать.
Больше я не сказала ни слова, пока она не ушла. Потом ещё долго сидела, глядя в одну точку, пытаясь собраться с силами, чтобы пойти умыться и привести себя в порядок. Болела и слегка кружилась голова, немного знобило, но всего этого можно было бы не замечать, если бы Яша был рядом. Почти три часа ждать появления врача. И пять часов ждать обеда, после которого Яшу могут перевести в палату. Почему я не догадалась записать номер телефона реанимации? Можно ведь позвонить на пост и узнать что-нибудь про Яшу. Впрочем, есть же Гугл.
Я достала телефон, с трудом дождалась, пока загрузится операционная система. Едва подключившись к сети, мобильник запищал десятком уведомлений.