Сейчас ты позвонишь Лере, Дэн смотрел тяжело и опасно, но держался в рамках закона. Он достал телефон и протянул мне, расскажешь правду и извинишься. Ок?
Никому я не буду звонить, наотрез отказалась. И извиняться не буду, демонстративно отвернулась к окну.
Значит, ты все еще плохая девочка? с угрожающей мягкостью поинтересовался Казанцев.
Я вздрогнула от двоякости как тона, так и значения вопроса, и медленно повернулась. Взгляд Дэна лениво скользил по моим ногам, особо задерживаясь на бедрах, затем неспешно поднялся к груди. Тонкие губы дрогнули в улыбке, а в глазах хищный блеск.
До лица взгляд Казанцева так ни разу и не дошел.
Может быть, шепнула пересохшими губами, хотя хотела сказать совсем другое. Что именно? Не знаю. Возможно, что совсем не плохая, а самая что ни на есть обычная. Но Дэн ведь мне нравится. Взрослым парням нужно это. Да и я давно не маленькая. Уже совершеннолетняя.
Казанцев зажал рычаг под сиденьем и отодвинулся до упора, затем резко подхватил меня под ягодицы, усаживая себе на колени. Агрессивно огладил бедра, ныряя крупными ладонями под юбку, и шепнул:
Ты этого хотела?
Да, наверное. Я ведь мечтала, что окажусь с ним вот так: вдвоем, в теплой тишине, интимной темноте Дэн с ума сводил. Я и сама не понимала, как умудрилась запасть на парня, которого и видела-то, считай, издалека только. Который не смотрел в мою сторону. А сейчас глаз не отводит. Они у него потрясающие, зелено-голубые я таких никогда не видела. А взгляд какой Сердце сладко заныло. Сейчас Дэну нравилось, что я наврала Лерке. И что плохая девочка тоже нравилось.
Я сама поддалась ему навстречу: взяла в руки красивое лицо, уколовшись о легкую щетину, и робко поцеловала. Его губы были мягкими и пахли мятной жвачкой. Аромат сладких цитрусов вскружил голову, прошибая запреты первыми страстными импульсами. Дэн стремительно перехватил инициативу, превращая нежный первый поцелуй в необходимость и нужду. Прикусил мою губу, жадно исследуя меня, зарываясь пальцами в волосы, больно, жарко, сладко. Я потеряла все моральные ориентиры.
Юбка сарафана давно задралась, а вверх Дэн резко потянул вниз, оголяя высокую грудь. Телом я могла гордиться: созревшее, давно избавившиеся от подростковой нескладности.
Расстегни, Ева, попросил интимным шепотом, и я подчинилась: трясущимися от возбуждения пальцами сначала одну пуговицу рубашки, затем вторую, на третьей Дэн не выдержал и сорвал ее через голову. Ты красотка, сжал острые соски, затем подцепил один зубами.
А-аа, простонала от болезненного удовольствия. Оно совершенно не связано с физиологией, но чувства внутри искрились и горели. Необыкновенно. Никогда не испытывала подобного. Вероятно, это и есть близость с любимым мужчиной.
Дэн сжимал мои ягодицы, нежно задевая промежность, но не срывая трусики. Возбужденный, горячий, с жаркой испариной над верхней губой. Казанцев с силой вдавил меня в свой пах: внушительный и жесткий бугор на джинсах таранил разгоряченную нежную кожу.
Я хочу тебя, малышка, шепнул Дэн. Очень хочу.
Я блаженно улыбнулась: в его голосе больше не было агрессии и злости, только нетерпение, а в потемневших глазах бушевала буря. Дэн отодвинул полоску трусиков и коснулся меня внизу. Большим пальцем растирая и поглаживая пульсирующий клитор, гипнотизируя меня взглядом.
Достань член попросил, сладко размазывая по всей промежности мои соки. Я сглотнула и потянулась к болтам в паху. Они поддались легко. Я замерла, оробев. Казанцев ловко стянул одежду, у меня перехватило дыхание. Я в первый раз видела член в живую и так близко. Он терся о мое бедро, обжигая в месте соприкосновения. Большой, тяжелый, с толстым стволом и крупной темно-розовой головкой.
Дэн взял мою ладонь и положил на него. Провел вверх-вниз, прикрыв глаза и шумно втянув воздух.
Потрись об него. Нам обоим будет приятно звучало, как мягкий приказ и мне нравилось ему подчиняться.
Я двинулась вперед и вздрогнула от острой вспышки наслаждения. Мои половые губы, смазанные и гладкие, скользили по раскаленному стволу. Я прикрыла глаза и задрожала, отдаваясь древнему и чувственному порыву стремиться к плотскому удовольствию. Дэну тоже нравилось мое интуитивное мастерство.
Ева? рвано позвал. Я открыла глаза и улыбнулась, опьяненная предвкушением скорого оргазма. Казанцев ловко выудил из подлокотника презерватив, рванул зубами и заглянул мне лицо. Ты ведь тоже меня хочешь? спросил, продолжая двигать бедрами, доводя до умопомрачения. Не желаю, чтобы это закончилось. Нам так хорошо вместе. Разве не показатель любви, что мужчина, прежде чем овладеть, хочет убедиться в согласии девушки? Что мы оба хотим. Это должно что-то значит. Обязано
Я тряхнула волосами, отгоняя сомнения, и придвинулась еще ближе, царапнув острыми сосками широкую грудь. Для Дэна это означало, что можно. Он ловко надел защиту и, обхватив мои бедра, рванулся вперед, насаживая меня на всю длину.
А! вскрикнула. Боль не была сильной, но я забылась, не подготовилась. Казанцев потрясенно замер. В глазах удивление и неверие. Да, и такое бывает: восемнадцатилетняя девственница с телом распутницы. Но, что сделано, то сделано.
Я подалась вперед, снова целуя его губы. Но не плакать же нам из-за потерянной невинности?! Это должно было когда-нибудь произойти. Дэн, похоже, решил так же: обхватил крепко, и мы вместе начали двигаться, постепенно наращивая темп, смешивая горячее хриплое дыхание.
Больно больше не было, но резкие движения доставляли дискомфорт, только сладкие короткие поцелуи дарили реальное удовольствие. А еще запах кожи и незабываемое чувство единение с мужчиной. Я много целовалась и тискалась, но никогда не отдавалась полностью. Я не была опытной, но имела чутье: сегодня мне очень хотелось, чтобы ему было хорошо. Именно со мной. И ему было: Дэн коротко, прямо в губы простонал что-то нечленораздельное и крепко сжал меня, до хруста в ребрах. Он закончил.
Спасибо, легко поцеловал меня в плечо. Я неуклюже слезла, возвращаясь на пассажирское сиденье. Суетливо поправила одежду, избегая смотреть, как Казанцев избавлялся от следов. Спокойно и безразлично. Отсюда все выглядело не столь романтичным, особенно когда мужчина мечты молча закурил, не глядя в мою сторону. Пришел стыд и запоздалое раскаяние. Вероятно, к нему тоже. Нет, не те же эмоции, но и не любовь и светлая радость. Казанцеву было пофиг на меня.
Почему ты не сказала? спросил безучастно. Я просто пожала плечами.
Я не думал покачал головой, затягиваясь горьким дымом. Не знаю, что сказать, на меня наконец посмотрел. Ты же нормально? Без обид?
Я плотнее сжала губы. А чего, собственно, ожидала? Что Дэн, получив мою девственность, признается в любви и сделает предложение? Ха! Конечно!
Не нужно ничего говорить, открыла дверь и буквально вывалилась из машины. Хотелось спрятаться или провалиться под землю. Стыдно. Вот сейчас реально стыдно.
Стой! за мной бросился. Куда ты?! Я отвезу.
Дэн вернул меня в машину. На всякий случай даже заблокировал двери, прежде чем плавно отъехать от озера. В город мы возвращались еще более напряженными, чем когда выезжали из него.
Притормози, пожалуйста, на перекрестке, единственное, о чем попросила, нарушая давящую тишину.
Ева позвал Казанцев, когда взялась за ручку пассажирской двери.
Мне надо домой, проговорила, не глядя на него.
Фары продолжали освещать дорогу: хоть и лето, но уже успело прилично стемнеть, а фонари в моем районе большая роскошь. Было тихо, только на площадке возились припозднившиеся дети, а родители на лавочке рядом негромко болтали. Я надеялась, позвонить Вике и забрать у нее собаку, потом уже пойти домой. План провалился сразу как свернула к подъезду. Мама ждала под тусклой лампочкой Ильича: в руках телефон, поза напряженная Мне конец.
Где тебя носит?! мама заметила меня. Я обреченно поплелась к дому: и так плохо, она еще
В нашей семье главным был не отец, а мать. Взрывная жесткая женщина и спокойный уравновешенный мужчина создавали поразительную пару. Отец врач в местной областной больнице; интроверт, склонный к меланхолии. Мама повар от бога с задатками автократа. В ресторане, которому она оказала честь работать, царил абсолютный тоталитаризм, полная монархия. Папа уже полысел, да и брюшком обзавелся, мать, напротив, оставалась поразительной красавицей в свои сорок с хвостиком. Как они нашли друг друга, влюбились и прожили в достаточно крепком и счастливом браке двадцать лет даже для меня загадка. От матери мной была унаследована внешность, от отца только рост, характером пошла в покойную бабушку. И слава богу! Потому что папа улитка, а мама бульдозер. Лучше уж что-то среднее.
Мама, я начала, но эмоции нахлынули, и я разрыдалась.
Ева, девочка, что случилось? мама притянула меня в объятия, обеспокоенно поглаживая по волосам. Эта несвойственная ей нежность обескуражила, и плотину прорвало: никакой правдоподобной лжи заготовлено не было, а унизительная правда судорожно рвалась наружу. Я захлебывалась, рассказывая с самого начала. Было больно и стыдно, но желание выговориться слишком сильно. Хочу, чтобы меня поняли и уверили, что не такое уж я и аморальное чудовище.
Ах он подлец! взорвалась мама, услышав, что произошло в машине. Да я его засажу! Как он посмел! Завтра же напишу заявление!
Мамочка, нет! кинулась к ней. Он ничего такого не сделал, я сама Он ничего не сделал, не надо заявление!
Его родители узнают, это я гарантирую! Пусть не думают: раз богаты, значит, могут пользоваться молоденькими глупышками. Я ославлю их на весь город!
Мамочка, прошу, не надо. Прошу!
Она же меня опозорит, не его! Для парней это плюсик на доске мужского почета. А для девушки клеймо шлюхи!
Успокойся, успокойся, мама снова обняла меня, не давая упасть в истерику. Все будет хорошо, обещаю. Иди, ложись и выкинь это из головы. Забудь этого подлеца.
Утром, когда выползла из комнаты, разбитая и подавленная, увидела за завтраком только отца. Ночью глаз сомкнуть не смогла: то боялась маминых угроз, то думала о Казанцеве. Я же сама во всем виновата, если бы не моя упертость, не попала бы в эту отвратительную ситуацию. Сегодня очень жалела, что поделилась с матерью своими проблемами. Как теперь в глаза смотреть?
Пап, а где мама? обеспокоенно спросила.
Он ел наспех состряпанную яичницу и пил крепкий кофе. Подозрительно. Кофеин ему категорически запрещен, и мама не приготовила бы ему такую банальность. Не ее почерк.
Доброе утро, дочь, улыбнулся он. Умчалась куда-то полчаса назад. Садись, я и на тебя пожарил яиц.
Господи, неужели поехала в полицию?! Или домой к Дэну!
Папа, прости, мне нужно бежать.
Я пулей бросилась в спальню, натянула джинсы, майку и кеды, на ходу завязала высокий хвост и опрометью полетела вниз.
Пап, дашь денег на такси?
Ева, мама не велела.
Прошу, это вопрос жизни и смерти! взмолилась я. Пожалуйста!
Чьей смерти?
Моей, папочка, моей!
Тогда держи, достал из кармана деньги. Мельче пятиста не было. Сдачу вернешь.
До лесистого склона добралась минут за тридцать такси долго ждала. Матери звонила, но та не отвечала. Я не знала, куда именно из двух возможных вариантов она могла поехать, но начала с дома деда Казанцева. Поняла, что не ошиблась с местом, обнаружив возле огромного особняка машину отца. Я не знала, что хуже: полиция или этот дом? Наверное, все-таки отделение.
Я замерла возле кнопки домофона, не решаясь позвонить. Возможно ли еще, остановить катастрофу?..
Денис
Я был в ауте. Это как вообще?! Нет, не из-за того, что переспал с девушкой дело житейское. А вот девственницы в моем рационе впервые. Я вопреки мнению местных давалок, которые сначала ноги с охоткой раздвигают, потом удивляются, что интересны не больше, чем на разок, не бабник. Секс люблю это нормально в моем возрасте: полезно, как спорт и приятно, как сладости. Спорт, секс, сладкое круговорот взаимодополняемости.
Но, бля, честное пионерское не собирался трахаться с этой Евой! Хотел проучить назойливую врушку и помириться с Лерой, блондиночкой-нежнятиной. Понравилась она мне: хорошенькая, ласковая, порядочная. Вот ее хотел. Ночи этой ждал три дня обхаживал девочку! Не знаю, может, и вышло что с ней. В Москве у меня не было девушки. Лера вполне могла ей стать. Или нет. Теперь уже не узнаю. И какого художника на мою голову упала эта Ева?! Доебалась, как банный лист до задницы! Нет, симпатичная, согласен. Но порода сучья, таких не люблю. Правда, губы у нее мягкие, задница охренительная, а сокрушительная податливость просто удар ниже пояса. Кто бы устоял?!
Ева была сексуальной, манкой и от нее вкусно пахло ягодами. Она как легкое, но коварное вино: глоток сделал и пропал. Но за любым алкоголем следовало похмелье.
Я ведь был уверен, что подобная девица давно распрощалась с невинностью: слишком яркая внешность, фигура сочная и вполне женственная для вчерашнего подростка и полное отсутствие моральных принципов. Так я думал, а оказалось, что ошибался.
Вздохнув, плавно развернулся, выпуская из виду стройную и соблазнительную фигуру Евы. Пусть идет с богом от греха подальше. Естественно, мне было хорошо: мужской оргазм ни от головы, ни от сердца не зависел. Я кончил, но довольным не был. Девчонка мне не нравилась (это не про внешность): стервозина растет, проблемная и непредсказуемая. Я любил покладистых, нежных, податливых. Мне нравилось понимать, чего ждать от людей вообще и женщин в частности.
Привет, ответил все же. Лера звонила. Сама. Хотела встретиться. Давай в другой раз, отказал, не уточняя дату и время. А смысл? Мы явно не с того начали: она начала мозг клевать ни с чего, а я переспал с другой плохая база для отношений. Лучше домой поеду. Душ и спать. От меня пахло сексом, женщиной и ягодами.
Утром не успел позавтракать, только спустился, как бабушка шепнула, что меня срочно требовал в кабинет дед. Я не понимал, в чем дело. Когда вошел встретился с двумя парами глаз: одни цепкие, пронзительные, дедовы; вторые метали молнии и принадлежали красивой моложавой женщине.
Денис, проходи, строго приказал дедушка. Познакомься, Марина Григорьевна Дубравина. Мама Евы Дубравиной. Знакома тебе такая?
Блядь! Знал же, что трахнуть целку чревато последствиями. Не, ну не жениться же меня заставят?!
Я не знаю ее фамилии. Только имя, вместо того, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, бросил, равнодушно сложив руки на груди. Глаза женщины воинственно сузились.
Да как ты смеешь! приблизилась и ткнула пальцем мне в грудь. Как у тебя мысли такие возникнуть могли! Совратил девочку!
Я не выдержал, громко и очень саркастично хмыкнул. Сначала не воспитывают девок, не прививают норм приличий, а виноваты окружающие. Про мораль такие, как эта Ева, в принципе слышать не слышали!
Я тебя засажу!
Все было по согласию, холодно отрезал. А вот это уже серьезно. Не может быть такого, чтобы Ева не достигла возраста согласия. Таких сисек у малолеток не бывает!
Ева еще ребенок, Дубравина старшая была настроена решительно.
Я плотнее сжал челюсть: на языке вертелась пара колких замечаний, но дед взглядом велел помалкивать.
Или ты будешь отрицать, что она не знала мужчин?
Я покачал головой и отвернулся к окну. Попал. Капитально попал. Знал же, что от этой чертовой Евы могли быть неприятности, но чтобы такое Разве за секс с девственницей сажают?!
Денис? только и сказал дедушка, посматривая неодобрительно. Деда я любил и уважал и совершенно не хотел доставлять ему проблем. Он был старой закалки: хоть и состоятельный, но не прогнивший.