Да я всегда знала, что это нынешняя молодёжь совершенно отбилась от рук, их надо ещё учить и воспитывать, торопливо начала госпожа Симпли, но Клара Генриховна лишь строго посмотрела на неё своим холодным, пронизывающим взглядом.
Госпожа Симпли тут же утихла и даже как будто сжалась в комок, стараясь стать незаметной для окружающих и более не привлекать к себе ничьего внимания.
Вот тебе и тётушка приехала, ни «здравствуйте», ни «как поживаете», прошептал Павел Егорович на ухо господину Симпли, который тоже немного оробел от такого обращения с его супругой, которую он сам боялся, как огня.
Клара Генриховна сделала вид, что не заметила этого.
И так, дамы и господа, я позволю себе представить вашему обществу моих спутников: это Виктор Юрьевич и Анна Юрьевна Черводольские. Эти приятные молодые люди доводятся мне племянниками, и, если вам интересно знать, это дети моей покойной четвероюродной сестры, и находятся они под моей опекой. Прошу любить и жаловать, сказала она.
Оба молодых человека встали, юноша поклонился, а девушка сделала изящный реверанс.
Думаю, вы все потом познакомитесь поближе, продолжала Клара Генриховна, когда Виктор и Анна сели на место. Теперь же мне интересно знать, почему моего мужа похоронили без моего присутствия?
Видите ли, уважаемая, Клара Генриховна, обратился к ней Павел Егорович, я всячески был против столь ранних похорон, но все остальные настояли, чтобы хоронили именно вчера, не дожидаясь вашего приезда.
Вы напрасно поспеши, господа, я сильно разочаровалась в вас, холодно ответила она.
Но, понимаете ли, госпожа Уилсон, в другое время хоронить было никак нельзя, начал оправдываться господин Симпли.
Что ж, если похороны уже состоялись, то тут ничего не исправишь, сказала Клара Генриховна, бросая на него спокойный и холодный взор. Перейдём же тогда скорее к делу более важному, чем заботы о похоронах. Надеюсь, в моё отсутствие завещание не было обнародовано?
Никак нет, ваша милость, ответил Альфред, кроме того, осмелюсь доложить, что господин нотариус изволили вчера-с прислать письмо, адресованное господам наследникам, с этими словами дворецкий подошел к Кларе Генриховне и вручил ей запечатанный пакет.
Сломав печати и взглянув на густо исписанный лист бумаги, оказавшийся внутри, она недовольно усмехнулась и протянула письмо обратно дворецкому.
Потрудитесь-ка, голубчик сами прочесть письмо, я не могу разобрать эти бестолковые каракули, строго сказала она.
Альфред поправил голос и начал читать:
«Милостивые господа наследники, прошу меня простить, но в ближайшее время я не смогу прибыть в Уилсон Холл для оглашения последней воли умершего господина Уилсона. Дела не позволяют мне сделать этого. Я срочно уезжаю в город и прошу вас до моего возвращения не покидать замка. Обещаю, милостивые государи и государыни, что как только все дела будут улажены, я, в первейшую очередь, сообщу вам последнюю волю вашего дражайшего родственника, о котором мы все безмерно скорбим. Прошу вас не принимать никаких попыток по разделу имущества усопшего, храня уважение к его последнему волеизъявлению. Ваш покорнейший слуга, нотариус Никита Ильич Каингольц».
Окончив чтение, дворецкий вытер лоб платком и боязливо взглянул на госпожу Уилсон. Несколько минут никто ничего не говорил, ожидая реакции грозной тётушки.
Да как этот мошенник смел такое написать! гневно воскликнула она, нарушив молчание. Как в голову ему могло прийти уехать и даже не дать нам возможности прочитать завещание моего мужа! Но я до него ещё доберусь, на этих словах она опустила голову на руку и немного задумалась.
Ну, впрочем, отсутствие завещания ничего не меняет. Всё будет по-моему, дамы и господа, мой слабоумный муженёк даже не мог нормально умереть, так что его завещание ничего не стоит. Сообщаю всем вам, что с этого момента я хозяйка этого поместья и отныне вы мои гости. Я уважаю законы, и дождусь нашего дорогого нотариуса. Но вы получите ровно столько, сколько я посчитаю нужным вам дать, вне зависимости от предсмертного бреда моего супруга. Вам понятно, мои дорогие родственники? тут она грозно оглядела присутствовавших.
Но, любезная Клара Генриховна, обратился к ней Павел Егорович, это будет не совсем законно и справедливо. Всё-таки воля покойного значит немало.
Вам понятны мои слова? спросила Клара Генриховна, сердито глядя на Павла Егоровича.
Да, ответил тот, робея, чувствуя, что не может сопротивляться стальному взгляду пожилой леди.
Теперь вы, юная леди, строго сказала госпожа Уилсон, взглянув на Наталью Всеволодовну, которая страшно испугалась, услышав эти слова. Я попрошу вас подняться, ведь я обращаюсь к вам.
Натали встала, не смея поднять глаз, и сделала лёгкий реверанс. Она чувствовала, как глаза Клары Генриховны испепеляют её.
Какова бы ни была воля моего дорогого супруга, вы теперь находитесь под моей личной опекой. Вы, моя дорогая, склонны, однако, считать меня бессердечной женщиной, желающей вам исключительно несчастья. Конечно, я до сих пор не понимаю, отчего Михаил взял вас в наш дом, но я искренне желаю вам только добра и надеюсь, что с сегодняшнего дня бы будите меня во всём слушаться. Забудьте все те глупости, что были в прошлом. Помните, отныне ваша судьба зависит целиком и полностью от меня, поэтому прошу вас быть благоразумной. И так, дитя моё, есть ли у тебя ко мне вопросы? спросила госпожа Уилсон, стараясь казаться ласковой.
Нет, тётушка, со вздохом ответила Наталья.
Ну, вот и хорошо, а теперь я прошу тебя сесть подле меня рядом с моими племянниками, сказала госпожа Уилсон, указывая на кресло рядом с креслом кареглазой Анны Юрьевны.
Наталья склонилась в реверансе, но сама была готова заплакать. Она бросила Александру Ивановичу взгляд, полный тоски и отчаянья, и медленно отправилась к своему новому месту.
Бедное моё дитя, ты всё ещё не можешь пережить утрату, сочувствующим тоном произнесла госпожа Уилсон, заметив печаль Натальи Всеволодовны.
Позвольте спросить, тётушка, вдруг сказал Карл Феликсович.
Что за вопрос, дорогой мой? осведомилась Клара Генриховна, не спуская глаз с Натальи.
А что если кто-то осмелится просить руки вашей новой воспитанницы? На что рассчитывать этому несчастному? саркастически улыбаясь, спросил Карл Феликсович, поглядывая на Александра Ивановича.
Неужели ты, мой мальчик решился просить её руки? удивлённо воскликнула Клара Генриховна.
О нет, тётушка, вы же знаете мой характер, ласково ответил ей Карл Феликсович, просто некогда любезный Алексей Николаевич изволили выказывать желание обзавестись такой женой, как достопочтенная Наталья Всеволодовна, при этом он снова бросил недобрый взгляд на Александра.
Это правда, Алексей Николаевич? удивлённо спросила Клара Генриховна, переводя на него строгий свой взгляд.
Алексей же Николаевич страшно смутился и разнервничался при этом повороте событий. Он никак не ожидал подобного поступка от Карла Феликсовича и не был готов к ответу. Однако, собрав всю волю, он сказал:
Ну что вы, любезная Клара Генриховна, у меня и в мыслях не было свататься к Наталье Всеволодовне. Вышло лишь небольшое недоразумение, вот и всё. Клянусь вам, Карл Феликсович изволили меня не так понять.
Ну что ж, голубчик, вы прощены. Я верю, что вы и не думали делать каких либо предложений, ибо теперь мне решать, за кого моя дорогая Натали выйдет замуж. Более того, у меня для неё уже есть подходящая партия на примете. Я уже отослала письмо своему знакомому генералу. Сегодня вечером он должен приехать сюда со своей супругой и двоюродным братом. Этот его брат вполне преуспевающий предприниматель и фабрикант, к тому же не так давно овдовел. Богатств у него втрое больше, чем у нас всех вместе взятых, поэтому нам стоит его хорошенько принять. А уж если Наталья Всеволодовна придётся по душе нашему дорогому гостю, то тогда можно будет подумать и о свадьбе. Но я даю слово, что моя воспитанница не выйдет замуж за какого-нибудь нищего офицера или городского франта, с этими словами госпожа Уилсон кинула грозные взгляды на Карла Феликсовича и Александра Ивановича.
Простите мне мою бестактность, Клара Генриховна, не вытерпев, сказал Александр, но вы не можете заставлять девушку выходить замуж против её воли. Она в праве сама выбирать себе жениха.
Молодой человек, ответила она, устремив на поручика свой холодный взгляд, никто не спрашивал меня, хочу ли я быть женой Уилсона, даже когда я была зрелой женщиной. Натали же сущий ребёнок, и кому, как не мне, решать её судьбу? Поверьте, речь идёт о её будущем, и оно должно быть обеспеченным, мой мальчик.
Но Клара Генриховна, ради счастья Натальи Всеволодовны прошу вас не делать поспешных выводов, не обрекайте её на страдания в браке, сказал Александр Иванович, стараясь достучаться до сердца госпожи Уилсон.
Довольно об этом, прервала она его, я лучше разбираюсь в людях и мне лучше знать, с кем Натали найдёт своё счастье. Более я не намерена обсуждать этот вопрос. Надеюсь, господа, ни у кого нет иных вопросов ко мне, и я высказалась предельно ясно. Теперь же позвольте мне удалиться, я слишком устала от этих бесед.
После этого Клара Генриховна поднялась с кресла, и все в гостиной встали и поклонились ей. Госпожа Уилсон прошла до дверей, затем повернулась и строгим голосом добавила:
Не забудьте, мои дорогие, теперь вы мои гости.
После этого она вышла, а за ней последовали Виктор и Анна Черводольские. Альфред повёл новую хозяйку замка и её воспитанников показывать им их комнаты. Когда они удалились, все вздохнули свободнее. Столь короткая беседа старой леди со своими гостями показалась им необычайно долгой.
Вот тебе и тётушка приехала, повторил озадаченный Павел Егорович.
Сущее наказание, а не женщина, подтвердил Алексей Николаевич, закладывая руки за спину.
Госпожа Симпли подошла к мужу и начала шептать ему на ухо, стараясь, чтобы никто не услышал её слова:
Муженёк, говорила она, нам надо, во что бы то ни стало, выбиться в любимчики у этой старой вдовы, а то мы останемся без наследства. Делай, что хочешь, только пусть она полюбит нас, как самых близких родственников!
Ты совершенно права, моя душенька, озираясь, ответил тот.
Это бессмысленно, любезнейшие, ответил Карл Феликсович, зло улыбаясь, Клара Генриховна никого никогда не изволила любить, уж я, как внук её покойного брата, это знаю.
Не смейте лезть в наши семейные дела! воскликнула госпожа Симпли.
Кстати, Карл Феликсович, неожиданно произнёс Алексей Николаевич, потрудитесь объяснить, с какой целью вы сообщили этой проклятой старухе о том недоразумении, что возникло между мной и Натальей Всеволодовной?
Успокойтесь, Алексей Николаевич, с улыбкой отвечал тот, я лишь хотел пристыдить нашего молодого офицера. А то, что вы ничего не имели в виду серьёзного, когда уговаривали Натали выйти за вас замуж, мы давно поняли.
И всё же, мне пришлось краснеть из-за ваших бестактных слов, милостивый государь, сердито произнёс Алексей Николаевич.
Прошу прощения, сударь, вмешался в разговор Александр Иванович, обращаясь к Карлу Феликсовичу, мои отношения с Натальей Всеволодовной абсолютно чисты, и в них нет ничего предосудительного. Более того, я присутствую здесь именно потому, что мой долг заботиться и защищать Наталью Всеволодовну. Кроме того, вам, как и Кларе Генриховне, известно, что срок траура истекает нескоро. До этого момента я считаю неуважительным по отношению к покойному её опекуну заводить какие-либо разговоры о браке, кто бы ни начинал их.
Неужели вы так обиделись на мои слова, спросил, не переставая улыбаться Карл Феликсович, не стоит принимать всё так близко к сердцу, не то вы натворите немалых бед.
Прошу вас оставить ваши советы для более подходящего случая, кузен, холодно ответил Александр.
Умоляю вас, Александр Иванович, сказала Наталья слабым голосом, не стоит тратить силы на бессмысленные споры, давайте уйдём отсюда.
Разумеется, Наталья Всеволодовна, ответил Александр, взял её под руку, и они вместе покинули гостиную.
После этого все остальные медленно направились к выходу, ощущая некое томление и робость. Теперь они оказались в чужом доме, который прежде каждый почитал своим. В одночасье переменились и мысли и поведение всех, кто прибыл в замок ради наследства. Спорить с властной госпожой Уилсон было невозможно. Она уже решила судьбу каждого, из присутствовавших на семейном совете, и от этого они почувствовали себя жалкими и ничтожными, подобно малым детям на ферме работного дома.
Что ещё за генерал должен к нам приехать? с недовольством спросил Алексей Николаевич у господина Симпли, когда они шли по коридору.
Я сам не знаю, друг мой, отвечал тот, озираясь по сторонам, только его богатенький сродник ещё более важная птица.
Не забудь, муженёк, сказала ему госпожа Симпли, шедшая несколько впереди прочих, с этим фабрикантом нам надо быть не менее обходительными, чем с тётушкой, он может нам очень пригодиться.
Ты совершенно права, душенька, отвечал господин Симпли.
И так все разошлись по комнатам, обдумывая то, как им в дальнейшем вести себя при тётушке, одним своим появлением затушившей огоньки их надежд. Каждый считал, что стал жертвой обстоятельств, что с ним поступят несправедливо, но, увы, поделать ничего было уже нельзя. Всем захотелось поскорее вырваться из холодных объятий Клары Генриховны, но желание получить свою долю в наследстве держало господ на привязи, заставляя быть покорными судьбе, и в частности госпоже Уилсон.
После того, как Наталья Всеволодовна и Александр Иванович покинули гостиную, они долго шли по коридорам в полном молчании. Их счастье подверглось страшной угрозе, ещё только зарождаясь. Трудно им было думать о будущем, зная, что их воля уже ничего не решит. Они шли рука об руку, смиренно и чинно, опустив головы, точно к алтарю, но алтарь этот был бесконечно далёк, а путь был усеян многими скорбями. Но они оба не хотели подчиняться чужой воле, сколь великое бы благо она не стремилась привнести в их жизни.
Натали, прошептал Александр, взглянув на свою спутницу.
Да, Александр, ответила она и тоже взглянула на него.
Натали, я хочу быть с вами, и только с вами одною! Я желаю, чтобы мы остались вместе навсегда, с жаром говорил он ей, чувствуя, как кровь закипает в нём и сердце начинает биться чаще.
Но тётушка сказала Наталья Всеволодовна, она не отдаст меня вам, а скорее женит на сатане, если от этого ей будет выгода. Она не допустит нашего счастья
Нет, нет, слышите, не будет того, что вы достанетесь какому-то торговцу, сколь бы он не был богат! Я не отдам вас ни за какие сокровища! Вы стали мне дороже жизни, и я готов это доказать! Одно ваше слово, и я брошусь в самый жаркий огонь! Я умолю Клару Генриховну разрешить вам самой решать свою судьбу.
О нет, прервала его Наталья, пожалуйста, не стоит даже заговаривать об этом с тётушкой! Если она узнает о нашей любви, то разлучит нас навсегда! Прошу, сохраните нашу любовь в тайне даже от самых близких друзей!
Но тайна рано или поздно будет раскрыта, друг мой, я не хочу, чтобы о вас потом говорили хоть одно дурное слово!
Я не боюсь злых языков, краснея, ответила она.
И я их не боюсь, и никогда не боялся. Даю слово, что ни один человек не узнает о наших чувствах, пока не придёт время! сказал он, глядя прямо в её нежные глаза, полные радости и страсти.
И я буду хранить молчание, мой добрый друг, ответила она.
Александр Иванович припал губами к её изящной бледной ручке, и они застыли так в полумраке широкого коридора замка. И уже ничто их не могло потревожить. Они были рядом, и это значило, что они были в раю. Любовь стала для них всем, любовь согревала их души, заставляла жить и дарила радость. Они не видели ничего вокруг себя, застыв, подобно мраморным изваяниям в парке замка. Они и не заметили чьей-то тёмной тени, мелькнувшей в дальнем конце коридора.