Слишком много переживаний для какой-то библиотеки.
И что же вы представляли? спросила я, переведя дух. Зная брата, он не слишком хорош в описаниях, но мне любопытно, насколько сильно придётся его отругать.
Послушать его, так вы на последнем издыхании, снова улыбнулся принц краешком губ.
Эти его улыбки действовали на нервы, заставляя меня пялиться с одурелым видом. Лучше бы ему немного взгрустнуть, пока я окончательно не скомпрометировала себя. Будто подслушав стенания в мыслях и действуя назло им, он протянул руку и поправил цветок у меня в волосах. Кровь бросилась к щекам так резко, что над верхней губой выступил пот. Проклятье!..
Но вы вовсе не так слабы и бледны, как он говорит, заключил принц, отходя.
Мне срочно требовалось на воздух.
***
Из головы совершенно выветрилось содержание записки сэра Леонара. Так что, когда я пулей вылетела за двери библиотеки и попыталась затеряться в хитросплетениях коридоров и галерей, в последнюю очередь планировала наткнуться на него.
Завидев его белоснежный камзол, я попыталась сбежать незамеченной, но не тут-то было. Кажется, он почуял меня, как акула чует кровь в воде.
Герцог Наглая морда был в бешенстве. Он прождал не менее часа, слоняясь, как последний кретин, среди выставленных в два ряда пустых лат.
Где вас носит, леди Вилфорт, процедил он. Если бы взгляд мог рождать молнии, я бы уже лежала кучкой пепла на полу. Я торчу тут, как на выставке! Опоздания бывают милы, если длятся минуты, а не часы. Объяснитесь немедленно!
А что тут объяснять, дорогой сэр Леонар, сказала я, недовольная этой встречей ничуть не меньше, но по другим причинам, я просто не хотела приходить.
Он открыл рот и тут же захлопнул его. Наверняка ждал потока оправданий, которые можно с негодованием отвергнуть. Трудновато обвинять того, кто ничего не отрицает.
Гм Он посмотрел на меня исподлобья, словно решал: ядовитая это змея или безопасный ужик.
Вместо лавандовой воды герцог предпочитал розовую, и этот густой сладковатый запах действовал на меня хуже удавки.
Говорите быстрее, скомандовала я, здесь слишком душно, чтобы тратить воздух на светскую болтовню. Что вы хотели? Если выбрать дату, чтобы объявить о разрыве, то я согласна на ближайшую.
Сэр Леонар заволновался. Он даже преградил мне путь, не давая сбежать. Голос его вдруг утратил колючесть и заструился мягким бархатом:
Неужели вы в самом деле намерены отказаться от меня?
А вы что, какое-то сокровище? Я с недоумением оглядела его со всех сторон. Не вижу ничего выдающегося.
Приличия не позволяют продемонстрировать здесь всё.
Смех вырвался помимо воли. Герцог был настолько самоуверен, что это даже мило. Как маленький ребёнок, что переворачивает игрушки, представляя себя великаном.
Не понимаю, это флирт или угроза? спросила я, веселясь ещё больше от того, насколько оскорблённым он выглядел. От смеха даже слёзы выступили.
Вы же любите меня, проронил он, хмурясь. Разве не это вы писали в каждом письме?
О, так вы их читали? Это и правда было удивительно. Я искренне считала, что все они оказывались в мусорной корзине даже не распечатанными. И даже Айрис в глубине души думала так же, хоть и не признавалась себе в этом. Забудьте. В жизни каждой девушки однажды случается затмение рассудка, и моё выпало на вас. Если и была с моей стороны любовь, то вы сделали всё для того, чтобы от неё не осталось ни капли. Разве я заставляла вас быть жестоким? Вы сами виновны в этом печальном итоге. Я стиснула кулаки и твёрдо взглянула ему в лицо, забивая каждое слово, будто гвозди в крышку гроба: Я не люблю вас, сэр Леонар. Давайте разойдёмся с миром, и вы продолжите жить свою прекрасную жизнь, не отягощённую заботами о других.
Его кадык дёрнулся над шейным платком.
Не верю.
Придётся.
Ваша злость Что же, может, для неё и есть повод, он прикусил губу. Но чем больше вы злитесь, тем сильнее выдаёте себя. Женщина не станет так яро говорить с тем, кто ей безразличен. Ваша грудь вздымается так часто Не похоже на спокойное небрежение.
Я рефлекторно прикрыла вырез ладонью. Каков паршивец! Его тут пропесочивают, а он пялится на моё декольте!
Вы отвратительны.
И вам это нравится.
Он зажал меня в угол между стеной и массивными латами. Дело принимало скверный оборот: глаза мужчины масляно заблестели, а рука скользнула за мою спину. Я пихнула его в грудь и зашипела:
Уж не знаю, что за мусор у вас в голове, но научитесь принимать поражение.
Отложенная победа это ещё не поражение
Ещё секунда и его мокрые губы коснутся моих! Пискнув от отмерзения, я зажмурилась, мысленно обрушивая на эту голову все громы небесные.
Дьявол!
Раздался треск. В воздухе растёкся свежий запах озона. Герцог отскочил от меня, тряся рукой.
Что это было?.. Он разглядывал свою лайковую перчатку, на которой чернела и вилась дымком обугленная дыра. Растерянно хлопая ресницами, он переводил взгляд с неё на меня.
Не говорила мама, не суй пальцы в розетку? выпалила я и поспешила наутёк, пока этот дуралей не опомнился и не стал интересоваться, о какой розетке идёт речь.
Пресловутые «вены мира» работали совсем не так, как я ожидала. В прошлых неудачных попытках я пыталась зачерпнуть силу откуда-то извне, почувствовать её, как ток воздуха или течение воды. Слепо тыкалась, тщать отыскать хоть что-то. Но всё это время сила жила внутри, как крошечная искорка, которую нужно раздуть.
Угроза поцелуя от сэра Леонара оказалась достаточно сильным дуновением.
Переходя из одной галереи в другую, я оказалась на обширном балконе, полукругом выдающимся над искусственным озерцом. В прозрачной воде плавали рыбы, слуга с длинным сачком вылавливал листья. Здесь было прохладно, согретый воздух дворца смешивался с уличным. Самое то, чтобы остудить голову.
Помолвку может расторгнуть одна сторона что и случилось в прошлый раз, когда герцог Олбридж повесил на Айрис клеймо брошенной невесты. Обе стороны по обоюдному согласию, никого не оставляя в накладе чего и пыталась добиться я. Однако, возможен и третий вариант, когда сам король запрещает неугодный брак.
Раз герцог упёрся рогом, желая оставить за собой последнее слово, значит, нужно убедить короля, что этот брак ни в коем случае не должен состояться. Всего-то навсего.
Глава 12
Торжественный обед был столь многолюдным, что столы протянули через три огромных зала. Вполне возможно, что те, кто сидели на одном конце, никогда не видели тех, кто был на другом.
Мне досталось не худшее место. Отсюда прекрасно было видно королевский стол, и монаршую семью даже не приходилось высматривать за цветочными вазами и пирамидами из блюд. Гримбальд III, прозванный непочтительными языками «королём-за-троном» за пассивность характера, выглядел совершеннейшим стариком, хотя ему не сравнялось даже пятидесяти. Бесцветные рыбьи глаза без выражения поглядывали на придворных, оживляясь только при объявлении нового блюда. Трудно было поверить, что от такого отца мог родиться кто-то вроде принца Эдельгара.
По левую руку от него восседала королева Бриония, увядающая брюнетка с томными глазами и землистым цветом лица. Возможно, последнее следствие того, что она ещё не оправилась от вчерашних родов. Она вела беседу и отдавала должное блюдам, не давая заподозрить хоть малейшее недомогание. Придворный церемониал требовал от неё присутствия здесь, и я внутренне содрогалась от такого варварства. Бессмысленная, никому не нужная жертва. Чего стоило перенести праздник хоть на десяток дней?
Младенца тоже принесли. Свёрток из кружев и парчи не издавал ни звука, показали его издалека, так что смысл действия я не особенно поняла. Возможно, настоящий ребёнок вообще мирно спал в колыбельке кто там разберёт. Однако, похвалы неземной красоте личика посыпались тотчас же.
Место по правую руку короля занимал наследник, успевший сменить наряд. Бордово-золотые цвета монаршего дома шли ему донельзя, подчёркивая красоту, как подчёркивает правильная оправа драгоценный камень. Я случайно пересеклась с ним взглядом и опустила голову, делая вид, что увлечена разглядыванием узорной тарелки.
Сядь ровно, негромко сказал отец, кажется, даже не шевеля губами. Люди подумают, что тебя вырастили лебеди.
Что касается моего положения за столом, оно было крайне противоречивым. Находясь между Радвином и папулей, я в полной мере могла прочувствовать, насколько же разным было их отношение. Брат, в парадном мундире выглядевший чуть менее мрачно, чем обычно, первым делом пожал мой локоть в знак поддержки. «Мужайся» значил этот жест. Отец не посрамил ожиданий и начал с того, что в пух и прах разнёс моё платье. Не то чтобы я пыталась ему понравиться, но было в этом что-то обидное.
В довершение испытания, прямо напротив усадили герцога Олбриджа. Перчатки он сменил, и теперь косился на меня с не поддающимся трактовке выражением. Сидевшая через десяток мест Ханна Эплбри не удостоилась от него и взгляда вот она, великая воспитательная сила удара током.
Прислуги было в два раза больше, чем знати. Позади каждого стула толкались личные и дворцовые лакеи, компаньонки и прочие полезные люди, без которых иные дворяне не могут даже застегнуть пряжку на туфлях. Они вели себя тихо, не издавая звуков без веской необходимости, что лишь подчёркивало болтливость общества за столом.
Церемония вноса и выноса королевского младенца была торжественной, но даже она уступала в пышности тому, как долго несли и с какой помпой расставляли свежайшие блюда. Доставляли их прямиком с дворцовой кухни. Окна выходили на другую сторону, так что приходилось додумывать вид этой процессии, пересекающей двор под взглядами изумлённых птиц.
У меня едва не потекли благодарные слёзы при виде этого изобилия дичи, паштетов и соусов. Невозможность накинуться на них раньше, чем первый кусочек попробует король, терзала хуже клещей палача. Запахи жаренного мяса наполнили залы, перебивая даже ароматическую воду. Я нетерпеливо вздохнула, нацеленная на ближайшую куропатку, чьи поджаренные ножки щеголяли бумажными папильотками.
Король Гримбальд никуда не спешил. Он придирчиво осматривал блюда, пока выбор его не пал, наконец, на серебряную супницу. Большого труда стоило сдержать смех от того, с каким вниманием первые люди королевства провожали ложку, исчезающую во рту венценосного деда. Свершилось! Его величество крошечным кивком одобрил вкус, и замершие гости вновь ожили. Застучали ложки, заскребли вилки и ножи, полились в бокалы шипучие вина.
Что вам положить, моя леди? Эдна склонилась над моим ухом. Я вижу преотличную запечёную ветчину, не слишком жирную.
Видит бог, я была бы согласна и на жирную. Ветчина в компании пряного соуса и зелени наполнила тарелку, хрустящее крылышко куропатки увенчало композицию и в этот миг я была беспредельно счастлива, как счастлив путник, наконец-то узревший оазис.
Умерь своё обжорство, сказал отец, в планы которого моё счастье не входило. Он сделал знак Эдне, подзывая ближе: Не накладывай ей больше двух ложек блюда.
Этого я стерпеть уже не могла.
Что с того, если я наемся? Кому от этого будет плохо?
Мне не нравится твой тон.
А мне не нравится ходить голодной. Я стукнула по тарелке сильнее нужного. На лязг повернулся Радвин, беседовавший с престарелой леди Голднайт. Отец, я не дрессированная собачка, которая слушается команд просто потому, что не умеет иначе. Обосновывайте запреты, если хотите их соблюдения.
На виске у него забилась жилка. Глядя на неё, я чувствовала невольный страх, но он принадлежал Айрис, а не мне. Авторитет отца был для неё незыблемым, как для той самой дрессированной собачки. Она обожествляла его и сносила любую жестокость, в надежде заслужить этим послушанием любовь. Я впервые задумалась, сколь много общего в её отношении к отцу и к сэру Леонару.
Нож воткнулся в бок молочного поросёнка так, будто на его месте представляли мой язык. Однако, голос оставался обманчиво-спокойным:
Завтра же ты отправишься домой. Я слишком долго откладывал твой брак и теперь пожинаю плоды товар нужно сбывать до того, как он залежится. Мы с лордом Олбриджем обговорим дату свадьбы, а до неё тебе запрещено покидать имение. Больше никаких визитов, прогулок и посещения города. Тлетворное вольнодумство, что ты подцепила в одном из этих мест, быстро выветрится в уединении.
Глава 13
Я ковыряла ставшее безвкусным мясо. Если сейчас сообщить папуле, что не собираюсь замуж, его хватит апоплексический удар? Одной проблемой стало бы меньше. Он пытается придать себе небрежный вид, перебрасывается фразами с соседями по столу, но я замечаю, как подрагивают испещрённые венами руки, как стискивают они позолоченные ручки приборов. Он зол, без сомнения. Так зол, что нарываться дальше становится опасным.
В известном мне будущем он отослал Айрис из дома, когда герцог объявил на весь свет, что не женится на ней. Позору семьи не место в родовом поместье. Жить предполагалось у дальней родственницы, влачащей довольно жалкое существование в самом северном из графств, в промозглом краю болот и туманов. Ривен и Ханна помогали с организацией побега, но последнюю так мучила совесть, что она решила признаться в своей помолвке «Умей Ханна держать язык за зубами, ничего бы не произошло, подумала я с внезапно накатившим раздражением. Делаешь гадость, так делай до конца». Впрочем, кто знает. Рано или поздно, весть бы всё равно достигла ушей Айрис.
Сегодняшний же вечер должен был пройти без особенных происшествий. Спустя пару дней сляжет принц, но до того Моя рука, тянувшаяся к подрумяненной перепёлке в окружении спаржи и артишоков, замерла на полпути. Я кинула быстрый взгляд в сторону главного стола: принц оживлённо беседовал с одним из министров и выглядел здоровее любого в этом зале. Всякое бывает, конечно, но Разве не странно это? Наследник трона, что сильно заболевает прямо после того, как у него рождается конкурент.
Нехорошие предчувствия захватили меня настолько, что пропал аппетит. Изучая придворных с новой долей подозрительности, я заметила пустующее место в передней части нашего стола кто-то из высокопоставленных и ожидаемых здесь людей дерзновенно решил не являться. Было оно пустым и в прошлый раз. У кого хватит влияния и наглости на такое?
Я поёжилась, словно опять почувствовав на себе тот пристальный взгляд в галерее. Мессир Дариан Вальде. Способен ли Верховный маг королевства почуять, что с новоприбывшей девицей что-то не так? Инквизиции в этом мире не было, но до идей гуманизма тоже пока далековато. Ожерелье давило на шею, напоминая о верёвке, которую для Айрис заменили на топор.
Пытаясь отвлечься, я глотала разбавленное водой вино и поглядывала по сторонам. Наблюдать за слугами было интереснее всего привыкшие к тому, что внимания им уделяют не более, чем ножкам стульев, они совершенно не контролировали выражение лица. За их спинами показалась новая процессия, нагруженная едой и напитками. Мне хорошо было видно молоденького слугу, которому явно до смерти неудобно в тесной ливрее: он то краснел, то бледнел, то косился по сторонам, весь какой-то суетливый и нервный. Его угреватый лоб даже покрылся испариной, хотя температура в зале была комфортная. Ценность ноши вполне отвечала таким страданиям позолоченный кубок, из которых пила лишь королевская семья, переменяя их вместе с напитком. Остальные довольствовались хрустальными бокалами, по одному на тра