Some problems with paper. Very dusty. The printer is not working14.
You need to use another paper. The company «Xerox», for example, советую я и трогаю лист бумаги. Show me the packaging Oh, I see, Svetogorsky paper mill. Always problems.15
And what to do? My car doesnt want to eat Russian diesel fuel, the printer does not want to eat Russian paper16, говорит улыбаясь и не скрывая иронии.
And what about the stomach? Can he consume Russian food?17? с серьёзным видом спрашиваю я.
Okey, no problems with food or drink18. И вдруг чисто произносит: Хорошая водка.
Я смеюсь, и в этот момент в кабинет входит явно наш товарищ. Вид у него несколько сердитый, он с упрёком обращается к голландцу:
Тон, ты испортишь принтер окончательно, я ведь говорил вам, везите свою бумагу.
Затем, повернувшись ко мне и сделав доброжелательное лицо, протягивает руку:
Моя фамилия Калинин, Владимир Иванович. Я директор издательства «Петрополь». А вас прислал Резник?
Вечная путаница Резников и Резник. Один композитор, другой поэт. Чтобы уйти от лишних объяснений, говорю по сути:
Я представляю Тобольский химкомбинат, у меня есть полномочия участвовать в переговорах по созданию совместного предприятия.
Так уж и совместного? А почему бы не вложить деньги в отечественное издательство? Калинин добродушен, но голос с холодком.
Вы, я вижу, тоже не против иностранного участия? парирую я.
Это просто мой секретарь, он у меня зарплату получает, мелкие поручения выполняет, поясняет Калинин, но голландец сразу всё расставляет на свои места: «Да, секретарь! Генеральный секретарь».
Мы с Владимиром Ивановичем смеёмся, оценивая шутку, но я понимаю, что секретарь очень не простой, да и шутит он явно не впервые.
Его зовут Тон Гуссенс, у себя в Голландии он был посредственным оперным певцом, сообщает мне Калинин.
Опера, петь опера, подтверждает Тон, на счастье, не понявший эпитет «посредственный».
Но мне неловко, не люблю, когда нарочито пользуются слабостями людей, а незнание языка в чужой стране не самая сильная позиция. Но Тон, похоже, не унывает и продолжает уже по-английски:
Ive never been a singer, a real opera singer. I am a dilettante, but very talented19.
Его, похоже, забавляет игра слов, но Калинину разговоры на английском совсем не по душе:
Тон, мы договаривались говорить по-русски, ты же хотел учить русский, не так ли?
Учить русский, как попугай повторяет Тон и улыбается мне, состроив смешную гримасу.
Всё, мы друзья, понимаю я. А вот с Калининым будут проблемы, по всему видно.
Он приглашает меня в свой кабинет, достойный графа Орлова, фаворита Екатерины II, для которого и строился этот дворец. В крайнем случае великого князя Константина Романова поэта Серебряного века, одного из последних Романовых, живших в этих покоях. Возможно, это был его кабинет, где он писал свои стихи и, немного стесняясь то ли своего княжеского титула, то ли поэтического таланта, подписывал их только инициалами: К. Р.
Сейчас подойдут остальные, и мы начнём. Тон, ты подготовил документы?
Чувствуется, что Калинину не хочется оставлять меня наедине с голландцем. Голоса и шаги за дверью, и вот уже кабинет то ли великого князя К. Р., то ли бывшего партийного босса, а ныне директора издательства Владимира Калинина заполняется посетителями. Нас знакомят, но всех сразу мне не запомнить, да на меня почти не обращают внимания. Чувствуется, что люди встречаются не в первый раз и сегодня пришли принимать решение.
Тему прошлых переговоров я примерно знаю, Витя мне её описал. Свою задачу я тоже знаю, и у меня в сумочке есть необходимый документ. Здесь, на базе издательства «Петрополь», создаётся совместное российско-голландское предприятие, Тобольский химкомбинат должен стать его участником. Сейчас необходимо выяснить, что каждая сторона намерена вложить в уставной капитал. Пока это тайна.
Калинин заметно нервничает, он явно кого-то ждёт. Наконец, появляется новый персонаж, и я понимаю, что это главное действующее лицо будущего спектакля.
А вот и господин Джос Хопперс, представляет вновь прибывшего Калинин. Теперь можем начинать.
Рядом со мной сидят руководители Парголовской типографии. У них явно есть свой интерес в этом деле. Типографию я знаю, печатает в основном чёрно-белую продукцию, на языке полиграфистов «чернушку». Чем они могут быть полезны, ума не приложу, если только из типографии всё выбросить и новое оборудование поставить. Но это невыгодно, они находятся далеко от центра, да и государственный статус отпугнёт любые западные инвестиции. Голландцы не будут вкладываться в госсектор. Ну, с Калининым всё понятно, его вложения его связи, не зря в Мраморном дворце сидит. Интересно, как он их оценит
Как бы отвечая на мой вопрос, Владимир Иванович предлагает:
Давайте посмотрим те материалы, о которых я уже говорил. Сегодня мне их наконец принесли, хотелось бы вместе продумать наилучшее их использование.
Мы направляемся в соседний кабинет, в котором нас уже поджидают двое молодых людей у светового стола. Молча и неторопливо они начинают доставать из конвертов узкие полоски слайдов и выкладывать на стекло. Калинин предлагает воспользоваться очень сильной лупой, и мы по очереди через неё рассматриваем слайды. Это виды Ленинграда, снятые с большой высоты. Вертолётная съёмка, но какая чёткость! Похоже, космические технологии задействованы.
При увеличении в тридцать раз качество не страдает. Выдержит размер плаката, заверяет Калинин. Всего пятьсот слайдов, они являются собственностью издательства «Петрополь».
Что ж, убедительный вклад. Но не может же бизнес строиться на вертолётной съёмке города. Ну, альбом издать, ну, календари. Плакатов наделать. А дальше? Послушаем, что голландцы предлагают. Тон явно засланный казачок, ставленник Хопперса, который не торопится своё мнение высказывать, разглядывает слайды, о чём-то на немецком беседует с редакторшей, пожилой представительной дамой. Тон говорит за всех: то по-английски, то по-голландски, то пару слов на русском произнесёт. Спрашиваю у парголовских ребят, кто такой Хопперс.
Он владелец типографии в Голландии. Калинин в прошлый раз говорил, что Хопперс оплатит подготовку издания, потом у себя его отпечатает, здесь продавать будет, это всё, что они знают.
А в оборудование кто будет вкладываться? интересуюсь я. Вам же нужно обновить парк печатной техники, ведь ваш интерес в этом?
Руководители типографии переглядываются, директор, его фамилия Лобов, отвечает:
Ну, типография ведь не наша, да мы так далеко не загадываем. А вот в Голландию съездить, посмотреть на современное производство это мы бы хотели.
Его зам и по совместительству главный инженер Стариченков с серьёзным лицом заявляет:
А я надежду не теряю. Может, хоть копировальную раму заменят, наша-то совсем развалилась.
Прямо как в «Золотой рыбке». Уровень претензий понятен. Только не пойму, кто здесь главный держатель акций? С кем договариваться-то? Мы с Юдиным не шутить тут собрались.
С Владимиром Васильевичем Юдиным, директором химкомбината, я встречалась несколько раз, когда приезжала в Тобольск. В первую встречу просто познакомились, он пошутил, что наконец-то барышню привезли, а то мужики уже надоели. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. На самом деле Юдину надоело возиться с «Рекордом». Ни одного проекта не удалось вместе сделать, а после вмешательства Рогова инвестиции совсем сошли на нет. Вот замы Юдина: Филатов и Коханов, те с Роговым охотно работают и, когда в Питер приезжают, всегда у него в конторе встречаются.
Сам Рогов теперь в «Рекорде» почти не появляется, открыл свою фирму, то ли «Инком», то ли «Инкол», на проспекте Майорова находится. Все наши там побывали, про столовую много рассказывали, как там вкусно кормят. Я пока не была и не стремлюсь, Рогов до сих пор не отдаёт издательскую линейку, я это воспринимаю как недружественный шаг по отношению ко мне лично. Ему это абсолютно пофиг. По-моему, он людей вообще слабо различает, у него другая миссия.
В другой раз мы с Юдиным проговорили чуть не два часа. Чувствовалось, что полиграфическая тема его очень интересует, он подробно расспрашивал, как с этим направлением в Питере дело обстоит. А так и обстоит, что ничего серьёзного нет. Пара-тройка полиграфических гигантов, выполняющих госзаказ. Теперь, когда такая неразбериха, они в конвульсиях, большую махину попробуй перестрой. А небольших и качественных типографий нет вовсе. Особенно плохи дела с подготовкой изданий сплошь дедовские методы ещё времён первопечатника Ивана Фёдорова.
Мне как раз тогда смешную байку о нём рассказали. Поехала группа товарищей из типографии имени Ивана Фёдорова в командировку в Свердловск. Приезжают в гостиницу, поселили их, троих мужиков, в четырёхместный номер. Они всё ждали, что к ним кого-то подселят, но так всю неделю и прожили без соседа. Когда уезжали, комендант посетовал: «Так ваш товарищ и не приехал». «Какой товарищ?» удивились они. «Так Иван Фёдоров, он в вашем командировочном удостоверении первым номером отмечен». Они стали внимательно читать, а там написано: «Данным командировочным удостоверением подтверждаю, что направляем к вам сотрудников типографии Ивана Фёдорова,» ну, дальше имена всех троих.
Я эту историю Юдину рассказала, посмеялись, а потом он и спрашивает:
Скажи, а ты в этом разбираешься? Смогла бы современную типографию организовать? Не хочу я в «Рекорд» больше ничего ставить у них там, как в чёрную дыру, всё засасывает. Самое лучшее это создать СП, на западе технологии поставлены, я дам денег на оборудование, ты всё организуешь. Филатов о тебе хорошо отзывается. Ты ведь против Валеры Филатова ничего не имеешь? Вот и будешь работать с ним.
Что ему было отвечать? Что мне не нравятся завязки Филатова с Роговым? Что он сам не очень-то нравится: улыбочка ехидная, худой, рыжий, конопатый, в разговорах всё вокруг да около. То ли дело Серёжа Коханов: взгляд открытый, зубы белые, улыбка располагающая, говорит всегда по делу. Но спорить не стала: кого из своих замов мне Владимир Васильевич даст, с тем и буду создавать СП. Ведь по-настоящему работать буду только с ним, с Юдиным.
ПОЛМИЛЛИОНА В СП
С тех пор Филатов в каждый свой приезд стал мне звонить, спрашивать, как дела продвигаются, нашла ли партнёров. Пару раз пришлось с ним к Рогову съездить, вроде как за компанию.
Тут же Витя стал этим делом интересоваться, а дней десять назад про «Петрополь» рассказал. Я Филатову позвонила, сказала, что пойду на переговоры, мне какой-нибудь мандат нужен для солидности. Накануне встречи получила из Тобольска заверенную телеграмму: «Гарантирую пятьсот тысяч инвалютных рублей в совместное предприятие тчк Доверяю Важовой М. А. ведение переговоров тчк Директор ТНХК Юдин».
Вот эта телеграмма и лежит у меня сейчас в сумочке, только не вижу повода её здесь показывать.
Насмотревшись на слайды, «калининцы» дружно решают, что первым изданием будет календарь «Ленинград с птичьего полёта». Правда, голландцы настаивают на другом «Петербург с птичьего полёта», но Калинин считает, что пока нет к тому оснований. Тон шутит:
When we publish this calendar, the name will change20.
It depence from mister Kalinin21, двусмысленно говорит Джос. То ли он имеет в виду срок подготовки календаря к печати, то ли партийные связи Калинина, которые не допустят переименования города. Останавливаются на названии «Город с птичьего полёта».
Садимся за стол переговоров, и Тон перед каждым кладёт документ. Это договор о намерениях создать совместное предприятие. Я читаю его, но ни «Рекорда», ни химкомбината в участниках не вижу. Однако передо мной тоже лежит экземпляр, и Калинин предлагает мне его завизировать. Но там даже нет моей фамилии.
Тут что-то не то. Резников не говорил мне о подписании готовых документов. Я, как представитель инвестора будущего СП, должна знать, что вкладывают остальные участники, потом обсуждение долей, потом подписание документов. В один день это не делается.
А тут явно всё подготовлено, и моё присутствие простая формальность. А вот моя подпись на серьёзном договоре делает его липовым. Да и партнёры в большей части липовые. Только у меня в сумочке лежит совсем не липовый документ.
С другой стороны договор о намерениях никого ни к чему не обязывает. Надо поскорее с ним покончить, чтобы осталось время поговорить по делу. Я ставлю свою подпись на всех экземплярах этого сомнительного документа. Вижу, что пожилая тётенька-редактор тоже подписывает, значит, и её долевым участием приманили, сейчас заставят бесплатно трудиться во имя светлого будущего. Типичный ход всех коммуняг.
Тон открывает бутылку шампанского, разливает в бокалы. Съёмка на память о торжественном событии протокол не нарушается, всё как взаправду. Интересно, чья инициатива этого спектакля: голландцев или Калинина?
Ну, ребята, концовку-то я вам смажу. Пока Калинин возится со слайдами, подхожу к голландцам и объясняю им, что представляю интересы химкомбината из Сибири, хочу сделать предложение. Хопперс заинтересован, а Тон с улыбкой говорит:
I was sure something has to happen! Are you an artist? No, you are a businesswoman!22
Мы возвращаемся в кабинет, Гуссенс что-то говорит Калинину, тот хмурится, поглядывая на меня, пытается спорить. Но голландцы, дипломатично улыбаясь, видимо, настаивают на своём. Калинин, кинув на меня убийственный взгляд, объявляет всем присутствующим:
У нас есть ещё одно сообщение, поэтому попрошу всех занять свои места.
Редакторша смотрит на меня как на врага народа, чувствуется, что с Калининым она давно в одной упряжке. А может, это вообще его жена? Неважно. Я должна выполнить свою миссию. Для создания СП мне ни «Петрополь», ни слайды видов города не нужны. Пока есть только договор о намерениях, а намерения могут измениться.
Народ рассаживается по своим местам, поглядывая на меня с интересом. Я решила говорить по-английски, переводя для наших. Дело для меня новое, как бы не запутаться. Но тут же поняла, что дословно переводить совсем не нужно: наших интересует одно, голландцев другое.
Те и другие слушали с явным интересом: и про Тобольский химкомбинат, и про «Рекорд» с его планом создания «Звёздного инкубатора», про наши культурные программы, про заграничные гастроли. Голландцы кивали, улыбались, но явной заинтересованности не выказывали, а ведь должны бы
Господи, я же забыла про самое главное! Чуть всё не испортила, клуша беспамятная!
Порывшись в сумочке, я достала драгоценную телеграмму и, сделав эффектную паузу, произнесла:
В подтверждение серьёзности своих намерений директор Тобольского химкомбината господин Юдин прислал заверенную телеграмму. Разрешите прочесть?
Ох, как бы мне сейчас некоторые не разрешили!
Я читаю телеграмму, потом передаю её голландцам, пусть уж редакторша переведёт, так надёжнее будет, не осмелится она переврать текст государственного документа. Тут все принимаются говорить разом. Джос и Тон горячо обсуждают что-то на голландском. Парголовцы пытают меня про инвалютные рубли и сколько это долларов получается. Тон явно эту систему знает, вижу, калькулятор достал.