Пути русской любви. Часть I – Золотой век - Юрий Томин 2 стр.

Сцена бала. Неизвестный художник, 1829

Все эти особенные черты новой среды, в которую погружались молодые умы и сердца в начале XIX века в России, складывались в довольно стройную и разветвленную модель культуры, которую теперь называют романтизмом. В романтизме все пронизано культом идеала и трепетом чувств в стремлении к нему.

Бал казался местом земного воплощения желанного идеала, там его можно было случайно встретить или найти, проведя для этого необходимую подготовку. Он являл лики красоты, образцы изящества и совершенства, благородства и достоинства  все то, к чему рано или поздно стремится и чего жаждет юная человеческая душа. Мнимая реальность и зримая близость идеала заставляли чаще биться сердца, волновали кровь, порождали планы воплощения заветной мечты и подталкивали к действиям для их осуществления.

Наряду с ожиданием встречи романтической мечты с ее воплощением бал задавал и нормы предъявления себя как в виде дресс-кода, так и в манере общения, умении танцевать и поддерживать светский разговор. Что-то из этого набора можно было купить, чему-то  обучиться, но больше всего ценилась природная красота, которая воспринималась как божественная. Жертвой страсти обладания такой неземной красавицей стал великий поэт Александр Пушкин.

IV

Поэт и любовь. Гений чистой красоты. Созвучия божественных гармоний. Лирический герой. Трагедия одиночества. Опустошенное сердце. Наука страсти нежной. Судьбоносный жребий

Александр Пушкин еще до встречи с Натальей Гончаровой, судя по собственноручному «донжуанскому списку», неоднократно восхищался проявлениями божественной красоты, которые он отмечал в знакомых женщинах, и тому, какие удивительные чувства они вызывали в его душе («и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь»). В двадцать пять лет он пишет знаменитое стихотворение:

Душа поэта как уникальный музыкальный инструмент настроена на созвучия божественных гармоний. Порождаемое созерцаемой красотой вдохновение соединяется с любовью. При этом все грани любви  влечение, близость, привязанность, понимание, восхищение, наслаждение  осеняются вдохновением, как самым высоким трепетом души. Неслучайно влюбленные пишут и читают друг другу стихи. Возведите все это в высокую степень остроты ума и художественного таланта, сопоставьте с окружающей поэта реальностью  и вы получите картину судьбы, обреченной на трагедию одиночества.

Александр Сергеевич Пушкин (17991837)

«Романтическая концепция человека исходит из представления о его единственности, изолированности, вырванности из всех земных связей»,  отмечал известный культуролог Ю. Лотман в аналитическом эссе о поэтах XIX века и указывал на суть трагедии их лирических героев, которая «заключается в противоречии между попытками прорваться к другому я, стремлением к пониманию, любви, дружбе, связи с народом, апелляции к потомству и невозможностью подобного контакта, поскольку он означал бы утрату для я своей исключительности».

В таком ключе становится понятной глубина переживаний, возникающих из опустошения сердца в результате череды увлечений и разочарований, выраженная в стихотворении Александра Пушкина, написанном в 1821 году.

Несомненно, гений Пушкина облек все грани романтической любви  божественный восторг, «ревнивую печаль», «тоскующую лень»  в «золоченую скорлупку» и преподнес в подарок своим потомкам, соотечественникам, которые вольны только полюбоваться блестящей оберткой или вместе с поэтом разделить ядреную сладость и горечь любовных переживаний. Вместе с тем наряду со способностью откликнуться всей душой на сердечные чувства с их радостью божественных вдохновений от «глупости несчастной» и боязнью разочарований от «пламенной заразы» Александр Пушкин удивительно подробно описал и присущее «молодому повесе» Евгению Онегину, которого он считал своим другом, умение хладнокровно и лицемерно манипулировать чувствами по правилам «науки страсти нежной»:

Казалось, что земной путь подлинной искренней любви поэта завершен. В 1828 году он делится своим новым душевным состоянием со старой знакомой: «Признаюсь, сударыня, шум и сутолока Петербурга мне стали совершенно чужды  я с трудом переношу их». Друзья также замечают перемену, видя, как прежде неутомимый Пушкин «проводит целые дни молча, лежа с трубкой во рту на диване». О том, какие «волны, стихи и лед» сходились в его душе с какими «камнями, прозой и пламенем», можно только догадываться, например, отталкиваясь от упоминания в письме к другу между делом о «гении чистой красоты» мадам Керн, «которую с помощию божией я на днях». Раздумья пришли к решению о женитьбе. Удивительным образом эти хладнокровные соображения были подхвачены любовью, которая неожиданно явилась в жизни поэта теперь уже как судьбоносный жребий.

V

Бегство от любви. Навстречу северной Авроры. Опасения безразличного сердца. Предвидение ада. Непроизвольная тоска. Надежная опора вдохновения. Перерождение души. Черный человек. Воплощения романтической поэзии

Двадцатидевятилетний Пушкин встретил юную (шестнадцатилетнюю) Наталью Гончарову  необыкновенную красавицу1, влюбился, сделал предложение, получил неопределенный ответ и уехал, гонимый «непроизвольной тоской». Через пять месяцев, побывав в армии на Кавказе, нанес визит Гончаровым в Москве, но встретил холодный прием. Он признается, что «первый раз в жизни был робок» и у него «не хватило мужества объясниться». Пушкин в «полном отчаянии» уезжает в Петербург. Кстати, он рвался дальше, за границу «надменной убегая», но его не пустил русский царь2.

Прошло еще пять месяцев, и Пушкин получает известие, что к нему благосклонны. Но это не приносит радости, он погружается в раздумья и чувствует «себя более нечастным». И все же решается и идет навстречу «манящей звезде прекрасного». Затем последовали набирающие обороты события и неминуемые лица  повторное предложение, венчание, семейное счастье, дети, великосветские балы, камер-юнкерство, участие в судьбе сестер жены, интриги, мадам Полетика, Дантес,  завершившиеся предвидимым им самим смертельным риском воплощения своей роковой любви в брачном союзе.

Наталья Николаевна (Гончарова) Пушкина-Ланская (18121863)

В письме к матери возлюбленной за месяц до помолвки Пушкин считает необходимым объяснить причины своих метаний и опасений. Оставим в стороне «вопрос о денежных средствах», обратим внимание на беспокойство за «ее счастие» и попытаемся углубиться в собственные невольные сомнения поэта.

Пушкин считает, что может со временем возбудить привязанность Натали. Однако возможен и иной поворот «спокойного безразличия ее сердца». Восхищение, соблазны, мнения и в итоге  сожаление, которое может вызвать отвращение к «коварному похитителю», а мысль об этом для Пушкина  ад.

Ей станут говорить, что лишь несчастная судьба помешала ей заключить другой, более равный, более блестящий, более достойный ее союз Не будет ли она тогда смотреть на меня как на помеху, как на коварного похитителя? Не почувствует ли она ко мне отвращения?

Вместе с тем, похоже, что упоминание о воображаемых адских муках связано не только с опасением за ее возможное несчастье. Возникает ощущение чего-то пропущенного в письме, но мелькнувшего в мыслях пишущего. Возможно, это умолчание о причине, могущей привести к необходимости пойти на смертельный риск ради Натали. Но о каком таком риске для мужа хорошенькой молодой жены может думать искушенный знаток нравов высшего света? Выходит, Пушкин вольно или невольно предвидел самые губительные последствия своей страсти, которая свела его с ума, вернее, возглавила все его разумные намерения.

И все же пришедшие «черные мысли» связаны не только с предвидением возможных осложнений для добропорядочной семейной жизни в полном соблазнов столичном Петербурге. Тревоги Пушкина изящнее увязываются с первой частью письма, где он говорит о заблуждениях своей ранней молодости, которые были «слишком тяжки и сами по себе» и усиливались клеветой. Тогда мы можем предположить следующую картину того, что мучило поэта. В воображении Пушкина грехи его молодости столкнулись с любовным головокружением и заключили его в свои мрачные объятия. На это указывает то, что, когда он получил на свое предложение неопределенный, но дающий надежду ответ, его охватила «какая-то непроизвольная тоска». О чем тогда мог непроизвольно и тоскливо думать Пушкин? О благоволении судьбы и призрачном шансе на искупление грехов «печальной молодости» или о невозможности такового, сожалея, что не сберег себя в душевной чистоте для настоящей любви? Судя по всему, Пушкин видел в этом запоздалом даре любви хоть и иллюзорную, но все же надежду на обретение душевного равновесия.

Получив одобрение родителей и государя, торопя свадьбу, он «ошеломлен тем, что может употреблять такое выражение», как «мое счастье». Пушкин полон идей и творческих планов, музы вдохновения уже приручены и не требуют жертвоприношений. Для полной жизненной гармонии ему была необходима опора настоящей любви, перетекающей в тепло домашнего очага и размеренные радости семейного счастья. Владислав Ходасевич, разбиравший «поэтическое хозяйство Пушкина», отмечал три «черты перемены, случившейся в Пушкине» вслед за обручением с Натальей Гончаровой. Известный насмешками и презрением к семейной жизни («брак холостит душу»), рождению детей и мужам-рогоносцам поэт становится внимательным к этим вещам и «говорит (о них) вполне серьезно, деловито, порой сочувственно». По-видимому, словами Дон Гуана из маленькой трагедии «Каменный гость» в ноябре 1830 года он описал происходящее в его душе преображение:

Действительно, заветная лира поэта заиграла в полную силу  Болдинский цикл произведений, затем «Дубровский», «Медный всадник», знаменитые сказки, «Пиковая дама», «Капитанская дочка». Но словно была и вторая часть «веленья божьего» или иного более коварного посланника судьбы, которую неотвратимо приближала все та же «тайная дева».

Если теперь, глядя на наше отрывистое знакомство с Пушкиным, вывести главный урок его любви, то он, несомненно, связан со случившейся с ним переменой, когда играющий с любовью герой-романтик перерождается в служителя настоящей любви, жреца «единого прекрасного». Однако на этой стезе его преследует своя тень, свой «черный человек».

В своих дневниковых записях Пушкин участливо следит за развитием скандала вокруг женитьбы Безобразова и, возможно, с тревогой примеряет некоторые обстоятельства на себя. Свадьба красавца флигель-адъютанта с фрейлиной Любовью Хилковой была спонсирована императорской четой. Однако вскоре стало известно, что у фрейлины была связь с государем, что муж ее страшно ревнует, избивает, и мелькает кинжал. История была громкой и поучительной. Например, П. Вяземский писал их общему с Пушкиным приятелю: «Вот все жаловались у нас на плоскую прозу нашего житья-бытья; ан, напротив: романтическая поэзия воочию совершается и такая, что за пояс заткнет Гюго и Дюма. Ревность, кинжал, преступная любовь, все это теперь ходячею монетою нашего гостиного разговора, и все знакомые лица и вчерашния обстоятельства. Кто бы подумал, что бедная Люба Хилкова, холодная, благоразумная, мерная, образцовая льдинка Зимнего дворца будет героинею подобной трагической повести! Вот те и брак по любви! Теперь никто из девушек не посмеет выйти замуж по любви». Его высылают на Кавказ, она едет к брату в Москву, и через четыре месяца после свадьбы у нее случается выкидыш.

В 1837 году в Нижегородский драгунский полк, которым командовал Безобразов, был сослан Михаил Лермонтов, прославившийся своим бросающим вызов светскому обществу стихотворением на смерть Пушкина. А через четыре года Безобразов приедет на похороны Лермонтова и будет нести его гроб.

VI

Эстафета романтизма. Любовь-страсть. Два пути романтической любви. Любовь-стремление. Похитители любви. Верные мечты. Лесть вместо любви. Передача эстафеты

Молодой Лермонтов вникал в «чудные песни» Пушкина, переписывал поэмы и разделял с ним его познание людей. Вместе с тем Лермонтова отличало пристальное внимание к собственным душевным состояниям, глубину которых он открывал в сочетании чувства любви и осознания своего острого ума и поэтического таланта. Все бурные события молодости обращались в борьбу внутренних сил так, что он находил «корень мук в себе самом». Для Лермонтова любовь  сильнейшая страсть, средоточие его сердечных порывов как выражение подлинного «я»:

И в гордой душе героя-романтика напрасная отвергнутая любовь несомненно «взбунтует, мщением дыша»:

Ю. М. Лотман, анализируя творчество Лермонтова, указывает на два пути любви романтического героя. Во-первых, романтическая схема любви содержит «невозможность контакта: любовь всегда выступает как обман, непонимание, измена». Во-вторых, «невозможность в любви вырваться за грань непонимания создавала рядом с трагической  реальной  любовью идеальную любовь-стремление, в которой объект ни в коей мере не мог наделяться чертами самостоятельной личности: это было не другое я, а дополнение к моему я  анти-я мое идеальное инобытие Это не человек, а направление моего движения».

Михаил Юрьевич Лермонтов (18141841)