Вирсавия Мельник
Чудо среди развалин
I
В Мехико заканчивался очередной жаркий и знойный день. Алый диск солнца спешит скрыться за холмы Сочимилько. Его последние, особенно теплые лучи озаряли небосвод в самых разных оттенках: от светло-сиреневого до ярко-оранжевого. Темные силуэты высоких деревьев, незаурядных хижин были обведены тонким золотом. Узкие каналы, слившиеся с этой картиной и напоминавшие о богатой, длинной истории этого места, ещё старались уловить прощальные огоньки великого светила. Тихую водную гладь иногда беспокоили небольшие лодки трахинерас. От них доносились смех, веселые разговоры и слабые звуки ансамблей марьячи.
Так, тихо и спокойно, проходил вечер на окраине Мехико.
За этим восхитительным видом наблюдала молодая женщина, стоявшая на балконе своего дома. Она давно не видела этих мест, с которыми было так тесно связано её детство. Её круглое смуглое лицо обвивали темные кудри, небрежно уложенные в хвост, и которых нежно ласкал вечерний ветерок. Она молчала и смотрела. В её глазах было выражено некое чувство беспокойства и боли. Что-то предчувствовало сердце будущей матери. Под ним жила и росла новая жизнь, которая готовилась уже появиться на свет. Женщина нежно провела по животу рукой и ласково на него посмотрела. Это мгновение было настолько прекрасным! Вся красота и величие Божественного творения отразились в нём
Дорогая, тебе не холодно? Под вечер здесь холодает, прервал сладкие минуты внезапно появившийся в дверях супруг. Может я принесу тебе накидку? продолжал он.
Она медленно повернулась к нему лицом и еле заметно кивнула.
Через секунду мистер Стивенс появился с клетчатым большим платком. Подойдя к своей любимой, он легонько накинул его на её плечи.
Успокойся, сказал он, и в его голосе почувствовалась нотка раздражения. Нам здесь будет лучше. Вот увидишь. Тем более, это твоя родина. Ты всегда, сколько я тебя знаю, мечтала прогуляться по знакомым улочкам, покататься на лодке по каналу, услышать старую мексиканскую песню. Гертруда, я же стараюсь для нашего счастья, чтобы нам было хорошо!
Не знаю с горечью печали ответила она. Я предчувствую что-то неладное Не нужно нам было сюда приезжать всхлипывая, добавила молодая женщина.
Гертруда! повысил голос мистер Стивенс.
Уильям, скажи: разве стоит из-за своего убеждения отказываться от всего?! Разве стоит отказываться от своей родной семьи только потому, что ты не согласен с ними в некоторых вопросах? сказала Гертруда, уже смело глядя на мужа мокрыми глазами.
Ты опять за своё! вскричал мистер Стивенс. Сколько можно наступать на одни и те же грабли?! Да, я- атеист! И ты это прекрасно знаешь Я- атеист, Гертруда! И я не могу более терпеть всё, что связано с Богом, включая и моих родителей! «Христишки!» передразнивая и не без злости произнёс он. Я было надеялся, что переехав, не услышу о них но нет, я ошибался! с этими словами ушёл, громко хлопнув дверью.
Гертруда осталась на балконе одна. Она тихо опустилась на скамейку и с тем же выражением лица продолжала наблюдать за закатом.
II
На следующий день миссис Стивенс застала своего мужа в гостиной, рассматривавшего её медицинскую карту матери. Он с неким умилением глядел на мутные снимки УЗИ, пытаясь хоть что-то понять. Уильям то хмурился, сосредотачивая своё внимание, то улыбался. Смотря на это, улыбалась и жена, не давшая знать о своем присутствии. Немного погодя, она тихо ушла в спальню. Усталость от недавнего переезда ещё не прошла, и будущей матери нужно было отдохнуть
III
Миссис Стивенс резко открыла глаза и поднялась с постели, стараясь перевести частое дыхание.
Вечерело Комнату наполнил полумрак Холод и мурашки пробежались по спине бедной испуганной женщины
С первого этажа доносились звуки радио. Наверное, Уильям Стивенс включил его, чтобы послушать новости.
Гертруда с трудом встала и, опираясь о стену, а затем о перила лестницы, опускалась к мужу. Звуки радиопередач становились всё громче и отчётливей. Там сменяли друг друга то эстрадные исполнения, то реклама, то объявления, то новости, где говорилось то о жителях Нью-Йорка, то о экономического политике в Европе, то о каких-то сейсмических наблюдениях в районе Северо -Американской плиты и многое другое, но их никто не слушал
Уильям протянула слабым голосом Гертруда, спускаясь с последней ступеньки.
Гертруда? удивился тот. Гертруда, что с тобой? Тебе плохо? подбежал обеспокоенный видом своей жены мистер Стивенс.
Ай-й-й! с болью простонала она, ухватившись за низ живота. Ей было тяжело дышать и стоять.
Мистеру Стивенсу не нужно было других слов. Он, кажется, догадался в чём проблема. Его сейчас переполняли самые разные чувства: удивления и тревоги, ответственности и великой радости. Но, сумев себя собрать, быстро и аккуратно усадил свою супругу на диван в прихожей.
Вот, вот так усаживал он её. Вот водичка. Возьми! предложил. Так, всё будет хорошо! Ты самое главное не волнуйся! Ладно? заботился глава семейства.
Его лицо убеждало о полной готовности к любому подвигу, а глаза ловили любой жест миссис Стивенс.
Да, да, да! Сейчас скорую скорую вызову! прокричал он, подбегая к телефону в соседней комнате. Движения его, хотя были чуть-чуть рассеянными, в то же время являлись энергичными и быстрыми.
Что было далее Гертруда помнила уже мутно, поскольку боли оглушили всё. Перед нею бегали и суетились люди в белом, её куда-то отводили, несли, перевозили; где-то появлялось и обеспокоенное, бледное лицо мужа
Не будем вдаваться в подробности, что происходило далее. Это, действительно, нечто ужасное и, одновременно, нечто весьма трогательное и прекрасное.
IV
Наступил уже второй час ночи, но это время не учитывалось.
Совсем недавно прекратился женский вопль в стенах родильного отделения Около получаса спустя в длинном коридоре появился врач. Он подошёл к мужчине, который не переставал ходить взад вперёд, явно о чём-то переживая.
Мистер Стивенс? спросил он, подойдя к нему.
Да, я! ответил тот, выражение лица которого резко изменилось с появлением медика. Он как будто приободрился. В глазах, направленных на гинеколога, просиял луч надежды и счастья, которое, казалось, вот-вот выльется наружу.
Я- доктор, принимавший у вашей супруги роды, объяснил первый. Роды прошли успешно, и я спешу вас обрадовать. У вас родился мальчик!
Правда?! Доктор, это так? с мистером Стивенсом случилось то, что было предсказано выше. У У меня мальчик? спрашивал он, хотя сам до конца не понимал был ли это вопрос или это было удивление в вопросе. Молодой человек, только что ставший отцом, смеялся и плакал одновременно. Он готов был обнять весь мир. Он был самым счастливым человеком на планете (по крайней мере, так считал).
Теперь при всяком новом вопросе и уточнении, обрадованный, он хватал за плечи доктора, и глядя такими большими глазами на него, спрашивал, и спрашивал, и спрашивал. Стараясь уловить каждое слово, слетевшее с уст медика, мистер Стивенс затаивал дыхание, пытаясь перевести дух, успокоить клокочущее сердце в груди, но этого ему не удавалось.
А как она? Как Гертруда? А а малы малыш? Он возле неё, возле мамы? Можно ли увидеть? Как? А что мне делать? Что простите? Когда? Но я А она И он были слышны громкие реплики Уильяма Стивенса, которые сменялись тихими и точными объяснениями врача, который был также рад, что принес «благую весть».
Но вы не беспокойтесь, продолжил медик, мы тщательно будем следить и за матерью и за ребенком, а вы езжайте домой и отдохните
Да как же я могу? прервал его молодой отец.
Роды совсем измучили вашу супругу. Они были не из лёгких. Ей нужно время, чтобы прийти в себя А вы езжайте, езжайте, настаивал доктор. Вы тоже устали и время позднее Вам нужно сообщить, наверное, об этом событии родителям, вашим близким.
Ах, да да, конечно, немного расстроившись и опустив глаза, произнес мистер Стивенс. Можно ли взглянуть? На одну секунду?
Доктор под всеми уговорами сдался и провел Уильяма к палате. Гертруда спала, рядом с ней в кувезе спал их малыш. Мистер Стивенс старался быть максимально тихим, но шелест бахил на зло шумел, словно гром. Гертруда отрыла глаза. Уильям с мировым сожалением сказал:
Прости
Жена слабо ему улыбнулась.
У нас сын, произнесла она.
Да, я знаю, признался он шепотом и нежно поцеловал ее в лоб. Ты моя любимая. Я не могу найти слов, чтобы сказать, как я рад!
Скажи об этом родителям, попросила Гертруда.
Да, конечно. Не волнуйся.
Доктор дал Уильяму знак.
Прости, мне пора, прощался супруг. Обещай отдохнуть и набраться сил. Доброй ночи! Доброй ночи, мой герой, пожелал Уильям маленькому комочку.
Гертруда на прощание только улыбнулась и прикрыла глаза.
Уильям сердечно отблагодарил доктора, простился с ним, обещая через несколько часов вернуться, и отправился домой усталый и радостный.
V
Вскоре за двою дома молодой семьи Стивенс забренчали ключи. Дверь открылась и в дом вошёл Уильям. Он сразу же включил подсвечник, бросил ключи на полку возле часов, которые показывали 5:00 утра, и стал снимать пиджак, обувь; как вдруг его взгляд остановился на стене, освящённой слабым светом. Там был маленький календарик, на первом листе которого было написано: 18 сентября 1985 год. Мистер Стивенс внимательно всмотрелся в этот листок и усмехнулся. Его глаза заблестели. Он медленно погрузился в свои мысли, продолжая раздеваться. После поднял глаза на календарь и выдернул первый листок, выбросив его в урну. Теперь показалась другая надпись: 19 сентября 1985 год.
Уильям подошёл к телефону, взял трубку и протянул уже руку к циферблату, чтобы набирать номер, но но он остановился. Что-то помешало ему Давно не набирал он этот номер. Давно не слышал голоса на другом конце провода. Давно Давно Прошла минута долгих раздумий и он решился.
Гудки Гудки Гудки
В этот момент в небольшом домике, находящегося в углу переулка Сан-Антонио, раздался телефонный звонок, поднявший на ноги всех жителей этого скромного жилища. Откровенно говоря, жителей было немного- всего двое: он и она.
К телефону подошла пожилая женщина. Её седые волосы были аккуратно уложены в прическу, напоминавшую прическу добрых английских бабушек XVIII века. На тонком носе сидели очки. Можно было заметить, что телефонный звонок оторвал её от чтения какой-то явно интересной, трогательной книги, след которой остался на слегка покрасневших глазах.
Алло, сказала она.
Последовала пауза.
Алло. Да, я вас слушаю, продолжала женщина.
Мам, это я Здравствуй, услышала она.
Сынок! с радостью воскликнула седая дама. Её глаза просветлели и возле них появились складки кожи, собранные улыбкой. Как ты, милый? Как твоя жёнушка? Как она себя чувствует? Ох, как долго я не слышала твоего голоса!
Услышав радостные возгласы жены, старший мистер Стивенс выбежал к ней из гостиной в надежде услышать хоть что-то о сыне.
Всё в порядке продолжался разговор. Я позвонил вам, чтобы сообщить, что у вас родился внук.
Правда?! О, Боже! Как мы рады за вас! Дональд, ты слышал? У нас внук! обратилась мать к отцу, который проявлял свой восторг только тихой улыбкой. Уильям, мы за вас очень и очень рады! вернулась она к сыну. Пусть Господь благословит вашу семью! Это самый прекрасный подарок от Него! Это же чудо! Это же маленькое, крошечное чудо! А как сама Герт не дали ей закончить гудки положенной трубки. Она с грустью посмотрела на мужа и тихо положила телефон на место.
«Как же они мне надоели! сказал про себя Уильям, не желавший более продолжать разговор. Неужели можно верить в существование какого-то Бога, да ещё просить у Него Как она сказала? Благословений? Да ещё утверждать, что это, дескать, Его подарок? он нервно схватил со стола пачку сигарет и, расхаживая по комнате, закурил. Сигаретный дым ядовито таял в воздухе. Его клубы появлялись одни за другим, сменяя друг друга в сумраке, ровно как и мысли курящего. Его же никто никогда не видел! Учёными это уже по сотому кругу доказано: всё, что нас окружает произошло в результате многочисленных превращений И это доказано И это логично. А они? Мой ребёнок «это подарок от Бога» передразнивая он слова матери. «Подарок»! Да этот «подарок» люди сами себе делают, а, если не хотят, не делают Всё подвластно человеку Всё Всё» завершал свои рассуждения Уильям, гася сигарету в пепельнице.