Его брови удивлённо взлетели и две глубокие морщины на лбу обозначили как много лет прошло. Только эти морщины, больше ничего. Смотрю на лицо, слова где-то делись, совершенно не знаю что сказать, а хочется сказать так много.
Как ты живёшь, Оля?
А я чувствую привычность для него этого вопроса. Сколько раз за день он его повторяет. Вот и я получила то же, что и все. Когда-то получала намного больше.
Как я живу? Я бы засмеялась ему в лицо, но не сегодня.
У меня всё хорошо.
Подчеркнула и поставила точку.
Муж, дети?
Детей нет, сказала резко и отвела взгляд.
Этими простыми словами бросаю ему в лицо что-то давнишнее, уже забытое, выплаканное и много раз передуманное.
Кинула и избавилась, наконец.
Он тоже отвёл взгляд. Момент неловкости, замешательства.
Мне пора, сказала я и собралась уйти.
Постой, он полез в карман, достал бумажник, вытянул оттуда визитку. Вот, возьми.
Зачем? теперь голос мой прозвучал очень напряженно.
Просто возьми.
Взяла визитку, он ещё раз внимательно посмотрел на моё лицо, медленно повернулся и пошел в зал.
Я осталась стоять. Словно пригвоздило к месту. В руке карточка, я задумчиво провела пальцем по бархатистой поверхности. Послышался шум, в холл вышли люди, и я быстро положила визитку в сумочку.
В зал вошла взволнованная. Взглядом поискала мужа. Он, как обычно, в центре событий. Собрал вокруг себя компанию единомышленников и что-то бурно им объясняет. В его манере. Он привык блистать, этого не отнять. А я в его тени.
В такие моменты маленьких выступлений я по-настоящему боюсь его отвлекать. Подошла ближе, встала в поле зрения, в ожидании, пока он договорит свою пламенную речь. Нельзя прервать, нельзя дать понять, как мне это всё надоело.
Он очень увлечен своим делом, и много об этом говорит. Я это понимаю и стараюсь не мешать. Только через пять минут он замолчал, чтобы промочить горло шампанским. В преддверии нового потока слов, я бросилась его отвлечь, чтобы не зависнуть ещё на неопределённое время.
Муж увидел меня и не столько раздраженно, сколько удивлённо приподнял брови и решил тут же воспользоваться моментом в свою пользу. Он потянул меня за руку в кружок обступивших его мужчин и гордо сказал:
Прошу вашего внимания, это моя жена Ольга.
Очень приятно, я вежливо улыбнулась и ответила на рукопожатия, но всё же торопливо, нехотя.
Пытаюсь поймать взгляд мужа, чтобы хоть на пару секунд отвести его в сторону.
Все эти правила этикета страшно угнетают. Сомнительные обязанности раздражают.
Миша, почти умоляюще прошептала я, ты мне нужен, на пару секунд.
Прошу прошения, я на секунду, улыбнулся он отрепетированной улыбкой и отошел со мной в сторону.
Оля, сколько раз я тебе объяснял не делать так. Эти люди могут подумать не то что нужно. Не надо подкрадываться со своими ерундовыми просьбами.
Миша, мне что-то нехорошо, можно я поеду домой?
Оля, я же тебя просил, заранее предупреждал. Ты никак не хочешь понять меня. А кто будет развлекать жену босса?
Миша, мне плохо, я хочу домой, я почти ною.
Он посмотрел внимательнее и вроде бы поверил. В этот момент из-за плеча мужа я увидела обращённый на меня пристальный взгляд. Видно, на лице моём отразилось страдание.
Ну, хорошо, сейчас я вызову тебе такси, сказал муж.
Не волнуйся, я попрошу администратора.
Ладно. Езжай домой и смотри, чтобы я не беспокоился. Я ещё побуду. Боюсь, если уйду, главный мне этого не простит.
Я напишу тебе, как доеду.
Ну, всё, иди, он отпустил меня и проводил взглядом, а потом снова присоединился к брошенной компании и снова заговорил.
В гардеробе я взяла пальто и пошла на улицу, там набрала номер такси. Пока жду машину, всё время оборачиваюсь.
Такси приехало быстро. Я села на заднее сидение и назвала адрес. Когда машина тронулась с места, я увидела, как из главного входа вышел человек. Остановился и посмотрел вслед удаляющейся машине.
Хорошо, что я успела уехать.
Не хочу ни видеть его, ни слышать. Не хочу знать его. Не хочу ничего.
Через десять минут я была уже дома. Бросила на полку ключи, встала возле зеркала и посмотрела на себя.
Лицо как будто изменилось. За эти пару часов оно изменилось. Выражение уже совсем не то, когда мы стояли тут с мужем и смотрели в зеркало.
Что-то другое в глазах в губах, в волосах. Всё совсем не так
Глава 2
Много лет назад
От тюремного режима оставил перекличку по выходным и выход за территорию. Но только с разрешения дежурного воспитателя исключительно ученикам старших классов.
Не выпускать нельзя, взбунтуются. У них эти гулянки, как медом намазаны. Понимаю, сам был молодым. Я и теперь не старый. Тридцать шесть это ещё как бы молодость. Иногда чувствую себя древним, умудренным опытом стариком. Столько всего на мне висело раньше, а сейчас ещё больше повисло.
Но тогда я делал для выполнения чужих приказов и работал на удовлетворение чужих амбиций, теперь работаю над своими собственными. Хочу воздвигнуть внутри приюта идеальный мир счастливых людей.
Сироты не такие, как остальные дети. С изменённым восприятием окружающего. Без опоры. Без значимой привязанности. Без любви. Главной, основополагающей, направляющей родительской любви. Этого я не могу им дать. Да и не хочу. Но остальное дам сполна. Всё, что могу, и даже больше.
Смотрят, как волчата. Во взглядах этих детей нет свободы, нет ласки. Они насторожены. Не доверяют. Ждут подвоха, и не понимают, что его не будет.
Я пришел, чтобы защитить. Дать им многое. Накормить, одеть, поставить новую современную мебель, компьютеры, телевизоры. Дать им столько еды, чтобы они не побирались под магазинам по выходным. Чтобы наелись. Дать им такую одежду, чтобы они не чувствовали себя одинаковыми. Джинсы, футболки, кроссовки, сапоги. Что захотят.
Хочу дать им всё. Всё.
Единственное, чего не могу дать, так это любви. Плечо подставлю, руку подам, по голове поглажу, но не отсыплю и не отмеряю любви.
Самому не хватает. Сам не люблю. Как можно отдать что-то, чего нет у самого? Где это взять?
Смешно. Жена моя любит меня, как собака хозяина. Жмется. В глаза заглядывает . Не понимаю, что ей от меня нужно. Хотя нет, понимаю. Она хочет, чтобы я её любил, а я не могу этого дать, не получается. Не могу выдавить любовь, как ни стараюсь. Только исполняю потребности. И всё. Она привыкла, и я привык.
Мы оба в замкнутом кругу. Она не хочет от меня уходить, потому что любит, а я не могу уйти, потому что от её отца зависит вся моя деятельность.
А деятельность для меня главнее всего. Не любовь, а работа. В неё все силы. Именно этим, я, если и не счастлив, то удовлетворён вполне. Власть небольшая, но ощутимая.
А любовь? И без неё нормально. Живут же люди без любви. Вон, сироты живут, и я проживу.
Иногда присутствую на перекличках. Говорю что-то. Слушают внимательно. Наблюдаю.
В субботу на перекличке в просторном вестибюле ученики классов построились в линейку. Довольные, галдят, рассказывают друг другу, кто где был.
Старшая воспитатель зачитывает фамилии.
Сазонова!
Я!
Горчук!
Я!
Маркин!
Я!
Осматриваю всех спокойным взглядом хозяина.
Вдруг раздается грохот на лестнице. Стучит. Вернее, кто-то бежит. Каблуки стучат.
Все притихли и от этого шум стал значительнее. Слышно, та, что на каблуках, прямо-таки бежит по коридору. Заулыбались, загыгыкали, видно знают кто такая. Не думаю, чтобы так быстро бежала бы какая-то из учителей. Грохот такой, как будто ей на время дистанцию на каблуках нужно бежать.
Ученица. Точно.
Дверь открывается, является она. Красная, запыхалась. Волосы растрепались. Лицо хорошенькое. Юбочка только-только задницу прикрывает. Ноги, ничего такие и каблуки где они такие каблуки достают.
Девчонка встала, уловила всеобщее внимание, улыбнулась, а на щеках появились ямочки. Улыбка светлая, даже я бы сказал, лучистая.
Все засмеялись. Красавица встала у двери, сначала в нерешительности, а потом к своим одноклассникам направилась.
Старшая снова продолжила фамилии называть.
Но я не сдержался:
Подождите, остановил зачитывание списка, пусть королева пройдет, не будем ей мешать.
Дети загоготали. Девица остановилась, глянула возмущённо, улыбка пропала с её лица. Гордо обернулась, посмотрела на меня прямо нахально и чего я совсем не ожидал, повернулась и пошла обратно, на выход.
А ну, стоять! голос у меня такой, что невозможно не расслышать.
Девчонка не останавливается, идёт.
Резкость у меня в крови. Ненавижу ослушание. Ещё и перед людьми. Порву любого, фигурально выражаясь. Не терплю нахальных.
Стоять, я сказал!
Идёт дальше.
И тогда я буквально в три прыжка нагнал её, схватил за руку и остановил.
На место пошла.
Закипаю быстро. До явной агрессии стараюсь не доходить. Останавливаюсь всегда вовремя. Наверняка в такие моменты кажусь монстром.
Но сегодня меня не боялись. Девица фыркнула, демонстративно скинула одну туфлю, потом вторую, взяла их в руки и гордо, с лицом непокоренной героини, пошла туда, куда я её подтолкнул.
Все смеются, им смешно. Я, преодолевая яростное возбуждение, затихаю. Всё ещё находясь в недоумении от такого обезоруживающего нахальства.
Ничего себе. Деловая, однако. Но красивая.
С того дня девицу эту я заприметил. Каждый раз, когда мы встречаемся на территории, она возмущённо поджимает губы, демонстративно отворачивается. Или даже разворачивается и уходит.
Понятно, я у неё теперь враг номер один. Как будто я её не на перекличку вернул, а забрал что-то или прилюдно унизил.
Не знаю, что у неё в её голове. Напридумывала что-то, теперь злится.
Глава 3
И мы начали встречаться.
Каждую неделю в субботу и в воскресенье, в двенадцать, Мишка ждёт меня у ворот и мы идём гулять. Где только не ходим. Везде, где можно побывать в этом городе, мы побывали. Всё, что можно посмотреть, посмотрели. Причём не по одному, а по много раз.
Немного преувеличиваю, но мне действительно кажется, что нет ни одного места, куда бы мы с ним не сходили. Кафешки, кинотеатры, развлекательные центры, катки, даже музеи и выставки. Каждый день Мишка поражает меня чем-то новым, удивляет и радует. Цветы, мороженое, конфеты, всё это постоянно. И когда я возвращаюсь в приют, захожу в комнату, раскрасневшаяся от бега и счастливая, меня уже ждут.
Я небрежно бросаю на кровать пакет с конфетами и говорю:Налетай, девчонки!
Теперь мне все завидуют, а я, конечно, загордилась.
Совсем забыла, что когда-то так же завидовала Светке или кому-то ещё. Теперь хожу, как королева, как будто порядки не для меня. Чувствую себя так, словно я самая главная и самая значимая фигура во всём приюте. Что самая красивая, это и так известно.
А что такого? Тогда я была просто красивая, а теперь ещё и по уши влюблённая, конечно, мне теперь всё нипочём.
Чаще начала дерзить молодым учителям, недоделываю свою работу на дежурствах, перекладываю обязанности на кого-то попроще, кто согласен мне угодить, а таких всегда немало. И, конечно, совсем не замечаю, как недолюбливает меня новый директор. Мне на его приказы плевать с высокой горки. Пусть другим приказывает, кто хочет ему подчиняться, только не мне.
Ну, а что? Я влюблена и красива, только и жду, чтобы поскорее свалить из этого заведения и выйти замуж за Мишку. Он правда пока не предлагал, но предложит, куда денется.
Он у меня на коротеньком поводке, выполняет всё, что я захочу. Захотела шоколадку, пожалуйста, захотела мороженое, на тебе, Олечка, мороженое. Слушается меня во всём. Просто вот даже в рот мне заглядывает. Я в него влюбилась, а он в меня и подавно. Иногда правда бывает у него грустный взгляд, такой загадочный, что прям я вот чувствую, как сильно он меня любит.
Целуемся мы часто, на каждой лавочке, у каждого дерева, и в кинотеатрах, и даже в кафешках умудряемся. Где придётся, там и целуемся. Я даже не верю, что всё оказалось так просто. Берёшь и целуешься.
Иногда он обнимает меня слишком сильно, тогда я пугаюсь, отталкиваю, начинаю возмущаться. Он извиняется, говорит, что больше так не будет и мы снова целуемся.
Я, конечно, знаю, чего все парни хотят, но Миша мой не такой. Точно не такой. Он совсем не говорит об этом, даже не намекает. И я ему за это очень благодарна, потому что, если бы он начал об этом говорить, не знаю, наверное, точно ушла бы или короче, не знаю
Пока так, а школу закончу, подумаем как дальше быть.
-
Однажды в субботу он встретил меня у ворот, протянул пакет.
Я радостно открыла, в пакете коробка с конфетами.
О, спасибо, я чмокнула Мишку в щёчку.
Пожалуйста, только это не тебе.
А кому? удивленно глянула я.
Это моей бабушке.
Заинтригована. Я прищурилась и улыбнулась. Часто он рассказывает о своей бабушке, которая сама его воспитывала. Родители Мишки погибли, и бабушка опекун растила его одна. Она для него и за мать, и за отца. Он всегда говорит о ней с тихой нежностью, и я всегда чувствую, что его слова пропитаны любовью.
Давно поняла, у него нет никого роднее бабушки. Когда он протянул пакет с конфетами и сказал что это для бабушки, я сразу догадалась, что это значит.
Знакомство.
Я боюсь, вдруг я ей не понравлюсь? закусила губу и посмотрела на Мишку.
Это он от меня без ума, но совсем не значит, что так же будет и с его бабушкой.
Конечно, понравишься. Я давно ей о тебе рассказал, и она давно хочет с тобой познакомиться.
Но она за городом живёт, как мы успеем?
Я всё рассчитал, мы успеем тютелька в тютельку, успокоил меня Миша.
И мы поехали к бабушке.
Сначала до автовокзала на такси, а оттуда пригородным автобусом до поселка. Там немного пешком и вот мы уже у ворот дома и коленки мои трясутся от страха.
За воротами лает большая собака и высовывает нос. Она лает от злости на меня и одновременно скулит от радости, почувствовав Мишку.
Иду, иду! прокричала из-за ворот бабушка и открыла калитку.
Я увидела женщину, ещё не старую, но уже не молодую. Она не была похожа на бабушку, какой я себе её представляла. Я рассчитывала увидеть полную женщину со стрижкой, как у всех пожилых женщин, или старушку в платочке, но передо мной стоит вполне себе современная женщина с приятным, довольно ухоженным лицом. Одета в велюровый, домашний костюм со стразиками и рисунком Шанель на груди.
Её быстрый взгляд насторожил, но улыбка расположила. Я улыбнулась в ответ.
Здравствуйте, приветливо сказала я и постаралась сразу ей понравиться.
А я уже заждалась. Проходите, проходите.
Мы вошли во двор, потом в дом. Обстановка простая, небогатая. Я никогда не бывала ни в чьих домах или квартирах, поэтому здесь сразу показалось очень уютно. Прямо вот с порога захотелось тут жить. Я даже почувствовала, когда-нибудь так оно и будет.
Называй меня просто Мария, сказала бабушка Миши, не люблю, когда зовут по отчеству, сразу чувствую себя старой.
Хорошо, Мария, сказала я.
Я тут приготовила обед, так что давайте быстренько помогите мне немного и будем кушать.
Что это был за обед!
Я даже не думала, что такое бывает. Никогда нигде я не обедала, не завтракала и, тем более, не ужинала. И сейчас передо мной все это изобилие поразило. Я просто онемела, когда увидела, какой стол накрыла для меня Мишина бабушка.
Мы сели за стол, ели, разговаривали. Большей частью Мария задавала вопросы, а я отвечала. Спрашивал, кто были мои родители, что с ними случилось, я всё рассказывала и рассказывала. Хоть на её лице появлялась иногда улыбка, всё же настороженное, ждущее выражение, замирает там чаще.
Она оценивает меня во всём: во внешности, в разговоре. Старается быть приятной, но я замечаю во взгляде невольную грусть и беспокойство. Что они означают? Возможно, разочарование, а может, что-то ещё.