Алла Московская
Навстречу новым горизонтам
Роман основан на реальных событиях.
1
1979 год
На улицах города было свежо и еще безлюдно. Но раннее, майское утро уже заглядывало веселыми, солнечными лучами в окна студенческого общежития.
В маленькой, двухместной комнате, на узкой, скрипучей кровати, черный, как смола, человек ласково целовал блондинку. После бурной ночи любви, она все еще не хотела отпускать его из своих объятий, заставляя его вновь и вновь ласкать и любоваться ее белым, упругим телом. Наконец, негр оторвался от подруги. Чувство удовлетворения уже захлестывало за грани оболочки его биомассы. Высокий, стройный, он довольно потянулся. Затем перехватил полотенцем бедра, прикрыв свой темпераментный орган, и, весело насвистывая, пошел умываться.
Девушка накинула на голое тело простынь и томно вздохнула. Ей так не хотелось отсюда уходить! А уходить надо. Она не студентка, она горожанка. А пришла сюда, как всегда, украдкой. Иногда ей удавалось гостинцем задобрить одну из вахтерш, иногда проникала в общежитие обманом. А выходила через заднюю дверь, когда ее рано утром отпирал дворник, чтобы забрать из «подсобки» метлу и другие инструменты для своей работы.
Вскоре молодой человек вернулся и предложил подруге кофе. Отпив несколько глотков бодрящего напитка, он тихо произнес:
Олья, тьебе пора. Мене скоро идти лекции.
Изи! Мне так хорошо с тобой! Не хочу уходить! Ведь правда, ты любишь меня?
Оля! Доченька! Где ты? вдруг донеслось в открытое окно.
Изи вздрогнул и осторожно заглянул в щелку между легкими шторами.
Внизу стояла опрятная женщина приятной внешности. Одной рукой она прикрывала глаза от солнца и смотрела на окна верхних этажей. Другой опиралась на металлическое ограждение, за которым находился стадион института.
Это твой мама! Опьять будет мене догнать и кричать! заволновался негр.
Изи! Замолчи! Не хочу!
И девушка накрыла голову подушкой.
2
В это время к крыльцу общежития подъехало такси. Из него выпорхнула симпатичная девчушка. Ее большие, карие глаза и легкие ямочки на щечках придавали лицу прелестную нежность и очарование. Шикарные, пышные волосы волнами спадали на хрупкие плечи и гармонично дополняли красоту ее внешности и грациозной фигурке.
Это Арсеньева Аля. Внешне она выглядела обычно, как все студенты семидесятых: джинсы, модная футболка с «Битлами» на груди и легкие кроссовки. Через плечо тонкий ремешок сумочки из искусственной замши, с бахромой по нижнему краю.
Водитель достал из багажника две тяжелые сумки:
Ого! Ну, ясно, родители позаботились! Продукты припасли?
Ага. Это мама. Спасибо вам! поблагодарила Алька, расплачиваясь с ним.
Учись хорошо! Не подводи маму!
Таксист уехал.
Оля! Ольга! Я буду ждать и не уйду без тебя! продолжала женщина, беспокойно глядя на окна.
Вдруг из окна третьего этажа высунулась лохматая башка хохла Борьки. Он хриплым, сонным голосом пробасил:
Мáмо! Ольги тута нэма! Нэ надо кричать! Дайте же бэдным студэнтам доспать!
Башка высказалась, и тут же исчезла.
Женщина смущенно оглянулась, потом стыдливо поспешила прочь.
Девушка с сумками молча посмотрела ей вслед и вошла в холл общежития.
Вахтерша, баба Вера, наполовину висевшая в открытом окне, выпрямилась, кивнула на приветствие студентки и громко молвила:
Вот ведь, сама мамашка, наверно, интеллигентная, образованная, а дочку не углядела! А она, зараза, наверно, опять у негра своего ночевала!
Аля спросила:
Они, что, хотят жениться?
Вахтерша криво усмехнулась:
Ну, прям! Небось за дефицит с ним встречается, за джинсы и побрякушки всякие. Небось не работает, денег нет, вот и расплачивается натурой! Господи, прости! А ты из дома поездом, иль автобусом?
Поездом, ответила девушка, и, подхватив тяжеленные сумки, стала подниматься на свой этаж.
В комнате ее уже ждала Рузина Таня.
Танька была на год моложе Али, но выглядела старше из-за своих пышных форм. Сама она была статная, красивая. Брови черные дугой, глаза зеленые озорные, щеки кровь с молоком. По характеру она была боевая и острая на язык. Но всегда острила с юмором, без злости. Многие парни с курса заглядывались на этих симпатичных подружек и предлагали им свою дружбу. Девушки учились в одной группе, были «веселушками-хохотушками», и однокурсники любили их за добрый и общительный нрав.
Аленка! Наконец-то! Ну, с приездом!
Подруги обнялись и поцеловались.
Я приехала еще вчера, вечером. Вот, скучаю без тебя, продолжала Танька.
С приездом, Аленка! Ну, вы че, расшумелись? Мы ведь еще во сне, шутливо пробормотала Лиза.
А Тая только подняла голову, приветливо тряхнула и снова уронила ее на подушку. Лиза и Тая старшекурсницы. Все четыре девушки жили в комнате одной дружной семьей.
Аля удивленно спросила:
А вы, что, до сих пор дрыхните? Опоздаете же на занятия!
А им ко второй паре, пусть дрыхнут! ответила за них Танька, обдувая только что накрашенные лаком ногти на пальцах своих рук.
Алька обратилась к дремавшим:
Ой, девочки! Тогда разберете мои сумки? Мама собрала продукты. Я еле дотащила. Посмотрите сами: что в холодильник убрать, что на ужин отложить. А то я на лекцию не успею.
Ладно, ладно, все разберем, все разложим, только не трещите, опять сонно ответила Лиза.
На ужин будем жареху готовить! весело объявила Танька, не обращая внимания на спящих подруг. Мамулечка вчера мне свежего карпа упаковала и тушенку положила. А то на кильке и жареной картошке уже полгода существуем. А теперь живем, девочки!!!
В дверь постучали.
Не дожидаясь ответа, в комнату заглянула соседка по секции, Нина. Увидела спящих старшекурсниц, громко прошептала:
Девчата! У меня плойка сгорела. Свою на время не одолжите?
Аля кивнула:
Конечно, возьми. Вон там, на той тумбочке.
После ухода Нины, девушки переоделись и только собрались завтракать, как опять в дверь постучали.
Рузина открыла дверь.
Перед ней стоял в зеленых шортах и в черной майке-борцовке второкурсник, Никита Кубышкин. Никита в общежитии прославился тем, что был скупердяем, никогда ничем не делился и не угощал соседей. Сам же не пропускал ни одной компании и был любитель поживиться за чужой счет. Вид у него был помятый: симпатичное лицо заспанное, спутанные волосы торчали вертикально, будто он только что выпал из торнадо. Никита держал в руках пустой стакан и, виновато улыбаясь, хриплым голосом произнес:
О! Танюха! Привет!
Она в тон ему ответила:
О! Кубышкин! Привет, Никитос! Чего со стаканом? Мы с ранья не пьем и не наливаем!!!
И уже хотела закрыть перед ним дверь, как Никита успел попросить:
Тань! Постой! Дай сахар, пожалуйста. Уже неделю чай не с чем пить.
Танька поставила руки в бока и съехидничала:
А что, кроме нашей комнаты, сахарный тростник больше нигде не растет?
Кубышкин погладил ладонью свою дыбом стоявшую прическу, улыбнулся:
Ну, ладно тебе, смеяться! Я уже пробежался по всем комнатам в своей секции. Кто-то еще дрыхнет, а кто-то и сам на мели.
Танька смилостивилась:
Ну, ладно, давай тару.
И, заметив, что Никита хочет войти следом за ней в комнату, она строго его остановила:
Жди здесь. К нам сейчас нельзя, наши «мамонты» еще спят.
Когда она вынесла стакан с сахарным песком, Кубышкин осторожно, двумя пальцами, коснулся рукава ее белой блузки и поблагодарил:
Спасибо, дружище!!! Выручила меня и всех обитателей моей берлоги.
И тут же хитро полюбопытствовал:
Танюш! Ты ездила домой? Да? Наверно, жрачки привезла? Всяких вкусняшек? А можно, я сегодня к вам в гости ужинать приду?
Рузина не растерялась и сострила:
Кубышкин! Сегодня не стоит! Халяву обещали при коммунизме. Вот, когда этот коммунизм наступит, тогда и придешь!!!
И она захлопнула перед его носом дверь.
Алька все слышала и уже беззвучно смеялась. Шепотом спросила:
Что ему еще надо?
Татьяна, смеясь, шепотом ответила:
А! Заблудился, Никитка, малость. Я указала ему путь в коммунизм, послала далеко и надолго.
Девушки, наконец, выпили наспех чай и поспешили на занятия в институт.
3
Впереди, в строгом, черном костюме и в кипельно-белой рубашке, в компании нескольких иностранцев, вышагивал Изи.
Вот, черт страшный! Чешет, как ни в чем не бывало! возмущенно шепнула Татьяна.
Алька в ответ тихо рассмеялась:
Для тебя черт страшный, а для кого-то он принц желанный!
Танька продолжала:
Мозги девке запудрил. А ее мать бегает, позорится, ищет свою заблудшую овцу. Уж, признались бы ей, что встречаются. Посмотреть бы, что там за Ольга? Красивая что ли?
Алька спросила:
Так вы слышали, как ее мамаша звала?
Таня кивнула:
Да, вся общага слышала!!! Ведь у всех окна открыты настежь. Да и рань такая была. Тишина, слышимость стопроцентная! Да и Ольга тоже, видно, дура безмозглая. За джинсы что ли спит с ним?
А я не верю, что она из-за джинсов и всяких там фирменных штучек с ним встречается, возразила Алька. Помнишь, как с Валеркой Чижовым в комнате жили два араба, старшекурсники: Хусейн и Мухаммед. А какие красавицы из города к ним приходили!!! И говорили, что встречаются с ними не из-за тряпок, а по любви.
Да, ладно, тебе, Алька! Только Хуся и Муха попользовались этими лохушками, копыта свои вытерли об них и улетели к своим «курицам» домой, в свой «курятник». Ой, а сколько городских девок желают поближе познакомиться с этими «горячими угольками»! С ума сходят: то джинсы им надо, то пластинки с иностранщиной и всякую дребедень! Даже у нас, на курсе, многие городские девчонки завидуют нам, что мы живем в одной общаге с иностранцами.
Нашли чему завидовать, нахмурилась Алька.
4
На лекции девушки сидели, как всегда, в окружении ребят из своей группы: это Саша Коваль, комсорг Сергей Метлавин, Леша Луценко, Юра Шатров, Толя Гольтяпин, Надя Грошева, Галка Сажина, Люда Витковская и другие студенты. В основном, в группе, ребята подобрались замечательные, с хорошим чувством юмора, дружелюбные и романтичные. От сессии до сессии они жили веселой студенческой жизнью. А во время экзаменов поддерживали друг друга: делились лекциями, шпорами, даже одалживали на время костюмы, платья, обувь. Это были дети советского времени добрые, простые, открытые и бескорыстные.
Из всей компании особенно выделялся не только в группе, но и на всем курсе Алексей Луценко. А выделялся он двухметровой, крупной фигурой, с огромными ручищами, серыми, нагловатыми глазами и еще не повзрослевшим, мальчишеским разумом. Густые волосы на его руках и редкие на голове отдавали золотистой рыжиной. В зависимости от обстоятельств, к Луценко применяли три прозвища. За глаза, на курсе, за крупные габариты его называли «кинг-конгом». Зато Алексей хорошо разбирался в электротехнике и «дружил» с сопроматом. И когда нужна была его помощь, к нему уважительно обращались:
Граф! Помоги!
Граф! Объясни, пожалуйста.
Леха будто не замечал, как его величают, тут же брался помогать и серьезно объяснять. И то ли от усердия Алексея, то ли от удовольствия, что так его величают, у него на коже еще ярче проявлялись красные веснушки, которые в союзе с рыжими волосами превращали его в «ярко-рыжего кинг-конга». Но бывает и такое, что Лешка своей бесшабашностью «доставал» не только девчат, но и парней, что не выдержав его дурацких шуточек и приставаний, кто-нибудь одергивал его обидной кликухой:
Горбыль! Отстань! Достал уже!!!
И тогда Леха сразу бледнел, веснушки прятались, рыжий цвет тускнел. Сам он горбился, и от «графа» и «кинг-конга» почти ничего не оставалось.
Лектор читал тему нудным тоном, от чего очень хотелось спать. Было такое впечатление, что преподаватель говорил «на автомате», а сам мыслями был где-то далеко. Он не обращал внимания на студентов. Кто-то из них уже спал, кто-то болтал и постепенно в аудитории нарастал гул, как в большом улье. Когда гул достигал неприличных высот, тогда лектор, как бы сам просыпался и, постучав указкой по столу, деревянным голосом вопрошал:
Шум? Шум? Что за шум?
Студенты на некоторое время умолкали. Преподаватель продолжал нудно излагать тему, а сам снова уходил в свои мысли.
Вот и Алька к концу лекции начала потихоньку дремать. Сквозь дрему она слышала, как Вадик Соловьев шепотом уговаривал Метлавина Сергея сделать скидку на новую пластинку с модной иностранной группой. Но «Метла» не соглашался и Вадик волновался, что сделка вот-вот сорвется. В группе все знали, что «Метла» на курсе был деловым комсоргом, а подпольно он активно занимался фарцовкой. Шепот Вадика перебивал громкий шепот Лешки Луценко. Он пристал к спящему Шатрову:
Эй, Юрка! Подъем!!!
Юрий не реагировал. Тогда Лешка рукой слегка потряс его за плечо:
Слышь, «Шатер»! Пока дрыхнешь, твою красотку, Надьку, из под носа украдут!
За Юру вступился Саша Коваль:
Леха! Отвали! Юрка ночью вагоны разгружал, деньги на кормежку зарабатывал. А ты в это время у своей бабули пирогов натрескаешься и в «люльке» всю ночь дрыхнешь. Вот ты и скачешь здесь, как мерин, копытами своими лягаешь.
Лешка затих на мгновение, потом перекинулся на Рузину. Он всегда на лекциях старался сесть за спиной Татьяны и мешал ей своими ухаживаниями и знаками внимания. Вот и теперь, он стал донимать ее. Танька в ответ «шипела» колкости, которые его только забавляли. Удовлетворившись, что успешно «завел» любимую, Луценко переключился на ее подружку:
Аль! Алусенька! Ты пойдешь с нами в интерклуб? Достану билеты.
Алька, стряхивая дрему, украдкой зевнула, переспросила:
С кем это «с вами»?
Лешка продолжал шептать, но уже громче, чтобы слышала Рузина:
Со мной и с Танечкой. Она моя невеста, ведь я ее «лю-лю». Да, Танюш?
Та сердито цыкнула в ответ:
Цыц! Иди к черту, Луценко! Тоже мне, жених! На себя посмотри, гриб плешивый!!!
Соседи услышали, заржали. Проснулись остальные, кто дремал. Настроение с «нуля» дернулось вверх. Лешка не унимался. Он явно соскучился, хотелось дурачиться и шепотом продолжал канючить:
Таню-ю-юшка, я по тебе соску-у-учился! Хочешь, пойдем в кино?
Она в ответ:
Лешка, отстань! Пока по-хорошему прошу.
Он продолжал:
Так я тоже серьезно говорю. Хочешь, на набережной погуляем? А хочешь, я к вам, в общагу, в гости приду!?
Танька разозлилась:
Еще чего? На фига ты мне сдался? Отцепись!
Наконец, прозвенел звонок, начался перерыв. Танька окликнула одного из иностранцев:
Рахбубул, привет! Ты решил задание второго варианта по термеху? У нас с тобой одинаковые задачи. Какой ответ? Я пыталась решить, да что-то не пойму, где ошиблась.
Рахбубул, сверкая стеклами модных очков, с улыбкой подошел к Рузиной:
Танья, мне Дима помогать решить.
Значит, ты тоже «буксовал»? Все-таки хочу посмотреть решение, разобраться, где допустила ошибку.
Рахбубул слегка поклонился ей:
Конечно, Танья, заходи всегда, бери всегда, смотри всегда.
Спасибо, Рахбубул.
И они приветливо улыбнулись друг другу.
Лешка ревниво наблюдал за их беседой. И как только иностранец отошел от девушки, Лешка тут же поднялся с места, и, будто нечаянно, задел его плечом, и, ехидно улыбаясь, прошипел:
Ты, че, «Бу-булка», на мою Танюшу нагло пялишься? Смотри, я ведь мигом отключу все четыре твои фонаря! Чем тогда глядеть будешь?
Эй-эй-эй! Леха! Иди сюда! Метлавин оттащил его от иностранца, ты что, придурок, к нему пристал? На международный конфликт нарываешься?
Че-е? А ты, че, Серый, вдруг такой стал добренький заступничек, да? Я, может, с ним шучу! Этот заморский попугай мою девушку чуть не сжег своими фонарями! Я может страдаю от любви!!!
Сергей рассмеялся:
Дурак, ты, Леха! Ты в кого-нибудь серьезно влюбился бы что-ли! А то играешь «дурачка», вот тебя девчата и не воспринимают всерьез. А насчет шуток с заморскими чуваками будь аккуратней. А то вон Федька Клишин тоже «пошутил» и «залетел, как девственница в первую брачную ночь».