После того как она прикупила себе небольшой участок с домиком за городом, все ее разговоры, все ее мысли, все ее сны были только о ней о даче. Поэтому прежние разговоры с матерью по душам теперь внезапно прерывались рассуждениями о том, что бы посадить на грядке или как облагородить домик. Правда, было и хуже. Когда мать вдруг начинала злиться, что ее подруга «Будь она проклята!» собирается продавать квартиру и покупать себе такое же уютное местечко за городом. «Ты представляешь! злилась мать. А если она себе побольше участок найдет? А если дом кирпичный у нее будет! Что тогда?» Куча ничего не могла ответить. Да и не надо было, потому что мать отвечала себе сама: «Но ничего. Ничего! Я ей покажу. Я тогда в дом всю пенсию хуйну. Так и сделаю. Его так отделают! Мама не горюй будет. У меня будет самая лучшая дача!»
Куча после подобных речей стала сомневаться: стоит ли советоваться с матерью по Сергею? Норма взяла свое. Без матери, какой бы она ни была, важные решения она не принимала.
Однажды после очередного страстного монолога про «самую лучшую дачу на свете», когда Куча увидела, что мать вроде бы выговорилась и даже успокоилась, она робко заговорила о самом сокровенном.
Мать поняла ее с полуслова. Поэтому сразу спросила хриплым суровым голосом: «Красивый?» Куча помнила правило про красавчиков и знала, что мать об этом спросит. Больше всего она боялась именно этого. Мать не станет слушать, что Сергей мужчина ее мечты, что рядом с ним ее жизнь преобразится и наполнится смыслом. Плевать ей будет на все эти сопли, если Сергей окажется красавчиком. Но Куче нужен был совет, она не знала как себя вести, как привлечь счастье в свою жизнь. Поэтому она слегка «изуродовала» своего героя, сказав, что «нет, самый обычный». «Не врешь? насторожилась мать. Что-то ты шибко краснеешь». Тогда Куча стала объяснять, что просто он отзывчивый, умный. Он врач, в конце концов. Такой вариант мать устроил. Особенно нравилась ей профессия (после этого факта она протянула одобрительное «х-м-м-м»). «Хорошо, когда в семье есть врач».
Куче было дано задание: узнать, где живет ее спаситель. Набраться наглости и отправиться его «благодарить».
«Выпить с собой возьми чего-нибудь. И сама перед этим тоже, для храбрости, так сказать. Но только немного! Возиться с пьяной он не захочет».
Куча опешила от такого плана. Так сразу? Если не выйдет? Если спугнет его?
«У тебя уже нет времени, чтобы столько вопросов задавать, поняла? Если мужик нормальный, не больной какой-нибудь, то не прогонит». Мать подумала с полминуты, а потом добавила: «Ну а если прогонит, то ко мне вернешься. Будем вместе в навозной грядке ковыряться».
Тут она не выдержала и рассмеялась над своими словами. Громко и пугающе.
Позже она выяснила (как и велела мать), где жил Сергей, помогла в этом та самая соседка, его сестра.
Куча долго набиралась смелости. Только после бутылки коньяка (которая, вообще-то, предназначалась для встречи) она наконец уверовала в то, что они с Сергеем были созданы друг для друга и ничто не сможет помешать их счастливому будущему. В голове тут же возник идеальный план по завоеванию мужчины своей мечты. Куча решила накинуть пальто на голое тело, которое лишилось всех недостатков в пьяном глазу и даже выглядело эротично с этими изящными средневековыми складочками. А когда красавец Сергей откроет дверь, она признается ему в любви и кинется в его теплые объятия.
Она отправилась к нему на такси. В машине играло что-то романтичное, из восьмидесятых. Хороший знак, подумала она. Сердце ее колотилось, мысли плодились так быстро, что в голове творился хаос. Это и есть любовь, заключила она.
В подъезд она проскочила вместе с двумя мальчишками, которые, не стесняясь незнакомой тети, обсуждали чьи-то «сисяндры». Она поднялась на третий этаж и остановилась напротив заветной двери.
Куча выдохнула и медленной рукой потянулась к звонку у двери. Отдернула руку перекрестилась; еще раз выдохнула и наконец ткнула пальцем в черный квадратик.
Послышались шаги за дверью. Затем хозяин замер, смотрел в глазок. Затем, не спрашивая (он меня узнал, радостно подумала Куча), открыл.
Ольга, что вы здесь
Подожди, Сергей. Дай мне сказать. Я понимаю. Я все понимаю. Я самая ведь обычная женщина. Не красавица даже. Но я тебя люблю, Сергей. И я на все ради тебя готова.
Она шагнула к нему.
Ольга, вы же пьяны
Но Ольга, которая в этот момент стала именно Ольгой, которая вырвалась из оболочки Кучи, эта самая Ольга управляла моментом. Она приблизилась к любимому и поцеловала его. Он не сопротивлялся. Сначала он словно был обездвижен. А когда Ольга скинула пальто, то и Сергей скинул с себя всю робость. Манеры ушли. На четырех ногах они, не расцепляясь и не отлипая друг от друга, неуклюже добрались до постели.
Упали на нее.
А потом случилось то, о чем Ольга так долго мечтала. С того самого момента, как Сергей склонился над ней в тот день, в подъезде.
Она тяжело дышала. Она стонала.
Затем пришел восторг. За восторгом счастье.
За счастьем свет. Свет залил все. Был только свет. И ничего больше.
Но свет был не вечен
Свет погас.
А за ним была реальность.
В реальности же никакого Сергея рядом с ней не было. В реальности Куче не хватило смелости даже выйти из дома.
Она так и лежала на диване. В своем поношенном пальто на голое тело, полупьяная. Мастурбировала.
А когда закончила, то отвернулась к стене и горько заплакала.
Письмо с жалобой ушло и Кучу снова охватило уныние. Полдня в ее жизни было какое-то занятие, какая-то цель. Теперь ее нет. Текущая школьная работа отвлечь ее не могла. Ее мысли болезненно возвращались ко вчерашнему вечеру.
Она смотрела на все произошедшее как на крах собственной судьбы. Сейчас трезвая логика подводила ее к будущему, в котором Сергея рядом с ней нет и быть не может. Может, кто-то другой. Или никого. Это для Кучи теперь было одно и то же.
Она открыла ящик и взяла два билета в цирк, с жирафами. Покупала их с улыбкой до ушей. Представляла, что пойдет туда с Сергеем. Все в кино ходят, в кафе. А они в цирк пошли бы. Сергей обязательно отметил бы, что она необычная женщина. Не такая, как все. Так Куча воображала тогда их свидание. Она опустила билеты в урну под столом. Одна она не пойдет. Кому нужны эти жирафы.
Она сняла очки и закрыла лицо руками.
Так и сидела еще очень, очень долго.
В тот вечер Куча впервые дошла до такого состояния, потому как до этого лишь изредка позволяла себе выпить. Как говорится, только по праздникам, в компании. Учитывая, что в компаниях Куча практически не оказывалась, точнее ее не приглашали, а из праздников она отмечала лишь Новый год, то опыта у нее в этом деле практически не было. Однако после серьезного знакомства с алкоголем она решила пересмотреть свое отношение к нему.
Она стала употреблять. Но делала это грамотно. Только по пятницам и не в таких количествах. Она покупала себе скромную (по цене и объему) бутылочку теперь уже не обязательно коньяка и топала домой, где, приняв душ и развалившись на диване перед бессмысленным шоу, прилипала к ней. Отключалась она уже за полночь, замирая в одном и том же положении свалившись на бок, скрестив на груди руки, как бы обнимая пустую бутылку.
На работе же не догадывались о новом увлечении Кучи. Принимала она аккуратно. Запаха спиртного от нее никто не замечал, тем более что от директрисы всегда пахло потом.
О Сергее она стала постепенно забывать. Она решила уйти в работу, отдавать все силы школе. Работать на износ с понедельника по пятницу, чтобы потом смывать усталость алкоголем. Однажды она попробовала принять в среду не то. Исключительное удовольствие, как она выяснила, заключалось именно в том, чтобы употреблять в конце тяжелой трудовой недели.
Жизнь ее окончательно потеряла смысл. Зато появился ритуал, который означал главенство порядка и покоя.
Будничное помешательство Кучи на работе сказалось (еще бы!) и на обстановке в коллективе. Стала она, обстановка, еще напряженней. Куча все чаще использовала так называемый административный ресурс. Она посещала уроки (без предупреждения), делала учителям замечания (совсем необязательные), проводила внеплановые совещания. Жизнь педагога, и без того несладкая, превращалась в кошмар.
Куча, однако, искренне верила, что все ее действия идут на благо школьной системы. Более того, и это было главной ее ошибкой она была уверена, что коллектив поддерживает этот курс. Вот так, учителю делают замечания, говорят, что он плохо работает, а он радуется, потому что ему есть куда расти. Такой была незамысловатая логика Кучи.
Но никто не хочет каждый день показывать свой максимум. Поэтому некоторые учителя, что было ожидаемо, попросту не выдерживали такого давления. Первой об этом заявила Мария Игоревна, учительница иностранного.
Заявила очень громко.
Мария Игоревна написала заявление. Но дело, конечно, было не только в этом.
Самое главное случилось чуть позже.
Через две недели, отработав положенный срок, она выступила на пятничном совещании с прощальным словом. Там присутствовали все учителя. Куча тоже.
«Я подготовилась и буду читать с листа. Чтобы ничего важного не забыть. Сказать я хочу многое.
Во-первых, всем учителям спасибо за совместную работу. Особенная благодарность иностранцам. Девчонки, вы лучшие. Марина Александровна, а с тобой я точно не прощаюсь. Ты моя лучшая подруга. Если мы не будем видеться в школе, значит, будем видеться вне школы. В общем, все будет хорошо. Не грусти. Ты моя лучшая подруга. Я это уже говорила. Просто хочу повторить.
Во-вторых, я бы хотела обратиться к вам, Ольга Николаевна. Не очень, знаете ли, приятно уходить с работы, да еще и под конец учебного года. То, что мне предложили в другой школе, конечно, смешно. Нагрузка в два раза меньше. Но больше я не могла терпеть. Очень долго я пыталась привыкнуть к вынужденному абсурду, но у меня не получилось. Я увольняюсь из-за вас. Работать с таким директором просто невозможно. Могу предположить, что так думаю не только я. Я считаю вас человеком, у которого нет никакого таланта руководителя. Вы ничего не понимаете в своей работе. Вы даете глупые распоряжения. Когда вас аккуратно пытаются поправить, вы никого не хотите слушать. Вы делаете то, что не надо, и не делаете то, что надо. Зачем вы мучаете нас бессмысленными трехчасовыми совещаниями? Зачем заставляете участвовать в педагогических конкурсах учителей, у которых из-за сумасшедшей нагрузки не хватает времени на личную жизнь? Почему вы строжитесь над нами так, будто мы сами школьники? Почему мы постоянно должны покупать какие-то билеты? Кому нужен этот проклятый цирк? Кому нужны жирафы? В общем, Ольга Николаевна, вопросов очень много. И вряд ли вы на них можете адекватно ответить. Вы оторваны от реальности и не понимаете, что происходит вокруг вас. А если вы и приходите в чувство, что бывает крайне редко, и понимаете, что сделали глупость, то тут же неумело пытаетесь заговорить нас, полагая, что мы еще глупее. Но это не так.
Это все. Спасибо за внимание. Извините, если я заняла у вас много времени».
В аудитории повисла гробовая тишина. Все смотрели на Кучу. Ее лицо горело. Но сидела она молча. Сказать ей было нечего.
Больше на совещании ничего интересного не говорили.
Однако Куча, застигнутая врасплох, не желала мириться со своим унизительным положением. Поэтому в следующий понедельник она устроила совещание. Чтобы выступить с ответным словом. Стоит, правда, заметить, что Марии Игоревны там уже не было, она вела уроки в новой школе. Потому ответный удар приняли на себя другие учителя.
«Я не буду молчать! Нет уж, не на того напали. Глядите-ка, не понравилось, что ее сделали ответственной за выпускной! Сразу же увольняться надо, а как иначе Да, это может быть сложно, я не спорю. Но ведь никто же не отменял выпускных! Это же не моя прихоть. В этом году она готовит мероприятие, в следующем кто-то другой. Как дети малые! Хорошо: не нравится подойди, обсудим. Зачем же так сразу? Да еще и гадостей надо наговорить! Я ей, видите ли, плохая начальница. Но знает ли она, как мне приходится отстаивать интересы нашей школы на городских совещаниях? Ох, знала бы она, как я своей спиной закрываю коллектив, когда нас отчитывают за низкие показатели. Нет, конечно! Зачем ей это знать А по поводу того, что я строжусь Разве я прошу много? Нет, только выполнять свои обязанности. Мы все заинтересованы в том, чтобы наша школа была одной из лучших в Кемерово. Про какие-то совещания выдумала. Мы, конечно, собираемся, но только по делу! Ничего лишнего! А про билеты О господи! Чем она недовольна? Да, попросили. Да, сказали, что школа должна купить определенное количество. Как я могу отказать? Это приказ сверху. Тем более ведь недорого! Вас же не в командировку на север отправляют. Цирк. С жирафами. Детей сводите. Проведите время вместе. Часто вы у нас в Сибири жирафов встречаете? Вот и я так думаю. Сама, между прочим, билеты купила»
Куча верила в каждое свое слово, верила так же, как и в несправедливость тех претензий, что ей предъявили. Но теперь она все разложила по полочкам. Она достойно ответила. Она победила. Именно так она думала, когда совещание закончилось. На лице ее играла улыбка.
Это было хорошее начало недели.
Тяжелой трудовой недели, окончание которой она непременно отпразднует с бутылкой коньяка.
Кабачковы
Мария Викторовна и Евгений Алексеевич Кабачковы преподавали в 72-й школе биологию. Семья учителей. Звучит благородно, кто бы что ни говорил. Женаты они были уже пятнадцать лет. Их сын учился в этой же школе, в 8 «А» классе. В коллективе к ним относились с уважением, их ценили и ставили в пример. Образцовая семья, думали другие и замирали в умилительной улыбке, когда видели, как Кабачковы вместе шагают на работу худощавый Евгений Алексеевич и полноватая Мария Викторовна. Они, кстати, не всегда были такими. Много лет назад, когда они только познакомились, оба были среднего веса и даже (что отмечалось многими) одинаковой наружности «прямо как братик с сестричкой». Но сейчас от старого портрета почти ничего не осталось. И касалось это не только внешности.
Мария Викторовна заприметила нового человека. Константин Федорович быстро считал ее намерения и принял самое разумное решение: сохранять по возможности дистанцию, избегать откровенных разговоров и заигрываний. Во-первых, дама она была замужняя. Во-вторых, репутация в коллективе вещь не последняя. В-третьих, наконец, и это самое главное, ему было совершенно не до этого. Впрочем, это уже отдельная история.
Марию Викторовну, однако, нисколько не смутило такое отношение к ней со стороны нового человека. Она все понимала, как ей казалось. Застенчивый, рассудительный, осторожный Все это поправимо, думала она. Ее даже не смущала разница в возрасте (она была на восемь лет старше), настолько она была в себе уверена. Точнее, в своей правоте. Потому как она всем сердцем верила, что сама судьба привела в 72-ю школу нового человека.
Человека, которого она так долго ждала.
Первый откровенный разговор случился между ними довольно быстро: и двух недель не прошло с появления Константина Федоровича в школе. До этого были только взгляды, жесты, намеки со стороны Марии Викторовны. Причем неудачи возбуждали в Марии Викторовне еще больший интерес к новому учителю, и с каждым следующим разом она становилась настойчивее. Однажды она перехватила его в хаосе перемены и попыталась вытянуть из него всю его личную жизнь, но успехов в этом деле почти не достигла. Она нисколько не обижалась на нового человека за его короткие ответы (или вообще за их отсутствие). Она даже не замечала, что ему не очень приятен ее допрос. В какой-то момент она стала активно намекать на необходимость встречи личной, вне работы.