Но у Судьбы свои правила и своя игра. Я тогда не мог даже предположить, что впереди нас ждёт пьеса под названием «Единственная Любовь» и мы её главные действующие лица.
Сейчас, от этих воспоминаний моя Душа совсем сникла и скукожилась.
Единственная. В полёт
Меж тем жернова Судьбы нашей встречи с «Финикийкой», так её я стал мысленно называть, крутились очень неспешно. Три года я отдал лечению туберкулёза. После лечения, я вернулся в родное гнездо и три года отработал на ТЭЦ-3 в Павлодаре. Наше времечко с Алёной бежало незаметно. Но, глаза «Финикийки» я забыть не мог.
Отработав три года, я со всем своим производственным «багажом» поступил в аспирантуру Алма-Атинского Энергетического Института в столице Казахстана красавице Алма-Ате, о чём упоминал в первой своей книге «Фрактал. Осколки». Ректору института и нашему научному руководителю было не до нас. Наша научно-исследовательская лаборатория плазменных процессов обосновалась в трёхэтажном особняке на краю города. Заведующий лабораторией, кандидат физико-математических наук, Слава Мусолин родился с серебряной ложкой во рту. Сын академика, и зять тестя член-корреспондента АН Казахской ССР, был баловнем судьбы. Любил он красивую жизнь и докторскую писать не хотел. Стимула не было. Гулял бедолага. Мы, аспиранты, были в свободном полёте. Время для меня наступило поистине фантастическое, феерическое, интересное и насыщенное. Свобода, это главное. Так и хочется сравнить с фильмом Гая Ричи «Карты, деньги два ствола». Применительно к нам, реальность звучала, так «карты, пьянки и девчонки». Но, от Судьбы не уйдёшь. От неё не отстанешь как от трамвая. А если отстанешь, она притормозит и обязательно тебя подхватит. Судьба меня схватила за шиворот через 6 долгих и трудных лет. Однажды вечером в моей съёмной квартире раздался звонок. Звонили родители проверить, как делает «домашнее задание» на ночь их сынуля.
Сегодня меня ждал сюрприз. Папа обрисовал ситуацию Гарик, тебе надо срочно ехать в Москву, Улица Горького, дом 43, квартира 100 и передать личный пакет с документами Журову Ивану Михайловичу. Он попросил меня, его сформировать. Я это сделал. Пакет и телефон тебе передадут завтра. Три дня на сборы хватит? Конечно Радостно отчеканил я.
«Финикийка», с её карамельными глазами, как живая, мгновенно нарисовались в моём воображении. Я не стал ждать три дня. Получив пакет и долгожданный телефон, я рванул в аэропорт. Сумка с вещами была готова заранее. Я приготовил небольшой сюрприз. Купив билет и дождавшись, когда посадка в самолёт практически заканчивалась, я зашёл в телефон-автомат и набрал номер.
Секунды тянулись как часы. После третьего гудка трубку сняла Алёна. Я представился.
Я в курсе, что вы должны прилететь завтра. У неё был звонкий голос, почти как у матери, Элеоноры Семёновны, к которому я привык на лекциях.
Во сколько вас ждать? У меня каникулы, а родители днями на работе.
Нет, завтра с билетами проблема. Буду сегодня у вас к 17.30 часам.
Часовая разница между Москвой и Алма-Атой +3 часа. Самолёт вылетал в 10.30 утра местного времени, плюс 04.20 полёт, час на такси из Домодедово. Тут же куплю цветы. В итоге буду у дверей максимум в 12.30 по московскому времени. Я успел на посадку последним и был уверен, что Алёна не в курсе разницы во времени, а значить у меня будет возможность сделать маленький сюрприз.
Стройная стюардесса, в голубой форме «Аэрофлота» и такого же цвета пилотке, из под которой выбивалась обессвеченная перекисью, туго стянутая, «гуля» волос, предложила Минеральная вода, лимонад, вино, водка, коньяк? Я попросил двойной коньяк и откинулся в комфортабельном кресле ИЛ 18. В 1976 году это был самый надёжный самолёт в мире. Если отказывали три двигателя, он продолжал путь на последнем четвёртом. Я устроился в конце лайнера, в самом маленьком, третьем салоне. Народ его не жаловал очень сильно болтало. Я же предпочитал. Здесь практически не бывало пассажиров и у стюардессы можно выпросить дополнительную порцию «бухла». Однажды мне крупно повезло. Я оказался один. И когда симпатюлечка в голубой форме принесла мне выпивку, я предложил ей составить мне компанию. Сказал, что у меня день рождения. Очаровашка минуту была в сомнении, затем решилась. Она задернула матерчатые шторки салона и заколола их шпилькой для волос. Устроилась на соседнем кресле. Временем мы располагали. Всё закончилось страстным сексом на высоте 10 000 метров. Нас подогревало, что в любую минуту наша идиллия может быть нарушена. Кто-нибудь может войти. Перед посадкой поправляя форму, она чмокнула меня в щёку со словами Звони, сладкий мой сунула мне в карман бумажную салфетку с номером своего телефона. Вытащила из шторок салона наш замок шпильку. И упорхнула. Да. Было дело
Сейчас, я сделал пару глотков трёхзвёздочного грузинского и волнение улеглось. Включил мозги. Я не верил в такие совпадения. Иван Михайлович Журов стал заместителем министра союзного значения. У такого ранга руководителей есть фельдъегерская служба. Зачем, тогда сначала из Павлодара в Алма-Ату ко мне и затем я должен привезти пакет. Рассуждал я, включив логику. Значит, хотят видеть меня в первую очередь, а не пакет. Почему? Я откинул кресло и стал разматывать цепочку событий из прошлого
У студентов была поговорка «Сдал сопромат влюбляйся. Сдал теоретическую механику женись». Лекции по сопромату и термеху читала у нас Элеонора Семёновна. Но не под фамилией Журова. Служба КГБ настояла, что она как жена первого секретаря обкома партии должна, в целях безопасности, проходить в отделе кадров под девичьей фамилией. Поэтому только ректор и кадры знали, кто она на самом деле. С самой первой лекции я приглянулся Элеоноре Семёновне как смышлёный и трудолюбивый студент её трудного предмета. Она попросила меня пересесть с последней парты, где я обычно обитал, на первую. Я был этому не очень рад, так как, бывало, прогуливал лекции. Рокировка на первую парту лишила меня такой возможности на два года. Она была строгим преподавателем с глубоким знанием предмета. Прогульщиков воспринимала как не уважающих её предмет и её саму. В процессе лекций общалась со студентами онлайн, проверяя, как усваивают материал слушатели. Мой язык был подвешен как надо, предмет я уважал за сложность, поэтому мы часто с ней дискутировали, бывало и спорили. Со временем я стал её любимчиком.
Среди студентов была традиция, выяснять отношения или из-за девчонок, или за слово, сказанное не там и не в то время, из-за понтов, не по теме или ещё по какой-то причине. Ритуал был отработан студентами предыдущих поколений и строго соблюдался. Двое уходили в «бойцовский клуб» или лобное место, находившееся за институтскими гаражами. Действо проходило до слова «Хватит». Как правило, всё заканчивалось минут за пятнадцать. Тяжёлых телесных было мало. Только если девчонку никто не хотел уступать или оскорбление было прилюдное. В тот злополучный день мы хоронили моего однокурсника Сашку Гнусина. Он поехал проведать бабку в деревню. Зима, холодно. Выпил. Он человек городской, забыл открыть на ночь заслонку в печке. Угорел. Так и нашли его утром сидящим на кровати со снятым ботинком в руке. Второй снять не сумел. Запаянный гроб мы провожали с железнодорожной станции. Водки не оказалось. Пили неразведенный спирт. Сестра Сани врач. Она и принесла. Погрузили груз 300 в товарный вагон и поехали на вечер танцев в институт. Была суббота. У нас в ВУЗе по субботам часто танцы. При входе в главное здание института я с кем-то сцепился. Двинули за гаражи. Визави оказался парень, что надо. Вошли в раж. Успели мы приложиться друг к другу прилично. Хорошо сторож подбежал. Разнял, пригрозив деканом. Во время танцев, кроме дежурных из числа студентов следящих за порядком, обязательно присутствует старший преподаватель, как правило, доцент. В этот раз выпало осуществлять надзор Элеоноре Семёновне. Обычно эта женщина эталон скромности и культуры, одевалась со вкусом, но не дорого. В это раз на ней было тёмно бордовое вечернее платье с небольшим декольте, едва открывающее её роскошную грудь. Слегка седеющие тёмно-каштановые волосы были красиво уложены. Лицо украшали очки в очень тонкой оправе. Вот на неё, к моему неудовольствию, я сразу натолкнулся. Под глазом у меня была отметина. Правый рукав джемпера надорван. Костяшки на пальцах рук сбиты. Правую руку я успел обмотать носовым платком. Я пытался спрятаться за спины стоящих вдоль стен ребят.
ЗеБра! Элеонора Семёновна меня всё таки заметила.
Я всегда предполагала, что вы многогранный человек. Чувствую, что к Бахусу успели сходить на лекцию! А вот на нашем вечере это не приветствуется. Как говорится до скорых встреч!
Спирт, который мы пили, прощаясь с Саней, дал о себе знать. Плюс никакого перекуса с самого утра. Я попробовал пошутить.
Элеонора Семёновна, вы сегодня сногсшибательно выглядите! Просто глаз не оторвать. Давайте что-нибудь медленное с вами станцуем! Приглашаю.
ЗеБра, мы с вами обязательно станцуем, но не сегодня.
Она сделала вид, что не заметила моего нахальства.
А сейчас, ступайте домой спать. Извинившись, я ретировался. Или попросту отчалил не солоно хлебавши.
Я нажал на зелёненькую кнопку вызова стюардессы на панели над сиденьем и попросил ещё двойной коньяк у появившейся стюардессы. Сделал полновесный глоток. Алкоголь взбодрил меня. «Мои мысли мои скакуныОбгоняя безумие ветров хмельных эскадрон моих мыслей шальных» вновь закрутился у меня в мозгу.
Утром меня впервые вызвали на аудиенцию к ректору Михаилу Евгеньевичу Мирошнику. Странно, подумал я, заходя в просторный кабинет. Разбор за выходками за гаражами прерогатива декана факультета. Я оказался прав. Декан оказался не причём. Дверь за мной закрылась. «Ласты» мне мгновенно завернули. И я впервые ощутил холод металла на своих запястьях. Сзади меня стояла пара «гнедых», судя по выправке, конторские.
Мелькнула мысль Впервые у ректора и сразу кандалы.
«Шалопаи»
Ректор сказал напутственное слово ЗеБра, я всегда хорошо к вам относился. Вы защищали честь института на соревнованиях, отличились в строительных отрядах, прокладывая ЛЭП. Но, в то же время мне надоело читать докладные о ваших «подвигах» за гаражами, гулянках в общежитиях с девочками, прогулы лекций, отлынивания от работы по уборке картофеля и тому подобное. Он перешёл на Ты. Отдаю тебя в надёжные руки. Пусть они тобой займутся. Может что-то путное у них получится. Меня погрузили в ГАЗ-69 и доставили в городское отделение КГБ. Дальше обычная процедура регистрации и камера СИЗО. Пока я был единственным обитателем апартаментов, с деревянными нарами и парашей в углу. Всё довольно чисто. Глаз радует. Свернув и положив свитер под голову, я прилёг на шконку и стал думать. Вообще думать это моё постоянное состояние. Тут я как рыба в воде. Даже во время домашнего обеда. Моя мама возмущалась, обращаясь к отцу
Николай, Николай, посмотри на него. Он так с ума сойдёт и окажется в сумасшедшем доме. Хоть бы ты повлиял на него.
Мой папа молчун только хмурился и улыбался в ответ. Он был абсолютно уверен в своём сыне, и знал, что «дурка» мне точно не грозит.
Первой пришла глупая мысль, что меня сдала Элеонора Семёновна. Но я её моментально отбросил. Я был её любимчиком. Наконец, после небольшого шевеления серым веществом понял, в чём дело. На третьем курсе мы с моим друганом и одногрупником Валеркой Садовниковым решили создать клуб. Назвали «Шалопаи». Как обычно всё началось невинно. Мы ходили в походы с нашими ближайшими товарищами, балдели, пили красное. Летом это была рыбалка, зимой лыжи. Стали потихонечку прибиваться к нам девочки с нашей городской центровой улицы. Ходили с нами в походы. Спали вповалку в палатках. Собирались и у Валерки дома и начали выпускать одноимённую стенгазету. Обычно на двух ватманских листах. С фотографиями наших весёлых приключений. С нашими пьяными рожами, балдежом и прочими весёлыми моментами. Снимал Валерка, он увлекался фотографией серьёзно. У него это отлично получалось. Вывешивали это творчество на стене первого этажа на видном месте в ВУЗе, где обычно тусуются студенты. Газета имела успех. Народ всегда толпился и гоготал у свежего номера. Летом мы ходили по «главной улице с оркестром». Босыми ногами, с орущим магнитофоном, бухлом в руках и девчонками на плечах. Девочки визжали, когда кто то из носильщиков покачивался на нетвёрдых ногах. Прохожие нас сторонились.
Основатели клуба на лыжной прогулке
Дальше больше. Народ к нам прибывал. Мы с Валеркой решили сделать клубные билеты. Всё чин чинарём. Название клуба, фото, название Вуза, какой курс и группа. Подпись. То есть это было уже полноправное членство. Я увлекался музыкой. Записывал на магнитофон, не издававшегося тогда Высоцкого. Коллекционировал иконы. Собирал пластинки запрещённых западных рок-групп The Rolling Stones, The Beatles, The Grand Funk Railroad, The Deep Purple.
Особенно мне нравился Мик Джаггер, солист The Rolling Stones. Когда он исполнял хит «Паук и Муха» (Spider and Fly), то выплёвывал слова нехотя, через губу, словно скорлупу от семечек, причём некоторые прилипали к его нижней губе, а он их сплёвывал. Это был шедевр. Я безумствовал. Создатели батареек Energizer несомненно взяли за прототип неуёмную энергию Мика, который без остановки на обед и сон пел перед многотысячной толпой, не забывая при этом бухать с утра до ночи, курить гашиш, нюхать кокс, сидеть на другой «дури», в промежутках трахать всё, что движется начиная от горничных номеров отелей и заканчивая утончёнными длинноногими моделями. Не брезговал и спариванием с мужиками, имел пятерых детей от трёх жён, снимался в кино и рекламе. Откуда у этого невысокого лохматого паренька столько энергии и внутренней силы? Не иначе он послан нам инопланетянами и вместо сердца у него не «пламенный мотор», а плазменный ядерный реактор на быстрых нейтронах. Пластинки, как они только не назывались тогда диски, пласты, плиты. Мы обменивались ими, продавали, перепродавали. Одним словом потихонечку фарцевали. Постепенно «Шалопаи» стали известны и популярны в нашем маленьком провинциальном городке.
Теперь я понял, почему я здесь оказался. Когда догнал успокоился. Из всего нашего братства только у меня был крутой папа. Областной руководитель, депутат, член областного бюро Павлодарского обкома Компартии Казахстана. В 17 лет он добровольцем ушёл на фронт. Был тяжело ранен, контужен. К сорока семи годам имел два инфаркта. Когда здоровье давало о себе знать, уезжал на восстановление в Кисловодск. Последний пазл, в моих рассуждениях, встал на место. По теперешним временам я был бы мажором. Тогда же времена были суровые. Социалистические. Дисциплина и мораль превыше всего. Формирование нового человека. В любом случае, я был для Комитета лакомым кусочком раскрыта антиправительственная ячейка. Можно прокалывать дырки на погонах под новые звёздочки. Видимо Валерка и ещё кое кто из наших ребят тоже были моими соседями по заведению. Жаль ни тюремную азбуку, ни азбуку морзе мы не знали. В раздумьях прошла ночь. Около семи утра меня разбудили и не дав позавтракать и как следует умыться дёрнули на допрос.
Следователь, капитан Коля Вилуп, девять лет назад сам был выпускником нашего универа. Затем школа КГБ. И вот он, сидя напротив, с надменной улыбкой превосходства смотрит на меня. Коля был широк в плечах, накаченные бёдра натягивали брюки так, что казалось последние, разойдутся по швам. Не знаю почему, но эта деталь бросилась мне в глаза. Он развалился на стуле, отодвинул его от стола и закинул ногу на ногу. Сразу давая понять, кто в доме хозяин. Я решил прикинуться серой мышкой. Капитан открыл ящик стола, достал запечатанную пачку сигарет. Распечатал её, снял не спеша целлофан, и протянул мне сигарету со сладенькой ехидной улыбочкой.