Поездка в Забайкалье тоже случилась спонтанно. У знакомого застрял дельтаплан, точнее он сам застрял на Камчатке, а любимую игрушку требовалось забрать еще осенью. Он оплатил билеты, скрепя сердце и скрипя зубами дал разрешение пару раз полетать, и отправился в тундру фотографировать лис. Грех не воспользоваться возможностью! Дельтаплан хранился у местного хипаря Борхеса, тот рассказал про коммуну просветленных во главе с Учителем Жизни, Снежане сделалось любопытно А потом стало еще любопытнее оставшаяся с истфака дотошность побудила разобраться в ситуации самостоятельно. Вот и доразбиралась!
Они сидели в избушке два дня, нюхали едкий дым пополам с вонью лежалых шкур, делали, что велит шаман разгребали снег, носили воду, рубили и подсушивали дрова. С Кумкагиром Туманча неохотно, но разговаривал, задавал вопросы про отца, про деда, про сны и странности в жизни. Подарил парню нож с резной ручкой не дело мужчине жить без ножа, одел в меховую куртку, выдал сапоги и громоздкие рукавицы. А на Снежану просто не обращал внимания подай, принеси, помой, пасиба хунāткāн дочка, значит, по-ихнему. На вопрос о восьминогом коне разразился скрипучим противным смехом и сказал, что Учителю и ездовую мышь не доверил бы. Думай сама давай, умница дочка. Пришлось последовать совету шамана.
Заимка и ближайшие окрестности оказались интереснейшими объектами для исследований. Чего там только не было! Пузатый идол с бесстрастным скуластым лицом, судя по трещинам в дереве, простоявший на морозе лет сто. Большой медный котел, по виду ровесник идола. Целая коллекция разных бубнов маленьких и больших, круглых и продолговатых, изящных и топорно сделанных. Сотня, не меньше, резных амулетов неизвестного предназначения медведи, моржи, человечки, очень старая фигурка мамонта с искристым синим камушком в глазу. При иных обстоятельствах Снежана назвала бы камень сапфиром, но откуда в Забайкалье сапфиры? А еще книжная полка с томиками стихов, «Общей минералогией» и «Лекарственными растениями» Гаммермана, китель с медалями, фотография в рамочке из карельской березы счастливая эвенкийская красавица и щекастый мальчишка лет десяти.
К избушке притулилось удивительно много животных. Лайка понятно без собаки в лесу никак, и даже песец понятно юркий ласковый Пушок мог очаровать кого угодно. Но по веткам прыгали непуганые белки, приходили лоси и олени для них лежал поодаль кусок каменной соли. Поутру Снежана заметила, что собачью миску вылизывает незнакомый, лобастый и серый пес, и минуты две вглядывалась, прежде чем завизжать «волк!». Разбуженный Туманча отругал ее за то, что напугала животное.
Сам шаман тоже давал пищу для размышлений. На первый взгляд неказистый, хромоногий, редкоусый старикашка, источенный временем, скупой на слова и в особенности на похвалу. А приглядишься словно снимешь известковую корку с агата. Туманча никогда не суетился, не говорил попусту, охватывал вниманием всё вокруг, подмечал каждую мелочь. Едва кинув взгляд на дрова, проворчал: сырые, сушить надо, однако. Глянув на следы лайки, подманил собаку и вытащил из лапы занозу. Высунувшись за дверь ввечеру, уверенно заявил: завтра тепло будет, мало-мало за водой на родник сходим. И вправду за ночь погода переменилась, пронизывающий и злой ветер стал легким и ласковым. А еще у шамана был удивительный голос мощный и гулкий, словно в маленького человека спрятали большой колокол. В обыденной болтовне Туманча таил его за скрипучей скороговоркой, глотал гласные, пришепетывал. Но Снежане удалось подслушать, как старик среди ночи пел у костра словно белый олень с храброй девочкой на спине мчится сквозь снежный простор.
С Кумкагиром было намного проще. Девушка с удовольствием наблюдала за ладным парнем, за отточенной ловкостью его движений. Невысокий и тощий с виду, он казался подростком, громоздкая меховая одежда делала Илью еще меньше. Но когда они перед сном раздевались в жарко натопленной избушке, Снежана разглядела и литые плечи, и проработанный торс красота тела, которую дает лишь упорный труд. В Кумкагире чувствовалась некая цельность, правильность, несвойственная легкомысленным и велеречивым друзьям Снежаны. Он никогда не увиливал от работы, не похвалялся впустую, не заискивал и не искал внимания. Иногда девушке хотелось поддеть его, разозлить, раззадорить тщетно, Илья лишь сверкал белозубой улыбкой и категорически отказывался идти на конфликт. Он настоящий космонавт человек особой породы. Смотрящий на звезды так, что искорки света задержались в колодцах глаз
Эй, хунāткāн, кушать давай. И дела мало-мало делать.
Очнувшись от размышлений, Снежана собрала миски, кружки, достала с полки высохший кирпич хлеба и заторопилась во двор. Старик предпочитал готовить на улице, на небольшом очаге, обложенном закопченными камнями. Котелок с чем-то густым и сытным уже остывал поодаль, на огне шипел и плевался кипятком черный чайник. Старик голой рукой снял крышку, поцокал языком и бросил в воду сперва горсть чая, затем щепоть какой-то пахучей травки. Готово! Не дожидаясь просьбы, Кумкагир вынес из избушки несколько деревянных ящиков они заменяли и стол и стулья. Еле слышный шепот то ли заклинание, то ли молитва и Туманча начал раздавать еду. По привычке Снежана заслонила ладонью миску я не ем мяса. Раньше старик относился к этому снисходительно, однажды даже сварил крутой, душистой гречневой каши. Но теперь он отвел руку девушки:
Далеко пойдем. Силы нужны. Ешь, хунāткāн, или домой ходи. В городе в тарелку смотри.
Жалобный взгляд на Кумкагира не возымел эффекта парень не собирался вмешиваться. Стоит ли правда отказа от своих убеждений? А если стошнит? А если? Буроватое варево с кружочками жира плюхнулось в посудину, Туманча отвернулся, сел и стал жадно хлебать. На жидкой бородке оставались брызги фу, гадость! Голодный Кумкагир мальчишки всегда голодны наворачивал еду только за ушами трещало. Настырный песец ткнулся носом в колени не хочешь, так мне отдай. Крепко зажмурив глаза, Снежана наугад зачерпнула жижу и поднесла ложку ко рту, потом зачерпнула еще, и еще раз.
Вкусно! Спасибо, Туманча, очень вкусно.
Невозмутимое лицо шамана чуточку просветлело, он заулыбался и кивнул:
Кушай хорошо, хунāткāн, кушай мясо! Кто худую замуж возьмет?
А я и сама не пойду! выпалила Снежана. Себя еще не нашла как мужа искать стану?
Умная, правильно говоришь, хитро прищурившись, шаман вгляделся в девушку и вдруг помрачнел. Значитца, дочка, довольно болтать. Поели пошли.
Ничего страшного от мяса не случилось еда и еда, в ашраме случалось благодарить за прасад куда противнее. Но жирная похлебка насыщала мгновенно, в миске осталось больше половины. Песец радостно набросился на угощение, лайка неспешно вылизала оставшуюся посуду. Брезгливую Снежану коробил от этого обычая, но перечить шаману она не рискнула. Набила рюкзак пустыми баклажками и следом за Кумкагиром и Туманчой зашагала по тропке в веселый, полный капели и пересвистов лес. Баловень Пушок остался на заимке, лайка увязалась за людьми.
Хромоногий шаман оказался хорошим ходоком он прокладывал путь, посматривал по сторонам и поглядывал, не отстанет ли кто. Казалось, ему любопытно всё позеленевшая кора ели, набухшие почки ивы, обгрызенная кем-то веточка, глубокий след с вдавленными пальцами лосиха прошла, однако. В поход Туманча нарядился словно на праздник лисья шапка, расшитая ракушками, бахромчатый кафтан тонкой кожи, увешанный костяными побрякушками, меховые штаны, тяжелые рукавицы, резной посох. В мешке за спиной угадывался небольшой бубен, на поясе висели серьезный нож в расшитых ножнах и кисет полный на редкость вонючего табака. Емкостей для воды хитрый старик не взял вы молодые, вы и несите.
Понять, как шаман выбирает путь, представлялось затруднительным он то сворачивал с дороги в рыхлый и мокрый снег, то продирался через кустарник, то возвращался назад по своему следу. Однажды сделал знак «тсс!» и осторожно попятился от высокой сосны, показывая на следы очень большой кошки. Сёкалан-энё, матушка рысь прячется. Голодная сейчас, ой какая. Тихо-тихо пошли отсюда.
Первый родник они миновали быстро, не задерживаясь. Туманча набрал в горсти холодной, чуть мутноватой воды, отпил и велел спутникам сделать то же самое.
Слушайте хорошо! Что слышите?
Удивленный Кумкагир пожал плечами не иначе старик заговаривается, как можно слышать то, что пьешь? И Снежана не ощутила ничего особенного привкус хвои и земли, просто вода. Всего лишь где-то сквозь почву тихонько пробиваются корни, питают стволы соками, готовятся встретить весну
Через всхолмье, заросшее кедрами, они выбрались ко второму источнику. «Тсс» снова показал Туманча и жестом приказал остановиться. Вода била прямо из камня, могучего валуна, покрытого желтым ковром лишайника. А вокруг по насту задорно скакала белка стремительная, пушистая, размером почти что с кошку. То перекувырнется, то зигзагом метнется к дереву, то встанет столбиком, потешно сложив лапки мол, не обижайте меня, большие страшные люди.
Дух пришел, шепнул шаман. Улуки, отец белок, однако. Собрался родню ключевой водой поить, хвосты мочить, серый на рыжий менять. Уходить надо, иначе весь год удачи не будет.
Суеверный вы человек Это же просто белка, товарищ Туманча, рассудительно произнес Кумкагир. Хотите я ее орешками угощу или шишкой в нее кину?
В ответ шаман наградил космонавта увесистым подзатыльником. Потом положил на ближайший пень щепоть табака, низко поклонился и попятился в тайгу. Живо, живо, пока дух не разгневался!
Обиженный Кумкагир немного подзадержался. Было ясно парню невыносимо хочется развернуться, уйти домой и послать шамана ко всем лесным духам разом. И всё же упрямство оказалось сильнее мотнул стриженой головой, прикусил губу и зашагал как ни в чем не бывало. Пожалеешь такого, как же! Ай! Чертова деревяшка! Снежана споткнулась о притаившийся корень, ушибла ногу и какое-то время жалела только себя.
Третий ручей петлял по краю березовой рощицы мирный, проворный, словно веселая змейка. И вода в нем выглядела прозрачной, глотнешь и заломит зубы от сладкого холода. Кое-где еще плавали льдинки, намерзли бородами сосульки, а на дне Снежане почудился тусклый, тающий отблеск золота. Повинуясь безмолвному приказу шамана, девушка отпила глоток и тотчас сплюнула. Ни особого запаха, ни вкуса у воды не было, она казалась мертвой, текущей сквозь кладбище или поля боя, помнящей только ужас и гибель. Неудивительно, что березки словно бы расступались перед ручьем, и звериных следов по берегам не виднелось.
Я слышу, тихо произнесла Снежана. Эту воду нельзя пить.
На лице шамана отразилось удивление, он уперся взглядом в девушку, потом повернулся к Кумкагиру:
А ты что скажешь, парень?
Не знаю. Обычная вода, вроде чистая, но неприятная, язык холодит, поморщился Кумкагир.
Хорошо. Дальше пошли, однако.
Пришлось заложить круг, огибая скальный участок летом здесь, наверное, можно было бы вскарабкаться наверх, но по обледенелым камням не рискнул пробираться даже шаман. Лес поредел, тощие лиственницы выглядели немощными и жалкими. Прямиком из-под ног выпорхнул здоровенный толстый глухарь, напугавший даже шамана. Пара одичалых песцов промелькнула между стволов, лайка с гавканьем помчалась за ними и вернулась, запыхавшаяся и гордая. «А на белку она не лаяла» вдруг щелкнуло в голове у Снежаны.
Понемногу дорога сделалась легче, выровнялась, медленно спускаясь в низинку, поросшую голыми деревьями с белесоватыми стволами словно тени людей выстроились чередой. Под ярким солнцем ветки плакали легкой капелью, полнились жизнью. Приходилось щуриться, у Снежаны даже заболели глаза от света, а Кумкагир лишь шагал вперед, насвистывая что-то бодрое. Миновали развалины кривобокой избушки никто не тронул ни ржавый котелок, ни разбросанные кружки, ни радиоприемник, изъеденный солнцем так и валялся на деревянном столе, покачивал тонкой антенной.
Дурное место, ощерился Туманча. Дурные люди жили, дурно кончили. Дальше пошли.
Очередной ручеек проложил себе путь в красноватой взрыхленной почве, тек медленно и лениво. Кое-где в проталинах уже показались острые носики первых всходов еще неделя теплой погоды и поднимут головки подснежники. В устье, у мощного ключа, бьющего из-под земли, скопились палые листья. Туманча разбросал их посохом, выгреб каменную чашу досуха, дал мути стечь пейте.
У этой воды был вкус радости. Вкус железной руды, спрятанной глубоко, самоцветных друз, никогда не видевших света, непроснувшихся бутонов, нежно-желтой ольховой пыльцы, июльского полдня. Сделав глоток, Снежана засмеялась так хорошо ей вдруг стало. И Кумкагир засиял прохладная влага словно смыла усталость пути.
Добро, добро, обрадовался Туманча, глядя на молодежь. Привал пора делать, чай пить. Дрова давайте, да!
Так ведь лес же насквозь мокрый, товарищ Туманча. Где мы здесь дров найдем? спросил Кумкагир.
На деревьях, хитро прищурился Туманча. Сосны, елки видите? Нижние ветки высохшие ищите, однако, их солнце согрело, ветер продул. Я полешко порублю.
Ловко орудуя топориком, шаман принялся разделывать упавшую лиственницу. Лайка легла на снег и тотчас задремала, взлаивая во сне. Снежана с Кумкагиром разошлись по лесу и вскоре вернулись у каждого в руках по охапке хвороста. На раз воду закипятить хватит. Костер сложили по-таежному три толстых полена наискось, две рогульки вперехлест и цепочка с крюком. Для розжига собрали аккуратный шалашик из тонких, сухих как порох веточек.
Делай огонь, парень, велел Кумкагиру шаман.
Космонавт пошарил по карманам и растерянно произнес:
Простите, кажется, я забыл спички.
Голову в избе не забыл, ай? рассердился шаман.
Виноват, больше не повторится!
Снежана тоже развела руками зажигалка осталась на заимке вместе с благовониями. Что с молодежи взять? Махнув рукой на непутевых, Туманча сам склонился над хворостом, накрыл ладонями тонкие веточки. Зазвучала песня без слов хриплые, тягучие переливы звуков, которые должно быть не изменились со времен первых костров. Время шло, солнце поднималось над кронами, начало припекать. Утомленная Снежана сняла шапку ей стало жарко. Свет тотчас заиграл в пушистых растрепанных волосах, подрумянил бледные щеки, сделал синие глаза ярче. Девушка поймала взгляд Кумкагира и отвернулась не на что тут смотреть! Тонкая струйка дыма поднялась над поленьями, запахло смолой и горящей хвоей. Набрав воздуху в грудь, Туманча сильно подул и пламя тотчас занялось.
Шаманские штучки, шепнул Кумкагир на ухо Снежане. Фокусы показывает наш товарищ. Слышал, старые шаманы даже раскаленное железо лизать могли.
Может и фокус Кришна Дэв, агхори, прибившийся к ашраму, взглядом поднимал перышко и прикосновением ладони выключал головную боль. Есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам. Сухой хворост вспыхнул на раз и это Снежана видела своими глазами.
Поводив ладонями над пламенем, Туманча направил тепло в лицо, словно умываясь огнем. Потом достал из мешка закопченный чайник.
Воды принеси, дочка!
Душистые травы, заваренные вместо чая, пахли упоительно сухой степью, нагретой землей и свободой. Расщедрившийся шаман достал из кармана горсть простеньких карамелек в бумажных фантиках. Судя по каменной твердости угощения, оно хранилось не первый год, но Снежане было всё равно кисло-сладкий вкус детства согрел душу. Такие конфеты ей привозила бабушка в пионерлагерь, в передачку вместе с ранними розово-полосатыми яблоками и подсоленными баранками.